Лесная ведьма и дьявол

Бурое солнце, застрявшее в сетях нагих ветвей, тускло освещало неглубокую мшистую тропу. В дрожащей мёртвой тиши слабо потрескивали хворостинки, с опаской перешёптывались листья орешников, разбуженные едва уловимым ветром. Лес стоял недвижим: смолкли птичьи трели, попрятались звери и насекомые — жизнь притаилась в недрах чащобы. Сквозь сумрак, вцепившись заледеневшими белыми пальцами в бархатную изумрудную ткань подола пыльного платья, плыла хозяйка дремучего леса. В диких синих глазах, ярко выделявшихся на испачканном сажей молочном лице, обрамлённом спутанными светлыми волосами, перемежались предвкушение и первобытный страх — сегодня она славила своего тёмного Князя. Её прекрасный лик стал гипсовой неподвижной маской с застывшими стеклянными очами, в глубинах которых навсегда упокоилась память о прежней смертной жизни, страстях и нежном имени, больше ничего для ведьмы не значащим. «Карен», — с теплотой звала её прежде мать. «Карен!» — с игривой улыбкой кричал младший брат. «О, Карен!..» — слышала она в объятиях своих любовников. Но теперь она бы и не откликнулась. Понятия добра и зла перестали существовать в затуманенном полубезумном сознании, а жизнь и смерть не воспринимались как противоположности. Мир для ведьмы Карен стал иным. Обернув в холщовую ткань труп, она привязала его к верёвке и тянула за собой: миловидный юноша обрёк себя на гибель в ту секунду, как потревожил ведьму, пытавшуюся умерщвить для жертвоприношения пушистую проворную лису. Зверь убежал, а несчастный мальчишка стал жертвой во славу Дьявола. Ведьма выколола юноше глаза и вместо них воткнула бледные розы — её Князю это должно понравиться. Дойдя до небольшой сочно-зелёной лужайки, она сладостно втянула горький болотный торфяной воздух, в упоении прикрыла глаза и, раскинув руки, отдалась во власть сумасшедшей пляске. Посреди прогалины вспыхнул костёр, и его огненные лапки взвились так высоко, что, казалось, хотели обнять грязно-лиловые набухшие тучи, затянувшие небеса. Ведьма хохотала, растягивала ворот платья в тягучем экстазе, трясла косматой головой и подбрасывала в костёр сухие ветки. Маленькая влажная зеленоватая лягушонка прыгнула на сизое лицо покойника, а затем заползла в полуоткрытый рот и стала оттуда звонко квакать. Небо треснуло от удара молнии, раскат грома раздался вдали, и из разверзнутых небес на землю сошёл Сатана. — Мой господин! — кричала ведьма. — Мой господин! В чёрной изодранной мантии и с чёрной маской на лице, он походил на гигантского ворона. Сладострастный оскал расчертил его рот, и Дьявол двинулся с распростёртыми руками в сторону извивающейся в танце ведьмы, жаждая принять в жаркие объятия свою возлюбленную рабу. Стиснув нечеловеческой хваткой тонкий трепещущий стан, он запустил когтистые пальцы в лохматые мягкие пряди и припал к ведьминым губам глубоким кровавым поцелуем. Взвизгнув, ведьма попыталась вырваться из удушающего объятия, но Дьявол крепко держал свою добычу. — Его возьми, он твой подарок, — жалобно стонала ведьма, протягивая руку в сторону мертвеца, — а меня пощади, господин! — Ничего не желаю, кроме тебя, — ровным не терпящим возражений тоном молвил Сатана и, сорвав с ведьмы одежды, нетерпеливо стал ласкать обнажённое тело. Окутанные тёмным дымом и пламенем костра, они взмыли к небесам, отдавшись во власть неистовства плоти…

***

Городской шум из открытого окна разбудил задремавшую в кресле прямо посреди рабочего дня Карен: дневной зной и новое сложное дело адвокатской конторы «Нельсон, Мёрдок и Пейдж» быстро истощили силы. Потерев глаза, Карен озиралась по сторонам, не успев отойти ото сна и вернуться в реальность. — Утомилась? — ласково спросил Мэтт, подошедший к её столу, и как бы невзначай погладил по плечу. — Немного. — Не поднимая глаз, неловким голосом ответила она. — Извини, это до ужаса непрофессионально. — Не переживай, Карен, всё в порядке. Пора было убирать руку с её плеча, и Мэтт развернулся в сторону своего кабинета, но на пороге вновь обратился к ней: — У тебя где-то на столе была выписка из банка, не принесёшь её мне? — Мэтту до скрежета зубов хотелось, чтобы она подняла голову и обратила на него внимание, но Карен была отрешённой, даже не смотрела в его сторону. — Да, хорошо, мой господин, — задумчиво проговорила она. — Прости, что? — облизнув губы и нервным движением оправив галстук, удивлённо спросил смутившийся Мэтт и откашлялся. Краска мгновенно залила щёки Карен. — Ничего! — окончательно сконфузившись, выпалила она и подскочила с кресла; сгорая от стыда, Карен прикрыла ладонью рот и уставилась в распахнутое окно. Сильные руки нечеловеческой хваткой обвили её талию.