Стена щитов

теперь ты сам себе клинок и сам себе доспех. не убивая никого, ты побеждаешь всех. забудь о страхе и вовек не вспоминай о нём: не убоявшийся огня становится огнём. © Даниэль Мэл

Надрывный звук сигнального рога ворвался в сон, превратив путанные, ускользающие разговоры во внезапную атаку. Тиндаро никак не мог добежать до ворот, забывая то меч, то шлем, то архив писем, который ему зачем-то обязательно нужен был при себе. Второй сигнал окончательно его разбудил. Вскочив на ноги и судорожно натягивая рубашку и штаны, Тиндаро пытался сообразить, что же могло случиться. Последние дни на границе было спокойно, и вверенная ему сторожевая крепость жила тихой и размеренной жизнью, как в самые мирные времена. Слишком спокойно, подумал Тиндаро, застегивая ремень. Тут рог загудел в третий раз, и звук его длился и длился, прерываясь хрипом, словно у дозорного кончалось дыхание, и возобновляясь снова. Тиндаро не выдержал, подхватил в одну руку сапоги, а в другую перевязь с мечом, и выскочил на лестницу. Прыгая через две каменные ступеньки, он спустился во двор и остановился, чтобы осмотреться. Не было слышно ни звона оружия, ни криков вражеского войска. Только звезды были чуть бледнее, чем полагалось в глухую ночь, а небо приобрело едва заметный тревожный оттенок. Под босыми ногами быстро таял снег, которым едва припорошило промерзшую землю. Двое дозорных стояли на стене спиной к нему, глядя куда-то вдаль. Тиндаро потратил время, чтобы натянуть сапоги — не бегать же по крепости босиком — и поспешил на стену. На последних ступеньках он услышал, как хлопнула дверь — кто-то еще успел вскочить по тревоге. На его шаги обернулись Лайрэ и Раэн. На их лицах была растерянность. — Что там? — быстро спросил Тиндаро. — Смотри, — Лайрэ указал на север, вдаль. Тиндаро посмотрел. Это было странно — вдоль горизонта тянулась тонкая алая линия. Небо над ней казалось чуть светлее, оттого и со двора, где горизонт был закрыт стенами, оно было немного — едва заметно — другим. — Что это? — спросил он то ли сам у себя, то ли у часовых. — Я думаю, это огонь, — полушепотом произнес Лайрэ. Огонь, который идет с Севера и закрывает едва ли не треть видимого со стен горизонта. — Что же там может гореть — так? — удивленно отозвался Раэн. — Степная трава? — предположил Тиндаро. — Сейчас зима, выпал снег, сама по себе трава не загорелась бы. И там — огромное пламя. Просто пока оно далеко, — сказал Лайрэ. За их спинами произошло движение, на стену поднялись еще трое пограничников, внизу еще раз хлопнула дверь, и спустя небольшое время они все были в сборе. Все семеро — гарнизон крепости. — Что, Моргот поджег степь? — громко, с недоброй усмешкой спросил Альвенион. Тиндаро оперся о парапет и, напрягая глаза, вглядывался вдаль. — Что-то мне не нравится этот огонь, — сказал стоящий плечом к плечу с ним Терандиль, — Такой цвет я уже видел. Давно. — Я тоже, — хмыкнул Альвенион и многозначительно переглянулся с товарищем. — Где и когда это было? — Тиндаро поочередно посмотрел на обоих. Сам он ничего подобного раньше не встречал. Пограничники молчали. Альвенион кривил губы, Терандиль смотрел на горизонт. — Балроги, — наконец нарушил напряженную тишину первый. — Мы видели, как погиб Феанаро, и не успели на помощь. Этот оттенок пламени невозможно спутать ни с каким другим. Послышались приглушенные вздохи, Лайрэ ахнул в голос. — Если это и правда они, они сметут нас. Крепость не устоит, — сказал Терандиль. Тиндаро вдохнул и затаил дыхание. — Мы не знаем наверняка, — возразил он. — Может быть, это вовсе не войско. — Что, Тангородрим