Тик-так… тик-так… тик-так…
Чонгук затягивается, стряхивая пепел прямо на изящные витые перила. В голове тикают часы, негромко, задним фоном, но это планомерно выбивает из колеи.
Тик-так… тик-так…
Чонгук – достаточно успешный, не смотря на свой возраст, психиатр. Должность, на которую заставили поступить строгие родители, не давая шанса выбрать, приносила немаленькую прибыль, только вот на трату этих денег не было ни времени, ни желания. Доктор Чон ненавидит чертовых психов, которых к нему приводят за помощью, ненавидит их мерзкие безумные улыбки и срывающиеся тихие голоса, от которых холодок по спине. Ненавидит жгучей шипучей ненавистью, разъедающей кожу и кости.
Он стоит на балконе в перерыве между приемами и потягивает, кажущийся безвкусным, а когда-то любимый, американо. Чонгук игнорирует предложения о встрече от симпатичной медсестры, так любезно принёсшей ему кофе. Парень стоит в одной рубашке, хотя на улице уже поздняя осень, и шумно выдыхает едкий дым. Ему, отчего-то, совершенно не холодно, даже с расстегнутыми верхними пуговицами, просто по-другому становится трудно дышать.
Откуда такая лютая ненависть к, казалось бы, беззащитным и несчастным больным?
Страх. Он порождает самые сильные эмоции. Чонгук до дрожи боится. Но не самих пациентов, а того, что станет таким же. В свободное от своих мыслей и разговоров с
такими людьми время,Чон почти чувствует, как у него едет крыша , он буквально слышит этот приглушённый шелест старой черепицы. От общения с безумцами он задыхается, кожа горит от их, немного помутнённых лекарствами, расфокусированных взглядов, а в горле образуется противный ком, мешающий дышать.
Поэтому парень ненавидит, так оправдывая свой панический ужас.
— Доктор Чон, — миловидная брюнетка поёжилась от сквозняка. — Через минуту приём, Вам стоит уже подготовиться.
— Медицинская карта? — тот тушит дотлевающий окурок о стену под неодобрительный взгляд медсестры.
— У Вас на столе, — девушка облизнула алые губы, в притворном смущении опуская взгляд. — Вам помочь с подготовкой?
— Прочь, — Чонгук накидывает пиджак и идёт к столу, не обращая внимания на обиженно дующую губы брюнетку.
Парень на секунду прислоняется лбом к прохладной столешнице, чтобы затем нацепить вежливую улыбку и быстро пробежаться глазами по очередной истории болезни.
Тик-так… тик-так… тик-так…
Еще Чон боится тишины. Просто в тишине сложнее спрятаться от панических мыслей. А еще, когда тихо, он слышит часы. Они тикают и тикают, отсчитывая время до той секунды, когда знаменитый психиатр Чон Чонгук окончательно
рехнётся.
В дверь дважды стукнули и парень удивленно глянул на часы.
10:45. Ровно. Из медицинской карты он успел прочесть лишь имя и диагноз, жирно выведенный прямо посередине:
«шизофрения». Как правило, пациенты задерживались хотя бы минут на пять, ссылаясь на всевозможные причины: от пробок на дорогах до невменяемости больного. Это давало отсрочить неизбежное, но особой радости не приносило, вновь оставляя молодого врача наедине с тикающими часами.
Тик-так… тик-так…
— Можно? — невысокая худая женщина заглянула в кабинет. — Доктор Чон?
— Да, проходите, — он сделал вид, что не заметил ее удивления, да и оно, по сути, было вполне обоснованным, на опытного врача Чонгук в свои 27 не тянул.
— ТэТэ, заходи, — от нежности, сквозившей в голосе, врача передернуло.
В комнату проскользнул тощий, немного рассеянный юноша. Он смотрел в пол и кусал, должно быть, от нервов, розовые аккуратные губы. При любых других обстоятельствах, Чонгук бы обязательно восхитился его необычной хрупкой красотой. Такой обладают нежные бутоны белых магнолий. Белая магнолия – символ невинности, Ким Тэхён – олицетворение невинности.
— Присаживайтесь, Тэхен, — Чон указал на кресло напротив.
— Я пойду, — женщина кинула на Чонгука взгляд, полный надежды и даже какой-то немой мольбы. — ТэТэ, я вернусь через пару часов, не переживай.
— До свидания, — психиатр отметил, что на слова матери парень никак не отреагировал. — Тэхён, давайте начнём.
— Обращайтесь ко мне на «ты», доктор Чон, — прошелестел пациент. — Пожалуйста.
