***
Как всегда, он был прав. Я пришел к тому двору на эту ночь. И на следующую, и потом, каждую ночь. Я наблюдал за ней уже месяц. Тихонько стоял возле ворот, вглядываясь через листья на дорожку. Странно, почему я никогда не видел её днем? Почему она выходила всегда только ночью? Ровно полчаса — и домой. Узнать бы, что все это значит… И она ни разу, ни разу не замечала меня. До этой ночи. Я невольно дотронулся до решетки, наклонившись чуть поближе, разглядывая странную незнакомку, но тут же отшатнулся — калитка с неприятным скрипом (странно, неужели из дома действительно так давно не выходили?) отодвинулась на пару сантиметров. Я испуганно остановился, как мальчишка, застуканный за воровством яблок из соседнего двора. Да и чувствовал я себя сейчас примерно так же. — Кто здесь? — тихо сказала девушка, вглядываясь в мою сторону. Я в первый раз услышал её голос — Марта, это ты? Я глубоко вдохнул. — Нет… Это я, — тут же поняв всю нелепость сказанного, я невольно залился краской — В смысле, я случайно сюда зашел… То есть и не зашел, калитка просто отодвинулась, я не знал, что не заперто, и… Девушка перебила меня, слегка подняв руку, и тихо засмеялась. — Ничего страшного. Даже… наоборот. У меня очень редко бывают гости. Кажется, в её голосе послышалась грустная усмешка. — Вернее, их вообще нет. Я уже давно заметил забавную вещь в этой девушке — она всегда носила темные очки, так что разглядеть её глаза — или хотя бы просто взгляд, настроение — было невозможно. Однако сейчас она слабо улыбнулась и слегка кивнула вбок, будто приглашая меня подойти. Я неуверенно последовал её немой просьбе. Пес — совсем маленький, видимо, из декоративных — тут же начал обнюхивать меня со всех сторон и тихо повизгивать. Не знаю, понравился ли я ему, но девушка снова, будто бы несколько неуверенно, засмеялась. — Ко мне ещё ни разу не заходили, если честно. Только Марта приходит, и учителя. Ну, и мама, конечно. — А ты не учишься в университете? — я тут же пожалел, что вообще начал разговор, но она только пожала плечами. — Мама считает, что гораздо лучше учиться с репетиторами, и «заказывает» их на дом. Я и в школе так училась. Ну, то есть не в школе, а вот так, дома, — она повернула голову ко мне, и, наверное, посмотрела на меня, однако очки не давали мне убедиться в этом — Тебя как зовут? — Саша я… Волков, — почему-то как-то небрежно бросил я. Невольно казалось, что в таком огромном частном дворе действительно таким обычным смертным не место. Девушка только подтвердила мои мысли: — Забавно… Я Настя. Синицына. Я вздрогнул. — Синицына? Ты дочка той актрисы, из Большого Театра, да? Настя как-то неопределенно пожала плечами. — Угу… Только хорошего мало. Из дома выпустить боятся, друзей нет совсем… Ты первый, с кем я из ровесников общаюсь, кроме Марты, и то она сестра двоюродная, — вдруг она понизила голос до шепота — Но знаешь, что самое ужасное? Пусть уже современное время и все такое, а только все равно в некоторых семьях настолько бояться запачкать кровь, что меня буквально с самого рождения уже обручили с каким-то богатым сынком. Я только слабо улыбнулся. — Знаю я такие семьи, в нашем-то городе их не так уж и мало. Вон друг у меня, тоже сын актера, только не театра, а в кино снимается, ездит по разным странам, даже снимался немного. Нашел себе подружку, иностранку, а уже обучен на другой. И даже имени её не знает. — Ну, по крайней мере, буду знать, что это не так уж и ненормально, — она снова улыбнулась, но тут же нахмурилась — Но на самом деле, несправедливо. А вот если полюблю другого, что, мучатся всю жизнь? Я пожал плечами, мысленно поблагодарив судьбу, что, по крайней мере, меня участь родиться в настолько богатой семье обошла стороной. — Может, удаться уговорить родителей, с ними же всегда можно поговорить. — Не с моей, — тихо фыркнув, отрезала Настя, но вдруг остановилась, будто бы прислушиваясь — Саш, а сколько сейчас времени? — Три часа шесть минут… — Шасть минут! — она слегка щелкнула пальцами, подзывая пса к себе — Мне надо бежать, если увидят, что я опоздала, ругать будут сильно… Чёрт, я в первый раз разговариваю с кем-то… так. Ты ведь мне совсем незнаком, и поэтому… открыться можно, что ли. Кажется, она слегка смущенно отвела взгляд и склонила голову набок. — Приходи ещё завтра, хорошо? Только я недолго тут смогу быть, всего полчаса прогулка. Но ты все равно приходи, я буду ждать. Я даже не успел ответить — Синицына уже побежала в сторону дома. Видимо, её действительно будут сильно ругать за опоздание… странная все-таки семейка.***
