Непонимание

      Са­со­ри не по­ни­ма­ет. По­че­му?       В прин­ци­пе, та­кое слу­ча­ет­ся до­воль­но ред­ко, ведь он все же яв­ля­ет­ся ис­тин­ным ге­ни­ем сво­ей де­рев­ни и ма­ло кто в Су­не мо­жет срав­нить­ся с ним, а в ис­кусс­тве кук­ло­во­да рав­ных ему нет и вов­се.       Но пря­мо сей­час это дей­стви­тель­но про­ис­хо­дит. Он не по­ни­ма­ет.       Са­со­ри в уме пе­реб­рал уже нес­коль­ко со­тен ва­ри­ан­тов — он в этом уве­рен, — но тем не ме­нее он так и не на­шел ло­гич­ный и пра­виль­ный от­вет на воп­рос. «По­че­му Кан­ку­ро про­дол­жа­ет при­хо­дить к не­му?»       Не то что­бы этот воп­рос был не­ве­ро­ят­но важ­ным, от не­го не за­ви­се­ли ни жиз­ни лю­дей, ни его ис­кусс­тво, ни что-ли­бо в Су­не. Но по­че­му-то Са­со­ри пос­то­ян­но ка­за­лось, что от не­го за­ви­сит весь он сам. Это бы­ло так глу­по и смеш­но, что Ака­су­на и сам не по­ни­мал, как по­доб­ное ощу­ще­ние мо­жет по­се­лить­ся в его ду­ше, при­чем за­сесть там так креп­ко, что да­же ма­ри­онет­ки и яды не смог­ли пе­ре­си­лить его и от­влечь Са­со­ри от этих стран­ных мыс­лей. И этот факт пу­гал ещё боль­ше, ведь рань­ше его ис­кусс­тво справ­ля­лось со всем в его жиз­ни.       Са­со­ри был чрез­вы­чай­но ум­ным че­ло­ве­ком и не по­ни­мать что-ли­бо он не лю­бил, по­это­му он упор­но ко­пал­ся в сво­ей па­мя­ти, вновь и вновь вспо­ми­ная все до каж­дой нез­на­чи­тель­ной — как ду­ма­лось тог­да — ме­ло­чи.       Он поз­на­ко­мил­ся с ним че­тыр­над­цать лет на­зад. Ну, как поз­на­ко­мил­ся, ско­рее прос­то встре­тил.       То вре­мя ста­ло са­мым тя­жё­лым и нап­ря­жён­ным в жиз­ни ге­ни­аль­но­го ку­коль­ни­ка.       По Су­не ли­хо рас­пол­за­лись тем­ные слу­хи о де­ятель­нос­ти стран­но­го и зам­кну­то­го Са­со­ри Ака­су­ны — без пре­уве­ли­че­ния силь­ней­ше­го и опас­ней­ше­го кук­ло­во­да, воз­мож­но, за всю ис­то­рию ми­ра ши­но­би. Свя­тое ува­же­ние су­нов­цев за но­вые фан­тас­ти­чес­кие ма­ри­онет­ки очень быс­тро пе­ре­рос­ло в не­до­ве­рие, а пос­ле и в страх пе­ред их соз­да­те­лем. Впе­чат­ля­ющие ре­зуль­та­ты мис­сий Са­со­ри, как пра­ви­ло, вклю­чав­шие об­щее чис­ло по­гиб­ших в ко­ли­чес­тве до нес­коль­ких со­тен че­ло­век, хо­лод­ное и рав­но­душ­ное от­но­ше­ние к жиз­ням са­мих су­нов­цев и вдо­ба­вок стран­ное, по мне­нию жи­те­лей, по­ве­де­ние быс­тро сло­жи­ли дур­ную ре­пу­та­цию Са­со­ри. И на это имя па­ла ог­ром­ная чер­ная тень       Не­сом­нен­но, Ака­су­на всег­да был та­ким: