***
«Ваша светлость, я знаю, вы взволнованы, но, пожалуйста, сядьте». Принц Леандро из королевства Налквуд, или «Лэнс», как его ласково называют родственники, смотрит с вертикальных окон кареты своей семьи на своего сопровождающего Айверсона с надутыми губами. «Но я не смогу увидеть замок, если сяду», - скулит он. С раздражением Айверсон выпрямляет спину и осуждающе смотрит на Лэнса единственным глазом, его левый глаз навсегда закрыт от старой военной раны. «Через несколько минут вы сможете все увидеть. А пока присаживайтесь. Вы - молодой принц. Вы не должна быть таким... буйным». Лэнс не может не посмеяться над этими словами. «Как будто в моем возрасте вы не были буйным. Я слышал слухи от рыцарей, которые были оруженосцами одновременно с вами, сэр Айверсон». В голосе Лэнса дразнящая мелодия и ухмылка на губах, которые достаточно раздражают, чтобы заметно взъерошить очень жесткие перья Айверсона. «Я», - начинает Айверсон, собираясь с силами и впадая в командный голос, который он принимает всякий раз, когда ругает оруженосцев, «никогда, даже в юности, не ослушивался приказов моего короля и королевы. Король и Королева сделали вас моим подопечным, пока вы находитесь в Арусе, поэтому я прошу вас уважать их желания - так же, как и мои - и делать, как я говорю». Айверсон говорит «спроси», но на самом деле он не спрашивает - он требует. Лэнс размышляет о том, что, будучи принцем, он действительно выполняет много приказов. С тихим стоном Лэнс опускается на сиденье кареты. Айверсон с победной улыбкой на губах возвращается к вечерней газете, в то время как Лэнс прислоняется виском к окну кареты. В ясный осенний день в Арусе царит мирная атмосфера: коричневые, оранжевые и желтые листья кружат, словно снег, подковы лошадей стучат по булыжным дорогам, и слабый запах яблок пробирается в карету. Лэнс замечает, что деревья и земля усеяны фруктами, и ему не терпится попробовать их. Все это очень романтично, решает Лэнс. Ему всегда нравилась осень, хотя больше он любит лето. Есть что-то волшебное во всех деревьях и кустах, украшающих сельскую местность своей яркой листвой, словно какая-то большая вечеринка, празднующая отказ от старого и приветствующая новое. "Иронично", - думает Лэнс, потому что, если когда-либо было бы подходящее слово для его нынешнего затруднительного положения, “новый” окупал его полностью. Лэнс был отправлен своими родителями, королем и королевой Налквуда, в соседнюю страну Арус для его безопасности. Он был послан только с сэром Айверсоном, одним из самых высокопоставленных рыцарей двора, и девятью другими слугами, но никакой другой дружеской компанией, чтобы отряд был маленьким и незаметным. План состоял в том, чтобы спрятать Лэнса, его братьев и сестер как можно незаметнее, в надежде, что их не смогут отследить силы Галры. Лэнс, его братья и сестры сначала протестовали, никто из них не хотел покидать свой дом и друзей, но их родители настаивали, что это необходимо. Галра хотела их смерти, и король с королевой не щадили никаких мер предосторожности, чтобы обезопасить своих любимых детей, даже если это означало оторвать их от всего, что они любили. Вздохнув, Лэнс прижимает руку к окну и пытается наклонить голову, чтобы лучше рассмотреть замок, который должен стать его новым домом... ну, он не совсем уверен. «Не подобает джентльмену вздыхать, как садовник на солнце». «Угх, мы только вдвоем», - отвечает Лэнс, закатывая глаза. «Разве я не могу вздохнуть, когда мы одни в карете?». «Манеры - это привычка, ваша светлость. Вы должны практиковать их постоянно для их поддержания». Лэнс сдерживает желание снова вздохнуть. Вместо этого он продолжает смотреть на пронизанный деревьями ландшафт, надеясь лучше разглядеть свой новый дом, но ему удается увидеть только верхушки башен. «Айверсон?». «Хм?». «Почему замок пустует?». Айверсон складывает газету у себя на коленях и задумчиво сжимает губы в линию. «Я и сам не уверен. Раньше это был популярный отдых для мелкой знати, но я слышал, что произошла какая-то трагедия, из-за которой посещение стало нежелательным. Король Клаизап заверил Короля и Королеву, что здесь нет ничего опасного, и что они могут использовать этот замок вновь. Он сказал что-то о том, что трагедия высосала радость из этого места, но это чепуха. Радость - это эмоция, а не то, что живет между кирпичами». «Знаешь, Айверсон, в тебе нет ни капли романтики». «Хорошо, что мне не нужна романтика, чтобы защитить вас, ваша светлость». Лэнс собирался ответить ответным огнем, но, наконец, карета заезжает на поляну, где он может хорошо рассмотреть свой новый дом вдали. Это маленький замок - ну, маленький для того, к чему привык Лэнс, - но он обладает элегантным очарованием, которое заставляет Лэнса тут же его полюбить. Базовые камни имеют различные оттенки серого, а крыши башен представлены приглушенного голубоватого цвета, который прибавляет достоинства и элегантности в общую схему. Всего пять башен разной высоты - три коротких цилиндрической формы, а две другие высокие прямоугольной формы. В передней части замка находится большая часть комнат и башен, а в задней - только одна, самая высокая башня. Эти две секции соединены длинным залом, поддерживаемым летающими контрфорсами, которые добавляют еще один слой величия к прекрасному архитектурному проекту. Есть тысячи мелких деталей, которые Лэнс пытается рассмотреть все сразу и не успевает, но он замечает десятки горгулий, которые сидят на каждой башне, неопрятное и дикое состояние садов, и, прежде всего, самую высокую, единственную башню в задней части замка. Лэнс очарован большим, богато украшенным окном с решетками, которое установлено на его западной стороне - он делает ставку на свою жизнь, что у него самый лучший вид во всем Арусе. И тут Лэнса осенило, что это его замок. Его. Он будет единственным членом королевской семьи, и, следовательно, авторитетом. Он знает, что его прибытие сюда не счастливый случай, и это не то, что он заработал, но в то же время он гордиться, что это замок, которым он будет управлять. «Вам нравится? Тут немного беспорядок, но мы попросим слуг привести в порядок сады, а внутри они уже прибрались для вас», - говорит Айверсон, глядя в окно. Лэнс улыбается, все еще глядя в окно. «Это невероятно». «Я так и думал, что вы так скажете».***
Внутренняя часть замка, хоть и не такая роскошная, как Лэнс привык, но столь же прекрасна и элегантна, как и его внешний вид; залы оснащены роскошными замысловатыми коврами, стены украшены безупречными портретами, а шторы с роскошными сатинами с тщательно вышитыми вручную узорами. Здесь красиво, решает Лэнс, но также одиноко. Этот замок намного меньше, чем его дом в Налкводе, но из-за отсутствия в нем людей он кажется гораздо больше и гораздо более пустым. Лэнс не совсем один; у него все еще есть девять слуг и Айверсон, но они все работают круглосуточно, в то время как единственная настоящая работа Лэнса - остаться в живых. Он пробыл в Аруском замке всего неделю, но изоляция и скука уже надоели ему. Утром в течение двух часов Айверсон обучает его политике, географии и алтайскому языку. Затем в течение часа после обеда Айверсон тренирует его в стрельбе из лука и фехтовании, и это самая насыщенная часть его дня. Ему не разрешают быть милым с сельскими жителями, потому что он скрывается, а Айверсон не хочет, даже чтобы Лэнс выходил на улицу. Самое худшее - это время ужина. Единственный человек в доме, которому разрешено сидеть и есть за столом с Лэнсом, - это Айверсон, но он часто пропускает обед, чтобы выполнить свои рыцарские обязанности. Айверсон, легендарный налквудийский рыцарь, он наблюдает за тренировкой оруженосцев в королевстве, и хотя он здесь в качестве личной охраны Лэнса, у него все еще есть стопки важной корреспонденции. Разговор во время трапезы, которую они разделяют, оставляет желать лучшего, так как Айверсон - грубый, строгий мужчина за пятьдесят, в то время как Лэнсу недавно исполнилось двадцать один, и он любит поговорить о красивых девушках, приключениях и его друзьях. Достаточно сказать, что у них мало общего. Это не значит, что Лэнс не пытается. Айверсон - рыцарь. Лэнс полагает, что какой-то его части интересны истории о героизме, поэтому он пытается рассказать ему об одной из прочитанных книг за завтраком. «И тогда маг взорвал орка ледяной магией и приморозил его к земле и - !» «Орков не бывает», - говорит Айверсон, уткнувшись носом в утреннюю газету. Лэнс закатывает глаза. «Это фантастический роман, Айверсон». «Ваше время было бы лучше потратить на чтение мировых историй, ваша светлость». Лэнс молчит до конца еды. Повар, который сопровождает Лэнса, хорош, и он хорошо готовит любимые блюда Лэнса, но они на вкус тусклые во рту без компании. Это резкий контраст с тем, к чему он привык - гигантские столы, заполненные до краев улыбающимися родственниками и друзьями, все разговаривают друг с другом и путают руки, когда они тянутся к всевозможной безупречной пахнущей пище. Редко у них было свободное место, и сейчас, когда Лэнс видит два длинных ряда стульев с тонкой обивкой, ему кажется, что он сидит на роскошном кладбище с деревянными надгробиями, выстроенными перед ним. Эта мысль заставляет Лэнса вздохнуть и положить ложку в суп, беспокоя обслуживающий персонал. «Ваше величество, еда не удовлетворяет вас?» - спрашивает горничная с добрым круглым лицом. Лэнс успокаивающе улыбается ей. «Нет-нет. Это восхитительно. Кажется, я просто потеряла аппетит, вот и все». «Вы плохо себя чувствуете, ваше величество?». "Нет, все в порядке. Спасибо. Я просто собираюсь лечь пораньше», - говорит он и уходит в свое единственное убежище - в библиотеку. Лэнс никогда не был большим читателем, но на этой неделе однообразия он поедает книги, как будто они его подруга принцесса Катерина из Олкарии. Он в основном придерживается фантастических романов и приключений, которые являются его любимыми, но они просто заставляют его жаждать приключений, а не жить под домашним арестом по обстоятельствам, находящимся вне его контроля. И вот как проходят его дни - завтрак, обучение, обед, физические упражнения, чтение, ужин, больше чтения, постель. Затем утром все начинается с самого начала. Он старается не жаловаться, он действительно старается, но его обиды довольно скоро дают о себе знать Айверсону. «Это не навсегда», - говорит Айверсон за завтраком, уткнувшись носом в газету. «Просто будьте терпеливы. Вы вскоре будете дома со своими братьями и сестрами». Лэнс не знает почему, но он не верит ему.***
