Когда закончилась война

Когда вечером открылась входная дверь, и Гермиона, целуя вошедшего мужа, взяла его ладони в свои, она отметила, что пальцы Северуса холодные как лед. Неужели в госпитале так же холодно? Ведь он бывал на улице всего ничего – буквально несколько минут, требовавшихся для аппарирования и быстрой проверки защитных чар снаружи. Она потянула его в гостиную: – Смотри, что я придумала! Наверху стало так холодно, камин в спальне не предусмотрен, но мерзнуть мы все-таки не будем. Она с гордостью продемонстрировала ему чугунную жаровню с наколдованным пламенем внутри. Дыма и запаха гари не было вообще – еще раз прошерстив имевшиеся у нее книги по чарам четырех стихий, она таки придумала способ, как это сделать и при этом сохранить основные свойства огня – свет и тепло. Разогретый чугун излучал достаточно тепла, чтобы нагревать пространство вокруг, и Гермиона не сомневалась, что теперь в комнатах наверху будет значительно теплее, осталось только экспериментальным путем выяснить, сколько часов эти костерки могут гореть без дополнительной подпитки. И комнату, пожалуй, надо будет проветривать почаще. На всякий случай. Снейп, сняв плащ, сдержанно кивнул, разглядывая результат ее успехов в трансфигурации и работе с огнем. Гермиона, ожидавшая какой-то реакции, несколько разочарованно надула губы, но, решив, что если она не услышала фразу про минус десять баллов с Гриффиндора, то это наверняка похвала – успокоилась. В конце концов, она знала Снейпа не первый год. И такому поведению удивляться вообще не стоило. Она заглянула ему в лицо: – Северус, я получила записку от Гарри. Он просит меня прийти к нему домой, на площадь Гриммо. Ты ужинай, а я, пожалуй, схожу. Наверное, это важно. Снейп, мотнув головой, бросил раздраженный взгляд на свой только что повешенный на вешалку плащ. – Предлагаю поужинать вдвоем. А потом я тебя провожу, – неохотно ответил он. – Чего он хочет? – Пока не знаю. Ты чем-то расстроен? – спросила Гермиона, протягивая ему записку. – Просто устал, – сварливым тоном ответил ей Северус, пробежал записку глазами и бросил ее в камин. – И рассчитывал поужинать спокойно в компании красивой женщины, а не возвращаться в Лондон на ночь глядя. Наверняка Поттер хочет рассказать, удалось ли ему что-то узнать про Фаджа. Накрывай на стол, а то уже стемнело. Не самый лучший вариант – выходить в такое время. Гермиона бросила на него обеспокоенный взгляд. Он явно чем-то огорчен, но наседать и выпытывать бесполезно. Расскажет сам, если захочет. И Фадж… При чем тут Фадж? Она накрыла на стол и заняла свое место напротив мужа. Он молча ел, а она смотрела на него, не упуская ни единого движения. Теперь, когда она уже очень неплохо готовила, а некоторые блюда удавались особенно хорошо, она получала удовольствие от наблюдения за Северусом во время ужина. Все-таки что-то есть в этом ритуале – наблюдать, как твой мужчина ест приготовленную тобой еду. Смотреть, как он, утоляя голод, постепенно расслабляется, как меняется его настроение. Исключительно женское удовольствие – мужчинам не понять. Улыбаясь своим мыслям, Гермиона доела свою порцию и встала из-за стола – собрать тарелки. – У нас новая посуда? – заметил Северус, следя за ее руками, пока она убирала со стола. – Тебе нравится? – перекладывая тарелки в мойку, поинтересовалась Гермиона. – Да, – он, наконец, улыбнулся. Старая посуда и впрямь давно навевала тоску. Поднявшись из-за стола, он подошел к Гермионе сзади, обнял ее за плечи и поцеловал в висок. – Благодарю за ужин, дорогая. – Ты точно хочешь сам проводить меня? Можно ведь попросить кого-то из дежурных, они же провожают меня на занятия по вечерам. – Не хочу. Но придется, – повторил он, прижимаясь щекой к ее голове. – Одну не отпущу. И с дежурными тоже. Не сегодня. Там холодно, одевайся теплее. – Ты сказал, Гарри должен был узнать что-то о Фадже? – вспомнила Гермиона. – Ты просил его об этом? Когда? – Поттер приходил ко мне в госпиталь. Я дал ему такое поручение. Северус выпустил ее из объятий и ушел к камину в гостиной. Протянул руки к огню. Гермиона, нахмурившись, с минуту смотрела ему в спину. Обзавестись в