сдер­жан­ным, зам­кну­тым, ти­хим. А со вре­ме­нем эти его ка­чес­тва лишь уси­ли­лись мно­гок­рат­но, прев­ра­тив­шись в не­ру­ши­мое спо­кой­ствие и ле­дя­ное без­раз­ли­чие как ко вра­гам, так и к то­ва­ри­щам и да­же родс­твен­ни­кам. И с каж­дой но­вой кук­лой, с каж­дой но­вой мис­си­ей тень на его име­ни рос­ла. А сто­ило толь­ко Ака­су­не смо­де­ли­ро­вать про­те­зы для по­те­ряв­ше­го ру­ки быв­ше­го од­нок­лас­сни­ка, как но­вая пор­ция слу­хов — на этот раз о че­ло­ве­чес­ких ма­ри­онет­ках — до кра­ев на­пол­ни­ла соз­на­ния всех су­нов­цев, и да­же его род­ная ба­буш­ка Чие ут­ра­ти­ла пос­лед­нее до­ве­рие к вну­ку. Та­инс­твен­ная и до сих пор не­рас­кры­тая смерть Треть­его лишь ста­ла но­вым по­во­дом для ис­пу­ган­но­го шё­по­та за спи­ной и по­доз­ри­тель­ных взгля­дов.       В по­доб­ных ус­ло­ви­ях Са­со­ри с каж­дым днём всё боль­ше убеж­дал­ся, что де­рев­ня не мес­то для не­го, что Су­на проч­ны­ми це­пя­ми ско­вы­ва­ет его ис­кусс­тво, тор­мо­зит его раз­ви­тие, пре­пятс­тву­ет рос­ту и со­вер­шенс­тво­ва­нию, а это для ис­тин­но­го мас­те­ра, вро­де не­го, не­поз­во­ли­тель­но.       И у Ака­су­ны не бы­ло ни од­ной при­чи­ны, что­бы ос­тать­ся.       И ког­да че­тыр­над­цать лет на­зад Са­со­ри воз­вра­щал­ся от но­во­го Ка­зе­ка­ге в свою мас­тер­скую, он был го­тов уви­деть поч­ти лю­бо­го: Чие, от­ряд АН­БУ, по­ли­цию Су­ны или прос­то ка­ко­го-ни­будь нез­на­чи­тель­но­го жи­те­ля, чье лю­бо­пытс­тво до­воль­но ве­ли­ко, что­бы рис­кнуть су­нуть­ся к не­му, да да­же шпи­она из вра­жес­кой де­рев­ни, ведь вра­гов у не­го бы­ло пре­дос­та­точ­но. Но он все рав­но не ока­зал­ся го­тов. Вой­дя в тем­ное по­ме­ще­ние и по­чувс­тво­вав чу­жую чак­ру, он ти­хо прок­рал­ся в глу­би­ну мас­тер­ской и уви­дел… тем­но­во­ло­со­го маль­чи­ка? На вид ему нель­зя бы­ло дать боль­ше пя­ти-се­ми лет. Ка­ким-то чу­дес­ным об­ра­зом по­пав сю­да — де­ти осо­бен­но сто­ро­ни­лись ку­коль­ни­ка, — он сто­ял пе­ред стой­кой с за­кон­чен­ны­ми ма­ри­онет­ка­ми и его ма­лень­кие ру­чон­ки уже тя­ну­лись к Ка­ра­су. Но ус­лы­шав шум по­за­ди, он рез­ко дер­нул­ся, по­вер­нул­ся и сде­лал шаг на­зад, ус­та­вив­шись ис­пу­ган­ным взгля­дом на сто­яще­го в мет­ре от не­го кук­ло­во­да. — Что ты здесь де­ла­ешь? — хо­лод­но спро­сил Са­со­ри, вни­ма­тель­но рас­смат­ри­вая наг­ло­го ре­бен­ка. Чер­ты его ли­ца на­по­ми­на­ли ему ко­го-то, но Ака­су­на ни­как не мог по­нять, ко­го же имен­но.       