Через две недели после "переезда" Лэнса, и произошло что-то романтичное. Он закончил с обучением в течение дня и, как обычно, он направился в библиотеку, чтобы поискать на полках новый, надеюсь, интересный роман, чтобы скоротать время. У него сегодня тяжелое время - каждое название книги, которую он выбирает, кажется историческим и скучным, нижняя ступенька передвижной лестницы ломается, когда он наступает на нее, и в какой-то момент плохо поставленная на место книга с высокой полки падает прямо на его голову. Лэнс издает пронзительный «йоу!» И трет его ушибленную часть черепа. Он поднимает упавшую книгу и хмурится, читая заголовок «Домашние средства от распространенных черепных болезней». Тем не менее, он продолжает идти дальше, взбираясь по витой лестнице и передвижной лестнице, чтобы добраться до более темных томов. Они все пыльные по какой-то причине, думает он, кашляя после открытия особо неиспользованной книги. Он кладет ее обратно на полку и спрыгивает с лестницы на пол второго этажа. Он просматривает яркую, освещенную солнцем библиотеку, надеясь найти раздел, которого он еще не коснулся, и тогда его взгляд падает на книжную полку в противоположном углу. Он спускается по лестнице, держась за деревянные перила, и пропускает нижнюю ступеньку - акт, о котором Айверсон предупредил бы его, если бы он был здесь. Когда Лэнс подходит к стеллажу, он улыбается толстому слою пыли на всех книгах - грязное подтверждение тому, что он еще не просмотрел их. «Да!» - шепчет он резко, а его глаза сияют. Он барабанит пальцем по корешкам книг, пачкая его по ходу дела, и пытается найти интересно звучащее название, но ничего не выделяется. Он добирается до полки примерно на уровне груди, когда находит корешок, который выглядит очень необычно; книга обтянута синей кожей, она немного выше, чем другие книги в ряду, и вместо названия или автора в центре ее корешка только золотой символ. Сам символ немного трудно разобрать, поскольку он выцветший и покрыт пылью, но когда Лэнс стирает часть пыли рукой, он предполагает, что знает, что это такое - два спарринг-меча, скрещенные над тем, что является мандалой или окном с решетками. Есть что-то восхитительно загадочное в героической эмблеме и отсутствии названия на корешке, что привлекает Лэнса. Он хватает за корешок книги и тянет, но с удивлением обнаруживает, что не может ее вытащить. «Хах». Лэнс дергает сильнее, но книга не сдвигается с места. Он наклоняет голову над книгой и проводит рукой между местом, где встречаются стена и страницы, и обнаруживает, что она не прикреплена к стене, и что книга может наклониться вперед. Лэнс тянет ее вниз, словно это рычаг, книга опрокидывается, но все еще прикреплена к полке. Это вызывает тяжелый щелчок, чтобы освободить что-то где-то над ней, словно большой замок был открыт. С впечатляющим скрипом полка перед Лэнсом открывается ему навстречу. Открытие настолько поражает Лэнса, что он с визгом падает назад, приземляясь на на пол. Однако боль в его заднице притупляется, когда Лэнс смотрит на книжный шкаф, напоминающий дверь. И тут его осенило - он открыл секретный проход. С восхищенным вздохом Лэнс встает и бросается к открывшейся двери. Он лишь читал о секретных проходах в книгах до этого, так как в замке в Налквуде такого нет (поверьте, он искал), так что эта находка вызывает у него головокружение. Осторожно взявшись за боковую сторону двери, Лэнс заглядывает в нее, чтобы увидеть, что находится за дверью, и обнаруживает, что проход темнее, чем он ожидал. Единственная вещь, которая вписывается в небольшую нишу - это спиральная каменная лестница, которая втиснута настолько плотно, насколько это возможно, чтобы все еще быть пригодной для использования. Лэнс уверен, что если бы он был немного больше, он бы вообще не смог поместиться. Но как это... Лэнсу даже секунды не требуется, чтобы проскользнуть в дверной проем и схватить железную ручку, чтобы закрыть ее. Это самое большое приключение, которое он видел за две недели, и будь он проклят, если не поднимется по этой лестнице. С закрытой дверцей книжной полки еще темнее, чем раньше. Сверху пробивается достаточно тусклый солнечный свет, чтобы он мог маневрировать по лестнице, не спотыкаясь. Он не торопится, медленно поднимаясь на каждый шаг, наслаждаясь тайной и волнением всего этого - куда ведет этот проход? Приведет ли он к секретной комнате сокровищ с рубинами и сапфирами, разбросанными среди дублонов, как разноцветные звезды на золотом небе? Или это для чего-то гораздо более темного? Место для хранения тел сумасшедшего убийцы? Или это место, где двое влюбленных могут тайно встречаться, хотя их семьи и социальный статус запрещают это? Лэнс вздыхает. Существует так много вариантов. Он продолжает подниматься по лестнице, которая теперь кажется такой бесконечной, что он уверен, что она ведет на вершину башни. С каждым шагом волнение Лэнса растет, он хочет увидеть, что он найдет за этим огромным количеством ступеней. Он взбирается по ним уже быстрее, больше не имея терпения к медленному шагу, в котором он шел раньше, и он не слишком горд, чтобы признать, что его икры начинают гореть. Несмотря на минимальную боль в ногах, его импульс нарастает, и он не успевает подниматься по лестнице достаточно быстро. И это странно, но Лэнсу почти кажется, что его тянет вверх по лестнице, как будто кто-то привязал веревку между прорезями его ребер и тянет его к небу. "Мама всегда говорила, что у меня активное воображение", - думает он, но мысль о том, что все это находится в его голове, кажется более нелепой, чем альтернатива ему. Он не может объяснить это, но он уверен, что делает именно то, что должен был сделать, что его нынешний путь был предопределен судьбой. Он практически пропускает ступени, когда маленькая нишевая лестница начинает проясняться - источник света, несомненно, приближается. Постоянная спираль вверх вызывает у него головокружение, и его икры теперь точно горят, но он не останавливается - он не может. С огромным вздохом облегчения и поворотом за угол он видит дверь с маленьким квадратным окошком впереди. Он улыбается и спешит, чтобы добраться до последней ступеньки, которая находиться перед дверью - его сердце отчаянно колотится как от физической нагрузки, так и от собственного волнения. Он смотрит на дверь и делает глубокий вдох, пытаясь снова собраться с мыслями и насладиться своим открытием. Когда он чувствует себя достаточно хорошо и готовым, его рука мягко обхватывает ржавую дверную ручку и тянет. Сначала дверь сопротивляется - Лэнс предполагает, что ее не использовали на протяжении многих лет - и волочит ее по каменному полу с ужасным скрипом, но в конце концов дверь поддается и открывается. И Лэнс ослеплен светом. Он закрывает глаза ладонью, чтобы оградить от некоторых лучей и прищур, пока его глаза приспосабливаются - они настолько привыкли к темноте, что подавляющее количество солнечного света является для них шоком. Наконец, он опускает руку и моргает от напряжения в глазах, пока комната не фокусируется. Лэнс не пытается сдержать свой вздох, когда видит источник невероятного количества солнечного света - большое решетчатое окно, которое занимает всю западную стену. Он понимает, что находится в башне, которая так загипнотизировала его, когда он впервые увидел замок. Башня пропитана лучами, и Лэнс может видеть частицы пыли, мягко плавающие в воздухе, создавая ощущение ностальгии по всей комнате. Пыль покрывает все: деревянные половые доски, белые простыни, покрывающие различные предметы мебели, и старые картины в рамах, оставленные забытыми и прислоненными к стенам. Даже у самого окна с решетками густой слой грязи. Здесь так много, что нужно рассмотреть, что Лэнс хочет исследовать, но он обнаруживает, что пялится на один бугор в частности. Он покрыт бледной простыней, который сидит прямо перед окном, в самом центре, и это, несомненно, самый высокий предмет мебели в комнате высотой около шести футов. Форма не сразу узнаваема для Лэнса. Он медленно приближается к нему, замерев на месте. Веревка, которая тянула его за грудную клетку, вернулась и тянет его сильнее, чем когда-либо, к таинственному предмету. Его сердце снова начинает биться, и он не уверен из-за чего, от физической нагрузки или он нервничает, как будто каким-то образом открытие того, что находится под простыней, изменит его жизнь навсегда. "Смешно", - думает он. Лэнс протягивает руку, и время, кажется, замедляется, когда он тянется к грязной ткани. Миллион мыслей проходит через его разум, когда его пальцы запутываются в простыне; все они говорят ему, что это важный момент, что это не обычное событие. С решительным рывком руки простыня отлетает, и снова момент замедляется. Лэнс наблюдает, как простыня взлетает и вспыхивает, наблюдает, как пыль отскакивает и поднимается в воздух, ловя солнечный свет, и он наблюдает, как простыня деликатно спускается, чтобы раскрыть приз под ним. Глаза Лэнса расширяются, и его дыхание учащается, когда он видит это; как будто его ударили кулаком в живот, и он поражен странным чувством дежавю, словно он не только узнает то, что видит, но и близко знаком с ним. Внезапное ошеломляющее ощущение заставляет его сжать простыню в правой руке, так что ногти оставляют небольшие следы полумесяца на его ладони через ткань. Перед ним возвышается статуя - горгулья - которую Лэнс никогда раньше не видел. Она сделана из серого гранита в форме человека или, может быть, ангела? Демона? В любом случае, это не человек. Он напоминает Лэнсу летучую мышь с его пушистыми заостренными ушами, острыми когтями, которые акцентируют его пальцы рук и ног, и - что наиболее поразительно - его большие, крепкие крылья, выступающие из его голых лопаток. Он стоит на коленях на круглом пьедестале с распростертыми крыльями, создавая иллюзию, что вот-вот взлетит с земли. Лэнс делает пару шагов поближе, стремясь получше рассмотреть лицо статуи, вновь переходя на рваное дыхание. Потому что лицо красивое - острые углы и резкие линии, но с лежащей в основе мягкостью, скрытой в маленьких деталях. Клыки, торчащие из его расслабленного рта, острые и вампирские, но его нос округлый и милый, почти драгоценный в своей нормальности. Но что действительно привлекает внимание Лэнса, от чего он не может оторвать взгляд, так это глаза статуи. Они без зрачков и гладкие, как и большинство статуй, но они миндалевидной формы, и Лэнс не может объяснить это, но он чувствует глубину там, как будто они смотрят на Лэнса так же пристально. Прежде чем Лэнс осознает, что делает, он приближается к статуе, настолько увлеченным взглядом, что почти соприкасается с ней нос к носу. Медленно, он поднимает руку, наполненный внезапной потребностью почувствовать прохладный камень щеки статуи под кончиками пальцев, но как только он собирается прикоснуться, он останавливается. Он быстро моргает и оглядывается, как будто очнулся от транса, и, качая головой, отступает назад. Лэнс закрывает глаза и зажимает переносицу, чтобы заземлиться, но он не может избавиться от легкого головокружения или давления в груди. Это, плюс тот факт, что статуя, кажется, смотрит на него, Лэнс чувствует, что воздух тяжел от напряжения. Лэнс пытается сломать его и отдает свой самый толстый, учтивый голос. «Ты часто приходишь сюда?». Статуя не реагирует, и Лэнс смеется сам над собой. «Да, это тот же ответ, который обычно дают мне дамы». Он еще раз внимательно разглядывает горгулью, затем начинает кружить вокруг нее, разглядывая мельчайшие детали. Он отмечает широкую обнаженную грудь и плечи, рваные брюки с потертыми краями на лодыжках и лохматые волосы, которые собираются у основания шеи. «Ты действительно что-то. Хотя, по-моему, слишком задумчивый. Ты должен больше улыбаться». Он снова замолкает, морща лицо, а его глаза все еще прикованы к горгулье. Статуя явно хорошо вылеплена, но воспитание Лэнса в высшем обществе открыло ему работы разных мастеров, и эта работа не является чем-то особенным. «Но я не могу оторвать глаз…». Он замечтался о том, что, возможно, статуя каким-то образом заколдована, как в одной из тех книг, которые он читал. Это надуманно, он знает, но не невозможно - те, кто могут пользоваться магией в основном вымерли за исключением только Алтеи и Дайбайзала, поэтому есть шанс, но очень маловероятный. Магия - редкий товар, даже для принца Налквуда. «Это просто привлекательная статуя», - говорит он себе пренебрежительно отмахнувшись. Он кладет руки на бедра и смотрит в решетчатое окно, но, как только он смотрит на маленькую арускую деревню, его глаза уже пробираются назад, чтобы взглянуть на статую через периферию. Ему требуется всего лишь секунда, чтобы поддаться искушению и снова взглянуть, но на этот раз он замечает то, чего не видел прежде - каменную табличку на краю основания с резной надписью. Сразу же заинтересовавшись, Лэнс опускается на колени, чтобы прочитать его. Он покрыт пылью, несмотря на простыню, и Лэнс проводит по нему рукой, чтобы показался плавный курсив, который был установлен на камне...Кит, средце-гранит
Страсть и энергия, меч и кости,
Холоден и жесток по отношению к тем, кто обожает его,
Каменная душа в форме камня,
Освобожденный обращением сердца феникса; оно забьется вновь.