И я действительно пришел на следующий день. Вернее, на следующую ночь. И так продолжалось почти месяц. С каждым разом казалось, что полчаса нашего общения чертовски не хватает даже на самые банальные темы. А разговаривали мы о чем угодно. Оказалось, что они давно живут без отца — правда, почему, ей так и не рассказывали. А собачку — вернее, пса — звали Тони; кажется, я приглянулся малышу: Настя, все так же смеясь, рассказала, что теперь он начинает лаять за две минуты до моего прихода, так что она всегда знает, когда готовится встречать. Хотя такое и случалось редко — гораздо чаще я приходил раньше конца занятий Насти. К слову, она действительно занималась учебой и гуляла — те самые полчаса в «день» — ночью. На это, как и на большинство моих вопросов, девушка только неопределенно пожимала плечами и спокойно говорила будто бы давно заученную фразу — «кто ж мою маму поймет». Я тоже многое рассказывал ей. Про учебу, про прошедший день, про Ромку, да и про мир в целом — она ведь даже никогда не выходила за ворота (Боже, насколько надо волноваться о дочери, чтобы настолько, причем, видимо, неосознанно, вредить ей же?). Рассказывал о семье — у нас она, конечно, не такая видная, папа — программист в довольно крупной компании, мама работает врачом. Я же пока что иду по стопам отца, так же учусь на программиста. Услышав это, Настя сочувственно покачала головой. — Заставили, да? Я засмеялся. — Нет, что ты! Папа с самого детства меня программированию учит, но мне это и самому нравится, это чисто мой интерес. Если бы мне что-нибудь не понравилось и я сказал бы об этом папе, он просто перестал бы это, а я бы поступил в любой другой университет. Хотя это, конечно, было бы гораздо сложнее — без помощи папы. Настя снова покачала головой, на этот раз с некоторой грустью. Кажется, в голосе прозвучала даже злость. — Везет тебе… А я всегда хотела ученым стать. Биологом, вернее, зоологом. Только это, конечно, невозможно… Иногда кажется, что мы совсем с разных планет. Я кивнул. Вдруг резко остановился — в голову пришла совсем безумная идея. — С разных планет, говоришь?.. Нет, нет, наверное, так делать нельзя. Но… Я ведь один раз попробовал, и до сих пор не пожалел, верно? — Насть, а что если тебе попробовать выбраться? Хоть разок. Увидеть мир, и самой будет что рассказать о нем… Она как-то странно повернулась в мою сторону. — Увидеть?.. — Нет, ты подумай, может, например, днем? Ведь родители… мама будет думать, что ты спишь, и ничего не заподозрит. Может, даже, если удастся, я тебя с Ромкой познакомлю. То есть, я тебя, конечно, на побег не подбиваю, ты как хочешь, но… Она усмехнулась, так же, как и в первый раз, перебила меня легким движением руки. — Да, я поняла, поняла… Что ж, почему бы и нет? Пора расширить список нарушений от опозданий на занятия и прогула обеда. Однако она тут же посерьезнела. — Так что, завтра, да? То есть, уже сегодня… Я буду ждать днем, часа в два, хорошо? Я кивнул. Может, я пожалею, что подбил её на это и, возможно, подставил под удар её мамы, однако, может, это того действительно стоит?***
Настя немного покопалась в кармане, вытащила небольшой ключ, быстро отворила ворота. — Главное, чтобы не спалили, — тихо прошептала она и подняла голову. Я слабо улыбнулся. — Саш, ты же тут, да? — Конечно, что ты. Все в порядке, это не так уж и страшно… Просто сделай пару шагов. Настя глубоко вздохнула. Наверное, она закрыла глаза. Осторожно сделала шаг. Ещё, ещё один. Совсем передо мной она остановилась. — Все, да?.. Я уже вышла из двора? Что-то подозрительное в этих словах заставило какую-то дальнюю мысль пошевелиться, однако я не придал этому внимания. Я снова улыбнулся. — А ты сама не видишь?.. Все, теперь все в порядке. Это не так уж и страшно, верно? Прогуляемся немного по городу? Кажется, она даже немного побледнела, но нашла в себе силы улыбнуться и кивнуть. — Конечно. Пошли.***