Са­со­ри за­ме­тил в тем­ных гла­зах маль­чи­ка осоз­на­ние то­го, кто пе­ред ним сто­ит, и как обыч­но да­лее он ожи­дал уви­деть па­ни­чес­кий ужас, но… — Вы.! Вы.! Вы ведь Са­со­ри-сан?! — ре­бе­нок вос­клик­нул удив­лён­но и… с вос­хи­ще­ни­ем? Ма­лень­кие дет­ские глаз­ки рас­пах­ну­лись ещё ши­ре, чем от стра­ха па­ру се­кунд на­зад, и от­кры­тая улыб­ка по­се­ти­ла его ли­цо. — Я так мно­го слы­шал о вас! И ва­ших ма­ри­онет­ках! Прос­ти­те, что за­шёл без спро­са, прос­то вас не бы­ло и я… я.! — маль­чик дро­жал и тя­же­ло ды­шал от вол­не­ния. — Вы… вы… — он глу­бо­ко вздох­нул, ви­ди­мо, пы­та­ясь ус­по­ко­ить­ся. — Вы мо­же­те взять ме­ня в уче­ни­ки, по­жа­луй­ста? По­жа­луй­ста! Я то­же хо­чу быть кук­ло­во­дом! Как вы! По­жа­луй­ста!       Нес­коль­ко му­чи­тель­но тя­гос­тных и дол­гих се­кунд мол­ча­ния Са­со­ри прос­то сто­ял и пы­тал­ся по­нять, че­го имен­но от не­го хо­чет этот стран­ный ре­бе­нок. И впер­вые за нес­коль­ко лет он по-нас­то­яще­му был удив­лён, хоть его ли­цо это­го не по­ка­зы­ва­ло. Ког­да смысл проз­ву­чав­ших слов до не­го все же до­шел, он ти­хо и так­же хо­лод­но от­ве­тил: — На вы­ход.       Тем­ные гла­за ре­бен­ка, до это­го пы­ла­ющие вос­хи­ще­ни­ем и на­деж­дой, рез­ко по­мер­кли и яр­кая улыб­ка по­ки­ну­ла его. Эта пе­ре­ме­на бы­ла столь рез­кой и за­мет­ной, что на до­лю мгно­ве­ния Ака­су­на да­же по­жа­лел, что от­ве­тит так гру­бо. — Но по­че­му?! Я же прос­то.! — маль­чик дер­нул­ся на шаг впе­рёд и Са­со­ри вновь уди­вил­ся та­кой не­ви­дан­ной им ра­нее на­халь­нос­ти. — Я ска­зал, на вы­ход, — уже с раз­дра­жен­ны­ми нот­ка­ми в го­ло­се пов­то­рил кук­ло­вод.       Ре­бе­нок хо­тел бы­ло шаг­нуть ещё раз и что-то ска­зать, но тут же пе­ре­ду­мал, угол­ки его губ опус­ти­лись и он, ра­зо­ча­ро­ван­но скло­нив го­ло­ву, мед­лен­но поп­лел­ся ко вход­ной две­ри, Са­со­ри прос­ле­до­вал за ним. И уже, пе­рес­ту­пив по­рог, ре­бе­нок вдруг по­вер­нул го­ло­ву: — Это из-за Га­ары, да? Но дверь сра­зу же зах­лоп­ну­лась пе­ред его но­сом, не дав про­дол­жить.       Тог­да Са­со­ри так и не смог за­кон­чить пла­ни­ру­емую ма­ри­онет­ку, ведь его пос­то­ян­но от­вле­ка­ли мыс­ли об этом чу­да­ко­ва­том ре­бен­ке, ко­то­рый не по­бо­ял­ся прий­ти сю­да и поп­ро­сить­ся в уче­ни­ки, нес­мот­ря на свой воз­раст и ре­пу­та­цию Са­со­ри. И в го­ло­ве неп­ре­рыв­но кру­ти­лись от­рыв­ки из крат­ко­го ди­ало­га. «Я так мно­го слы­шал о вас! И ва­ших ма­ри­онет­ках!» «Вы мо­же­те взять ме­ня в уче­ни­ки, по­жа­луй­ста?!» «Я то­же хо­чу быть кук­ло­во­дом! Как вы!» «Это из-за Га­ары, да?» «Это из-за Га­ары…?»       