Лэнс несколько раз перечитывает надпись и полагает, что это какой-то смутный пересказ мифов статуи, затем встает и пожимает плечами. Его взгляд возвращается к лицу статуи - Кита, и он улыбается, отряхивая руки. «Ну, большой парень, кто бы ни сделал тебя, был довольно хорошим скульптором, но паршивым поэтом».***
Лэнс знает, что ему, должно быть, действительно одиноко, когда на следующий день он приносит свой обед в башню с решетчатым окном. Айверсон решил пообедать в своем кабинете, чтобы заняться финансовыми вопросами Лэнса, и вместо того, чтобы снова сидеть за большим пустым столом, Лэнс попросил обслуживающий персонал дать ему еду в корзине для пикника. Он ненадолго подумал о том, чтобы поесть во дворе, чтобы насладиться недавно посаженными гортензиями, которые красиво цветут, несмотря на прохладу в воздухе, но он все равно направился к секретному проходу. Ему было тяжело подниматься, но зная как далеко нужно было идти, путь уже не казался теперь таким долгим, но он все же запыхался. "По крайней мере, мои икры будут выглядеть потрясающе после этого", - думает он, чувствуя, как мышцы болят после вчерашнего дня. Башня такая же яркая и ослепительная, как и вчера, но на этот раз Лэнс готов к этому, поэтому он меньше жмуриться. Он улыбается, когда снова видит горгулью Кита, такую же благородную и холодную, как вчера, и теплое чувство наполняет грудь Лэнса, словно он впервые за долгое время видит старого друга. Под окном с решетками - длинная скамья, которая простирается вдоль стены, и Лэнс ставит свою маленькую корзинку в центре, рядом с Китом. Он садится на скамейку, доставая красное аруское яблоко, и прислоняется плечом к пыльному окну, не заботясь о том, что он испачкает белый рукав рубашки. Откусывая яблоко, он смотрит на очаровательный горизонт. Он был прав, когда предположил, что в этой башне будет лучший вид на деревню, потому что здесь он может видеть на многие мили - зелень, холмы, милые домики и постоялые дворы, выстроенные в разрозненные ряды, которые ведут в чужие земли за пределами досягаемости Лэнса. Он вздыхает от этой мысли, потирая большим пальцем кожицу яблока. «Хотел бы я попутешествовать», - говорит он, так же легко и непринужденно, как если бы кто-то был с ним в комнате. «Хотел бы я просто взять лошадь и поехать по дороге как можно дальше, просто чтобы посмотреть, куда она ведет». Вокруг тишина, кроме звука поедания фрукта. «На самом деле самое большое путешествие, которое я когда-либо совершал - переезд сюда. Это первая страна, в которой я побывал за пределами Налквуда. Мне здесь нравится, но отстойно, что я не могу ничего исследовать. Айверсон говорит, что мы можем иногда бывать в городе, но только ненадолго, и мне нельзя ни с кем разговаривать. Я даже не могу потанцевать с красивыми девушками, пока я здесь, а ведь Арус славится танцами». Лэнс почувствовал, как надул щеки, но потом глубоко вздохнул и посмотрел на Кита. «Думаю, мне не стоит жаловаться. Ты сидишь здесь взаперти гораздо дольше, чем я, судя по всему». Он издает небольшой невеселый смешок. «Знаешь, если я так подумать, у нас много общего, а? Мол, я принц - у меня есть деньги и статус, и я мог бы делать все, что захочу, а ты? У тебя большие и сильные крылья, но они бесполезны, если сделаны из камня, понимаешь?». И конечно же, Кит ничего не отвечает. Лэнс и не ожидает ничего подобного, и если честно, то он не знает, почему все это говорит. Но это приятно. Может быть, это просто из-за скуки и одиночества, но ему кажется, что Кит слышит его - как будто он не просто болтает в пустой комнате, а с кем-то, кто молча и терпеливо слушает». Лэнс вздыхает, продолжая откусывать яблоко и разговаривать с набитым ртом. «Ну, неважно. Мои родители схватят Галра, пытающихся убить меня, моих братьев и сестер, а потом я вернусь в Налквуд и буду танцевать со всеми красивыми девушками, с кем захочу». Лэнс сглатывает и чувствует, как его ухмылка исчезает, когда что-то тяжелое сжимает грудь. «Тем не менее, я по-прежнему не смогу путешествовать по сельской местности... или отправиться в приключение. Но этого следует ожидать, верно? Я принц, я должен служить своей семье и людям, и я счастлив это делать, но иногда…». Лэнс наблюдает за парой пролетающих голубей над двором через окно, и у него внезапно появляется нелепое желание превратиться в одного из них. «Иногда мне хочется, чтобы этого не было», - шепчет он. Он на мгновение позволяет себе стать более серьезным, прежде чем качает головой и улыбается своему каменному другу. «Но то, чего мы желаем, не всегда то, что мы получаем, - так всегда говорит мой папа! Для всех равные правила. Держу пари, это не то, чего ты хотел. Или, я не знаю, может быть, так и было, но я не могу представить, как можно желать жить в одинокой башне целую вечность, но каждому свое». Пожав плечами, Лэнс засунул огрызок от яблока в корзину и достал сэндвич. Он ест в тишине, чувствуя себя очень необычно. Он никогда никому не говорил о своих чувствах, даже Рейчел, и, говоря об этом вслух, даже когда он один, он чувствует себя... беззащитным. Но, несмотря на это, он также чувствует себя легче, как будто часть тяжести, которую он держал в себе, вышла. Он оглядывается на Кита и замечает все эти острые угловатые черты. Возможно, эти уши, по виду напоминающие как у летучей мыши, и не слышат его, но что-то в статуе подсказывает ему, словно они все слышат. Лэнс решает, что он продолжит и дальше считать, словно Кит слышит каждое слово; ему больше не с кем поговорить, так что какой вред? Никогда не бывая неблагодарным, Лэнс искренне улыбается и говорит: «Спасибо, что выслушал, Кит».***
Этой ночью Лэнсу впервые снятся сны. Когда он просыпается на следующее утро, все, что он помнит, это прекрасные изумрудные глаза и горгулью в башне. Он ничего об этом не думает.***
«Хорошо, это мой старший брат Луис - он следующий в очереди на трон, что хорошо, потому что он определенно самый зрелый из всех нас. Я тоже думаю, что это очень здорово», - говорит Лэнс, показывая нечеткий эскиз своей семьи, чтобы Кит увидел, как он указывает на членов семьи. «Он не дразнит меня, как другие. А еще есть Вероника. Она относится ко всему очень серьезно, и это может быть больно, но я действительно уважаю то, насколько она предана нашей стране. Это Марко. Он средний ребенок и единственный, кто попадает в большие неприятности, чем я. И потом, это моя сестра - близнец Рейчел! Мы не одинаковые, но мама всегда говорила, что если надеть на меня парик, то мы будем очень похожи». Лэнс разворачивает эскиз, чтобы взглянуть на него саму и чувствует легкую улыбку на губах. «Я скучаю по ней и маме больше всего. Когда ты близнец, ты просто привыкаешь к тому, что вы вместе, и это немного странно быть одному. Мы с Рейчел рассказали друг другу все.... ну, почти все. Я не помню, чтобы когда-либо проводил хотя бы больше дня, не поговорив с ней». Внезапно потекли слезы. Они колют в уголках глаз, и прежде чем Лэнс успевает остановить их, они уже стекают на его щеки. К счастью, это всего лишь одна или две капли, он вытирает их рукавом. Он не планировал, что это будет эмоциональный разговор; он просто подумал, что Кит хотел бы узнать немного о его семье, но если Кит осудит его за слезы, то он просто промолчит. «Прости. Кажется, мне попала пыль в глаза. Здесь очень пыльно», - говорит Лэнс, прочищая горло. Он садится на скамейку и прислоняется затылком к окну. Прошло три дня с тех пор, как Лэнс впервые начал обедать в башне, и за эти три дня он немного прибрался там. Решетчатое окно(или то, до чего он смог достать) было первым, что было хорошо вымыто. Глаза Лэнса тускнеют, когда он вспоминает о Рейчел и остальных членах его семьи. «Знаешь, Кит, я не думаю, что когда-либо был одинок в своей жизни, пока не приехал сюда», - говорит он, вздыхая. «Я не знаю. Может быть, это не правильно. Но мне кажется, что ты чувствовал себя одиноким в переполненной комнате. Я имею в виду, что мне всегда было с кем поговорить. Одно из преимуществ быть близнецом. Но сейчас я просто… я считаю, что ты отличная компания, конечно, но разговор не должен быть односторонним, вот и все». «Но хватит обо мне», - говорит Лэнс с легкой улыбкой, как будто смеется над какой-то шуткой, о которой только он знает. «Как прошел твой день?». И, как всегда, Кит не отвечает. Лэнс слегка ударяется головой об окно и стонет. «Да, я так и знал, что ты так скажешь».***
Лэнс снова видит сны, но на этот раз их намного больше. Изумрудные глаза теперь сопровождаются завесами поразительных рыжих волос, а после Лэнс видит еще одну пару глаз, другую копну волос в тумане сновидения. Черные волосы, темнее вороньих перьев. Фиолетовые глаза, непохожие ни на что, что он когда-либо видел. Когда прекрасные аметистовые глаза встречаются с Лэнсом, он просыпается с тяжелым вздохом.***