— Хорошо, — у Чонгука опять сперло дыхание. — На что жалуешься, Тэхён? Я видел твой диагноз и…
— Они думают, — тихо прошептал парень, склонившись к доктору. — Что я сошёл с ума.
— Но ты в полном порядке? — подобные заявления Чон слышал слишком часто, чтобы воспринимать их всерьёз.
— Нет, но я боюсь это признать, — Ким нервно закусил нижнюю губу и затравленно уставился на собеседника. — Они грозятся, что убьют меня, если я скажу, что у меня едет крыша.
Доктор хотел что-то сказать, но Тэхён засмеялся. Тихо и слишком горько. А когда поднял взгляд, Чонгук сглотнул и невольно отвёл глаза, боясь захлебнуться отчаянием.
— Кто они? — мягко спросил Чон. — Ты можешь доверять мне, правда.
— Я никому не могу доверять, — больной
почти искренне улыбнулся. — Я в порядке, я не псих.
— Ты же знаешь, что не в порядке, — доктор скользнул по его лицу взглядом, вдруг остановился на маленькой родинке на кончике носа и неожиданно для себя умилился. — Позволь помочь.
— Бросьте, доктор Чон, — теперь губы Тэхена исказила кривая усмешка. — Как Вы можете помочь, если сами
не в себе?
Чонгук стряхнул наваждение и немного растерянно взглянул на пациента. Вежливая улыбка медленно сползла с лица.
— Я ведь угадал, — глаза Кима остекленели из-за непролитых слез. — Вы тоже слышите их? Вам тоже страшно?
— Не говори глупостей, — голос врача уже звучал не так уверенно.
— Вы можете солгать мне, — по щеке Тэхена одиноко скатилась хрустальная слезинка. — Но не лгите себе.
— Я абсолютно нормальный! — впервые Чонгук вскипел прямо при пациенте.
— Все
мы так говорим.
От чертовски неуместного и неправильного «мы», у Чона прошёлся по спине холодок. Во рту почувствовался противный металлический привкус: от парализующего липкого страха доктор прикусил язык. Почему-то, сейчас доводы в голове, что этот парень ненормальный и реагировать на него остро не стоит, не работали.
— Простите, доктор Чон, — Ким опустил голову, нервно теребя длинными изящными пальцами край выглаженной рубашки.
— Расскажешь о них? — Чонгук уже снова взял себя в руки, подмечая, как быстро теперь какой-то псих может вывести его из себя. — Не бойся, я никому не скажу.
— Конечно, доктор, — его голос предательски дрогнул, и пациент перешёл на шёпот. — Я не знаю, кто они. Правда.
Чон не прерывал паузу, выжидая пока Тэхен снова заговорит, чтобы не сбить его настрой.
— Они злые и опасные, — парень сглотнул и перевёл взгляд на свою медицинскую карту. — Очень опасные. Я никогда не вижу их, только слышу голоса. Много разных голосов, смазанных и четких, высоких, хриплых и даже детских. Все у меня в голове.
Ким, как в трансе, провёл рукой по лбу и поджал губы. А Чонгуку пришла в голову такая неуместная сейчас мысль о том, что Тэхен такой красивый во время своих душевных метаний. Он похож на произведение искусства и, была бы у Чона возможность, он бы поставил его на самое видное место в Лувре, за стекло, где висит сейчас знаменитая «Мона Лиза».
Тэхен опять плачет, а доктор и не думает утешать его, восхищенно наблюдая за покрасневшими мутноватыми глазами и блестящими дорожками слез на щеках. Отчего-то это кажется прекраснейшей вещью в мире.
— Они говорят, что убьют меня, — Ким надтреснуто улыбнулся. — Прямо сейчас говорят, что пожалею, если скажу о них еще что-нибудь.
— Ты понимаешь, что все это в твоей голове? — Чонгук сцепил руки в замок, что выдало всю его нервозность в данный момент. — Это лишь игра твоего
больного воображения. Они ничего тебе не смогут сделать.
— Они совсем сведут меня с ума, — Тэхен облизнул пересохшие губы и рвано выдохнул. — Они убьют меня. Я очень боюсь.
— Тэхен, я помогу тебе, — на секунду Чону стало действительно жаль его.
— Вы не сможете, — парень закрыл глаза руками и еще пуще заплакал. — Это все у меня в голове и я не могу от этого избавиться. Я глушу голоса всеми прописанными лекарствами, стараюсь меньше времени проводить в одиночестве, но они не покидают меня нигде. Иногда у голосов хорошее настроение и они не заставляют меня…
Ким осекся и уронил голову, положив руки на стол. Затем он натянул рукава до пальцев, будто, стараясь прикрыть что-то.