Са­со­ри был прек­рас­но ос­ве­дом­лен, кто та­кой этот Га­ара — джин­чу­ри­ки од­нох­вос­то­го и сын Чет­вер­то­го Ка­зе­ка­ге. Вот толь­ко при­чем тут был он и этот ре­бе­нок? «Это из-за Га­ары, да?»       Их сле­ду­ющая встре­ча бы­ла столь же вне­зап­ной, сколь и пер­вая.       Че­рез па­ру дней Ка­зе­ка­ге выз­вал его к се­бе, что­бы об­су­дить де­та­ли пре­ды­ду­щей мис­сии, ко­то­рая бы­ла свя­за­на с очень силь­ной прес­туп­ной груп­пи­ров­кой — Ака­цу­ки. Са­со­ри при­шел к наз­на­чен­но­му вре­ме­ни — он не лю­бил опаз­ды­вать и ни­ког­да это­го не до­пус­кал, — но Чет­вер­тый был за­нят вы­яс­не­ни­ем от­но­ше­ний с кем-то. Ака­су­на не со­би­рал­ся опус­кать­ся до под­слу­ши­ва­ния чу­жих ди­ало­гов, но смут­но зна­ко­мый го­лос прив­лек его вни­ма­ние. — Я же ска­зал, я хо­чу быть кук­ло­во­дом! По­че­му ты все зап­ре­ща­ешь мне?! — Са­со­ри пы­тал­ся уз­нать по го­ло­су его об­ла­да­те­ля — го­лос был вро­де бы зна­ком, — но па­мять ус­луж­ли­во не поз­во­ля­ла. — Я уже объ­яс­нил: во-пер­вых, ты слиш­ком мал для та­ких ре­ше­ний, во-вто­рых, ник­то не ста­нет обу­чать те­бя! — го­лос Ка­зе­ка­ге был хо­ро­шо уз­на­ва­ем, хоть рань­ше Ака­су­на ни­ког­да не слы­шал, как он кри­чит. — Я не мал! А обу­чать ме­ня не хо­тят из-за Га­ары! Тог­да и не на­до, я на­учусь сам! Я бу­ду та­ким же ве­ли­ким кук­ло­во­дом, как Са­со­ри-сан!       Гла­за Ака­су­ны шо­ки­ро­ван­но рас­кры­лись и вих­рем в го­ло­ве пром­ча­лись вос­по­ми­на­ния о том стран­ном маль­чи­ке. Са­со­ри и по­ду­мать боль­ше ни­че­го не ус­пел, как гро­мо­вой крик об­ру­шил­ся на его ба­ра­бан­ные пе­ре­пон­ки: — Прек­ра­ти го­во­рить так! Ты ни­че­го о нем не зна­ешь!       И бук­валь­но че­рез мгно­венье дверь рас­пах­ну­лась и ма­лень­кий тем­но­во­ло­сый маль­чик вы­ле­тел из ка­би­не­та Ка­зе­ка­ге. Са­со­ри мог пок­лясть­ся, что он ви­дел сле­зы на его гла­зах, а вот ре­бе­нок его да­же не за­ме­тил и про­ле­тел ми­мо. И толь­ко вой­дя в ка­би­нет и ещё раз уви­дев Чет­вер­то­го, Ака­су­на на­ко­нец-то с изум­ле­ни­ем по­нял, на ко­го так был по­хож тот маль­чик. И зна­ко­мое, но за­бы­тое, имя дру­го­го сы­на Чет­вер­то­го Ка­зе­ка­ге всплы­ло из под­соз­на­ния. «Кан­ку­ро».       