После недели посещения башни с решетчатым окном Лэнс приносит шахматную доску, чтобы они могли поиграть. Он находит старый деревянный стол и стул, очищает их и ставит перед Китом, как будто он обычный противник. Он раскладывает доску, Киту дает черные фигуры, а себе - белые. «Ты когда-нибудь играл раньше?» - спрашивает Лэнс, глядя в глаза статуи. «Я предполагаю, что да, потому что объяснять правила было бы мучительно - во всяком случае, я довольно хорош в этом, поэтому не жди от меня снисхождения». Кит отвечает молчанием. Лэнс перемещает белую пешку. «Моя подруга Пидж научила меня играть, и я постоянно играю против нее и Ханка. Хотя они эти двое гении, поэтому всегда побеждают. Но я могу победить всех в моей семье после того, как сходимся с ними лицом к лицу, поэтому я не возражаю», - говорит Лэнс, просматривая черные фигуры. «Думаю, ты будешь агрессивным игроком…». Лэнс ставит одну из черных пешек на е6, подталкивая Кита на королевскую уловку. Перемещая еще одну белую пешку, Лэнс продолжает свою пустую болтовню. «Пидж и Ханк - мои лучшие друзья, но они не из моей страны. Пидж - принцесса из Олкари, а Ханк - балмеранский принц, поэтому я встречаюсь с ними, когда их родители посещают нас для торговых соглашений и прочее, но я никогда не ездил в их страны». Он передвигает еще одну черную пешку и потирает подбородок, размышляя над своем следующим ходом. «Мои родители слишком опекают», - говорит он, перемещая своего белого слона. «Кстати, Пидж и Ханк не их настоящие имена. Просто прозвища, потому что нас всех тошнит от "ваша светлость" и "Ваше Высочество", понимаешь? Настоящее имя Пидж - Катерина, но ее семья зовет ее Кэти, так что у нее два прозвища. Ханк на самом деле Цуеси, но мы видели как один раз пара горничных хихикали над ним, поэтому мы назвали его "Ханк", чтобы дразнить его, и так оно закрепилось. И мое настоящее имя Леандро, но они зовут меня Лэнс, так что ты тоже можешь». Теперь он на несколько ходов впереди, и он признает, что у его слона проблемы, но он сможет забрать с собой слона Кита, если Лэнс использует своего рыцаря. Глядя на фигуры Кита, он думает, что ради этого стоит пожертвовать, и позволяет Киту забрать белого слона. «Я не часто их вижу, но мы постоянно посылаем письма друг другу», - говорит Лэнс, забирая черного слона Кита с его конем. «Я написал им и моей семье, но Айверсон говорит, что ему нужно обеспечить безопасный канал, прежде чем мы сможем отправить их. Мы не хотим, чтобы Галра выследили меня здесь. Что я понимаю». Лэнс делает в тишине еще несколько ходов; игра становится все труднее, и ему трудно оставаться объективным и справедливым. Гудя, он наступает на черную крепость Кита, чтобы захватить ее. «Черт...», он вздыхает, пытаясь представить, как будет выглядеть следующая пара ходов. Покачав головой, он передвигает еще одну пешку. «Тем не менее, я скучаю по ним. Больше, чем я думал на самом деле. Приятно быть с людьми, которые относятся к тебе как к нормальному человеку». Когда он перемещает коня Кита на f6, это вновь поражает Лэнса, насколько странно все это - сидеть здесь, играть со статуей и говорить с ней, как будто он настоящий человек, когда Лэнс знает, что это не так. Его намерение изначально было использовать башню для того, чтобы выпустить пар, но чем больше времени Лэнс проводит здесь, тем больше времени он проводит с Китом, тем больше он кажется, что он его слышит. Он не может объяснить это, и он не уверен в том, что должен пытаться, но его так необъяснимо тянет к статуе, настолько он настроен рассказывать ей о своих чувствах, что он задается вопросом, может быть, просто может быть, в Ките есть что-то большее, чем гранит. "Нет, это только твой одинокий разум сходит с ума", - думает он цинично. "Я знаю, что реально, а что нет", - утверждает он. "Я знаю, что он не играет, я знаю, что я играю в шахматы с собой. Но все же…" Лэнс останавливается, чтобы взглянуть на горгулью в миллионный раз с тех пор, как обнаружил ее. Физически ничего не изменилось, но ощущение, что здесь что-то не так, только усиливалось с каждым визитом. Со вздохом смирения Лэнс смотрит на скудную доску перед собой. Он поднимает руку, чтобы передвинуть ладью, но останавливается, раскрыв рот. Кит поставил ему мат.***
«Куда вы постоянно ускользаете во второй половине дня, ваша светлость?» - спрашивает Айверсон за завтраком. Лэнс давится кусочком тоста, из-за чего, конечно же, немедленно выстаривается обслуживающий персонал по обе стороны от него. «Я в порядке, я в порядке», - уверяет он, вытирая рот вышитой салфеткой. «Что вы имеете в виду?». «Вы почти недели берете обед с собой. Куда вы уходите?». Лэнс выпрямляется и чувствует, как его желудок проваливается. Его визиты в башню не являются секретом, который он пытается скрыть, но в тоже время он боится, что если расскажет Айверсону, что прячется в башне, он найдет способ отобрать это у него. «Просто библиотека», - лжет Лэнс, надеясь, что в этой лжи достаточно правды, чтобы выглядело более правдоподобно. «Ты так часто работаешь за обедом и ужином, что я подумал о том, чтобы тоже немного почитать». "О? Очень приятно это слышать. Я рад, что вы относитесь к учебе более серьезно. Я уверен, что королева будет рада об этом узнать». «Она прислала письмо?» - Спрашивает Лэнс, радуясь возможности сменить тему и получить весточку. Когда Айверсон нахмурился, он понял, что нет. «Простите, ваша светлость. Это все еще не безопасно для нас. Но в скором времени». Безупречная осанка Лэнса рушится, и он протыкает вилкой яйца, подпирая подбородок рукой и понимая, что Айверсону должно быть жаль его, потому что он даже не пытается читать ему лекции о его плохих манерах. «Да, скоро».***
«Страна к северу от Налквуда называется Дайбайзал, и между нами была напряженность на протяжении десятилетий. Дайбайзал аннексировал много иностранных земель, но они так и не смогли захватить нас и Алтею, так что это сводит их с ума, и мы в бешенстве, потому что они распространяют империалистический режим, который в свою очередь сеет хаос и разрушения все по всему миру. Достаточно сказать, не очень-то симпатичные отношения». Они снова "играют" в шахматы, когда односторонний разговор Лэнса блуждает по текущей ситуации между странами. Лэнс показывает Киту фигуру черного короля. «И поэтому Заркон - король страны Галра - нацелен на королевскую семью, мою семью и пытается силой захватить наш трон», - объясняет Лэнс, небрежно пожимая плечами, словно рассказывает историю о том, как кто-то врезался в него и не извинился. «Эй, как ты думаешь, почему Галра названы именно Галра? Мол, их страна называется Дайбайзал, так не должны ли они быть Дайбайзалинцами? Дайбайзалинцами? Это вроде как полное название. Дайбал? Я не знаю, но Галра как-то бессмысленно звучит». Кит продолжает смотреть в окно, даже не кивнув головой. «Во всяком случае, около месяца назад Галра пытались убить Луиса и его жену, пока они спали, но убийца получил больше, чем рассчитывал, и был избит», - говорит Лэнс, делая ход своим белым конем, чтобы съесть черную пешку. «Мои родители восприняли эту угрозу слишком серьезно, поэтому они отправили меня, моих братьев и сестер в разные страны, которые входят в коалицию. И именно поэтому я здесь! Мой отец не хочет, чтобы кто-то из нас, пострадал, поэтому нам приходится скрываться, пока они не урегулируют проблему с Галра, но, если честно? Кто знает, когда это случится». Лэнс медленно опускает шахматные фигуры, и поток тяжелого страха поглощает его. Он поднимается и начинает блуждать по чердаку. Это то, на что он не обращал внимания изначально - насколько неопределенный график его нахождения здесь - но после нескольких недель пребывания в этом безжизненном замке, его поглощают мысли, несмотря на то, что он пытается игнорировать их. Теперь, когда он сказал это вслух, озвучил Киту, он не может не смириться с этим - вероятно, он застрял здесь на долгие годы. «Я имею в виду, как они смогут это исправить? Просто остановят убийцу? Конечно, они могут убить его, но Дайбайзал огромная страна! Они могут послать больше убийц. Итак, какова альтернатива? Они подпишут мирный договор? Отдать им нашу страну, чтобы обеспечить нам безопасность? Какой финал, Кит? Мне что, придется всю оставшуюся жизнь смотреть через плечо? Или остаться в этом замке навсегда?» -Лэнс вскидывает руки. «Какой в этом смысл?! Ладно, конечно, я буду жив, но что это за жизнь...такая», - говорит он, указывая на комнату с протянутыми руками. «И что мне теперь делать?». Затем грудь Лэнса наполняется медленной, обжигающей магмой, когда он смотрит в холодные, бесчувственные глаза Кита. «Что?! Нет, не волнуйся, Лэнс. В конце концов, все получится? Нет "ты накручиваешь себя из-за нечего"? Нет, все будет хорошо? Ничего?!». С разочарованным рычанием, Лэнс пинает кресло накрытое простыней и наслаждается звуком удара. Все еще злясь, Лэнс прислоняется спиной к стене, скрещивает руки на груди и хмурится. «Неужели тебе так сложно сказать мне, что все будет хорошо?» - спрашивает Лэнс, дрожащим голосом. «Я думаю, что мама или Рейчел, или кто-то еще уже отправили бы мне письмо... если бы только хотя бы один человек, если бы кто-то просто сказал мне...». Он сползает на землю, прижимая колени к груди, и гнев рассеивается во что-то холодное и тяжелое. «...что все будет хорошо, что все будут в безопасности, тогда, может быть, я им поверю, но никто не говорит, что…», - шепчет Лэнс, дрожащим голосом. Он сложил руки на коленях и уткнулся в них головой, погружаясь в тишину на несколько минут. Его грудь болит, словно его несколько раз ударили, и он просто хочет, чтобы это прекратилось. Он не хочет чувствовать то, что чувствует; он должен быть сильным и доверять своим родителям, поэтому он делает эту ужасную работу по этим двум причинам причинам. Если бы был кто-то, с кем он мог бы поговорить, действительно поговорить, он бы чувствовал себя намного лучше. Если бы кто-то время от времени дарил ему успокаивающие слова или теплые объятия, Лэнс бы чувствовал себя непобедимым. Но это не так. Отрывая взгляд от своих рук, Лэнс вытирает слезы на щеках запястьем ладони и смотрит на Кита - самое близкое к другу, что у него есть во всем этом замке. Он говорит еле уловимым шепотом: «Я бы хотел, чтобы ты был живым».***
Именно перед сном Лэнс думает о Ките больше всего. Ему нравится представлять Кита как храброго воина-демона, который защищал замок сотни лет назад и был увековечен и вырезан в камне за свою доблесть. Лэнс вспоминает странную надпись на том пьедестале и удивляется тому, что она вдохновила его. Или, возможно, Кит был безжалостным убийцей и был наказан за свои преступления? Лэнсу не очень нравится эта теория; он предпочитает сильного, но молчаливого героя, которого он представляет в своих мечтах. К тому же, принцу не стоит быть милым с преступником. Он задается вопросом, может быть, он проводит слишком много времени с Китом, поскольку он стал уже постоянным участником снов Лэнса вместе с девушкой с изумрудными глазами и парнем с аметистовыми глазами. Сны всегда одни и те же - он видит только быстрые вспышки образов, но каждую ночь он видит все больше деталей, все четче и четче, чем прошлой ночью. Но сегодня все слишком ясно. Лэнс спит, но не понимает этого; он идет по большому залу поздно ночью, и все выглядит настолько реальным, что невозможно отличить его от бодрствующего мира. Он идет по коридору, делая легкие, осторожные шаги, чтобы никого не потревожить в замке, но тишину нарушают нежные рыдания невидимой девушки. Лэнс делает шаг навстречу плачу, но как только он это делает, он тут же переносится в совершенно другую часть замка. Затем он оказывается в спальне, и сразу же узнает, что это комната для знати. У камина он замечает небольшую фигуру в изумрудном плаще, поющую на незнакомом ему языке. Лэнс тихо наблюдает за ней, но