* * *
«Привет, Ал! Прости, если мое письмо окажется немного сумбурным или не немного. Я просто взбудоражен свалившимися фактами. Помнишь, на первом курсе я говорил, что письма писал о том, что тебя замок признает? Дед тогда заинтересовался и просил воспоминания для думосброса, у него есть, в кабинете. Я согласился, потом-то нет, мы же договаривались, что не будем распространяться об этом. Он настаивать не стал, но ему и того хватило, и потом, оказывается, он частенько уже свои сливал, когда ты у нас гостях был, это я случайно узнал. Папа́ ругался и говорил, чтобы он не тешил себя ложными надеждами. И это как-то с тобой связано, я уверен, хоть и не понял ничего, только дед недавно совсем стал какой-то странный. Хочет прислать тебе приглашение, но почему-то волнуется. Нет, он этого не показывает, но что я, собственного деда не знаю, что ли? Непонятно, как будто он раньше тебя не приглашал. Бабушка, подозреваю, тоже в курсе, я иногда слышу, как они упоминают твое имя в разговорах. В общем, я хотел тебя предупредить, там сам дальше смотри. Но, если честно, мне очень любопытно, да что там говорить, я жутко заинтригован! Я же с ума сойду, если не узнаю, в чем здесь дело! Ладно, это пока все. Передавай привет Лили, хотя нет, не надо, я ей отдельно напишу. Скорпиус Г. Малфой. p. s. Видел бы дед, как я веду переписку, наградил бы парочкой Круцио, наверное».07
8 января 2019 г. в 22:33
Очнулся я среди ночи. Темноту помещения освещал лишь лунный свет из окон. Больничное крыло. Попытался встать с кровати, но не преуспел, сил хватило только для того, чтобы кое-как сесть, а потом в изнеможении откинуться обратно. Освещая пространство волшебным фонариком, вошла сонная мадам Помфри, провела палочкой, заставила выпить пару склянок.
— Ну вот, уже гораздо лучше, еще два-три дня, и все будет в порядке.
— Давно я здесь?
— Больше суток. Не мудрено, с таким-то истощением.
— Поппи, я хотел попросить тебя и Минерву... — тут поймал ее виноватый взгляд, — кто еще знает?
— Только Гарри, но он взял с нас обещание никому не говорить...
— Как?! — прохрипел я.
Оказывается, Невилл видел достаточно, чтобы понять, что мое попадание в лазарет не являлось результатом произошедшей драки, поэтому сообщил о состоянии сына старшему Поттеру. Несколько часов спустя взволнованный Гарри долго пытал Минерву о случившемся, она отнекивалась, упирая на то, что состоянию ничего не угрожает и что сын сам расскажет отцу, когда очнется, так как она не имеет права... Продолжалось это до тех пор, пока разозленный Поттер не подошел к портрету Снейпа, потом ткнул в него пальцем и сказал: «Боитесь, что я узнаю, что Он и мой сын — это один и тот же человек?!» Ошарашенная Макгонагалл выложила всю историю, портреты ей активно помогали, попутно выясняя детали у самого Гарри. Результатом стала взятая просьба о неразглашении.
Так же ошарашенный услышанным, я долго не мог прийти в себя. Чтобы я быстрее успокоился и уснул, Помфри решительно напоила меня зельем сна без сновидений.
Следующий день встретил меня поднявшимся настроением и кучей посетителей. Вот и сейчас стоящий у изголовья Скорпиус отпускает ехидные шуточки, Хьюго зыркает в его сторону, но молчит, Роза пытается делать замечания, а Лили бесцеремонно уселась на мою кровать с намерением выяснить все о моем здоровье и окружить заботой. Отмахиваясь от ее опеки, я вдруг подумал, что не прочь ощутить касание бедра совсем другой девушки, вот той, которая скромно стоит в сторонке, не вмешиваясь в общую суету. Я улыбнулся, Кейтлин смущенно улыбнулась в ответ и облегченно вздохнула. Колдоведьма, видимо, решила, что время для посещений закончено, и выпроводила всех за дверь.