треснула, и из нее вытек подземный огонь? — фыркнул Альвенион. Все заговорили разом. — Можно подождать, и когда это, чем бы это ни было, приблизится, станет ясно. — Как бы при этом не стало слишком поздно. — Даже если это просто степной пожар, он идет очень быстро. — Можем не успеть убежать. — А мы уже собрались бежать? — А мы должны тут сгореть заживо? — Что?! Последнее рявкнул Альвенион, и остальные притихли. Он был заместителем командира, но когда в крепости всего-то семеро эльфов, рангами особо не считаются. До сих пор не считались. Но сейчас, подумал Тиндаро, ситуация совсем другая, и кому-то придется принять решение. Не кому-то, одернул он сам себя, а именно ему. Он должен решить, что должны делать воины крепости. Но он не знал, что им сказать. Хеледира окрик не испугал, и он ответил Альвениону хоть и ровно, но с ясно различимым нажимом в голосе: — Посмотри туда. Пока огонь далеко, он кажется тонкой полоской на горизонте. Но когда он будет здесь — это будет огненный вихрь. И, ты сам сказал, балроги. Нашу крепость снесут, ее просто не заметят. Это стена огня! — А мы — Стена Щитов! — с хищной улыбкой откликнулся Альвенион. — Если вы еще не забыли, как называется наша крепость. — Никакие Щиты перед огнем не устоят. Да тут все сгорит! И мы тоже! — повысил голос Хеледир. — Ты хоть представляешь, что это будет? — Да, — тихо ответил Терандиль. — Деревянные перекрытия рухнут, камни раскалятся. Волосы вспыхнут, глаза пересохнут от жара, кожа обуглится. Как-то так. Будет очень больно. Обгорелая плоть пахнет так себе. Лайрэ побледнел и отвернулся, зажимая себе рот ладонью. Раэн замер, глаза его широко распахнулись и потемнели. Тиндаро услышал, как у Райниэль, которая стояла совсем рядом, вырвался прерывистый вздох, дыхание коснулось его шеи. — Да прекрати! — заорал Альвенион на своего товарища. — Нашел самое подходящее время! — По-моему, время самое то. Чтобы каждый для себя решил, — пожал плечами Терандиль. — Это война. Здесь не то место, где каждый решает для себя, — возразила Райниэль почти неслышно. Но ее услышали, и все обернулись. Шесть пар глаз посмотрели на Тиндаро. В этот момент Хеледир вскрикнул, указывая на восток. Далеко во тьме вспыхнула голубая звездочка, помигала пару-тройку вдохов и погасла. — Сигнальный огонь, — сказал Терандиль. — Это Красные Скалы, значит, они тоже видят это, — кивнул Тиндаро и спохватился: — Мы тоже должны подать сигнал. Он обвел взглядом пограничников. — Раэн, сигнальная смесь в башне, зажигай. — Я помогу, — сказал Терандиль и пошел вслед за убежавшим в башню Раэном. Прошло несколько минут, и на башне, которая поднималась вверх над стеной, появились два темных силуэта. Они повозились какое-то время, тихо переговариваясь, однако в наступившем напряженном молчании каждый шорох, каждый звук слышался очень отчетливо. — Отходи, — скомандовал Раэн, и все расслышали в ответ смешок Терандиля. Однако тени отошли к самому краю смотровой площадки, а наверху вспыхнул фонтан пламени. На какое-то время все ослепли, надо было скомандовать отвернуться, запоздало подумал Тиндаро. Он закрыл ладонями глаза, под веками плавали алые звезды. Пока все отвлеклись на сигнальный огонь, у него было время подумать о том, что он скажет. Раэн и Терандиль вернулись. — Мог бы предупредить, — ворчал Терандиль, моргая глазами. — Я думал, ты помнишь, — виновато пожал плечами Раэн. У него, судя по всему, с глазами было все в порядке, зато рукав рубашки был опален. Тиндаро смотрел на горизонт. Казалось, алая полоса стала немного ярче. А может быть это так казалось, или глаза после вспышки стали более