Пос­ле это­го слу­чая они ста­ли пе­ре­се­кать­ся нам­но­го ча­ще. Спус­тя две не­де­ли Са­со­ри пой­мал се­бя на том, что он пы­та­ет­ся вы­яс­нить о Кан­ку­ро как мож­но боль­ше, а еще че­рез не­де­лю — что он ста­ра­ет­ся не­на­ро­ком его встре­тить.       Он уз­нал, что Кан­ку­ро все­го лишь шесть лет, что он стар­ше Га­ары, что он страс­тно меч­та­ет быть кук­ло­во­дом. «Та­ким же, как я», — гор­до до­бав­ля­ло что-то внут­ри не­го.       А ещё он уз­нал, что де­рев­ня не­на­ви­дит его не мень­ше, чем Га­ару, и ес­ли пос­лед­не­го су­нов­цы хо­тя бы бо­ялись, то Кан­ку­ро и его сес­тра бы­ли от­лич­ны­ми ми­ше­ня­ми, что­бы вып­лес­нуть не­на­висть. По­это­му они оба усер­дно тре­ни­ро­ва­лись, что­бы за­щи­тить се­бя. И вы­жить.       Са­со­ри стал час­то про­хо­дить ми­мо тех мест, где Кан­ку­ро обыч­но бы­вал. И Ака­су­на не­ред­ко ви­дел, как этот ре­бе­нок мас­те­рит при­ми­тив­ные кук­лы, как раз­би­ра­ет от­ку­да-то взя­тые чер­те­жи, как учит­ся соз­да­вать ни­ти чак­ры и кон­тро­ли­ро­вать ма­ри­оне­ток, в то вре­мя как его ро­вес­ни­ки иг­ра­ют в дет­ские иг­ры. Са­со­ри уз­нал, что де­ти и да­же не­ко­то­рые взрос­лые на­зы­ва­ют его бра­том де­мо­на, что Чие не хо­чет, что­бы он был кук­ло­во­дом, что и дру­гие ку­коль­ни­ки не хо­тят обу­чать родс­твен­ни­ка джин­чу­ри­ки. И толь­ко спус­тя ме­сяц Ака­су­на на­ко­нец смог приз­нать, что этот ре­бе­нок ему дей­стви­тель­но ин­те­ре­сен. И Са­со­ри да­же не за­ме­тил, как мысль по­ки­нуть де­рев­ню пе­рес­та­ла мель­кать в его ра­зу­ме.       А пос­ле он не ви­дел его це­лую не­де­лю. Не­де­лю Кан­ку­ро не бы­ло ниг­де и Са­со­ри да­же на­чал по­доз­ре­вать, что с ним что-то слу­чи­лось, но спро­сить от­кры­то он ни у ко­го не мог. По­это­му он ре­шил­ся прий­ти к не­му сам; ког­да Ка­зе­ка­ге был за­нят, а Те­ма­ри и Га­ары и близ­ко не бы­ло, Са­со­ри как мож­но бо­лее не­за­мет­но по­до­шёл к до­му Чет­вер­то­го и пос­ту­чал. Дверь вско­ре от­кры­лась и тем­ная ма­куш­ка ос­то­рож­но по­ка­за­лась в про­ёме, но уви­дев его, Кан­ку­ро с шо­ком на не­го ус­та­вил­ся. — Са­со­ри-сан? Вы приш­ли к от­цу? Он сей­час… — Нет, я при­шел к те­бе, — не­за­мед­ли­тель­но пе­ре­бил Са­со­ри. Ещё бо­лее удив­лен­ный Кан­ку­ро смот­рел на не­го сни­зу вверх в ожи­да­нии. Са­со­ри мол­чал. Он ду­мал. Ре­шал­ся. И на­ко­нец, при­сев на кор­точ­ки, так, что­бы их ли­ца бы­ли на од­ном уров­не, он ти­хо спро­сил: — Ты дей­стви­тель­но хо­чешь обу­чать­ся ис­кусс­тву кук­ло­во­да у ме­ня?       