За десять минут мы уже успели обойти большую часть района — забавно, что больше всего Настю поражало обилие звуков. Как и, кажется, Тони — пес, жалобно скуля, пытался прижаться к ногам хозяйки. Некоторое время Настя, видимо, находясь в шоке — представить себе не могу, чтобы чувствовал я на её месте — только хваталась за мою руку, не отступая ни на шаг, но уже через пару минут, кажется, привыкла, и все-таки, на секунду будто бы несколько стыдливо и извиняясь опустив голову, отпустила меня. Мы шли почти молча — она все оглядывалась и крутила головой с неподдельным восхищением на лице. Видимо, она так увлеклась, что убежала вперед. И чуть ли не вышла на проезжую часть. — Стой! — я быстро схватил её за руку, оттащил назад — Осторожней, тут можно под машину попасть… По дороге можно идти только когда загорится зелёный, ясно? А пока горит красный, надо ждать. — А что значит «красный» и «зеленый»? Я удивленно посмотрел на девушку, однако она, кажется, даже не заметила моего взгляда, и все ещё с таким же безмятежным лицом крутила головой вокруг. Та самая мысль, кажется, медленно начала принимать очертания, однако я попытался откинуть её. Ведь этого не может быть, верно?.. — Насть… Скажи, сколько я пальцев показываю? Настя уверенно потянулась в сторону моей руки, однако я быстро отодвинул её. — Погоди. Не дотрагиваясь. Тут на её лице появилось до того неподдельное удивление, что я невольно вздрогнул. — Как это — не дотрагиваясь? Я только кивнул. Теперь все складывалось — некоторые её странные выражения, Тони, очки, и даже такая безумная опека её матери. — Ты ничего не видишь, да, Насть?***
— П-погодите… То есть… Это правда? Можно… видеть? Рома только покачал головой — мол, да, все плохо. Тогда я был готов ударить его чем-нибудь потяжелей за такое, казалось бы, простое отношение. Не знай я его получше — и не знай, что одно такое покачивание в его случае означает очень многое — точно стукнул бы. — Да… Понимаешь, все… большинство людей действительно могут видеть. То есть… Это как если ты трогаешь предмет, понимаешь, вот он, вот он какой, а потом отходишь, и все ещё… можешь понимать, если он изменится. Только все это ещё вроде как закрашено, такими разноцветными пятнами, как, знаешь, когда закрываешь глаза и смотришь на свет, такие пятна на сетчатке, как облака разноцветные. Настя покачала головой. — Не знаю… Рома снова вздохнул. Настя, казалось, сейчас расплачется, однако она отлично держалась. Представить себе не могу мою реакцию. — То есть, мама специально не подпускала ко мне никого, а всем, кто был рядом, запрещала говорить что-либо о цветах и зрении, чтобы я не знала, что это… ненормально. — Не смей так говорить! Это нормально, к тому же, это можно изменить, это можно вылечить, а иногда это даже само проходит… — насчет последнего я точно был не уверен, но мне слишком хотелось успокоить её, и, наверное, себя тоже — Мы что-нибудь придумаем, обязательно! А если и не придумаем… Ничего страшного, Насть. У тебя будут друзья, хорошая работа — с твоим-то умом тебя куда угодно возьмут. Однако Настя быстро меня просекла. Как всегда, впрочем. — Ты просто успокаиваешь меня… Как ни странно, в разговор встрял Ромка. — Не правда! Он прав. По крайней мере, два друга у тебя точно будет, — я благодарно посмотрел на него, но он даже не смотрел в мою сторону — И вообще, не вешай нос. Придумаем, это правда. Но тебе и без этого ещё многое придется узнать. Настя кивнула, тихо шмыгнув носом. — Вот и отлично, — я улыбнулся — Тогда, думаю, сейчас надо вернуться обратно в дом, а то, я так понимаю, если твое отсутствие заметят, будет очень плохо. Я доведу тебя. Опять встретимся ночью? Она снова кивнула, встала. — Ну, тогда пошли скорее, а то действительно заметят. Тогда достанется всем.***