чувствительными. — Я думаю, Альвенион и Терандиль правы, и это не просто горящая степь, это балроги, а значит — Север начал войну. Его слушали, и даже Альвенион перестал кривить рот. Он командир, и сейчас все они ждут его решения. — Огонь приближается. Мы можем прикинуть время, но мне кажется, у нас есть три-четыре часа, может быть пять, до восхода он уже будет здесь. Тиндаро снова обвел глазами собравшихся. Никто не возразил. Точно оценить оставшееся время трудно, но огонь по степи идет быстро, это знают все. — Если за огнем идут балроги, наша крепость не продержится долго. Вот тут глаза Альвениона вспыхнули. Он еще молчал, но надолго этого молчания не хватит. Он хочет драться, даже если это означает верную гибель. — Я не хочу никого из вас принуждать. Скорее всего, для тех, кто останется и примет бой, он будет последним. Поэтому уходить или оставаться — решайте сами. — Мы сторожевая крепость предела Маэдроса! — возразил Альвенион. — Мы не можем так просто сбежать, едва завидев врага! — Тот, кто сочтет нужным, тот останется и будет защищать крепость, — Тиндаро повысил голос и постарался, чтобы его слова прозвучали достаточно жестко. — Я останусь. Вот и все. Этого можно было не говорить вслух. То, что он останется, разумелось само собой, ведь это ему было доверено командование. Он должен был остаться, даже если бы оставался один. Возможно, так и будет, подумал Тиндаро. Вдруг ему удастся уговорить даже упрямых Альвениона и Терандиля не тратить жизни даром? Но ему придется остаться здесь. Мы — сторожевая крепость, так сказал Альвенион. Стена Щитов. Придется стоять. — Еще нам нужно послать гонца в Химринг. — Я могу поехать, — сказал Хеледир, раньше, чем Тиндаро успел продолжить. — Я собирался отправить Райниэль, — он не сумел скрыть досады в голосе, и ему тут же стало стыдно за это. — Пусть едет Хеледир, — быстро сказала Райниэль, прерывая возможные споры. Все неловко переглянулись. — Да можете считать меня трусом, как хотите, — нервно сказал Хеледир. — У меня на Химринге жена и сын. Будет война. Я не могу оставить их одних. — Как будто в этой войне имеет значение, где ты — здесь или там. Ты ничем им не поможешь, один воин ничего не значит, — фыркнул Альвенион. — Я должен быть с ними, вот и все. Ты не поймешь, тебе не к кому ехать, — Хеледир ответил резко и задел больнее, чем собирался. Лицо Альвениона застыло. Отвечать он не стал. — Можете говорить обо мне что угодно, — уже тише добавил Хеледир. — Никто не будет ничего говорить. И думать, — сказал Тиндаро. — Пойдем, я отдам тебе письма из архива и дневники разведки. Вдвоем они поднялись в комнату Тиндаро, а потом вышли во двор. Маленький двор крепости — всего-то полсотни шагов от стены до конюшни. С одной стороны из-под земли бьет ключ, в чаше, выложенной камнями, отражаются звезды. Ручеек стекает под стеной на южную сторону. Здесь гуще всего растет трава, и лошади любят стоять тут, в тени, в знойные летние дни. Посреди — протоптанная до камня дорожка к летней кухне, столовой и жилым комнатам, поперек еще одна — от ворот и конюшни к башне. Хеледир сбегал к себе, вернулся с сумкой и мечом, потом вывел Капельку из стойла. «Лошади, — подумал Тиндаро. — С ними надо что-то решать». Какое-то время Хеледир стоял рядом с командиром и тоже смотрел на крепость — видимо, прощался. Потом повернул к воротам. Тиндаро помог открыть засов и обитую железом дверь. «Все сгорит», — мелькнула мысль, и он тут же постарался ее прогнать. Хеледир помялся, опустив голову, сказал тихо: «Прости», и повернулся было к Капельке, которая тревожно тянула носом и переступала