— Позволишь? — Чонгук коснулся кончиков ледяных пальцев, но Тэхен одернул руку, прижав её к груди.
— Пожалуйста, не надо, — его шоколадные глаза распахнулись от ужаса. — Они не простят мне этого.
— Тэхен, успокойся, я лишь взгляну, — Чон протянул руку и парень, тихо поскуливая, вложил в неё свою бледную тонкую кисть.
Доктор подозревал, что увидит нечто подобное,
психи часто себя калечили, в надежде расстаться с жизнью. Но увиденное все же ввело его в ступор. Красивое белоснежное запястье уродовали многочисленные гладкие рубцы.
Шрамы от порезов. Только исполосована рука была так, чтобы невозможно было умереть от потери крови, лезвие шло поперёк, не вдоль и таким образом не задевало вены. К горлу подступила тошнота, Чонгук провёл немного грубоватыми подушечками пальцев по шрамам, на что Ким вновь испуганно дрогнул.
— Давно? — уточнять не нужно было.
— Месяц назад, — прошелестел Тэхен и замолчал, даже не прикрыв исполосованную конечность.
— Твоя мать знает? — Чон слегка сжал его пальцы.
— Не говорите ей, — он судорожно вздохнул. — Умоляю, не говорите. Она и так переживает, но она не поймёт, что я не могу им отказать.
— Никто бы не понял, — доктор сглотнул вязкую слюну.
— Вы понимаете, потому что сами не знаете, когда то же случится с Вами, — взгляд больного опять помутнел. — Но не бойтесь, я никому не скажу про Вас.
Чонгук промолчал, желание спорить и переубеждать пропало. Да и смысл переубеждать кого-то в том, в чем сам не уверен? В повисшей тишине он вновь услышал противное тиканье часов, сводящее с ума. Доктор нахмурился и поднял глаза, поймав заинтересованный взгляд парня напротив.
— Вы очень красивый, — без капли смущения пояснил он в ответ на приподнявшиеся в немом вопросе брови врача. — Особенно когда сидите глубоко в своих мыслях.
И Чон улыбнулся, чувствуя себя законченным безумцем. А Тэхен улыбнулся в ответ.
— Спасибо, Тэхен, — Чонгук взглянул на часы. — Твоя мать должна быть с минуты на минуту.
— Я не хочу уходить отсюда, — он немного грустно посмотрел на дверь. — Я опять останусь наедине с ними.
— Завтра мы снова встретимся, — доктор быстро записал что-то на листке бумаги. — Я напишу здесь препараты, которые тебе нужно принимать.
— Спасибо, доктор Чон, — Ким смущённо опустил взгляд. — Простите, что Вы должны возиться с
психом, я не хотел стать
таким. Спасибо, что не боитесь меня.
Чонгук промолчал. Он
боялся. До дрожи в коленках. Но сказать об этом Ким Тэхену он попросту не смог. Мать забрала парня буквально через пару минут. А доктор вышел на балкон и закурил, чтобы хоть немного расслабиться и подумать. Но сигарета не помогла и он рвано потушил ее о перила, осев на землю.
Многолетняя выдержка, окантованная жгучей ненавистью, дала трещину.
***
Тэхен раздражает своей детской непосредственностью, своими чересчур идеальными чертами лица. У Чонгука аллергия на его резкие перепады в настроении. Но по одному Небу известной, причине, Чон хочет снова увидеть его. И через день тоже, и даже через неделю.
Ким приходит каждый день в 10:45.
Ровно. Он улыбается, смеётся немного отчужденно, смущённо отводит глаза, а затем опаляет кожу доктора беззастенчивым взглядом. Парень давно сошёл с ума и принял это, вот что действительно пугает. Тэхен много плачет, а Чонгук его обнимает, наплевав на профессиональные отношения. Чон медленно сходит с ума, но рядом с Кимом чувствует себя абсолютно нормальным и даже
почти не слышит мерзкое тиканье часов.
Чонгук не влюблён.
Это не любовь. Просто рядом с Тэхеном возникает чувство защищённости и адекватности. Ким говорит, что ему немного легче и голоса появляются реже. Чон кивает и думает, что на таких сильных препаратах долго Ким не продержится, но все равно улыбается и молчит. Сложно говорить с
умирающим о
смерти.
— Привет, Тэхен, — дверь отвратительно скрипит и Чонгук злится, хотя раньше этот звук совсем не раздражал.