До дома я проводил Настю без приключений и с полной уверенностью, что её отсутствие не заметили. И, конечно, я пришел и на следующую ночь. Уже совсем не боясь, как много раз до этого, я быстро перелез через забор и прошелся по дорожке, где стал ждать Настю. Услышав шаги сзади, я только улыбнулся и развернулся, однако тут же отшатнулся. Хотя в темноте я мог разглядеть только силуэт, это точно была не Настя. Тут же до меня дошло, кто это мог бы. Только её мама, верно? Женщина — сейчас я смог разглядеть её поближе, высокая, с прекрасной осанкой и плохо скрываемыми косметикой морщинами — подошла поближе с настолько серьезными и строгим видом, что мне действительно стало страшно. Я не нашел ничего лучше, чем, потупив взгляд, тихо сказать: — Здравствуйте. Кажется, она чуть усмехнулась. — Это ты пробирался в сад каждую ночь, да? И вчера вывел Настю из двора? В её голосе даже не было какой-то угрозы, скорее, он звучал мягко и даже с неким любопытством. Но от этого становилось только ещё более напряженней. Я глубоко вдохнул. Может, надо бы просто молчать, но она ведь все равно уже все знает, верно? — Да. Это я. Наверное, я не должен в это вмешиваться, но мне кажется, так ей будет лучше. Лучше уж чтобы она знала о своей… болезни. Тогда у неё появится цель, верно? Но закрывать её от мира — точно не выход. У неё ведь могут быть друзья… Теперь у неё уже есть друзья. Я боялся любой реакции, но Синицына только усмехнулась и все с тем же любопытством разглядывала меня. — Может, ты и прав… Может, это ей действительно поможет. Я невольно вздрогнул. Она… серьезно? Она так спокойно на это все отреагировала? — Может быть… Хорошо, давай даже так: я разрешу ей выходить днем, но только в сопровождении Тони и тебя — или, я так понимаю, в вашей компании есть ещё кто-то? — но ты ручаешься за её безопасность. Договорились? — Хотел бы я причинить ей вред, давно это сделал бы, — тихо сказал я, но тут же — да, наверное такие слова не сильно внушают уверенность — подправил — То есть, конечно, да, я обещаю. С ней ничего не случиться. По крайней мере, за этими воротами. Она снова кивнула. — Тогда, думаю, Настя будет ждать тебя сегодня днем возле ворот. Не дожидаясь ответа, женщина быстро, даже как-то театрально махнув рукой, развернулась и пошла по дорожке в сторону дома. Неужели все действительно так просто?***
— Вот видишь, как все просто. — Не вижу, Саш. Не может быть все так просто, я уж знаю мою маму. Она точно что-нибудь задумала. Уже днем мы вчетвером — Ромка, конечно, тоже пришел, а если не посчитать Тони, эта псинка (маленькая, да, черт возьми, умная) на полном серьезе может и укусить — собрались в моей гостиной. Отец подолгу задерживался на работе, а мама, у которой сегодня был выходной, только улыбнулась, увидев «мою новую подружку» и накрыла стол. Они даже почти разговорились с Настей, хотя та явно чувствовала себя несколько неловко — какое там, мы с Ромкой, считай, первые, с кем она говорит, что уж о взрослых. — Что бы она не придумала, нам это к лучшему, верно? — Рома выложил на стол карточку — Обсерватория и Дюны уходят под воду. Я перевернул две плитки, поставил на них небольшие фишки. — Насть, ты ходишь. Девушка потянулась к полю, прощупывая плитки. Я, осторожно коснувшись её запястья, подвел её руку к фишке. — Я сама, — быстро ответила она, схватившись за фишку. Даже забавно, насколько она пыталась делать все самостоятельно, не спрашивая о положении фишек и плиток на поле, а пытаясь прощупать их сама. И жутко боялась, что мы будем ей поддаваться. — Уровень воды — четыре? Я достаю четыре карты, да? — Угу… Чуть левее. Слегка раздраженно фыркнув, Настя взяла четыре карты. С некоторой неохотой протянула мне. — Одна чаша, Мост и Сад уходят под воду, можешь осушить один из участков. — Что из артефактов затоплено? — Шепчущий Сад. Огненная Пещера, Храм Луны… — Лучше переверни Храм, у нас почти четыре камня, — вставил Рома. — Пещера, — быстро перебила Настя и добавила — У меня одной уже три кристалла, и у тебя два, а ты связист. — Связной, — буркнул Ромка. Мы только переглянулись, слегка усмехнувшись. Ей лучше не советовать — все наоборот сделает, гордая. — Твой ход, Ром… Саш, а правда, мама так и сказала? Что я теперь могу выходить с вами, да? — Так и сказала. Говорит, если ты пообещаешь, что она в безопасности будет. — Да не надо за мной следить… — пробормотала Настя, потянувшись за кубиком. Это все казалось настолько привычным, что даже не верилось, что мы сидим вот так вот, считай, в первый раз. Вчера все — и особенно, конечно, Настя — были в таком шоке, что это можно и не считать. Надеюсь, это не последний раз.***