ногами. Тиндаро сделал шаг вперед и сжал Хеледира в объятиях. — Не думай ничего. Я отправляю тебя вестником в Химринг. Передай Маэдросу все, что видел здесь. Скажи, что те из нас, кто останется, постараются оказать сопротивление. Пусть Химринг готовится к войне. И… — Тиндаро замялся, не зная, как правильнее будет сказать. — Скажи всем нашим… Мы думаем о них. Удачи. Он сжал Хеледира еще раз и отступил. Тот вскочил в седло. — Прощай, — сказал он, теперь громко и звонко. — Я буду помнить. Да осияют звезды ваш путь. Топот копыт затих в темноте. Тиндаро вскинул лицо к небу. Звезды мерцали. Он постоял еще немного во дворе, вдыхая морозный воздух. Потревоженные лошади фыркали и дышали, переступая копытами. Потом Тиндаро поднялся к себе. Времени было в обрез, и он не мог тратить его на себя. Он оделся — старательно, для боя. Шлем надевать не стал, но взял с собой. Быстро пробежав глазами по привычной обстановке — на столе перо, фибула, подаренная другом, на стене сухой венок из луговых трав. На спинке стула рубашка, вышитая мамой. Он улыбнулся. Ничего из этого ему не пригодится в бою. Можно просто запомнить. Он вышел и бегом поднялся на стену. Там все было по прежнему. Сначала показалось, что никто и не расходился, ждали его, но потом Тиндаро заметил, что Терандиль, Альвенион и Раэн теперь, как и он, полностью одеты для боя. Райниэль поднялась вслед за Тиндаро — она тоже ходила собираться. Лайрэ не было. — Ну что, проводил? — спросил Терандиль, невесело усмехнувшись. — Да. Смеяться не надо, — ответил Тиндаро. — Хеледир выполняет мой приказ — мы должны были отправить вестника в Химринг. Всем остальным я тоже советую подумать еще раз. Тиндаро посмотрел на север, и все обернулись следом за ним. Пылающая нитка стала заметно ярче. Теперь было понятно, что это не локальное наступление — огонь шел широким фронтом. «Всем хватит, — подумал Тиндаро. — И нам, и Дортониону, и как бы еще до Хитлума не докатилось». — Чувствуете, пахнет гарью? — сказала Райниэль. Каждый на пробу вдохнул. — Это рубаха Раэна, — хмыкнул Терандиль. — Он ее подпалил сигнальной смесью. — Ничего подобного, я переоделся, — возмутился Раэн, пресекая попытки товарища понюхать его рукав. — Это оттуда, с севера, — не обращая внимания на возню, сказала Райниэль. — Значит, ветер в нашу сторону. — Ну так как? — Тиндаро обвел глазами пограничников. — Надо решать, пока не поздно. — Это ты нас уговариваешь уехать? — вкрадчиво начал Альвенион. Тиндаро кивнул. — А сам, значит, собираешься остаться? — Я командир, я же не могу… — Ты идиот, Тиндаро! — перебил его Альвенион. — Ты-то как раз можешь. А вот нам с Терандилем — никак нельзя уходить. Ты думаешь, мы четыре сотни лет ждали возможности поквитаться с Врагом только для того, чтобы сбежать, едва он вылез из своей норы?! Лицо Альвениона пылало гневом, Терандиль хищно улыбнулся. — Мы — крепость предела Маэдроса, и, клянусь, я останусь тут, даже если все, что я смогу сделать, прежде чем превратиться в пепел — это плюнуть на этот морготов огонь! Но мы можем сопротивляться, и мы сделаем все, что в наших силах. Даже если это лишь немного задержит наступление, пусть. Пока мы тут болтаем, сюда идут балроги. Под нашими стенами — полно сухой травы, и если эта стена огня и правда дойдет сюда — плохи наши дела. Но мы можем пустить встречный пал, и тогда по крайней мере степной пожар не дойдет до наших стен. — Ты хочешь поджечь нашу степь? Сам? — Райниэль единственная осмелилась перебить жаркую речь Альвениона, и он на миг обескураженно замолк. — Ну да. Если выкосить траву прямо под стенами, огонь нам не повредит, а