Ака­су­на яв­но ви­дел, как в гла­зах взрос­ло­го ре­бен­ка за­го­ра­ет­ся ого­нек на­деж­ды, ко­то­рый он чуть бы­ло не по­ту­шил в их пер­вом раз­го­во­ре. — Ко­неч­но хо­чу! — ярос­тно за­ки­вал го­ло­вой маль­чик. — Уве­рен? — Са­со­ри бы­ло труд­но это осоз­нать, но он бо­ял­ся. Бо­ял­ся брать это­го не­вин­но­го ре­бен­ка в уче­ни­ки, бо­ял­ся, что Кан­ку­ро не пон­ра­вит­ся у не­го, что, мо­жет быть, Ка­зе­ка­ге прав, и он слиш­ком мал для по­доб­ных ре­ше­ний. Но все пу­ти к от­ступ­ле­нию от­ре­за­ло уве­рен­ное «Да».       Ко­неч­но, не все сна­ча­ла бы­ло глад­ко. Ка­зе­ка­ге и Чие не хо­те­ли до­ве­рять Кан­ку­ро в ру­ки Ака­су­ны, они оба счи­та­ли, что он ока­жет пло­хое вли­яние на юно­го ку­коль­ни­ка, и в этом воп­ро­се Са­со­ри был сог­ла­сен с ни­ми. Но по­че­му-то ему яс­но хо­те­лось ос­та­вить это­го ре­бен­ка се­бе. Мо­жет быть сло­ва Кан­ку­ро смог­ли что-то за­деть в нем или он ре­шил всё-та­ки пе­ре­дать ко­му-то свои зна­ния, Ака­су­на не со­би­рал­ся ни­ко­му ни­че­го объ­яс­нять, ни Чие, ни Ка­зе­ка­ге, ни Кан­ку­ро, ни да­же се­бе. И под на­по­ром Са­со­ри и Кан­ку­ро Чет­вер­тый Ка­зе­ка­ге на­ко­нец сдал­ся.       Вре­мя бе­жа­ло так быс­тро, что Са­со­ри не ус­пе­вал фик­си­ро­вать все из­ме­не­ния. Не­сом­нен­но, Кан­ку­ро смог раз­ве­ять все его сом­не­ния и стра­хи, та­лан­тли­вый и тру­до­лю­би­вый, он ста­ра­тель­но учил­ся, и всег­да де­лал нам­но­го боль­ше, чем Са­со­ри же­лал. Толь­ко взяв его в уче­ни­ки, Ака­су­на об­на­ру­жил у Кан­ку­ро та­кую же лю­бовь к ис­кусс­тву кук­ло­во­да, как и у не­го са­мо­го. И хоть на тот мо­мент Кан­ку­ро бы­ло лишь шесть лет, он по­ни­мал Са­со­ри нам­но­го боль­ше, чем кто-ли­бо в его жиз­ни. И в ко­неч­ном ито­ге, Кан­ку­ро стал тем че­ло­ве­ком, с ко­то­рым Ака­су­на мог об­су­дить прак­ти­чес­ки все, что угод­но. Они разговаривали, со­ве­то­ва­лись — сна­ча­ла про­сил со­ве­ты толь­ко Кан­ку­ро, но спус­тя нес­коль­ко лет и Са­со­ри на­чал де­лать это, — они го­ря­чо спо­ри­ли, ког­да де­ло ка­са­лось ка­ко­го-то ме­ха­низ­ма и они не мог­ли точ­но оп­ре­де­лить­ся с де­талью, они мо­де­ли­ро­ва­ли ма­ри­онет­ки вмес­те и вмес­те же их со­би­ра­ли, они вмес­те по­се­ща­ли мис­сии раз­лич­ной слож­нос­ти и по­это­му Кан­ку­ро стал силь­ней­шим из сво­его по­ко­ле­ния. Он лег­ко сдал эк­за­мен на чу­уни­на и очень ра­но по­лу­чил зва­ние джо­уни­на, и каж­дый раз Са­со­ри яро за не­го бо­лел, ис­крен­не вол­но­вал­ся и так же ис­крен­не ра­до­вал­ся