Это действительно был не последний раз. Далеко не последний. Теперь, наверное, почти все время мы втроем (ладно, Тони, вчетвером) проводили в моей квартире. Конечно, она была не такой большой, как квартиры — вернее, дома — Насти или Ромы, однако в свой дом Настя возвращаться не хотела ни под каким предлогом, а уж про Ромку и говорить не приходится — спасибо его отцу, что он хотя бы с нашей дружбой смирился, что уж говорить о Насте. Уже скоро она выучила мою квартиру и могла ходить по ней совершенно свободно, даже не касаясь стен. Хотя на улицу ей до сих пор было даже немного страшно выходить — не только из-за совершенно незнакомой местности, но и из-за такого количества незнакомых людей. Хотя с каждым днем ей, кажется, становилось гораздо легче. Я очень надеюсь, что это действительно так. На самом деле, все было даже более или менее тихо и спокойно, я бы даже сказал, вполне однообразно — однако такие «однообразные» посиделки в комнате за играми или просто обсуждениями всего на свете всех, и меня в том числе, очень даже устраивали. Однако на какое-то время это «тихо-спокойно» нарушилось — когда я почти что случайно упомянул фамилию Насти. Ромка почему-то сразу вздрогнул и как-то странно посмотрел на девушку. — Погодите… То есть ты — Синицына? — А что-то не так? — с некоторым вызовом бросила она. Рома почему-то замолчал, пару раз безмолвно открыв и закрыв рот, пытаясь что-то сказать. Кажется, до меня начало медленно доходить. — Стойте… Вы хотите сказать… Настя вздрогнула и почти испуганно повернула голову в сторону Ромы. Ну да, теперь все ясно. Тот только глубоко вздохнул. — Ну, привет, невеста. Я молча наблюдал за ними. Впрочем, ничего удивительного, оба из богатых семей, да ещё и актеров. Можно было бы и раньше догадаться. Настя какое-то время просто молчала. Потом взяла подушку, так удачно оказавшуюся под рукой на диване, кинула в сторону Ромки. Промазала. Почти по-детски капризным голосом буркнула: — Не буду я на тебе жениться. — Будто мне очень хочется, — огрызнулся он, снова вздохнув — Прощай, Нортон. — Какая Нортон? — Подружка его со съемок, — пояснил я — Помнишь, я рассказывал? Настя ничего не ответила. И, кажется, обиделась. — Я-то в чем виноват?! — почувствовав это, снова огрызнулся Рома. Почему-то очень захотелось выйти из комнаты. Что, собственно, я и сделал: — Ладно, ребят, я выйду на пару минут, я быстро — действительно быстро встав, я направился к выходу из комнаты. — Погоди, Сань! — попыталась остановить меня Настя, но я уже вышел в коридор. Забавно, почему эта новость так взволновала меня? По крайней мере, я буду знать, что она с хорошим человеком. А то из этих знаменитостей столько… неподходящих ей. И двое лучших людей, окружавших меня, как раз из таких «знаменитостей». Я слабо усмехнулся, на автомате похлопав себя по карманам. Безумно хотелось закурить. Но не время. Вернувшись в комнату, я увидел, что ничего не изменилось. Они все так же болтали. Впрочем, действительно ничего не изменилось. И потом тоже. Случай благополучно забылся — до поры времени, конечно — и мы все так же продолжали играть, веселиться, болтать. Будто действительно ничего не произошло. Помню, как один раз Настя нашла в комнате гитару — случайно наткнулась на неё, лежащую в углу, рукой, и на секунду замерла, услышав струны. — Это гитара, да? — почему-то тихо спросила она нас обоих. — Угу, — я слабо улыбнулся, подойдя к инструменту — Я немного умею на ней играть… Но немного, вот Ромка у нас мастер. А я больше по барабанам. — Сыграете? — наверное, самый банальный вопрос после такого ответа. Я несколько неловко засмеялся — вот так вот «выступать» перед другими людьми я не привык — но Ромка, широко усмехнувшись, тут же взял гитару. — Ну а почему бы и нет? Сань, вперед, выбирай песню, — и тут же, как-то хитро прищурившись, добавил — Я так понимаю, тебя она хочет послушать больше. — Почему это? — хором — разве что Настя чуть более сердито — откликнулись мы, но Рома только снова усмехнулся. — Давай вставай уже за свои барабаны. Я так понимаю, опять грины? На этот раз усмехнулся я. — Конечно, — все ещё несколько неуверенно взяв в руки палочки, я повернулся к Насте — Но ты имей ввиду, дуэт из нас тот ещё, как бы кровь через уши не потекла. Настя