Какое-то время я еще лежал, потом осторожно встал, добрел до окна и уселся на широкий подоконник. За окном падали редкие снежинки, подчиняясь легкому ветерку, иногда закручиваясь спиралью. «А ведь скоро Рождество...» Провел ладонью по стеклу, делая прозрачную поверхность зеркальной, вгляделся в свое отражение. Как причудливо бывает Провиденье. Ни один из детей Поттеров не отразил в себе черт Уизли, даже рыжие волосы Лили были другие, более насыщенного цвета, с красноватым оттенком, как у бабушки, Лили Эванс; и сама она была очень на нее похожа, Джеймс был полной копией деда, мне же природа смягчила типично мужские поттеровские черты бабушкиными и единственному из трех детей подарила ее глаза, полные изумрудной зелени...
Развеял зеркало, снова посмотрел в окно. Тех чувств не было. Все, что когда-то Его держало и мучило, исчезло, только слабенькое эхо чего-то большого и сильного еще дрожало в сознании, но и оно потихоньку уходило, растворялось...
— Привет. Как ты?
Я обернулся. На пороге стоял отец и напряженно вглядывался в меня.
— Немного странно. Привыкаю пока, — я пожал плечами. — Ты так смотришь, как будто я баллы собираюсь с тебя снять.
Он засмеялся:
— Ну, учитывая произошедшее, это выглядело бы логичным, не находишь?
Отец подошел и встал рядом, опираясь на подоконник. Я тоже не удержался от смешка:
— Может, ты и прав.
Какое-то время мы молчали, потом я спросил:
— Когда ты понял?
— На твоем первом курсе я был практически в этом уверен.
Посмотрев на мое вытянувшееся от удивления лицо, он изогнул губы в усмешке и начал рассказывать.
Само мое рождение было непростым. Тяжелая беременность Джинни, сложные роды, сопровождающиеся непонятными стихийными выбросами. Многочисленные проверки на враждебные чары, проклятия и зелья результата не давали. Все вроде должно было быть нормально, но магия не успокаивалась, ребенок был плох. Что делать, подсказал Невилл, знания и традиции чистокровных тут пришли на помощь. Если для Джеймса достаточно было обычного обряда при даче имени, то здесь пришлось провести полноценный ритуал с жертвенным петушком и каплями крови родственников. Помогло. Все успокоились и долгие годы не замечали какие-либо странности до тех пор, пока ребенок не подрос. Гораздо более развитый, чем сверстники, впитывающий знания, как губка, и проявляющий иногда очень знакомые черты характера и способности, которые по отдельности не привлекали особого внимания, но постепенно накапливались в определенную критическую массу.
— Вот как реагировать на восьмилетнего ребенка, который читает учебник по зельям и ворчит на бездарных составителей, что указали неправильную последовательность закладки ингредиентов, из-за чего реакция будет нестабильной? Или как отваживает малолетних ухажеров сестры: вдохновенный рассказ, как отрава для грызунов действует на человеческий организм, и небрежное замечание в конце, подкрепленное многозначительным взглядом, что для этого зелья много не надо, все в огороде растет...
— Ага, меня вся женская часть тогда готова была наградить своим летучемышиным сглазом, — передернулся я.
— Зато мужская часть была с тобой солидарна! — отец засмеялся.
Потом покупка палочки, поступление на Слизерин... Но и тогда все еще можно было списать на индивидуальные особенности талантливого ребенка, каким он и сейчас является для всех, разве что Гермиона о чем-то догадывается. Окончательно понял, что не все так просто с Альбусом Поттером, когда Джеймс попытался вытащить из кабинета карту Мародеров в последний день зимних каникул.
— Я даже догадываюсь, кто ему помог, — хмыкнул я.
— Да. Сириус так и остался большим ребенком, я потом в наказание перевесил его портрет в галерею, он до сих пор обижен на меня, как увидит, обернется псом и морду прячет...
Отправив детей в школу, в порыве ностальгии решил развернуть карту и найти на ней любимых чад. И если с точкой «Джеймс С. Поттер» в гриффиндорской башне все было понятно, то точка с длинным именем «Альбус Северус Поттер-Снейп» в подземелье повергла в шок. Все необычное нашло свое объяснение. Карта была тщательно спрятана, ничего никому не сказав, стал просто наблюдать...
