---
Костя не верит в раскаяние преступников, в неотвратимость судьбы и в бредоновости в интернете. В последнее — особенно, и особенно сейчас. На заставленном лекарствами столе задыхается паром кофейная кружка; на экране развернута шахматная партия и несколько вкладок в браузере. Костя, кутаясь в плед, машинально раскрывает криминальную сводку — взгляд вмерзается в невозможно-бредовое "убита полковник Рогозина" и губы недоверчивой усмешкой сводит до онемения. — Майор, спишь? Тут в интернете какой-то псих написал, что... Усталый голос Лисицына в затуманенное болезнью сознание входит пулями — безжалостно, метко, в упор. С низкого шаткого столика рушатся на пол упаковки лекарств и полная чашка кофе. У Кости где-то под ребрами оглушительно-грохочуще рушится мир.---
Переживать и вспоминать Котов будет позже — когда голыми руками придушит того, кто посмел. А пока, задыхаясь от раздирающей легкие боли, вваливается в морг к мрачно-сосредоточенному Лисицыну и шмыгающей носом Вале. — Пули прошли навылет. Ничего бы мы не успели. Антонова торопливо собой закрывает каталку — где-то на уровне подсознательного Костя даже благодарен ей, что не увидит Галину Николаевну мертвой. Что в его памяти она останется навсегда — живой: с привычкой чуть заметно улыбаться уголком губ, с утомленной теплотой в спокойной синеве внимательных глаз, с легким ароматом прохладно-терпких духов, когда позволял себе наклониться чуть ближе, опираясь на спинку кресла — даже этой малости не будет теперь. Яростное бессилие в груди закипает волнами — просто дышать и то больно становится. Косте бы разбивать, крушить что-нибудь — до зуда в кулаках, до разбитых в кровь костяшек, до освобождения. Только оно не наступит.---
Охранники, хакер Чучкин, потом — Белозеров. Косте не противно и не обидно даже, что посмел один из своих, — Косте просто и жутко больно. Сливаются голоса, сливаются слова, сливаются лица — Котов в себя приходит лишь в коридоре, задыхающийся от бессмысленной злости, и все, на что сил хватает — с размаху Лисицыну кулаком заехать, вытравляя отчаяние. Но легче ничуть не становится.---
Костя просыпается с гудящей головой, подскочившей температурой и нервным ознобом. В голове сквозь болезненный горячий туман — обрывками бесконечная страшная ночь, экспертизы, допросы и задержание. И беспощадное осознание, смириться с которым нет ни малейших сил. Косте больше всего сейчас верить хочется, что хлопнет дверь, послышатся привычно-уверенные торопливые шаги, стукнет о столешницу чашка, скрипнет стул, тут же влетит Амелина или неторопливо ввалится Холодов с какими-то распечатками и поспешным "ГалинНиколавна". — Ну Лисицын! Нашел кого дернуть... У Кости перед глазами мутные цветные круги рвутся вспышками, и в этих вспышках рябью — нахмуренно-обеспокоенное лицо с встревоженной складкой на лбу. А еще почему-то в буфете пахнет свежезаваренным чаем, малиной и медом — Котов только сейчас вдруг остро и жадно все это чувствует. А еще чувствует, как в области подреберья медленно, но верно выстраивается разрушенный было мир.