только засмеялась. — Ничего, не потечет, — и, чуть запнувшись, добавила — Я вообще живую музыку не слышала. Ну, уж точно не такую. Я улыбнулся, подошел к барабанам. Глубоко вздохнул, перебирая в голове песни. Кажется, нашел. — Stray Heart, — скорее Ромке, чем Насте, сказал я. Тут же ударил по барабанам. Тугая кожа чуть прогнулась под палочками, отозвавшись звонким стуком по комнате. Дальше — дело техники: руки почти на автомате били по барабанам. Главное в музыке — не сбиться с ритма. В этом тоже своя сложность и прелесть барабанов. Ведь гораздо сложнее сбиться с ритма, когда ты сам его создаешь. Ромка тут же ударил по струнам, так же быстро, резко, звонко. Мелодия начала выстраиваться под нашими пальцами. Под палочками и медиатором. Комната была небольшой, поэтому микрофон был совершенно ненужным. Чуть забрав голову вверх — скорее по привычке — я ещё раз ударил по барабанам, чуть сильнее, и запел. На самом деле, все это прошло гораздо быстрее, чем я думал. Да и потом мы частенько исполняли разные песни, но этот случай остался в голове как первый из тех «многих». И, на удивление, Насте, кажется, даже нравилось. Ну или она делала вид, чтобы не обидеть нас. Помню, мы даже пытались научить её играть на гитаре, хотя бы чуть-чуть. Просто потому что играть на гитаре было легче как в плане осязания, так и вообще в целом. Хотя с последним Ромка, конечно, не согласился бы. Жалко, что дело все-таки не сильно пошло, и скоро мы эту затею забросили. Единственное, из-за чего было даже немного обидно — я действительно пытался помочь Насте с её «проблемой», ведь я действительно мог помочь хоть чем-нибудь, и я хотел сделать это. Хотя бы начнем с того, что моя мама — врач, пусть и не в этой области, но при надобности она могла бы найти хорошего доктора, который, возможно, смог бы помочь. Однако каждый раз Настя пыталась перевести тему. Я долго не понимал, почему — ей просто неприятна эта тема, или она так не доверяет мне? — и получил объяснение только через пару месяцев. В этот день она почему-то была особенно мрачной, и почти не разговаривала по пути до дома, напрочь отказываясь объяснить, что случилось. В комнате она тоже какое-то время хранила молчание, однако наконец, вздохнув, тихо сказала: — Мальчики… Боюсь, я скоро уезжаю. Мы одновременно вздрогнули и посмотрели на неё. — Что… Что ты имеешь ввиду? — мне показалось, что мой голос немного дрогнул. Но ведь этого не может быть, верно? Не так резко точно. — То и имею… Вы же знаете, с моей мамой не поспоришь, — она снова вздохнула — Снова по врачам поедем. Уже в другую страну. Навсегда. — Почему обязательно «навсегда»? — нахмурился Ромка. Уже совершенно привычный ответ, брошенный почти с отвращением: — Потому что мама так сказала. Я быстро стал перебирать в голове мысли, пытаясь найти хоть один стоящий аргумент против этого решения. Один раз мне же удалось уговорить её, не так ли? — А почему вы решили поехать именно сейчас, а не раньше? — Мама говорит, что делать операции на глаза слишком часто опасно, поэтому надо было выждать время, а она нашла, кажется, неплохого специалиста где-то во Франции, так что решила поехать за неделю да приема, а не раньше, так и дешевле выходит… Хотя не верю я всему этому, мне кажется, она опять что-то задумала. Понять бы, зачем. Я на автомате кивнул, все ещё пытаясь найти хоть какую-то зацепку. С опозданием поняв, что Настя этого не увидела, тихо буркнул «угу». Но ведь не может быть, что все это бессмысленно? Неожиданно голову поднял Рома. — А ведь это означает, что и мне придется уехать, — тихо добавил он. Я уже хотел спросить, почему, но остановился. Понял. — А если моя мама сможет найти подходящего специалиста? Если найдется хороший доктор тут, в нашей стране, да или даже в нашем городе? И не придется далеко уезжать, и дешевле будет, и тебе легче… наверное. — Конечно, легче, — почему-то тихо сказала Настя, откинувшись на спинку дивана. — Ну вот и отлично, — каким-то неестественно громким — пытаясь скрыть волнение - голосом произнес Рома, встав со своего кресла — Значит, мы просто поговорим с твоей мамой, и, думаю, решим этот вопрос, — он как-то странно посмотрел на меня, и уже тише добавил — Заодно, может, и со свадьбой. Настя ничего не сказала, только отвернулась. Мне показалось, что она тихо всхлипнула. Впрочем, я никогда не видел её слез, даже не смотря на все, что было. Так что, наверное, только показалось. — Спасибо, — почти прошептала она.***