Я был потрясен.
— О чем ты тогда подумал?
Он понял, что я имею в виду, ответил:
— Когда я взял в руки Камень и меня окружили дорогие мне люди, я видел, что даже будучи неживыми, они все равно вместе, держатся за руки, улыбаются друг другу, был уверен, что и я, умерев, тоже буду с ними, обниму маму, Сириуса, но не находил еще одного призрака, как ни вглядывался. И тогда подумал, почему так? Пусть хотя бы этот человек бы жил, уж он-то точно не заслужил смерти, тем более такой... Если бы я знал тогда, что мы бросили его еще живого...
— То ничего бы ты не сделал, — спокойно сказал я, — если уж Лорд награждал смертельным проклятием, бесполезно было на что-то надеяться.
Он не ответил, но я был уверен, что мои слова его не убедили.
Снова установившаяся тишина стала невыносимой. Я уткнулся лбом ему в плечо и глухо произнес:
— Я не Он, понимаешь? Это как просмотренный фильм или прочитанная книга. Как будто помнишь каждую ее страницу, каждое слово и запятую, можешь процитировать с любой строчки, но она не станет тобой и не заменит. Я изменюсь, вернее, уже изменился, и, возможно, буду более вредным или еще как, но это все равно буду я, Альбус Поттер, твой сын.
Отец крепко меня обнял и весело, с облегчением, сказал:
— Ну, твою вредность я как-нибудь переживу.
— Как теперь быть?
— Живи. С твоими-то знаниями. Можешь выбрать любую дорогу, мы поможем, и никаких обетов, обязательств, никаких кандалов. С замком, думаю, разберешься, есть же какие-нибудь процедуры для передачи полномочий.
— Да, есть, но там не все так просто, придется поднапрячься поначалу.
— Справишься, уверен.
Из больничного крыла я вышел только на четвертый день. Не могу сказать, что дни, проведенные там, были наполнены скукой. Меня занимала полученная память. Обширные знания, хранящиеся в ней, поражали воображение и здорово расширяли кругозор, а просмотренная жизнь заставляла серьезно задуматься. Мне предстоит во многом разобраться. Но одно я знал точно — я еще никогда не ощущал себя настолько наполненным спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне.
На выходе меня встретила сладкая слизерино-гриффиндорская парочка, решившая больше не таиться. И Кейтлин. Лили с Малфоем как-то быстро поздравили меня с выздоровлением и испарились.
— Я... я так рада, что с тобой все в порядке, все так перепугались, говорят, мистер Поттер с директором ругался из-за тебя, и-и... так хотелось Уизли еще одними ушами наградить или еще чем похуже, Лили потом меня утеш... но неважно, в общем.
И правда, как можно быть таким слепым и не замечать очевидного? Я слушал, смотрел на свою девушку и наслаждался окутывающей меня заботой и еще чем-то большим, от чего сердце колотилось сильней и хотелось сделать что-нибудь безумное.
— Вот зачем ты на меня так смотришь? — тихо спросила Кейтлин. — У меня из-за этого мысли путаются. Я пойду, наверное...
Я взял ее руку и прикоснулся губами к аккуратным пальчикам, так же тихо сказал:
— Ты мне очень нравишься, Лин.
— Если это такая шутка...
— Нет, совсем не шутка. Я тут подумал, скоро Рождество, и хотел бы пригласить тебя к нам, погостить.
— Серьезно?
— Ну да, а потом мы могли бы заглянуть к тебе, ты бы познакомила меня со своими родителями...
— Моими родителями?!
— Ну что за жена мне глупая достанется, с первого раза не понимает! — сокрушенно покачал головой.
— Жена?! — Кейтлин пришла в себя и начала мило злиться, — ах, жена-а... а я еще подумаю, соглашаться ли! И нужен ли мне муж, который даже признание нормально сделать не может!
Я счастливо засмеялся, притянул ее к себе и поцеловал...