или огор­чал­ся. И од­наж­ды Ака­су­на чес­тно приз­нал­ся се­бе, что Кан­ку­ро стал са­мым близ­ким для не­го су­щес­твом. Кан­ку­ро знал о нем фак­ти­чес­ки все: вку­сы и прин­ци­пы, стиль боя, при­емы и тех­ни­ки, да­же тот факт, что Са­со­ри хо­тел уй­ти из Су­ны, но ни ра­зу Кан­ку­ро не осу­дил его. А Са­со­ри уже и не хо­тел ухо­дить, ведь те­перь у не­го бы­ла при­чи­на, что­бы ос­тать­ся.       По про­шес­твии че­тыр­над­ца­ти лет, Кан­ку­ро стал од­ним из силь­ней­ших ши­но­би Су­ны. Сре­ди кук­ло­во­дов лишь сам Са­со­ри мог сра­жать­ся с ним. Де­вят­над­ца­ти­лет­ний Кан­ку­ро уп­рав­лял нес­коль­ки­ми де­сят­ка­ми ма­ри­оне­ток, при­чем часть из них бы­ла сконс­тру­иро­ва­на им са­мим. Вот уже нес­коль­ко пос­лед­них лет Су­ной пра­вил его брат — Га­ара, а Кан­ку­ро, как его со­вет­ник, мог поз­во­лить се­бе до­ро­гие ре­сур­сы для ма­ри­оне­ток и ин­гре­ди­ен­ты для ядов. И собс­твен­ную мас­тер­скую. Но он это­го не де­ла­ет.       Нес­мот­ря на то, что, ка­за­лось бы, Са­со­ри пе­ре­дал ему уже все, что знал сам, что Кан­ку­ро уже взрос­лый са­мос­то­ятель­ный кук­ло­вод и со­вет­ник Ка­зе­ка­ге, по­че­му-то Кан­ку­ро всё ещё про­дол­жа­ет ра­бо­тать в мас­тер­ской Са­со­ри. Си­дя нап­ро­тив Са­со­ри за собс­твен­ным сто­лом, мо­де­ли­руя собс­твен­ные ма­ри­онет­ки, он про­дол­жа­ет быть здесь, ря­дом с ним, и Са­со­ри не по­ни­ма­ет по­че­му.       Са­со­ри не по­ни­ма­ет.       Ака­су­на не вы­го­нял его ни ра­зу с тех са­мых пор, но по­ла­гал, что уже лет в шес­тнад­цать Кан­ку­ро воз­гор­дит­ся и по­же­ла­ет са­мос­то­ятель­нос­ти и собс­твен­ной мас­тер­ской, но это­го не слу­чи­лось.       Кан­ку­ро уже де­вят­над­цать, он си­лен, умен и дей­стви­тель­но не­ве­ро­ят­но кра­сив. Но он про­дол­жа­ет быть ря­дом с ним, и Са­со­ри не по-ни-ма-ет. И это ме­ша­ет ему ра­бо­тать. Са­со­ри не лю­бит что-ли­бо не по­ни­мать, по­это­му очень ско­ро он ре­ша­ет­ся прос­то спро­сить, хо­тя бы для то­го, что­бы ус­по­ко­ить­ся.       И си­дя од­наж­ды за сто­лом вмес­те с ним, он спра­ши­ва­ет.       Са­со­ри не по­ни­ма­ет.       Он не по­ни­ма­ет, что зна­чат сло­ва «я здесь, по­то­му что вы нуж­ны мне».       Он не по­ни­ма­ет, что та­кое «я не мо­гу ос­та­вить вас, я хо­чу быть ря­дом с ва­ми».       Он не по­ни­ма­ет смыс­ла фра­зы «я сра­жусь с ис­кусс­твом за пер­венс­тво в ва­шей ду­ше и вашем сердце».       