Конечно, то веселое настроение почти сразу исчезло. Мы ещё какое-то время пытались играть и общаться, будто бы ничего не произошло, но очень сложно это делать, понимая, что, возможно, это наш последний день вот так вот, вместе. Но мы действительно пошли к её маме, этим же вечером. Всей компанией, втроем. И, как ни странно, она действительно согласилась. «Один шанс» — так она и сказала. Все-таки актриса — это, наверное, на всю жизнь, но звучала вся эта речь действительно пафосно. Хотя, если бы от этого не зависело нахождение моих двоих лучших друзей в городе, я бы, может, даже сказал бы «глупо». Мама — не Настина, моя — действительно пообещала поискать хорошего врача. Говорит, что через неделю она сможет уже предъявить нужную кандидатуру. Разве что Насте снова запретили выходить из дома, всю эту неделю, и тут уже никакие уговоры не помогали — Синицына-старшая прямо заявила: или так, или никак. Однако сегодня оставался ещё целый вечер. Обычно в это время Настя уже возвращалась домой, но сегодня — последний день как никак — её мама все-таки разрешила погулять ещё немного. Не одной, конечно. Ночь — хотя, скорее, вечер, несмотря на то, что стемнело очень рано — действительно была отличной для этого. Домой — в смысле, ко мне — возвращаться не хотелось даже Насте, а Ромка и без того был любителем погулять. Чего, собственно, не сказать обо мне. Но сегодня был особенный день. То есть, вечер. Хотя некая тяжесть все ещё осталась, было приятно вот так вот почти бездумно идти по городу, тихо переговариваясь друг с другом. Разве что один раз Настя чуть не упала, однако успела схватить мою руку. И после этого так и не отпустила. Поначалу все было спокойно, однако скоро зазвонил телефон у Ромки — папа требовал, чтобы он немедленно вернулся домой. С бормотанием «ну что я на этот раз натворил», он поспешно попрощался с нами, и, будто бы как-то неуверенно бросив напоследок «удачи», ушел. — Ну что, а ты домой не пойдешь? — Не хочу, — буркнула Настя, чуть сильнее прижавшись к моей руке. Я тихо усмехнулся. — Ну, тогда у нас есть ещё парочка часов до десяти. Ты же помнишь, в десять ты должна быть дома… — Да плевать я на это хотела, — почти огрызнулась она — Хоть один раз можно опоздать? Я улыбнулся. Может, она и права. — Думаю, один разок можно. Уже почти стемнело. Если честно, я вообще гулять не люблю, но если все-таки гулять, то только вот так, ночью. Фонари освещают маленькие островки земли — или, вернее, асфальта — и множество пылинок, будто бы застывших в куполе рассеянного света. Людей в такое время почти нет, разве что возвращающийся с работы офисный планктон да несколько загулявшихся парочек. Хотя, скажем, в мае или декабре на улицах становится, конечно, пошумнее, но это того стоит — на домах, заборах, деревьях и проводах повисают яркие гирлянды, освещающие улицу ещё чуть больше, делающие её чуть более загадочнее и как будто бы… потустороннее? Только обычно я был один. — Ты тут когда-нибудь была? — Ты же знаешь, я без вас никуда и не ходила, — слегка пожала плечами она — Так что, разве что с вами. Я кивнул. Да, кажется, мы тут ещё не были. — Ты только не волнуйся, хорошо? Все будет в порядке. — Да какое в порядке, если придется уехать? — почему-то тихо ответила Настя. — В любом случае, так будет лучше для тебя. Я-то переживу без вас, а тебе действительно будет так лучше. Я слегка закусил губу. Переживу ли? То есть, конечно, да, но… — Да какое мне лучше будет без вас. Я слабо усмехнулся. — Не без нас, а без меня. Кажется, она что-то буркнула про Ромку, но я не расслышал. — Точно не пойдешь домой? Нам идти далеко, а ты уже устала, может, пойдем потихоньку обратно? — Я тебе так надоела? Я засмеялся. — Совсем нет… Я просто волнуюсь за тебя. Хочешь, погуляем ещё. В центре город особенно красивый. Я действительно не выбирал маршрут, разве что старался не сильно далеко отходить от нашего района. Настя, кажется, наслаждалась одним фактом прогулки, этим особенным, ночным воздухом. Неудивительно, столько