после — вокруг крепости останется поле, где уже нечему гореть. — Своими руками… сделать за Моргота его работу, — тихо, но твердо сказала Райниэль. — Что за чушь! — вспылил Альвенион, хотя по лицу было видно, как его задели эти слова. — Другого выхода все равно нет! Можете рассусоливать тут дальше, я пошел, времени все меньше, а травы под стенами полно. Альвенион прошел мимо Тиндаро, задев его плечом, отстранил с дороги Терандиля, и побежал по лестнице вниз. Оставшиеся молчали. — Не сердись на него, — наконец, сказал Терандиль. — Он немного не в себе, но когда дело дойдет до боя — будет слушать тебя. Просто, ты знаешь… Терандиль смотрел не на Тиндаро, а на север. Огонь был еще очень далеко, так что жесткое лицо Терандиля освещали только звезды, но все равно на нем чудились отблески пламени. — Мы слишком долго ждали. Тебя там не было, тебе будет трудно понять. Столько потерь, мы так хотели отомстить. Так долго этого ждали и вот… — Терандиль вдруг рассмеялся — резким, колючим смехом. — И вот дождались! Так глупо. Терандиль никуда не пошел, он сел на парапет с ногами, обняв колени, и посмотрел вниз. Где-то там, под стенами, Альвенион сражался с травой. — Ты не пойдешь ему помогать? — спросил Раэн. — Я думаю, это бесполезно. А ему стоит выпустить пар. Лайрэ все не было, а потом оказалось, что и Райниэль как-то незаметно растворилась в темноте. На стене осталось трое, и Раэн тоже сел на парапет рядом с Терандилем, а Тиндаро — напротив, на стороне, которая выходила во двор, так, чтобы видеть зарево. — Лайрэ уехал? — спросил он. Терандиль пожал плечами. — Он ничего не сказал. Но лучше бы ему уехать, он так боится, что даже у меня, на него глядя, дрожат колени. — Не говори так! — вдруг вскинулся Раэн. — Почему? — удивился Терандиль. — Потому что ты не знаешь, что для него огонь. — Огонь — он для всех одно. Я видел, как погиб Феанаро. Думаю, все квенди горят примерно одинаково. — Не для всех, — возразил Раэн, нахмурившись. — Это не мой секрет, но я не хочу, чтобы вы плохо думали про Лайрэ. Он был ребенком во время пожара в Лосгаре, он мне рассказывал. С тех пор он боится огня. Даже костер разводить для него сложно. Так что, Тиндаро, ты должен его отправить, даже если он сам не решится. — Я не знал, — Тиндаро покачал головой. Стоило бы знать о своих товарищах побольше, особенно, если тебе предстоит решать их судьбу. — Извини, я тоже не знал, — повторил Терандиль. — Мне трудно представить, я-то не боюсь. Тиндаро едва заметно поморщился — он не любил такого неприкрытого хвастовства. — Ты не так понял, — улыбнулся Терандиль. — Я не говорю, что я такой смелый. Смерть пугает меня не меньше, чем любого из нас. Просто огонь — это не мой страх. Я много работал в кузнице. А потом, Феанаро… Рядом с ним невозможно было бояться огня. Тиндаро и Раэн невольно переглянулись. Оба они знали только сыновей Феанаро. Тиндаро подумал, что рядом с Маэдросом тоже невозможно бояться огня. В темноте произошло движение, Терандиль обернулся и лицом к лицу столкнулся с Лайрэ. — Ты? Ты разве не уехал? — Я останусь, — Лайрэ сел рядом с Тиндаро. — А. А как же… — Раэн прикусил язык, чувствуя, что зря выболтал чужую тайну. — Как же мои страхи? — спокойно спросил Лайрэ и пожал плечами. — Я решил эту проблему. Раэн замер с открытым ртом. Лайрэ действительно выглядел сейчас по-другому, не так, как раньше. От него веяло такой решимостью, будто он уже шагнул за грань. Сделал то, что другим еще только предстоит. Тиндаро внимательно посмотрел на него и качнул головой. — Ну, а ты что? — спросил он у Раэна. Тот непонимающе оглянулся. — У