министерстве собственным шпионом… Да, это умно. Но просить об этом Гарри, из всех возможных кандидатов… Это может быть опасно. И неприятности, в случае чего, будут вовсе не у Снейпа. Она сходила наверх в свою комнату и взяла самую теплую мантию из тех, что у нее были. Смяла ее в руках, оценивая плотность ткани. Надо завтра же сходить за теплой одеждой. С этими бесконечными уроками и тренировками она вообще перестала смотреть на календарь, и внезапное похолодание застало ее врасплох. Спустившись вниз, она застала Северуса уже одетым и ожидавшим ее у входной двери. Он внимательно осмотрел ее, поправил капюшон у нее на голове и, крепко взяв за руку, вывел из дома. Когда они уже стояли в тени деревьев напротив дома на площади Гриммо, и Гермиона оглядывалась вокруг, проверяя, нет ли случайных прохожих, которые могли бы увидеть, как она идет к дому, Снейп вдруг сказал: – Я буду ждать тебя здесь. Не задерживайся. Гермиона опешила. – С ума сошел? Зачем? Идем тогда вместе. Он ничего не ответил. Гермиона попыталась всмотреться в его лицо, но в тени деревьев ей почти ничего не было видно. Она вздохнула. Ей в целом были понятны постоянные попытки Северуса дистанцироваться от общения с Гарри... по крайней мере, причины понятны. Но нельзя же оставаться таким мелочным! Поручения, значит, он давать может. А в дом к Гарри заходить – брезгует. Вот же упрямые… оба упрямые… И теперь она будет сидеть у Гарри как на иголках, постоянно думая о том, что он стоит тут на холоде. Как дети, в самом деле. – Северус, – она нашла в складках мантии его ладонь и слегка сжала, переплетая пальцы, – я прошу тебя, возвращайся домой. Или сходи куда-нибудь, если уж не хочешь заходить к Гарри. Мне будет очень неловко, если я буду знать, что ты тут стоишь и ждешь. А когда я соберусь домой, я позову тебя. У нас же есть наши амулеты. Пожалуйста, – она прижалась щекой к его плечу и умолкла, ожидая ответа. Несколько мгновений он колебался. Затем сжал ее руку в ответ: – Хорошо. Позовешь меня, когда закончите. А сейчас иди в дом, я хочу убедиться, что ты попадешь внутрь без приключений. Гермиона, облегченно выдохнув, выпустила его руку, быстро пересекла площадь и, поднявшись на крыльцо, постучала в дверь. Гарри открыл почти сразу – видимо, действительно ждал ее. – Ты одна? – удивился он, пропуская ее в дом и окидывая площадь внимательным взглядом. – А где Долиш? – Меня проводил Северус, – ответила Гермиона, проходя на кухню и снимая там мантию. – Потом заберет меня. Что-то случилось, Гарри? С чего вся эта… конспирация? – Ну, как бы случилось, – неопределенно ответил Гарри. – Будешь чай? – Нет, спасибо, я недавно ужинала. Рассказывай. Северус говорил, что давал тебе поручение? – Да уж… Твой Северус дал мне поручение, – проворчал Гарри, вспомнив, каким тоном и при каких обстоятельствах Снейп отправил его добывать сведения о Фадже. – Вот, держи, отдашь ему, – он протянул ей скатанный тонкой трубочкой пергаментный свиток. – Что это? – Протокол допроса Фарминда, коменданта Азкабана. Его допрашивали сразу после побега Кэрроу. Вряд ли это будет чем-то полезно, но вдруг он увидит там что-то, чего не вижу я. Может, ему известно больше. Гермиона спрятала свиток во внутренний карман мантии и кивнула: – Хорошо. Спасибо, Гарри. Это все? Гарри замялся. Он собирается рассказать Гермионе – а, точнее, Снейпу – засекреченную министерством информацию. Если в министерстве об этом узнают – увольнением он не отделается, даже несмотря на то, что Шеклболт вроде бы не так уж настроен против Снейпа, во всяком случае, на словах. Гермиона внимательно смотрела на него и ждала. «Что я делаю?! – мелькнуло у него в голове. Но он тут же ответил сам себе: – Ты уже все решил! Отступать все равно некуда». – В общем… Есть кое-какие новости. И тебе они вряд ли понравятся. Примерно через полчаса Гарри вместе с Гермионой вышел на крыльцо своего дома и огляделся в поисках ожидавшего ее Снейпа: – Ну, и где он? Может, я сам тебя провожу? – Не надо, Гарри, – усмехнулась Гермиона, уже нащупывая под плащом свою подвеску, – я его сейчас позову, и он придет. Действительно, не прошло и минуты, как по ту сторону