И ког­да Кан­ку­ро вста­ёт, под­хо­дит к не­му, за­би­ра­ет из его рук инс­тру­мент, то Са­со­ри смот­рит ис­пу­ган­ным не­по­ни­ма­ющим взгля­дом. Он хо­чет спро­сить его, хо­чет, что­бы Кан­ку­ро ему все объ­яс­нил, но он не ус­пе­ва­ет из­дать ни зву­ка, как го­ря­чие по­ку­сан­ные гу­бы ка­са­ют­ся его собс­твен­ных в очень ак­ку­рат­ном, ос­то­рож­ном по­це­луе. И Са­со­ри ло­вит лас­ко­вый взгляд его уче­ни­ка сво­ими рас­пах­ну­ты­ми в не­по­ни­ма­нии гла­за­ми.       «Уче­ни­ка!» — зву­чит го­лос со­вес­ти в его ра­зу­ме и Ака­су­на рез­ко отс­тра­ня­ет­ся.       Са­со­ри го­тов кри­чать Кан­ку­ро о том, что они яв­ля­ют­ся учи­те­лем и уче­ни­ком, что у них ог­ром­ная раз­ни­ца в воз­рас­те, что Ака­су­на — поч­ти что пре­да­тель и жес­то­чай­ший че­ло­век, а он — Кан­ку­ро — со­вет­ник Ка­зе­ка­ге, и ещё мно­го че­го, о чем он хо­чет ему на­пом­нить. Толь­ко Кан­ку­ро не поз­во­ля­ет. Быс­тро прик­ла­ды­ва­ет ла­донь к его гу­бам и, скло­нив­шись низ­ко-низ­ко, ка­са­ясь кон­чи­ком сво­его но­са его ще­ки, он ти­хо шеп­чет: — Я знаю. Я знаю все ва­ши ар­гу­мен­ты, Са­со­ри-са­а­ан, — он длин­но тя­нет пос­лед­нюю глас­ную, как де­ла­ет это всег­да, толь­ко те­перь это зву­чит ина­че. Са­со­ри воз­му­щён­но и осуж­да­юще смот­рит на не­го, а у са­мо­го яр­кой крас­кой го­рят ску­лы и уши. Кан­ку­ро неж­но ус­ме­ха­ет­ся, за­ме­тив это, и до­бав­ля­ет: — Я все это знаю, прос­то мне пле­вать. Он уби­ра­ет ла­донь и, об­да­вая сво­им ды­ха­ни­ем за­алев­шие гу­бы Ака­су­ны, не раз­ры­вая зри­тель­но­го кон­так­та, про­из­но­сит то, че­го Са­со­ри очень дав­но не слы­шал, по­это­му он не по­ни­ма­ет: — Я люб­лю вас, Са­со­ри-сан.       Сле­ду­ющий по­це­луй, бо­лее глу­бо­кий, кру­жит го­ло­ву Са­со­ри нас­толь­ко силь­но, что он пу­га­ет­ся, зак­ры­ва­ет гла­за, и, ка­жет­ся, да­же от­ве­ча­ет.       А пос­ле они вмес­те вос­ста­нав­ли­ва­ют сби­тое ды­ха­ние и Кан­ку­ро креп­ко об­ни­ма­ет его, тес­но при­жи­ма­ет его к се­бе и уты­ка­ет­ся ли­цом в прек­рас­ные крас­ные во­ло­сы. Им ещё мно­гое при­дет­ся об­су­дить, ещё дол­го Кан­ку­ро бу­дет до­ка­зы­вать свои чувс­тва, но пря­мо сей­час Са­со­ри на­ко­нец-то по­ни­ма­ет, ра­ди че­го он ос­тал­ся в этой де­рев­не тог­да, че­тыр­над­цать лет на­зад. Он по­ни­ма­ет, что он боль­ше ни­ког­да не бу­дет один. Он по­ни­ма­ет, что Кан­ку­ро бу­дет си­деть здесь, вмес­те с ним, да­же ког­да ему ис­пол­нит­ся двад­цать пять.       По­то­му что Са­со­ри лю­бят.       Хоть он всё ещё не сов­сем по­ни­ма­ет.       По­че­му?