тебя в Химринге родители, — напомнил Тиндаро. — Может, тебе стоит уехать? Он был старше Раэна совсем немного, но несмотря на это — а может быть, именно поэтому — считал необходимым позаботиться о нем. Как командир он должен был заботиться о каждом, но что-то говорить Альвениону, Терандилю, а теперь и Лайрэ он считал бессмысленным. Раэн вскинулся было, и уже открыл рот сказать, что он давно не ребенок, и в состоянии решить сам, но замер, прислушиваясь к тишине. Что-то такое было сейчас между ними четверыми, что спорить не хотелось. — У тебя тоже, — сказал Раен. — Мои бы одобрили. Я останусь. И я, наверное, тоже не боюсь. Теперь Тиндаро понял правильно — Раэн не боялся огня, он его любил. В мастерской, в очаге, в костре — огонь слушался его так, как будто он ему пел. Но то был другой огонь, веселый и светлый, сейчас же на них с Севера шло темное и злое пламя Моргота. — Я пойду, помогу Альвениону, — сказал Раэн, соскакивая с парапета, раньше, чем Тиндаро успел ему возразить. — Лучше попробуй уговорить Райниэль, пожалуйста? — попросил он тихо, проходя мимо командира. «Райниэль…» — Тиндаро вгляделся в зарево на севере. Оно стало ярче, чтобы это заметить, не надо было больше присматриваться. Но время еще было. Если скакать верхом, огонь не догонит. «Лошади!» — вдруг вспомнил Тиндаро и вскочил на ноги. — Надо отпустить лошадей, — крикнул он остающимся, сбегая по лестнице. В конюшне была Райниэль. Лошади — все шесть, по числу оставшихся защитников крепости, тревожно встряхивали ушами и жались к ней. Она гладила их морды, перебирала гривы, кормила с руки пролежавшими в кладовой с лета небольшими сморщенными яблочками. Лошади раздували ноздри, чувствуя запах гари, который ветер нес с севера, и Райниэль пыталась их успокоить, ласково разговаривая с ними. Тиндаро молча стоял и смотрел, тихий голос Райниэль успокаивал и его, давал ему силы и уверенность, то, чего так сейчас не хватало. Наконец Райниэль обернулась к нему. Она не удивилась, видимо с самого начала знала, что он смотрит. — Их пора отпускать? — спросила она. — Да, — кивнул Тиндаро, подходя ближе. — Поезжай с ними. Без тебя лошади могут растеряться, а с тобой наверняка доберутся до дома. — Ты просто хочешь отправить меня отсюда? — нахмурилась Райниэль. Тиндаро тяжело перевел дыхание. — Да. Очень хочу. И ты лучше всех можешь договориться с лошадьми, с тобой они будут в безопасности. — Тиндаро, так нельзя… — начала Райниэль, но он остановил ее жестом. — Я знаю, прости меня. Ты боец лучше многих, ты прекрасный целитель, но сейчас это не имеет смысла. Мы все равно проиграем, лечить будет некого. Я просто не хочу, чтобы ты погибла. Пожалуйста. Он посмотрел ей в глаза. — Я хочу, чтобы ты жила. Райниэль устало опустила голову. Тиндаро сделал шаг вперед и почти невесомо обнял, и она уткнулась ему в плечо, как будто все силы оставили ее. — Ты очень много сделала здесь. Помоги мне еще один раз. Спаси наших коней и выживи сама… родная моя. Райниэль вздрогнула и крепче сжала в объятиях Тиндаро. — Обними и остальных за меня, — прошептала она. С того момента, как уехала Райниэль и в темноте затих стук копыт, прошло больше двух часов. Тиндаро вернулся на стену. Терандиль и Лайрэ еще были там, и они то о чем-то говорили, то уходили, то снова возвращались. Зарево приблизилось, оно разрослось до широкой огненной полосы, то здесь, то там по ней пробегали отдельные вспышки, как будто она была живой и выдвигала вперед то одну, то другую когтистую лапу. — Это точно балроги, — уверенно сказал Терандиль, увидев очередной всплеск огня. В воздухе висел плотный запах