площади, в густой тени под деревьями с едва слышным хлопком материализовалась фигура в черном плаще. Гарри, подивившись такой скорости, хотел было спросить Гермиону, как это получилось и какие средства связи они использовали, но не решился. Сам он несколько минут назад вручил ей фальшивый галлеон для обмена сообщениями, разработанный Джорджем. Насколько он мог судить, в руках у Гермионы не было никаких артефактов, которые позволяли бы так быстро позвать его. Не телепатией же, в самом деле. Он молча наблюдал, как Гермиона, подобрав полы мантии, сбежала с крыльца, как встала рядом со Снейпом и взяла его за руку, переплетая пальцы. Без каких-либо дальнейших слов они с таким же тихим хлопком исчезли. Гарри закрыл дверь и поплелся на кухню. Он чувствовал себя… отвратительно. Он, Гарри Поттер, герой войны, стажер штаба авроров, упрекал Шеклболта в подлости и требовал увольнения Фаджа за нарушение прямого распоряжения министра. Теперь Фадж мертв. А он сам только что передал бывшему Пожирателю смерти закрытую информацию из министерства. И копию документа из архива. По сути, совершил должностное преступление. За подобное нарушение правил он требовал у Шеклболта уволить Фаджа. Воистину, стоит лишь подумать, что в тебе самом никаких двойных стандартов нет – как тут же возникает ситуация, требующая от тебя… таких же двойных стандартов. Не говоря уж о нарушении должностных инструкций. И Гермиона… Он снова некстати вспомнил ее сверкнувшие радостью глаза, когда она увидела прибывшего за ней Снейпа, их переплетенные руки… Если уж ему так неприятно видеть ее – пусть не свою девушку, но своего друга – рядом с человеком, которого он ненавидел столько лет… Каково же было Снейпу двадцать лет назад, когда он вынужден был наблюдать за его родителями? Надо же было такому случиться, чтобы именно Джеймс женился на Лили! Именно он, талантливый Ловец, отпетый хулиган и предводитель Мародеров, человек, больше всего унижавший Снейпа – женился на той единственной девушке, которую Снейп любил. И любил, кажется, всем сердцем, раз столько лет соглашался на любые смертельно опасные задания в память о ней. Гарри вдруг понял, что даже не может себе это представить. Как же все сложно… Почему он всегда должен делать какой-то сложный выбор? Почему в его жизни вот уже добрые семь лет не было ни одной простой ситуации, где все было бы предельно ясно – вот черное, вот белое, никаких полутонов? Он подумал о Джинни. О том, как она спокойна и мудра, хоть и младше него. Она всегда находила, как поддержать его в минуты сомнений. И Джинни совершенно определенно советовала ему примириться со Снейпом, чтобы сохранить дружбу с Гермионой. Гарри потер виски. Надо ложиться спать. Завтра опять много работы. И не надо сомневаться в принятых решениях. Они уже приняты. Что-либо менять уже бесполезно. ***** – Ну? – требовательно осведомился Снейп, покончив с защитными чарами и зайдя, наконец, в гостиную, где уже сидела Гермиона. – Это и впрямь было важно, или меня вытащили из дома в такую погоду только чтоб вы с Поттером могли поболтать за чашкой чаю? Гермиона протянула ему свиток, который ей дал Гарри: – Гарри сказал, что это – единственное, что он смог найти в архиве. И никаких связей Фаджа с комендантом Азкабана он не обнаружил. Во всяком случае, пока. Снейп развернул свиток и пробежал его глазами. Задумался. Просмотрел документ еще раз: – Ты это читала? – Нет. – Твой друг рискует, вынося копии документов из министерского архива. Прискорбно, что этот риск в данном случае ничего нам не дает, – он свернул пергамент и бросил его в огонь. Долго смотрел в пламя, размышляя. По протоколу допроса и впрямь нет никаких зацепок. Комендант был словно не при делах. Даже под веритасерумом он не сказал ничего, что можно было бы вменить ему в вину. Вечером всех заключенных пересчитали, проверили замки, провели пересменку охраны… а наутро две смежные камеры были уже пусты. И никто ничего не видел. Не в воздухе же они растворились, в самом деле. Аппарировать из камер нельзя – по всей тюрьме стоит антиаппарационная защита. Но даже если бы ее не было – без палочек все равно нереально. И, оказывается, дементоры