нарушает тишину криком, когда кирпичи в камине начинают отодвигаться в центре, открывая секретный проход. Когда фигура исчезает в проходе, Лэнс пытается последовать за ней, но он останавливается, когда фигура внезапно поворачивается к нему лицом, и его встречают изумрудные глаза, которые, кажется, светятся, и рыжие летающие локоны. Он снова переносится, и на этот раз он в башне с решетчатым окном, но все выглядит иначе. Там намного темнее, чем он когда-либо видел - солнце зашло за горизонт, а на столе только одна свеча. Самое поразительное отличие в том, что нет статуи Кита, блокирующей обзор большей части окна, но вместо нее мальчик, примерно того же возраста, что и Лэнс, который смотрит в окно с книгой на коленях. На нем белая свободная рубашка и черные обтягивающие штаны, доходящие до икр. У него копна черных вороньих волос, и сердце Лэнса подпрыгивает от знакомого вида. Он делает шаг вперед и наблюдает за тем, как мальчик разворачивается к нему лицом. Лэнс предвкушает увидеть аметистовые глаза, которые он так часто видел в паре с черными волосами, но, к его ужасу, он вообще не встречался с человеческим лицом. Вместо этого Лэнс видит гранитное лицо - холодное, без зрачков, с клыками, и требуется всего лишь мгновение, чтобы понять, что это лицо горгульи. Брови горгульи поднимаются, когда он видит Лэнса, и без предупреждения кричит: «ЛЭНС!». Лэнс просыпается, ощущая словно его кто-то пихнул, и подскакивает в сидячее положение, его дыхание затрудненное и беспорядочное. Его сердце тоже бешено колотиться, как будто он бежал, спасая свою жизнь, и все это потрясло и напугало его. В небе гремит гром и заставляет Лэнса снова подпрыгнуть. Он не заметил из-за волнения, но за окном его спальни идет сильный дождь, он даже видит вдалеке, как молния рассекает ночное небо. Он быстро встает, натягивая штаны и заправляя ночную рубашку, он слишком нервный и в ужасе от кошмара, чтобы снова заснуть, и начинает ходить по комнате. «Просто сон, просто сон, просто сон», - говорит он, пытаясь успокоиться. В конце концов он подходит к окну и наблюдает за проливным дождем, который скользит по окну, как водопад. Прижимая руку к стеклу, его внезапно поражает сильнейшим чувством дежавю, как никогда раньше. Лэнс прижимает ладонь к окну, завороженный видом и звуком дождя и биением собственного сердца. Он снова и снова прокручивает сон в голове, разбирая все детали и сцены, но ничего - ничего - не обретает смысла. Он не знает женщину с изумрудными глазами и не знает мальчика с черными вороньими волосами, так почему же они преследуют его во сне? И какое это имеет отношение к горгулье в башне? "Кит..." Как только имя всплывает в его голове, Лэнс точно знает, что ему нужно его увидеть, что на витой лестнице есть ответы. Он хватает подсвечник на прикроватной тумбочке и зажигает в нем свечу, тепло согреет его пальцы. В спешке он надевает сапоги и бросается к двери, не потрудившись захватить плащ. Лэнс быстрыми, решительными шагами идет к библиотеке в кромешной тьме замка, и он так тверд, в своем решении добраться до башни, что даже не вздрагивает от постоянных вспышек молний и раскатов грома. "Что-то не так с горгульей", - уверен Лэнс. "Я это чувствую". Его тянет к башне, так же, как в первый день, когда он обнаружил секретный проход, но теперь это чувство десятикратно увеличилось, как будто он не смог бы остановить свое тело, даже если бы захотел. Естественная, длинная походка и невидимая сила, тянущая Лэнса вперед, приводят его в библиотеку, что кажется, совсем не время. Лэнс находит книгу на угловой полке и отодвигает ее, открывая проход в десятый раз. Проход всегда был темным и немного жутким, но в глубокой ночи он выглядит, как кромешная тьма. Страх пронзает Лэнса, но он выпрямляет спину и закрывает за собой дверь книжной полки. Он поднимается по лестнице с маленькой свечой в руке, чтобы осветить себе путь, нервничает, но не замедляет темп - он практически бежит вверх по лестнице, чтобы снова увидеть горгулью своими собственными глазами. И честно говоря, он понятия не имеет, чего ожидает. Вся эта вылазка может быть напрасной-вероятно, напрасной, и он просто сошел с ума от одиночества, но его инстинкты говорят ему продолжать идти, что здесь больше, чем кажется на первый взгляд. В глубине его сознания раздается тихий голос, который говорит ему: "возвращайся в постель". Это вся работа твоего тупого мозга и того, как сильно ты скучаешь по дому. "Я знаю", - думает он. "Я знаю, но..." Он проходит вершину лестницы намного быстрее, чем когда-либо прежде, и Лэнс уже смотрит на деревянную дверь и тянется к ручке. У него перехватило дыхание, а сердце провалилось в живот, но с быстрым, сбивчивым дыханием он дернул дверь. Гром, гораздо громче, чем в его спальне, грохочет вокруг, и почти ослепляющая вспышка молнии освещает всю башню. Внезапной какофонии и хаоса всего этого достаточно, чтобы сердце Лэнса заколотилось, но это не так тревожно, как зрелище перед ним… Потому что Кит передвинулся. Всякий раз, когда Лэнс посещает башню, Кит стоит на колене в ее центре, его лицо повернуто в сторону решетчатого окна, а профиль на дверь. Но теперь... теперь он повернулся на двадцать пять градусов лицом к двери. Лицом к Лэнсу. За окном раздается раскат грома, за которым быстро следует еще один удар голубоватого света, который создает угловатые зловещие тени на лице горгульи. Глаза Кита, все еще без зрачков и неподвижные, кажутся Лэнсу пристальным, словно он часами ждал, когда он войдет в дверь. «Что за-». "Он двинулся", - думает Лэнс, находясь в состоянии паники. "Он всегда смотрит в окно, но он передвинулся". И все инстинкты Лэнса говорят ему уходить, убегать так быстро, как он только может - все его инстинкты... кроме одного. Знакомое притяжение, которое Лэнс чувствовал все эти недели, как будто что-то тянуло его вверх по лестнице, снова дергает его, зовет его подойти к статуе, несмотря на то, как глупо бы это выглядело. Он делает шаг вперед и проклинает себя за это. Приближение к Киту медленное и похоже на транс, поскольку Лэнс не может отвести взгляд от его глаз. Такое ощущение, что там есть ответ - спрятанный в глубокой пустоте его каменной склеры, просящий, чтобы его обнаружили, - но не проявляющий себя; глаза просто смотрят в безмолвной мольбе, чтобы Лэнс продолжал идти. Как погода снаружи, такая же внутри Лэнса буря эмоций. Он в равной степени напуган, смущен и взволнован - его сердце бьется так сильно, что грозит выпрыгнуть из груди, а колени слабеют. Несмотря ни на что, он решителен, хотя и не может объяснить, почему. Почему он так отчаянно пытается разгадать эту тайну? Какое ему дело? На полпути к статуе он просто перестает задавать вопросы и соглашается, что пути назад нет. Это чувство, как спящий дракон - теплое и сильное - которое он может описать только как коварный вид надежды, которое шепчет ему на ухо и говорит: «О, просто подожди». После нескольких более осторожных шагов Лэнс преодолевает разрыв между ними, и они оказываются лицом к лицу. Между коленопреклоненным Китом на пьедестале, и Лэнсом разница небольшая, он всего на несколько дюймов выше Лэнса, но если бы Кит встал, он наверняка бы был выше его. Лэнс забывает как дышать, и его живот ежится от их близости. Он был рядом с Китом много раз, но всегда днем и никогда после того, как он, казалось бы, волшебным образом пошевелился. Свободная рука Лэнса движется сама по себе к лицу Кита, и на полпути он колеблется. Это безумие. Он сделан из камня. Однако логичная мысль не останавливает его, поскольку его рука продолжает двигаться. Пальцы Лэнса нежно-нежно касаются прохладного гранитного подбородка Кита. Его рука слегка отстраняется, пока он не поддается искушению, о котором и сам не подозревал, что сдерживал, и кладет всю ладонь на щеку Кита. Только тогда он вспоминает, как дышать. Некое давление поднялось после того, как он прикоснулся - он не был уверен, чего именно ожидал, но казалось, что судьба мира зависит от этого момента. Несмотря на это, Лэнс улыбается и проводит большим пальцем по скуле Кита, внезапно наполняясь сочувствием и любовью к своему постоянному спутнику в эти несколько недель. Почему он вообще боялся Кита? После прикосновения к его лицу, это кажется таким глупым, что Лэнс вообще мог бояться его, когда, в конце концов, они друзья. «Как ты смог повернуть голову, большой парень?» - ласково спрашивает Лэнс. Вопрос остался без ответа, как и все вопросы Лэнса, но на этот раз он чувствует сильное разочарование от звука дождя и ничего больше. Его поразило то же самое желание, которое у него было несколько дней назад, чтобы Кит был живым - что бы он был полноценным человеком с мыслями, и чувствами, и собственным голосом. Улыбка на лице Лэнса исчезает, когда он вздыхает и снова касается большим пальцем щеки кита. Он как раз собирался убрать руку, собирался лечь спать и оставить подсказку, чтобы горничные нашли проход и забрали необходимые вещи отсюда, но в тот самый момент он почувствовал, что камень под его ладонью теплый. У Лэнса перехватывает дыхание, и он отодвигает ладонь, чтобы посмотреть, и видит, что камень под его рукой изменился. Там, где когда-то кожа была серой, твердой и изношенной, теперь она сиреневая, мягкая и гладкая. Это всего лишь кусок щеки Кита, но она распространяется как лесной пожар на его шею, грудь, живот, крылья, ноги, ступни. Лэнс ошеломленно отступает, и видит, как монотонная статуя приобретает цвет и текстуру: его кожа приглушенно фиолетового цвета, клыки белые, а его рваные штаны выцветшего серого. Его волосы более насыщенного, темно-фиолетового цвета, чем кожа, а его обычно открытые глаза, теперь закрыты нежными длинными ресницами развевающимися по щекам. Лэнс несколько раз моргает при внезапном превращении, но у него нет времени, чтобы осознать, что он видит, когда статуя движется; и это не просто вращающийся пьедестал, а сама статуя. Кит медленно и устойчиво встает на две ноги из положения опоры на одно колено, в котором он находился - каждый из его позвонков укладывается один прямо на другой, пока он не встанет во весь рост на пьедестале, руки сжаты по бокам. Кроме того, он высокий, но пьедестал дает ему дополнительные два фута, поэтому он кажется Лэнсу гигантом. И Лэнс застыл в шоке от простого перехода с колена на положение стоя; его сердце