гари. Небо покрылось дымкой, звезды потускнели, но еще мерцали, и Тиндаро каждый раз поднимал голову, опасаясь, что в следующий раз их уже не увидит. — Эй! — закричал из-под стены Альвенион. — Мы начинаем! Пограничники во главе с командиром свесились вниз и обнаружили, что вдвоем с Раэном Альвенион умудрился выкосить изрядную полосу вокруг стен. Теперь он и Раэн поджигали сухую траву по всему периметру, и она вспыхивала алыми язычками. Тиндаро стало не по себе. Лицо Лайрэ застыло, став непривычно суровым. Вскоре огонь узким кольцом окружил крепость и медленно пополз туда, где была еще трава. Ему мешал ветер, но Альвенион и Раэн сняли верхние рубахи и размахивали ими, раздувая и подгоняя пламя. Огонь набирал силу и уходил дальше, оставляя после себя черную полосу горелой земли. Вскоре они оба, уставшие и пропахшие дымом, поднялись на стену. — Вы все-таки это сделали, — сказал Терандиль. — Да уж лучше так, чем сидеть и ждать! — воскликнул Альвенион. Однако в его голосе больше не было раздражения и злости. — Теперь так просто взять крепость не получится. Мы будем сражаться не напрасно. Стена Щитов против стены огня… Моргот пообломает об нас зубы! Он усмехнулся. — Спасибо, — сказал Тиндаро, хотя Альвенион все сделал против его желания. Альвенион в ответ кивнул. — Райниэль уехала, — сказал командир, и Альвенион снова кивнул, а Раэн улыбнулся: — Это хорошо. Близилось время рассвета, но небо не светлело на востоке. Вместо этого оно приобрело зловещий багровый оттенок. Дышать становилось тяжелее. Сначала Тиндаро думал, что это из-за сгоревшей под стенами крепости травы, но потом понял, что нет. Дело было даже не в запахе дыма, просто стало тяжело. Страшно, безнадежно, горько. — Звезд не видно, — сказал Лайрэ, запрокинув голову. Все посмотрели вверх, в тщетной надежде увидеть хоть одну мерцающую искру. Тиндаро стало обидно, что он пропустил момент, когда звезды погасли. Что он хотел сделать, увидев их последний раз — попрощаться, загадать желание — он и сам не знал, но он ощутил потерю, как будто исчезло что-то очень важное. Почти такую же, как когда уехала Райниэль. Ожидание стало невыносимым. Их обступала тьма. От приближающегося огня стало светлее, но это был не тот свет. Страх сковывал сердце, мешал дышать. Когда наступающее войско Врага было лишь алой ниточкой на горизонте, решиться было легко. Но теперь, когда стена огня приблизилась, когда стало душно, когда над степью повеял горячий ветер, несущий с собой черный пепел — вот теперь стало тяжело. Но ни прятаться, ни отступать было некуда. «Нет, так нельзя, — подумал Тиндаро. — Страх сжигает силы, а мы остались здесь не для того, чтобы бессмысленно погибнуть!» Он — командир, он должен что-то сделать. Тиндаро набрал в грудь воздуха и запел. Тут же, одновременно с первыми словами, рядом словно вспыхнул маленький огонек настоящего света — песню подхватил Раэн. В горле резало от сухого ветра и пепла, но Тиндаро пел, и голос его становился все уверенней и звонче. Один за другим вплетались остальные голоса, мелодия набирала силу. Тьма отступала. «Есть огонь, который выше и ярче других огней». Над их головами вспыхнули звезды. «Он станет щитом, он выжжет страх в твоем сердце». Пространство расширилось, звезды стали ярче и выше. «Враг силен, но у тебя есть сверкающее оружие — твоя воля, твоя ярость, и оно сильнее». Тиндаро рассмеялся. Да, они будут сражаться, и это будет не напрасно. Они — стена щитов на границе, и будут стоять, пока хватит сил. Пусть песня оборвется, мгла скроет небо, но над сторожевой крепостью предела Маэдроса никогда не погаснут звезды.