— Здравствуйте, доктор Чон, — Ким заходит и сразу опускается в знакомое кресло.
На часах
снова 10:45. Тэхен
снова улыбается своей чертовой квадратной улыбкой. И Чонгуку
снова так хочется его поцеловать, но он отбрасывает эти мысли подальше и
почти непринуждённо интересуется о состоянии больного.
— Мне намного лучше, доктор, спасибо, — Ким
привычно мнет длинными пальцами край рубашки. — Доктор…
— Да? — Чон смотрит ему просто в глаза.
— Можно я, — его щёк касается едва заметный румянец смущения. — Поцелую Вас?
И Чонгук зависает, не зная что ответить. Тэхен наклоняется к нему через стол и целует. Губы у него сухие, горячие и немного горьковатые. А Чон ненавидит сладкое. Они долго целуются, а затем Чонгук подкуривает прямо в кабинете.
Тэхен молча плачет, а Чон обнимает его и тяжело затягивается, струшивая пепел на некогда любимый ковёр. Чонгук не влюблён. Такие больные ублюдки как он, не имеют права на любовь. Просто Ким классно целуется и плевать, что он парень и, к тому же, псих. А еще с ним до невозможности комфортно обниматься.
— Они наказали меня за то, что я пытаюсь их избегать, — Тэхен, боязливо оглянувшись, протянул руку со свежими, более глубокими, чем остальные, порезами.
Впервые за три недели он снова себя изувечил.
— Лекарства уже не помогают? — Чонгук трепетно приподнял запястье.
— Помогают, — Ким морщится на любопытство к отвратительным рубцам на изящном запястье. — Поэтому они и бесятся.
— Старайся бороться с ними, Тэхен, — Чонгук легко, почти невесомо касается губами порезов.
— Я люблю Вас, доктор, — Ким мягко улыбается краюшками губ.
Но Чон не отвечает, лишь нежно проводит пальцами по щеке. Потому что Чонгук не влюблён. И ему не больно в груди от этого признания. Ну, может, самую малость.
***
Чонгук лениво докуривает сигарету и тушит ее о серебряную пепельницу на перилах. Пепельница – подарок от семьи Тэхена за то, что Чон, якобы, помогает парню. Через пять минут Ким вновь стукнет дважды, заглянет внутрь и нелепо поздоровается.
На часах
10:45.
Но Тэхен, почему-то, не стучит. И не заходит. За три недели Ким ни разу не опоздал и ни разу не пропустил приём.
В тот день Тэхен не явился. И на следующий тоже. У Чонгука в груди больно кольнуло. Должно быть, он выписался, или его перевели в другое отделение, а может, и положили в больницу.
Чон выскользнул из кабинета и перехватил в коридоре бегущую куда-то медсестру. Та остановилась, заинтересовано вскинув брови.
— Доктор Чон, — Чонгук поморщился, пытаясь вспомнить ее имя. — Чем могу Вам помочь?
— Выясни, что с пациентом Ким Тэхеном, — девушка нахмурилась. — И почему он так резко завершил лечение у нас, никак не поставив меня в известность.
— Ким Тэхеном? — она удивленно хлопнула ресницами и Чонгук вдруг вспомнил, как ее зовут. Именно Суен принесла ему медицинскую карту Тэ. — Вы, должно быть, не слышали, доктор.
— Что именно? — у Чона по спине прошёлся холодок плохого предчувствия.
— Ким Тэхен два дня назад выбросился из окна, — брюнетка сочувственно глянула на психиатра. — Я принесу карточку.
Чонгук проскользнул в кабинет и осел на кресло для пациентов, трясущимися руками прикуривая. Суен через пять минут принесла документы и молча вышла.
Чон засмеялся, тихо и совсем невесело.
Дата смерти: 2 декабря 2018 года
Время биологической смерти: 10:45
— Я люблю тебя, Тэхен, — в голове неизменно тикали часы.
Тик-так… тик-так… тик-так…
А по рукам доктора струилась кровь, она запачкала белый фильтр и пропитала рукава белоснежной рубашки.
Кровь малыша ТэТэ. Гадкий металлический запах забил ноздри. Чонгук пару раз моргнул и наваждение спало.
— Я действительно окончательно свихнулся, Тэ, — по щеке скатилась одинокая слеза и Чонгук подумал, что он, когда плачет, выглядит гораздо хуже Тэхена. — Только ты не говори никому.
Шёпот заполнил кабинет, заползая в самые тёмные уголки сознания Чонгука.
— Конечно, доктор Чон, не бойтесь, я никому не скажу про Вас…
Тик-так… тик…