перестало биться, а легкие перестали дышать. Он не может двигаться, он не может говорить - все, что он может делать, - это смотреть. Именно тогда статуя - или , скорее, монстр - открывает глаза - больше ничего нет, кроме двух желтых, светящихся шаров, обыскивающих башню. Наконец, они останавливаются на Лэнсе, и когда они это делают, его брови поднимаются в тандеме с его огромными крыльями. Грохот грома и еще одна вспышка молнии освещает ужасающую фигуру, и Лэнс вскрикивает. Он спотыкается и падает на копчик, подсвечник эффектно выпадает из его руки и гаснет, погружая все во тьму, за исключением этих глаз. Реакция Лэнса "сражайся или беги", наконец, срабатывает, когда он вскакивает на ноги и бежит к двери, неуклюже в темноте башни. Он не теряет времени и находит дверную раму без особых проблем, так как он использовал ее очень часто прежде. Когда он захлопывает за собой дверь, он готов поклясться, что слышит, как монстр кричит: «Подожди!», но он отклоняет просьбу и бросается вниз по лестнице так быстро, насколько может. Он прислоняется руками к стене по витой лестнице, чтобы не споткнуться, но и чтобы сохранить силы. Его сердце бьется так быстро, что его грудь болит, и у него кружится голова от витого спуска, но он пытается отложить все это в сторону, потому что он должен продолжать бежать - монстр может быть прямо на хвосте, в дюйме от того, чтобы растерзать его на клочки. Он бежит вниз по ступенькам быстрее, чем когда-либо в своей жизни, но, похоже, потребуется целая вечность, чтобы наконец добраться до задней части книжного шкафа. Когда он добирается туда, он тянет рычаг и скользит сквозь щель, как только она достаточно большая. С острым поворотом он закрывает книжный шкаф и направляется к выходу, но теперь, когда он замедлился, его физическое состояние нагоняет его. Его дыхание затруднено, он чувствует головокружение, и у него настолько кружится голова, что в углах его зрения картинка начинает размываться. Он делает шаг вперед и падает. Затем тьма.***
«Ваша светлость! Ваша светлость, проснитесь! Давайте же!». Две сильные руки на плечах Лэнса трясут его резкими, паническими рывками, и это пробуждает его от глубокого сна без сновидений. Он медленно приходит в себя - яркий свет утреннего солнца мешает ему открыть глаза, а звук растерянного голоса Айверсона смущает его. Его глаза наконец-то привыкают, и он видит Айверсона и Флорону, одну из горничных, нависающих над ним с широкими, обеспокоенными глазами. Дезориентированный и немного уставший, Лэнс оглядывается и видит, что он лежит на полу библиотеки. «Как я…» - начинает он, но останавливается, потому что воспоминания о вчерашней ночи всплывают и лишают его дара речи. Айверсон успокаивающе гладит его по плечу, выглядя более обеспокоенным, чем Лэнс когда-либо видел. «Вы в порядке, ваша светлость? Вы помните, что случилось? Вы ходили во сне?». «Я-». "Подождите. Подождите". "Конечно", - думает он. "Это был всего лишь сон. Я ходил во сне". «Да, я, должно быть, ходил во сне. Извините, что беспокою вас, но я в порядке, просто... устал». «Я полагаю, что так и было», - говорит Айверсон на удивление мягко. «Давайте, мы отложим уроки на сегодня, чтобы вы смогли нормально выспаться. Вы сможете встать?». Лэнс кивает, и Айверсон с Флороной помогают ему подняться. Когда он возвращается в свои комнаты, Флорона создает в комнате для него приятный и темный уют, закрыв шторы, а затем быстро уходит с вежливым реверансом. Как только она уходит, Лэнс залезает в кровать и плотно прижимает одеяло к груди. Он истощен, но не может уснуть. Когда он закрывает глаза, вместо сна он видит Кита - движущегося, живого, демонического Кита. Кита с сиреневой кожей и движущимися крыльями. Кита со светящимися глазами и острыми зубами, как у вампира. Кита с таким острым взглядом, что может видеть сквозь кожу. Кита с таким сильным телом, что может сломать Лэнсу позвоночник, как будто это все равно, что ветка. Лэнс дрожит под одеялом. "Это был всего лишь сон. Это было не по-настоящему. Этого не может быть", - говорит он себе. "Но почему ты в это не веришь?" - отвечает он. Лэнс раздраженно вздыхает и воспоминает - сон - прошлой ночи. Он помнит все настолько ярко, что кажется невозможным, что все это было плодом его воображения, но тогда это кажется слишком фантастическим, чтобы когда-либо быть реальным. В любом случае, он чувствует, что вообще не может больше доверять себе. Особенно потому, что какая-то его часть, темная его часть, хочет, чтобы этот кошмар был правдой. Лэнс прочитал десятки историй, в которых происходит что-то неожиданное и волшебное, и он всегда был одним из тех, кто тайно жаждет приключений. И что может быть более авантюрным, чем ожившая горгулья? Но он также хочет жить, а если Кит действительно сможет ожить, то жизнь Лэнса наверняка окажется под угрозой. "С чего бы это? Кит твой друг. Вы обедали с ним несколько раз". Лэнс качает головой. Он горгулья, а мне просто скучно и одиноко, и мне снятся кошмары. И как бы логично это ни было, он никогда не сможет убедить себя в этом.***
Не сразу но Лэнсу удается поспать пару часов, и он спускается в столовую как раз к обеду. На этот раз Айверсон суетиться вокруг Лэнса, как наседка. «Как ваша голова?». «Хорошо». «Вы не ударились ею, когда упали?». «Нет». «И вы не чувствуете головокружение?». «Айверсон». «Простите, ваша светлость. Это просто-». «Ваша обязанность - обеспечить мне безопасность - да, я знаю», - говорит Лэнс, намазывая булочку маслом. «И я ценю это, но я в порядке. Это был просто небольшой лунатизм». Айверсон хмурится и разрезает курицу. «Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы вы позволили мне послать за доктором». «Я же сказал, что не чувствую себя больным. В этом нет необходимости». Айверсон хмыкает. Лэнс вздыхает и зажимает переносицу. «Послушай, если я чихну, я дам тебе знать, и ты позовешь доктора. Хорошо?». «Хммм», - снова хмыкнул Айверсон, но его хмурый взгляд стал менее суровым, чем раньше, поэтому Лэнс считает это победой. Большую часть дня Лэнс успешно избегает библиотеки и, как следствие, башни с решетчатым окном. Он считает, что ему следует отстранится от своего маленького убежища и вместо этого заняться учебой. Поначалу это работает - после обеда он самостоятельно практикуется в стрельбе из лука (несмотря на просьбы Айверосона об отдыхе), затем пишет письмо Рейчел за столом в своей комнате и в конце концов обнаруживает, что прогуливается в саду. Цветения выглядят особенно яркими и счастливыми сегодня после такого щедрого полива прошлой ночью, и Лэнс улыбается самому себе. Он всегда любил цветы, настолько, что даже самостоятельно изучал язык цветов, увлеченный причудливой идеей отправки сообщений с помощью такого красочного жеста. Проходя мимо розовых роз "дружбы" и маргариток "невинности", он внезапно чувствует себя подавленным. Он находит цветок ладана - «верное сердце» - и необъяснимым образом чувствует себя виноватым. В его голове всплывают воспоминания. "Подожди!". "Кит сказал… «подожди»". По крайней мере это было во сне. Но все же, "подожди" - это не то, что говорят тому, кому планируют навредить, не так ли? Может быть, он судил Кита слишком строго в тот момент. Возможно, он хотел поговорить. Он ничего не хотел, потому что все это происходило в твоей голове! Лэнс проводит рукой по волосам и пинает грязь под ногами. «Это глупо», - шепчет он, нахмурившись и направляясь к замку. Лэнс топает по коридорам в библиотеку, решив получить ответы на некоторые вопросы. Ему нужно вернуться в башню и снова увидеть Кита собственными глазами, он не может больше отступать. Если это действительно был сон, то Лэнс должен быть в этом уверен. Прошло всего несколько часов с тех пор, как Айверсон нашел его без сознания в библиотеке, и еще меньше с тех пор, как он решил дистанцироваться от башни и ее обитателя, но он не может вынести тысячи гудящих вопросов в его голове. Если это был сон, почему он был таким ярким? Если это был не сон, как это было возможно? Он сошел с ума? Или мир наполнен большей магией, чем он считал? Если Кит действительно был жив - он был другом или врагом? Решив, что он должен быть осторожен - независимо от результата - Лэнс делает крюк к оружейной и берет один из мечей, которые Айверсон привез из Налквуда для их обучения. Лэнс гораздо лучше как лучник, чем как мечник, но он и не новичок. Он пристегивает меч к поясу и осторожно идет дальше, не торопясь и заглядывая в коридоры, чтобы избежать обнаружения. Айверсон был бы не в восторге, увидев его с мечом, после того, как он рухнул менее чем полдня назад. Он встретил почти нулевое сопротивление на довольно короткой дистанции до библиотеки, хотя его почти заметила горничная, вытирающая в коридоре богато украшенную вазу, которая была больше ее самой, но она настолько увлеклась, что он смог проскользнуть мимо нее. Когда он наконец добирается до книжного шкафа, его охватывает дрожь страха, как будто он собирается выйти на сцену и спеть перед огромным количеством народа, но он проглатывает ее и дергает секретный рычаг. Проблема в витой лестнице в том, что есть короткие дни и есть длинные дни. В короткие дни лестница, кажется, поднимает его сама; Лэнс даже не замечает того, как поднимался, когда направляется в свое тайное убежище. В долгие дни все наоборот - лестница бесконечна, и, в итоге, у Лэнса горят икры; его тело болит, и верхняя часть лестницы проходится очень тяжело. Сегодня - последнее. Лэнс действительно желает, чтобы это было не так, потому что каждый шаг наполняет его огромным страхом и адреналином, как никогда раньше. Теперь он не знает, что ожидает его на вершине башни - раньше это было безопасным местом, чтобы скрыться на некоторое время, но сейчас это не так. Оно может навечно принадлежать какому-то опасному существу, которое намерено убить его. "Ты знаешь более, чем достаточно, чтобы защитить себя", - думает он и ускоряет шаг. Деревянная дверь, пожалуй, самое страшное препятствие из всех, поскольку это последний барьер между ним и тем, что лежит за ней. Глубоко вдохнув, Лэнс щелкает рукоятью меча большим пальцем, так чтобы он готов к тому, чтобы в любой момент вынуть его, а другой рукой открывает дверь. Она с громким скрипом распахивается, и Лэнс немедленно кладет руку на рукоять меча, но он не вынимает его, потому что там, в