больше не охраняют Азкабан. Причем, еще с весны. Если бы он знал об этом до суда, то ни за что не стал бы тревожиться по поводу своего возможного пребывания в колдовской тюрьме. Без дементоров это было бы куда более легкое наказание, не грозившее ему потерей рассудка. Следовательно, Кингсли и впрямь рассчитывал просто запереть его на какое-то время. Он не собирался причинять бывшему соратнику дополнительных страданий. Это многое меняло. И многое объясняло. Если бы ему тогда было известно об этом, все могло бы быть сейчас по-другому. Впрочем, побег Кэрроу все равно не вписывается в рамки объяснимого. Несомненно, какие-то мелкие возможности всегда остаются, раз теперь там нет дементоров, отвечавших прежде всего за то, чтобы лишить узников колдовской силы. А раз и дементоров нет, следовательно, узники сохраняют свою магию. Были бы у них палочки – они придумали бы, как оттуда сбежать. Собственно, позапрошлым летом Люциус и компания тоже сбежали. Темный лорд тогда лично участвовал в операции – как и в первый раз, когда вытащил оттуда Лестранжей. Для него никаких препятствий просто не существовало. Но как это удалось этим тупым боевикам, без палочек не способным хоть на что-нибудь мало-мальски хитроумное? Единственный вариант: кто-то принес им палочки. Возможно, даже снял антиаппарационный купол на несколько минут, раз двери камер не открывали. И этого оказалось достаточно. А теперь вопрос: у многих ли сотрудников министерства есть разрешение на снятие купола в Азкабане? Раньше, насколько ему было известно, такие полномочия были только у министра магии. – Северус, – тревога в голосе Гермионы заставила его отвлечься от своих мыслей и посмотреть ей в лицо. – Северус, Гарри сказал, что на этой неделе произошло три убийства. На севере страны. Штаб авроров почти уверен, что все три – дело рук одних и тех же людей. Они считают, что это – Кэрроу. – Гм… И он говорит об этом только сейчас? – нахмурился Снейп. – Они не были уверены, что это одни и те же люди. Третье убийство было позавчера ночью. – Поттер был на месте преступления? – Был. – И? – Все три жертвы никак не связаны между собой. А третья – вообще одинокая старуха, из магглов. Правда, богатая. Авроры сначала думали, что, может быть, ее убили, чтобы ограбить, но нет – все имущество было на месте. И следы магии совпадают во всех случаях. Для чего им убивать какую-то старуху? Да и вообще шататься на севере, когда все, что им может быть интересно – здесь? – Хороший вопрос, – пробормотал Снейп, потирая переносицу двумя пальцами. Гермиона замялась, явно сомневаясь, стоит ли задавать подобные вопросы, но все-таки не удержалась: – Северус… Ты можешь рассказать о них? Хоть что-то? У министерства о них почти нет никакой информации. Я помню, ты говорил министру, что Вольдеморт использовал их как боевиков, и что они – люди второго сорта, но… Это вообще на них похоже – убивать вот так, бессистемно? – Вполне, – он отошел от камина и сел в свое кресло. Откинулся затылком на спинку, глядя в потолок. – Они ненавидят магглов и магглорожденных. Достойные последователи идей Вольдеморта – очистить колдовское сообщество от магглорожденных, а магглов вообще возвести в ранг животных. И, да, охотиться на них. Они этим и занимались последние два года. Но я считал, что после побега они первым делом возьмутся мстить тем, кто остался на свободе. По сути, все, кто вышел сухим из воды– для них предатели. А я – предатель вдвойне, потому что еще и работал на Дамблдора. Я думал, они пойдут к нам или к Малфоям… Но нет. – Может, они знают, что министерство охраняет нас? И поэтому не решились подступиться к нам и пошли заниматься чем-то… попроще? – Я не сомневаюсь, что им известно об охране. Не уверен, знают ли они о моих… ограничениях, это не тот тип людей, которые будут рыться в книгах, выискивая подробности обрядов. Вроде бы в газетах тоже не было ничего конкретного о поручительстве и его условиях. Если только им кто-нибудь об этом не рассказал – вряд ли они могли самостоятельно разведать, что я… неполноценен. – Не говори так. Это неправда. – Это правда, нравится тебе это или нет, – он чуть