Зима, поезд и конъяк

Мы ехали с конференции: я, врач с десятилетним стажем и мой коллега с разницей в возрасте 9 лет. Намёрзнув на улице в этой даже для России непривычной зиме, мы зашли, нет, влетели в вагон в надежде на теплоту, но и здесь нас ждало разочарование. У Артема несмотря на мороз, проникнувший почти до костей, горели глаза. Слишком много новой информации он получил, и ему не терпелось поделиться ею, начать ее использовать в практике, но я-то знал, что это почти невозможно. Для нашего пусть и миллионного, но достаточно провинциального города знания питерских коллег и их научные прорывы были неосуществимы. Мы зашли в купе и уставились друг на друга. На морозе мы не могли достаточно обсудить то, что услышали, и Артема всё подмывало начать разговор. -Говори -Такие хорошие показатели на этом препарате, - на одном дыхании выпалил Артем. -Да, как и год назад -В смысле год назад? – в его глазах мелькнуло разочарование -Этот препарат уже три года используют в Питере, в Москве, но не у нас. Поезд дернулся, и Артём, не удержавшись на ногах, упал на меня. Я повалился на дверь, которая, благо, была закрыта. Я на миг задержал свой взгляд на его голубых глазах. Которые можно было сравнить с небом, покрытым невесомой пеленой облаков. Я уже давно в них не смотрел, постоянно отводил взгляд, и это, наверное, его сильно бесило. А я просто не мог туда смотреть. Его глаза возвращали меня в студенческую пору, вселяя ту же неуверенность, которую я испытывал тогда, особенно от осознания своей ориентации. -О, Андрей Викторович, Вы посмотрели мне в глаза, - вроде, между прочим, промолвил Артем, уже твердо стоя на ногах, на что я хмыкнул. Из своей сумки, которую я кинул на кровать, я достал фляжку с конъяком. -Будешь? А то я до сих пор согреться не могу. Я сделал глоток, и этот обжигающий вкус вернул в меня былое спокойствие. Артем сщурился и смешно наклонил голову, раздумывая соглашаться или нет, я потряс фляжкой, как бы намякая, что там не так много, чтобы напиться. Он протянул руку. Его пальцы были ледяные, как, скорее всего, и мои. Артема это нисколько не смутило, и он замахнул коньяк с такой легкостью, что я даже удивился. -А ты умеешь пить, - улыбнувшись, сказал я. -А, ну Вы же не ходите на корпоративы, вот и не знаете, как я пить умею. Он уселся на свой диван напротив меня, всё так же держа фляжку в руке. -Кстати, а почему Вы на них не ходите? -Не хочу, глупая трата времени -Может, женились бы наконец, - Артем пожал плечами и продолжил смотреть мне в глаза. Его рот был приоткрыт, губы влажные, что непременно вызывало во мне еле удерживаемое желание. -А у тебя есть девушка? – в моем горле пересохло, я знал ответ заранее, но должен был спросить. -А я гей, меня не интересуют девушки, - с вызовом, напористо бросил он, явно ожидая ответа. Он так прямо об этом сказал, что меня это даже выбило из колеи. Я скрывал это, как мог на работе, на учебе, в жизни, а он так легко об этом говорил. -Противно? – он наклонился ко мне и протянул руку, коснулся своими длинными пальцами щеки, по которой тут же пробежал электрический ток. Я схватил его за запястье и замер, переведя взгляд в его глаза. Он улыбался или можно сказать ухмылялся. Я чувствовал его пульс, который выдавал его: он не был так спокоен, как выглядел. Может, это коньяк вселял ему уверенность? -Хватит, - я прокашлялся и отбросил его руку. Я целый год терпел не для того, чтобы сейчас так глупо повестись на его провокацию, если она таковой была. -Андрей Викторович? -Я устал, - я зажмурил глаза, лишь бы прогнать это наваждение, - я в туалет. Наконец, в вагоне стало теплее, и можно было снять куртку. Я взял мыльные принадлежности и направился в конец коридора. Как все-таки приятно ездить на конференции от какой-то фармацевтической компании, всего-то надо пару раз обмолвиться об их препарате, о классных результатах и, вуаля, едешь в СВ вагоне, живешь в хорошей гостинице. Я заперся в туалете, и посмотрел на себя в зеркало: бледный, блестящие глаза. «Боже, это недолжно было так далеко заходить». Закончив с умыванием, я почувствовал, что поезд замедляет ход. Я был готов так, без одежды выйти на мороз, чтобы охладить себя. Кому какая разница на чувства. У меня