центре комнаты, сидит Кит - неподвижный, как камень, и лицом к двери, как он и был прошлой ночью. Солнце, спускаясь на землю, ярко светит сквозь решетчатое окно, заставляя Кита отбрасывать большую, грозную тень на деревянные половые доски. Лэнс приближается к статуе медленными, преднамеренными шагами, его рука все еще лежит на рукояти меча, но, как бы близко ни подходил Лэнс, Кит не двигается. Он находится в том же положении на преклоненном колене, в котором он всегда находился, и его глаза смотрят вперед с такой же интенсивностью, как и раньше. Это искушает Лэнса отбросить бдительность и просто вернуться к тому, как он делал до этого по отношению к статуе - воображаемый друг и ничего больше, - но он все еще не уверен в том, что прошлой ночью все было сном. На самом деле, чем дольше он находится в башне, тем больше он в этом уверен. Возможно, Кит не двигается, но он все еще стоит лицом к двери, а не к окну, и именно так он и стоял прошлой ночью. Во всем этом, несомненно, что-то не так, поэтому Лэнс остается бдительным. Когда он приближается к статуе Кита, он изучает лицо более тщательно, чем когда-либо прежде; он помнит, как его белые острые зубы сверкали при каждом ударе молнии снаружи, как его кожа из грубого гранита стала гладкой и фиолетовой, и как его глаза светились желтым оттенком в темноте. Это было не похоже ни на что, что Лэнс когда-либо видел в своей жизни, и, честно говоря, есть часть его, которая хочет увидеть это снова. И, возможно, именно поэтому Лэнс делает это - отрывая руку от рукояти меча, он снова касается лица Кита. Он прислоняет руку ближе, и ему требуется время, чтобы войти в контакт. Когда они наконец это делают, Лэнс видит перед собой лишь холодный камень. Немного осмелев, Лэнс касается каменного лица различными способами, почти экспериментируя, чтобы увидеть, есть ли какой-то особый трюк, чтобы заставить его ожить, но Кит остается совершенно неподвижным. Вспоминая, как он касался Кита прошлой ночью, Лэнс прижимает ладонь к его щеке в том же месте, что и раньше. Он проводит большим пальцем по высоким скулам Кита, затем отодвигает ладонь, чтобы проверить, не сглаживается ли под ней гранит, но нет никаких изменений - только твердый серый камень. Со вздохом Лэнс убирает руку и отходит от горгульи. Смущенно и противоречиво Лэнс смотрит на ладонь, которая, казалось, оживила Кита прошлой ночью, и прищуривается. Что произошло прошлой ночью?***
В тот вечер Айверсон ужинает с Лэнсом, и он вновь слишком увлечен как днем Лэнса, так и тем, что он ест. Он сам решает, что Лэнс слишком худой и что его лунатизм исчезнет, если он будет есть больше. Он приказывает обслуживающему персоналу принести Лэнсу еще две порции курицы в вине, которые, конечно же, тот не трогает. Раздраженный (нормальным) аппетитом Лэнса, Айверсон провожает его обратно в свою комнату и настаивает на том, что он слишком рано ложится спать. «Я поставлю одного из моих людей у вашей двери сегодня ночью, на всякий случай», - говорит он, и Лэнс вздыхает. «Нет. Айверсон, я говорил вам еще в самом начале, что мне не нужна нянька, пока я здесь. Мне двадцать один, а не восемь». «Это не наказание, это для вашей безопасности. Лунатизм может быть опасен». Лэнс закатывает глаза. «Я больше не буду ходить во сне». «Почему вы так уверены в этом?». «Я просто знаю», - говорит Лэнс, но брови Айверсона сузились в сомнении. «Слушайте, я заключу с вами сделку. Если вы найдете меня где-нибудь без сознания завтра утром, где-нибудь, кроме того места, где я должен быть, тогда вы можете ставить охранника здесь». «Но что, если вы ходите во сне?». «Со мной все будет хорошо. Я не стеклянный». «Нет, но вы принц». «Тогда прислушайтесь, к моим словам». Айверсон замолкает, пристально вглядываясь в Лэнса, пока, в конце концов, не сжимает переносицу и не ворчит что-то неразборчивое себе под нос. «Хорошо», - соглашается он. «Но если утром вы окажетесь где-нибудь еще, кроме кровати, охранник будет здесь постоянно». «Вы поняли». Айверсон фыркает и выпрямляется, сцепив руки за спиной. «Спокойной ночи, ваша светлость». Он вежливо кланяется и идет по коридору к своей комнате, оставляя Лэнса одного. Следуя совету Айверсона, Лэнс заходит в свою комнату и готовится ко сну.***
Он вернулся в башню. И это сцена, которую он видел раньше - мальчик с черными волосами, читающий здоровенную книгу, сидит на скамейке у решетчатого окна, одна его нога свисает и слегка качается взад-вперед, а другая на скамейке. Одинокая свеча на соседнем столе - единственный источник света, поскольку сильный дождь бьет в окно, и порывы ветра свистят достаточно громко, чтобы услышать их внутри. Мальчик вздыхает и аккуратно закрывает книгу, но не раньше, чем он кладет кожаную закладку между ее страницами и смотрит в окно. Он ничего не видит, потому что уже наступила глубокая ночь, и даже небольшой кусочек луны спрятан за облаками, но он все равно смотрит на него. И Лэнс чувствует странную меланхолию по отношению к мальчику, но не уверен почему. В этой сцене нет ничего особенно грустного; она даже умиротворяющая, но Лэнс не может не считать мальчика трагической фигурой. Подтверждая его опасения, мальчик вскакивает на ноги, словно его кто-то укусил, книга, с которой он был прежде так осторожен, рухнула на пол. Лэнс не может рассмотреть его лицо, но на нем точно есть выражение паники, так как руки мальчика трансформируются. Бледная кожа его ладоней становится серой и гладкой, в то время как его ногти удлиняются и превращаются в когти. Мальчик выпускает вздох ужаса, и сердце Лэнса разбивается от страха в этом звуке. Мальчик делает шаг к выходу, но его ноги вяло двигаются, словно он идет через зыбучие пески, и Лэнс видит, что трансформация начинается и в его ногах. Мальчик смотрит на свои ноги и неважно, насколько нечетко выглядит его лицо для Лэнса, нельзя отрицать ужас на нем, когда этот недуг поднимается все выше и выше к его ногам, к его бедрам, к его тазу. С последним шансом использовать свой голос, мальчик издает тихий крик - жалкий, уничтожающий звук - и кричит: «Что со мной происходит?!». Лэнс просыпается, задыхаясь, последние слова мальчика звенят в его голове, как будто он кричал прямо ему в ухо. Менее чем за секунду он встает с постели - натягивает ботинки, заправляет рубашку и наббрасывает темно-синий ночной плащ. Он зажигает и хватает свечу у прикроватной тумбочки и выбегает за дверь. У него тяжелый груз на сердце, когда он несется через замок к библиотеке; вопрос испуганного мальчика повторяется снова и снова в его голове, и это ускоряет его шаг, торопя его в башню. Он не уверен, что это будет хорошо, если он сможет что-то сделать, когда доберется туда, но это не имеет значения. И, возможно, он действительно сходит с ума, но ему надоело беспокоиться об этом, поэтому он следует всем своим инстинктам, которые кричат: «Доберись до башни!». Его мысли так же беспорядочны, как и прежде, когда он подходит к книжному шкафу и дергает за рычаг. Он взлетает по ступенькам, убеждая себя идти быстрее каждый раз, когда он думает, что достиг своего предела, но каким-то образом он в состоянии преодолеть его каждый раз. Он думает о мальчике, невинном и испуганном, и чувствует, как что-то в груди сжимается от боли. И этот звук - крик, который исходил от мальчика, понимающего, что он превращается в камень, что он умирает? Лэнс уже точно знает, что этот звук будет преследовать его долгие годы. Прямо перед тем, как открыть дверь башни, он останавливается, чтобы подумать, действительно подумать о том, что он делает. Это все безумие, и он это знает, но притяжение - это сильное, интуитивное притяжение идущее где-то в области солнечного сплетения, которое тянуло его вверх по лестнице с тех пор, как он впервые открыл секретный проход, - умоляет его забыть свои понятия о здравомыслии и просто открыть чертову дверь. Он никогда не отрицал своих инстинктов. С резким, сильным рывком Лэнс открывает дверь и входит внутрь. Он сразу же понимает, что что-то не так, потому что Кита там нет - его пьедестал есть, но реальная фигура исчезла, как будто он просто спрыгнул. У Лэнса даже нет шанса ахнуть или отыскать Кита до того, как сильная, массивная рука накрывает всю нижнюю часть его лица. С невероятной скоростью вторая рука хватает свободное запястье Лэнса и заворачивает его руку за спину, зафиксировав ее. Лэнс роняет свечу, которая падает на пол и гаснет, оставляя башню полной темноте, за исключением полной луны, отбрасывающей свет через решетчатое окно. Лэнс, обученный самообороне с детства, тянется к руке у рта, чтобы одним быстрым, сильным, резким движением опустить ее вниз для того выстрелить в пах, но он не может. Запястье, которое он дергает, не сдвинется с места, даже если Лэнс вложит в него всю свою силу, подпитываемую адреналином. Он меняет тактику и начинает биться - его свободная рука пытается ударить любую область тела, которую может, и его тело извиваться настолько, насколько позволяет схваченная рука. «Стой, стой! Просто - Пожалуйста - Просто послушай меня секунду!» - рычит расстроенный голос, и удивление от услышанного голоса на мгновение останавливает Лэнса. Потому что он знает этот голос - он слышал его раньше. Во сне. Глаза Лэнса медленно двигаются вправо и через периферию, он видит смутные очертания нападавшего - сильную челюсть, огромные ушив формы как летучей мыши, лохматые волосы, глаза, светящиеся желтым, как светлячки летом. Это Кит. И он не сон. Глаза Лэнса расширяются от осознания того, что его поймала ходячая горгулья, и он сразу же начинает паниковать, биться еще сильнее, не обращая внимания на вероятность вывихнуть плечо в железной хватке Кита. Глупый! Ты такой глупый! Ты знал, что он представляет угрозу. У тебя был меч, когда ты приходил сегодня утром, и ты не взял его?! Лэнс порицает себя, разочарованный собственной непредусмотрительностью. «Ты прекратишь?!» - говорит Кит ему на ухо прямо перед тем, как Лэнс собирается ударить затылком Кита по челюсти. Кит легко уклоняется и продолжает. «Я не причиню тебе вреда! Если ты только…». Лэнс пинает его ногу в колено, как лошадь, и Кит едва обходит ее. «Если бы ты только послушал - я не хочу причинить тебе боль! Я просто хочу поговорить, хорошо? Просто успокойся уже». Лэнс продолжает свои слабые попытки размахивать руками и бормочет проклятия в