крепче вцепился пальцами в подлокотники кресла. – До обряда я был вполне в состоянии расправиться с ними обоими. Сейчас… У меня таких возможностей уже нет. Я могу только обороняться. Прикончить их у меня нет ни малейших шансов. И они могут взять меня измором при благоприятных для них условиях. – Северус, – она поднялась с дивана и пересела на подлокотник его кресла. – У тебя есть я. И нас хорошо охраняют. – Слабое утешение. – Ты не веришь в то, что я способна защититься от них? Он повернул голову, глядя на нее: – Защититься ты сможешь. Но я не могу взвалить на тебя еще и это. Это должна быть моя работа, невзирая на ограничения. Увы, в этих реалиях вся моя работа сводится к тому, чтобы выставить нам обоим еще больше ограничений, – он приобнял ее за талию и потянул ее к себе на колени. – И то, что я сейчас скажу, понравится тебе еще меньше. Гермиона вздохнула: – Опять посадишь меня под замок? – Посажу. И буду прав. – Северус… – До тех пор, пока я не пойму, что они задумали – нам обоим не следует высовываться. – Я не могу бросить учебу, – отрезала она. – Мы же под охраной. За мной всюду ходят авроры. А тебя вообще пасут везде, где ты бываешь. Гулять по вечерам мы давно уже не ходим. Остаются разве что тренировки и покупки. – Пусть Поттер одолжит тебе своего домового эльфа, чтоб тот ходил за покупками. Я не могу рисковать тобой. Даже если рядом авроры. – Но тебе ведь все равно нужно ходить на работу, – возразила она. – Ты же как-то будешь это делать. – Это совсем другое. Я аппарирую практически с крыльца на крыльцо. В городе не появляюсь. Все ингредиенты для заказов закупаются Макнейром. У дверей госпиталя и у нашего дома стоит охрана. Вход на пятый этаж, где я работаю, тоже под охраной, у охраны сенсоры секретности, которыми проверяют всех входящих. Случайных людей туда не пропускают. А вот ты… – Я должна закончить учебу, – с нажимом повторила она. – Это важно. Я не могу бросить на полпути. Эти двое могут бегать на свободе еще полгода или год. Или два. Я не могу все время сидеть взаперти. Попробуй сам, если не веришь мне. Я и так едва не одичала за первые пару месяцев. Снейп устало опустил плечи. У него не было ни желания, ни сил спорить и доказывать. И если раньше он мог просто припугнуть ее или поставить перед фактом, то сейчас такие вещи уже не прокатывали. Он прекрасно понимал, что она права. Если он снова запрет ее в этих четырех стенах, то бесповоротно испортит свои отношения с ней. Но как избавить себя от перспективы весь день дергаться на работе, переживая за ее безопасность – не представлял. – Ладно. Когда смогу – буду провожать тебя до Хогварца сам. В остальное время – ни шагу от дежурного аврора, ясно? – Мог бы и не говорить. – И только не с Поттером. – Северус, он хорошо владеет защитной магией. – Очень сомневаюсь, – поморщился он, сцепляя руки у нее на талии. – Может, ты не в курсе, но он был неспособен воспроизвести даже простейшие невербальные заклинания. Не говоря уж об абсолютно катастрофических занятиях по окклуменции. – Тебе обязательно все время придираться к нему? – не выдержала Гермиона, складывая руки на коленях. – Он многому научился за последний год. И в штабе тренируют не хуже, чем ты меня. Может, и лучше. Это же их прямая специализация. – Ты считаешь это придиркой? – поднял брови Снейп, начиная раздражаться. – То, что твой друг не в состоянии продемонстрировать хоть сколько-нибудь приличную концентрацию, контроль над эмоциями, дисциплину ума? – Ты несправедлив к нему. То, что у него ничего не вышло в плане окклуменции – да и вообще на каких-то уроках, которые вел ты – не значит, что он идиот. – Да неужели? – прищурился он. – Весь прошлый год, пока вы метались по стране, я только тем и занимался, что отвлекал от вас внимание. Так что, уверяю тебя, по большей части ему и впрямь невероятно везло. И если вы ни разу серьезно не пострадали – это отнюдь не заслуга Поттера. – Везло, да? – буквально ощетинилась Гермиона. – То есть, кто-то другой понял, где искать оставшиеся крестражи? Не мы нашли способ их уничтожить, не мы додумались, что для этого нам нужен меч Гриффиндора? Не мы вломились в самый охраняемый