есть Ник, с которым мы исправно трахаемся. Нахер чувства, всю эту непонятную фигню. Лучше, когда все максимально понятно. С отношениями я завязал ещё в университете, когда мой так называемый парень стал отцом в 24 года. Я молча кинул косметичку на койку и, взяв куртку, вышел на улицу, надеясь на быстрый приход в чувства. Мороз впился в мою кожу чуть ли не раскаленными молниями, и я вмиг забыл об Артеме, о его дерзких голубых глазах. Я похлопал по карманам куртки и, слава Богу, нашел сигареты. Курил я редко, но особенно любил в холод. Тогда мысли выстраивались в четкую линию, не было никакой путаницы, которая выводила меня из строя. Из моих пальцев улизнула сигарета, точнее ее выхватил Артем своими тонкими пальцами. Он явно чувствовал мою натянутую как струну волю и поэтому себя так вел. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека, но почему-то стороной не обходит. Я зажмурил глаза, пытаясь успокоить себя. Не прошло и пары часов, как он не мог сам начать разговор, а теперь нагло забирает у меня сигарету и, оох, так пошло затягивается. Его взгляд не менялся, он так же ждал чего-то. Его губы дрожали, но он продолжал курить, продолжая смотреть на меня. Я не стал дожидаться конца этого представления и зашёл в вагон, который укутал меня уже приторной теплотой. В купе я остался стоять в проходе, из-за смены температуры я совершенно перестал соображать, поэтому когда Артем вбежал в купе, я резко закрыл за ним дверь и прижал его к ней. -Как же ты меня бесишь, - на выдохе прошипел я ему в ухо. Он выглядел испуганно, но молчал, что выводило меня из себя еще больше. -Ты ведь этого добивался? – всё так же хрипя, проговорил я и лизнул его ухо. Он начал дрожать, что сильнее разжигало моё любопытство. Я стянул с него куртку, оголяя шею. Мне кажется, я видел, как пульсировала сонная артерия, буквально отбивая ритм. Я чувствовал, как моё сердце подстраивается под эти удары. Я ненавидел себя за это, но уже не мог терпеть и впился губами в его. Я оттолкнул его на диван и скинул с себя куртку, вслед за ней полетел и свитер. -Ну что, Артём, продолжим? Мне совершенно не нужен был его ответ, для меня спусковым курком служили его испуганными и одновременно хотящие глаза. «Может он соврал, что гей?» - мелькнула на секунду мысль, но мне уже было наплевать. Я целовал его шею, когда услышал приглушенный стон, Артём закусил тыл кисти, и уже моляще смотрел на меня. Я развернул его боком и лег за его спину, запуская руки под его футболку. Пусть уже почти нечувствительными шероховатыми пальцами, я обследовал каждый участок его худощавого торса. Я укусил его за плечо и начал легонько гладить его член. -Андрей…Викторович..я никогда..не был..снизу.,- между словами у него вылетали стоны, распаляющие меня. Я был универсалом, но отдаваться какому-то мальчишке не было никакого желания. -Значит сделаешь это своим ртом Я в одно мгновение сел на диван и поставил его на четвереньки сбоку от себя. Я вытащил свой член, схватил его за волосы и буквально заставил взять его в рот. Горячий. Влажный. Неумелый. Я задержал дыхание и откинулся к стене, полностью отдаваясь этому чувству. Сквозь сладостную истому, я увидел, как Артем едва заметно влияет бедрами. «Не был снизу, как же». Я облизнул указательный палец и начал гладить колечко мышц. -Нет, не надо, - слова явно расходились с желаниями его тела. -Это лишь палец. Правой рукой я ненавязчиво надавил на его голову, возвращая тонкие губы в работу. И был уже близок к разрядке, когда Артем уже сам насаживался на мой палец, вызывая тем самым новые эмоции. Мы кончили вместе. Ощущение пустоты, пришедшее с этим, было неописуемым. Артем без сил завалился на бок. Мне потребовалось пару секунд, чтобы поднять руку и потрепать его за плечо. -Эй, ты как? Он повернул голову и посмотрел на меня красными, но, слава богу, сухими глазами. -Меня никто и никогда так не унижал. Я рассмеялся и над его словами, и над сложившейся ситуацией. -Давай поговорим об этом завтра? Он как-то разочарованно кивнул, натянул джинсы и уткнулся в стенку. Я не нашел ничего лучше, как лечь рядом и обнять его со спины, ругая себя всеми возможными словами и, конечно же, обещая себе, что не буду продолжать эти отношения.