холодную, твердую руку Кита, когда он бросает на него взгляд со всем презрением, которое он может проявить. «Послушай, я отпущу тебя, но тебе просто нужно остановиться и довериться мне! Пожалуйста, Лэнс». И из всего, что случилось той ночью, именно это больше всего шокирует Лэнса - услышать его собственное имя. Его тело расслабляется, а глаза расширяются. Он снова смотрит на Кита через периферию, и его глаза, даже без зрачков, выглядят искренними и добрыми... безобидными. Кит вздыхает, пока Лэнс неподвижен. «Я не собираюсь причинять тебе боль, хорошо? Ты приходил с мечом до этого, так что это была просто предосторожность. Я знаю, что, возможно, я выгляжу как нечто из ада, но я не… я не всегда был таким. Я был как ты». Лэнс пристально смотрит, думая о черноволосом мальчике во сне. «Я хочу тебя отпустить, но мне нужно быть уверенным, что ты не нападешь на меня, не закричишь, или еще что-то в этом роде. Итак, просто... Я не знаю, ты можешь это сделать?». Брови Кита нахмурены, уши слегка опущены - это почти напоминает Лэнсу собаку, которую поймали, когда она жевала мебель. Лэнс смотрит на него несколько секунд, его грудь вздымается, дыхание затрудненное и учащенное, когда он размышляет, доверять Киту или нет. "Ты зашел так далеко", - думает он. Медленно Лэнс тянется свободной рукой к той, которая закрывает рот, и дважды стучит пальцами по ней. «О, хорошо - это эмм, это хорошо. Я сейчас тебя отпущу, так что...». Хватка Кита ослабевает вокруг рта и запястья Лэнса, и он медленно и осторожно отпускает его. Лэнс сразу же поворачивается лицом к Киту и потирает только что освободившееся запястье, прежде чем осмотреть Кита с ног до головы. Он такой же пугающий, как и прошлой ночью - он возвышается над Лэнсом, по крайней мере, на полфута, у него длинные клыки, а его голая грудь такая же широкая, как ствол дерева. Но он также кажется невыносимо неловким, может быть, даже смущенным. Они молча смотрят друг на друга, и, в конце концов, Кит отводит взгляд и чешет шею, взъерошивая темные волосы. «Откуда ты знаешь мое имя?» - спрашивает Лэнс, снимая напряжение в воздухе. Кит закатывает глаза - или, скорее, его голова движется так, что кажется, словно он закатывает глаза - и говорит: «Я имею в виду, ты говоришь о себе предостаточно». «Прости, что?» - спрашивает Лэнс, медленно моргая. «Я тебя знаю?». Кит снова становится робким и неловким, а его лицо скривилось в гримасу. «Я предполагаю, да, наверное? Ты приходил сюда, чтобы поговорить, так что...». Это убивает Лэнса, его сердце пропускает удары. «Стой, стой, стой, подожди минутку. Ты хочешь сказать, что все это время, когда я приходил сюда, чтобы поговорить с тобой - ты меня слышал?». «Ну, да. Я тоже мог тебя видеть». «И ты... помнишь все это?». «Я думаю, да». Лэнс удивлённо смотрит на Кита, и его рот открывается. Все это время, он думал, что говорил с мертвым воздухом, но все это время он чувствовал, что статуя слушает - и это было на самом деле. Он не может ни ответить, ни пошевелиться, поэтому просто продолжает смотреть на Кита, который ерзает под его взглядом. В конце концов, Кит наклоняется, чтобы поднять упавшую свечу и подсвечник. Лэнс думает, что он, кажется, с облегчением находит себе занятие. «Думаю, у меня есть еще спички. Раньше я держал их здесь в столе…» - говорит он, останавливаясь, чтобы осмотреть мебель, покрытую пыльной простыней. Он снимает простыню, чтобы показать гниющий деревянный стол и роется в ящиках. «Нашел», - объявляет он, протягивая небольшой спичечный коробок. Он подходит к шахматному столу возле пьедестала, ставит на него подсвечник и зажигает свечу. Лэнс наблюдает, как он улыбается маленькому мерцающему огоньку, и он поражен тем, насколько у него человеческое выражение, как будто он действительно нормальный человек, запертый в гигантском демоническом теле. Кит садится на пьедестал и может поднимает взгялд на Лэнса. «Не хочешь присесть или еще что-нибудь?». Лэнс моргает на вопрос - от того, настолько он повседневный или обычный, несмотря на то, насколько абсолютно нелепа их ситуация, что Лэнс снова потрясен. Это занимает пару секунд, но в конце концов он кивает и садится на свой обычный стул. Он снова наблюдает за Китом, принимая во внимание все поразительные детали, потому что ничто в нем не было реальным. «Ты когда-нибудь перестанешь пялиться?» - раздраженно спрашивает Кит. Лэнс недоверчиво качает головой. «Ты себя видел?». «Э-э, нет. Здесь нет зеркал». «Оу», - говорит Лэнс, почесывая висок. «Что ж, ты... э-э... ты нечто». «Да, я могу себе представить», - говорит он, глядя на свои ладони, и Лэнс вдруг чувствует себя виноватым за то, что поднял этот вопрос. «В любом случае, - говорит он, меняя тему, - так что ты... помнишь все, что я тебе говорил? О моей семье, о Галра и о...» - Лицо Лэнса краснеет, когда он вспоминает, что несколько раз плакал перед Китом. «Другие вещи?». Глаза Кита не встречаются с глазами Лэнса, когда он говорит: «Да, да, я помню». «Оу». «Да». «Должно быть, сводил тебя с ума всей своей болтовней…». Глаза Кита поднимаются, чтобы встретиться с взглядом Лэнса, и что-то отчаянное было в его выражении. «Нет! Нет, я - нет, это было мило. Я просто был за этой простыней... долгое время, так что, когда ты начинал приходить сюда каждый день, все было намного менее скучно», - говорит он, снова застенчиво. «Мне понравилось». «Оу», - говорит Лэнс, и от этого чувства в его груди расцветает что-то теплое. «Итак, как долго ты здесь?». Лицо Кита мрачнеет, и его глаза устремляются к окну «Я не знаю - какой сейчас год?». Вопрос взвешен и наполняет воздух ужасным напряжением. Они оба знают, что ответ не будет неприятным. «Сейчас 1762 год», - говорит Лэнс так нежно, как только может. Глаза Кита расширяются от ужаса, прежде чем он утыкается лицом в ладони, а его локти опираются на бедра. У Лэнса болит в груди, как из-за любого другого друга, которого он видит страдающим. Он долго молчит, так как ясно, что Кит обрабатывает что-то довольно серьезное, но через некоторое время он чувствует необходимость проверить его состояние. «Кит?». Звук его имени отрывает его от размышлений, и он смотрит на Лэнса с мягким удивлением. Лэнс задается вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как он слышал свое имя вслух. «С тобой все хорошо?» - спрашивает Лэнс. Кит вздыхает, в его глазах явная грусть. «Это было в 1712 году, когда я - когда это случилось со мной». Сердце Лэнса проваливается - Кит был заперт здесь в течение пятидесяти лет? «Ого, это… мне очень жаль», - говорит Лэнс, прочищая горло. Кит слабо кивает ему. «Э-э, не мог бы ты помочь мне заполнить некоторые пробелы? Ты был человеком раньше, верно? А потом что-то случилось, что превратило тебя в... это?». Кит снова кивает. «Хорошо, приятно слышать. А ты мог передвигаться и все такое? Или это что-то новое?». «Новое», - говорит Кит и выглядит совершенно разбитым. «Первый раз, когда я смог двигаться с тех пор, как это случилось, когда ты...». "Прикоснулся к твоему лицу, как извращенец?", - думает Лэнс про себя, и его лицо снова начинает краснеть. «О, ну да. Правда. Что еще? Ты знаешь, что с тобой случилось?». «Я…» начинает Кит, нахмурив брови. «Немного. Прошло так много времени, что я начал кое-что забывать, но я знаю... я знаю, что мои друзья нашли меня здесь, и я думаю, что они говорили о проклятии и пытались его разрушить, но я не могу вспомнить никаких подробностей. Не думаю, что они много говорили обо мне». «И это все?». Кит вздыхает. «Я помню, как они говорили, что должны были сдаться, но я не знаю, почему». «И поэтому ты просто... зависал здесь? Пятьдесят лет?». «Мне не казалось, что прошло пятьдесят лет. Я не знаю, все как-то было размыто, как будто я спал или что-то такое, пока...», - Кит замолкает и опускает взгляд. «До чего?». Кит скрещивает руки на груди и снова смотрит в окно. Пожав плечами, он говорит: «Пока ты не появился». «Оу» говорит Лэнс, и его желудок затрепетал по неизвестным причинам. «А что случилось?». «Ну, ты просто... я не знаю. Ты стянул с меня простыню, и я снова проснулся. Вот и все. А прошлой ночью ты дотронулся до меня, и я смог двигаться». Лэнс качает головой и тихо свистит. «Это странно, чувак. Это очень, очень странно». «Поверь мне, я знаю», - говорит Кит. «Подожди», - говорит Лэнс, и ему приходит в голову одна мысль. «Я приходил сюда сегодня утром, и ты снова был статуей». Кит пожимает плечами второй раз. «Как только взошло солнце, я снова застрял. Затем, как только солнце село...», - Кит указывает жестом на себя. Лэнс снова молча смотрит, его разум едва способен все это осмыслить, и он проводит пальцами по волосам. Это слишком много... и у Лэнса все еще так много вопросов, но на большинство из них он знает, что Кит не может ответить - Почему он проклят? Кто проклял его? Возможно ли разрушить проклятие? Почему именно Лэнс разбудил Кита? Глаза Лэнса возвращаются к Киту. Он смотрит в окно, загипнотизированный залитой лунным светом деревней внизу, и Лэнс снова видит его - человека за маской горгульи. Он видит это по нахмуренным бровям, которые склоняются в печали. Он видит это по рту, который едва открыт, как будто он отчаянно пытается говорить после пятидесяти лет молчания, но слова не приходят к нему. Он видит это по глазам, которые явно не человеческие и так много скрывают, удивительно, что он вообще что-то в них видит. Это здесь. И это лицо Лэнс хорошо знает, видел в собственном отражении каждый день в течение последнего месяца—лицо одиночества. Лэнс чувствует непреодолимое чувство вины за то, что этот человек, был монстром. Теперь, когда Лэнс видит Кита с таким уязвимым выражением лица, эта мысль кажется Лэнсу нелепой. "Я хочу ему помочь". Лэнс отрывает взгляд от лица Кита и опускает его на пьедестал, на котором он сидит, и сидит на протяжении десятилетий. Именно тогда Лэнс видит ее и вспоминает - маленькую грифельную доску с причудливой надписью на пьедестале. Мысль приходит к Лэнсу так внезапно и быстро, что он вскакивает на ноги. Это пугает Кита, и он смотрит на Лэнса с раздраженным выражением лица. «Кит!» - говорит Лэнс с хитрой ухмылкой сияющей на его лице, и с огоньком в глазах. «Я думаю, что понял». «Что понял?» «Почему именно я смог вернуть тебя к жизни». «И почему же?» Ухмылка Лэнса еще сильнее растягивается. «Я тот, кто может разрушить твое проклятие».