сейф в Гринготтсе? Не мы проникли в Хогварц, со всех сторон окруженный Пожирателями? И Вольдеморта, конечно же, убил не Гарри? Снейп скривился, как от зубной боли. Так вот зачем был нужен меч! Дамблдор упорно отказывался говорить ему это, хоть и настаивал, что золотая троица должна всенепременнейше его получить, и Поттер будет знать, что с ним делать. Сам он тогда мог лишь строить догадки. Даже после смерти Дамблдор ухитрялся причинить ему боль. Сволочь. Он доверял этим детям куда больше, чем он доверял ему – человеку, столько лет подвергавшему себя смертельной опасности, только бы выполнить приказы этого старого интригана. А ведь все и впрямь могло быть иначе. Если бы Дамблдор с самого начала рассказал ему все… если бы он и эта троица работали вместе, возможно, все получилось бы куда быстрее. И не ценой стольких смертей. Или же Вольдеморт пробил бы его защиту, взломал память под пыточным проклятием и убил бы их всех скопом. Как ни крути, а Дамблдор не верил в стойкость своего шпиона. И не доверял ему. Но при этом не гнушался отправлять его на смерть почти каждый день. И это только усиливало боль и обиду. – Дамблдор оставил Поттеру достаточно зацепок, чтобы он нашел крестражи, – произнес он, упрямо не желая сдавать позиции, пусть даже в этом пустяковом споре. – Меч Гриффиндора вам подбросил я. По его приказу. – Да, ты нам его подбросил. Но мы сами догадались, что нам нужен именно меч. И почему он нам нужен. – Это уже несущественно. Гринготтс… Признаю, это было смело. Безрассудно, но смело. Что же касается Хогварца… Если бы вас схватили у ворот и доставили ко мне – я сразу рассказал бы вам все, что знаю. И помог бы искать последний крестраж. Вместо этого вы зачем-то пошли в… а куда вы пошли, кстати? Как вы вообще попали в замок? Мне так никто и не сообщил. – Вот! – Гермиона торжествующе хлопнула в ладоши. – Ты даже не знаешь, как мы туда влезли! – То есть, у вас был план? Вы знали о каком-то проходе, который не был заблокирован? Потому что заблокированы были все. – Мы же не хотели, чтобы нас схватили у ворот. Мы считали тебя предателем. Откуда нам было знать, что ты на нашей стороне? У нас не было намерений попадаться тебе. Мы прошли по новому проходу, который вел из «Башки борова» в Выручай-комнату. Снейп хлопнул себя по лбу: – Аберфорт! Я так и знал… – Ничего ты не знал, – улыбаясь, констатировала Гермиона. – Дамблдор и здесь обставил всех нас. У Аберфорта было зеркало, через которое он периодически наблюдал за Гарри. Именно так он узнал, что мы в Малфой Мэнор, и отправил за нами домового эльфа. Он увидел, что мы прибыли в Хогсмид и чуть не попались Пожирателям, затащил нас к себе и отправил по проходу в замок. – Следовательно, я прав, и никакого плана у вас не было, – мстительно отреагировал Снейп, снова откидываясь затылком на спинку кресла. – Вы, как обычно, действовали… по наитию. И вам в очередной раз повезло. – Даже если и так – почему ты считаешь, что это плохо? – Я не говорю, что это плохо. Я говорю, что ваше выживание и ваши успехи были обусловлены вовсе не навыками и умениями Поттера… которых у него и нет. – Пусть у него нет каких-то там навыков, но то, что ему в голову приходят нестандартные идеи, да плюс везение – тоже немаловажно, разве нет? – упорствовала Гермиона, хоть и понимала, куда он клонит. – Нет, потому что это было дано ему с рождения. Он ничего для этого не делал. Не прилагал для этого никаких личных усилий. – А-а… То есть, по-твоему, человек непременно должен убиться в процессе наработки каких-то умений, чтобы стать достойным похвалы? – Именно так. А иначе за что его хвалить? – Ты невыносим, Северус. А то, что он проявил недюжинную храбрость и сам – сам! – пошел на встречу с Вольдемортом, чтобы умереть? – Тоже мне, храбрость, – проворчал он. Но сердце предательски дрогнуло. – Я занимался этим три последних года. – Ты шел не на смерть, – возразила Гермиона. – Ты знал, что ты нужен Темному лорду. И он не станет убивать тебя, пока ты нужен ему. А Гарри… он… Вы же ничего не сказали ему. Не сказали, что он выживет. В твоих воспоминаниях об этом не было ни слова. Дамблдор сказал, что Гарри должен умереть, чтобы умерла часть души Вольдеморта, живущая в нем. И Вольдеморт должен сам убить его. Там не было ничего о том, что при этом сам Гарри останется в живых. И он пошел туда, думая, что умрет. – О, я не оспариваю его героизм, – едко произнес Снейп. – Это, безусловно, был героический поступок. Но один-единственный раз встать перед Темным лордом, даже зная, что сейчас умрешь – куда проще, чем стоять перед ним каждый день и не иметь ни малейшего представления о том, нужен ли ты ему еще. Каждую секунду ожидать, что к тебе сейчас применят пыточное проклятие. И каждую секунду под этим проклятием надеяться, что это последняя секунда. И либо ты наконец-то умрешь, либо он сочтет, что ты все еще полезен. Воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. Гермиона, помертвев от ужаса, сидела у него на коленях, не смея ни пошевелиться, ни выдохнуть. Она уже десять раз пожалела, что затеяла этот разговор. Они никогда раньше об этом не говорили. И она как-то даже не думала о том, что этот человек, державший ее в кольце своих рук, не просто добывал информацию, а был еще и объектом пыток. Вызывал на себя гнев Вольдеморта. От Гарри она знала, что Вольдеморт часто наказывал своих слуг за неудачи. Но ключевое слово тут – неудачи. С чего бы Снейпу быть неугодным Темному лорду? Верный слуга, шпион, ценная рабочая единица. Она сама слышала тогда, в Воющей Хижине, как Вольдеморт говорил об этом – о том, что Северус был невероятно ценен для него. Ему поручали труднейшие задания, и он с блеском их выполнял – за что было его наказывать? Или все же было, за что? Или, что хуже всего – Вольдеморту и не нужна была причина?.. Снейп молчал, плотно сжав губы, снова уставившись в потолок немигающим взглядом. Он не хотел говорить о таких вещах. Только не ей. Так же, как не хотел, чтоб она видела Смертный знак на его руке. Для чего ей знать об этих ужасах? Это только его груз. Его проблемы. Но он так долго носил все в себе, так долго накапливал эти кошмары и эту боль, что они уже не помещались в нем. Сам виноват. Он мог бы прекратить этот разговор еще пять минут назад, но не прекратил. – Северус… Он зажмурился: – Не надо больше. – Прости, – она прилегла к нему на грудь и склонилась над его лицом. Ее губы коснулись его щеки, потом губ. – Я не подумала… Прости. Ты прав… Никому из нас даже в страшных снах не снилось… – Не надо больше, – повторил он, не открывая глаз. – Мне не следовало об этом говорить. И вообще не следовало сравнивать. – Но ты прав, – шепнула она, целуя его. – Ты так много сделал, чтобы защитить нас… Мы не понимали. Мы ничего не знали. Дамблдор нам не сказал. Ты не сказал. Почему ты заставил нас думать, что ты – враг? Мы тебя ненавидели весь год… Почему? Почему, почему, почему?.. Так, похоже, пора завязывать с этими «задушевными» беседами. Она уже чуть не плакала, он явственно слышал это в ее срывающемся голосе. – Я не мог сказать. Я никому не мог открыться. Такого приказа не было. – Да к черту приказы! – взорвалась она, впиваясь пальцами в его плечи. – К черту Дамблдора! Почему ты не сказал нам? – Потому что в таком случае нас всех могли убить тем же летом. И ни ты, ни твой дражайший Поттер, ни тем более Уизли не дожили бы даже до первого найденного крестража. Я не мог рисковать. Вольдеморт должен был умереть. Любой ценой. Вы это знали. Я это знал. Мы все на это согласились. Сами. Думаю, Поттер поступил бы на моем месте так же. Да он, по сути, так и сделал – он же тоже никому не сказал о том, чем вы занимаетесь. Не сказал ведь? – Нет… Нам предлагали помощь, но он… Он отказался. Сказал, что это должны сделать только мы. Мы втроем. – Что ж… Кажется, в этом мы похожи. И слава Мерлину, что больше ни в чем. – Северус, – она сжала его лицо в ладонях и потянула его голову на себя, заставляя его открыть глаза и смотреть на нее. – Хватит. Я знаю, тебе больно. Но если ты и дальше будешь носить это в себе – ничего не поменяется. Эти шрамы у тебя на спине… это ведь он оставил, да? Вольдеморт? Снейп брезгливо поморщился: – Я не буду говорить об этом. Ты и так слышала слишком много того, чего тебе знать не надо. – Но мне надо знать, Северус, – она заглянула ему в глаза, по-прежнему удерживая его лицо в ладонях. – Я живу с тобой. Я знаю, ты только что говорил о том, что это твоя задача – защищать меня. Но тебе не приходило в голову, что у меня точно такая же задача по отношению к тебе? – Защищать меня? – удивился он. – Я не нуждаюсь ни в чьей защите. – Не в буквальном смысле. Не физически, – она сдвинула брови, рассматривая его лицо. – И не делай вид, что не понимаешь, о чем я. Иначе ты не заговорил бы об этом. Профессор Флитвик подтвердил, когда просматривал нас обоих. Он хмыкнул. У него и не было изначальных намерений говорить на эту тему. Просто так… получилось. И, кажется, получалось все чаще. – Почему ты не хочешь говорить со мной об этом? – продолжала Гермиона, не выпуская его голову. – Нельзя носить все в себе. Нельзя вот так отмалчиваться изо дня в день, никому не позволяя видеть, что тебе плохо. Почему ты не хочешь говорить со мной? – Потому что я и так взвалил на тебя слишком много, – огрызнулся он, выворачиваясь из ее рук. – И потому что я никому не позволяю себя жалеть. – Я тебя не жалею. Даже не пыталась. Неужели ты не чувствуешь разницы между жалостью и… состраданием? Снейп уставился ей в лицо. Смотрел долго. Нет, об этом он как-то не думал. Он даже не был уверен, что ему вообще знакомо это чувство. Может быть, когда-то давно… еще в детстве… Но с тех пор, как он сделался изгоем, ничего похожего он уже не ощущал. Никогда. Ни к кому. Собственно, он и жалости не ощущал, считая ее абсолютно бесполезной и унизительной как по отношению к себе, так и по отношению к другим. Что она даст, эта жалость? Лишь покажет, что человек слаб. Слаб и ничтожен. И сбросит его еще глубже в эту яму, где так удобно сидеть и ныть, как несправедлива жизнь. Сострадание же… Умом он понимал, что это совсем другое. Что это форма поддержки. Что это… помогает. Что это попытка разделить с ним тяжелую ношу. Попытка разделить боль, чтобы ему не пришлось тащить все это самому. Но воспринять это по отношению к себе он не мог. Кто-то сострадает ему? Ему? За что? С чего вдруг он это заслужил, с его-то нелюдимым характером? Гермиона неотрывно смотрела ему в глаза. И даже не закрывалась. Северус мог с легкостью прочесть все, о чем она думала. Все, что она чувствовала сейчас. Но ему впервые не хотелось это делать. Он обнял ее и крепче прижал к себе. Закрыл глаза, касаясь губами ее губ. Какое-то время они сидели молча – он в своем кресле, она у него на коленях, обвив руками его шею. Затем он провел ладонями по ее спине и негромко произнес: – Я благодарен тебе за то, что ты… хочешь принимать более активное участие в моей жизни. Но только не так. Я не хочу говорить о том, что было, иначе это станет сильнее меня, и я с этим уже не справлюсь. – А сейчас справляешься? – До сих пор справлялся. Я натворил много такого, чего никогда себе не прощу. Да и никто не простит. Это не изменить. И не загладить. Ничем. Гермиона вздохнула: – Северус… Невзирая на весь твой блестящий ум, ты все-таки тупица, ты это знаешь? Он недоуменно и несколько оскорбленно воззрился на нее: – Ничего себе… заявления. Почему это? – Если бы твое утверждение было верным – меня бы здесь сейчас не было. И прежде чем он успел ответить, она закрыла ему рот поцелуем. Целовала долго, порывисто, горячо, отрываясь лишь на секунду, чтобы дать ему вздохнуть. Затем снова заглянула в глаза: – Еще раз услышу подобное – я не знаю, что я с тобой сделаю. В его черных глазах полыхало безудержное пламя. Он вздернул бровь: – Я заинтригован. И даже готов повторить это еще раз, исключительно чтобы посмотреть… на результат. Несносный человек. И дразнить ее он будет, похоже, до скончания времен. Впрочем, сегодня ее это более чем устраивало. От послевкусия этого разговора нужно избавиться, и быстро. Гермиона поднялась с его колен: – Это вызов? Снейп встал с кресла, сверля ее глазами: – Несомненно. Имей же смелость на него ответить. Она подняла подбородок. Вытащив из кармана палочку, направила ее в камин, чтобы погасить огонь. Протянула своему мужу руку. И когда он вложил пальцы в ее ладонь, она сжала их и потянула его к лестнице на второй этаж.