лет просидеть дома. Я осторожно приобнял её. По крайней мере, так точно не упадет, слабо усмехнувшись, подумал я. Когда мы вышли на набережную, Настя вдруг резко затормозила и повернула голову в сторону воды, кажется, прислушиваясь. — Саш… — наконец почти прошептала она — Тут река, да? Я улыбнулся. — Да, мы на набережной… — я тихо вздохнул — Надеюсь, скоро ты сможешь увидеть всю эту красоту. Наверное, это и ценится больше. Когда понимаешь, что мог бы этого и не видеть. Или — что не мог этого видеть. Она ещё какое-то время молчала, все ещё как будто бы вглядываясь куда-то в ту сторону. — Саш… — снова, все так же тихо повторила она — а что ты видишь? Это уже стало чем-то вроде нашей игрой. Она часто расспрашивала про предметы, как они выглядят. Иногда даже просила нас с Ромкой описать самих себя. Пожалуй, это было самое сложное «задание», хотя оно, конечно, в конце концов превратилось в обычное перебрасывание шуток. Никто из нас так и не описал свою внешность, но во всех подробностях и не без ехидства — друг друга. Насколько, конечно, можно все это описать. Я осторожно подошел к ней, глядя на воду, противоположный берег, небо, пытаясь отметить каждую деталь. — Ну… Вода колышется медленно, ветра почти нет. Однако все равно бегает волнами, и отражение в ней из-за этого немного дергается, ребится, выглядит не ясным. Отражается небо, совсем темное, на нем только парочка облаков, до сих пор слегка розовые снизу, подсвечиваемые солнцем, которое уже ушло за горизонт, так что его даже не видно. На небе уже вышли звезды, маленькие совсем, как точечки. А вот луны не видно, видимо, спряталась за облаком. Ещё другой берег отражается, видно только ближние дома, красивые, из старинных, все пастельных, приятных цветов, и колонн много. И все снизу разными цветами подсвечены, чтобы хорошо видно было. Если приглядеться, можно даже людей на том берегу разглядеть. Маленькие совсем, далеко, так что видно из очень плохо. Наверное, самое сложное понятие для Насти были даже не цвета — которые, впрочем, её ещё надолго ввели в ступор — а именно вот такая отдаленность. Что чем дальше, тем не просто предмет видно хуже, но ещё и он меньше. Ведь если щупать предмет, а потом отойти от него на расстояние вытянутой руки и пощупать снова, он не измениться, верно? Настя вздохнула. — Увидеть бы все это… Я улыбнулся. — Конечно, ты все это увидишь. Она снова пожала плечами, все ещё повернувшись к реке, и, кажется, о чем-то задумавшись. А, может, и просто прислушавшись. Неожиданно в голову пришла совсем странная мысль, однако с каждой секундой она казалась все более разумной. — Насть… — М? — А сними очки. Она сразу повернула голову в мою сторону, кажется, почти с испугом спросила: — Зачем? — Я… Я ведь никогда не видел твое лицо без них. А, может, это последний шанс. Настя на секунду остановилась. — Но… Наверное, это будет выглядеть страшно. Они ведь не просто так, и... Я и так, наверное, странно говорю и вообще веду себя, теперь ещё и выглядеть странно буду… Я снова тихо засмеялся. — Если это могло бы меня испугать и отвернуться от тебя, почему я не сделал этого гораздо раньше? Мне все равно на это, честно. Я просто хочу увидеть тебя такой, какая ты есть на самом деле. Ещё какое-то время она, сомневаясь, молчала. Наконец, сдалась. — Я бы тоже хотела бы увидеть тебя таким, какой ты есть… Она повернулась ко мне. Медленно, все ещё неуверенно сняла очки. Я невольно сделал шаг ближе. Действительно, наверное, это должно выглядеть жутко. Какие-то пустые, с сероватым, почти белым зрачком. Глядящие будто не вперед, а куда-то внутрь. Но, как ни странно, я не почувствовал подобной жути. Наверное, потому что знал, что она — та самая Настя, которую я знаю. Пусть и пару месяцев, но знаю. И никогда не отвернусь. — Лучше не смотри, — почти капризно буркнула она, пытаясь отвернутся. — Эй, — я улыбнулся, сам не до конца понимая, что делаю, осторожно коснулся её щеки — Все в порядке, Насть. Даже если бы они выглядели действительно страшно, я бы и не подумал отвернуться. Потому что я люблю тебя. Я невольно вздрогнул от этой резком мысли, быстро отшагнул от девушки. Даже не столько мысли, сколько… осознания? Ведь это действительно так? — Ну вот, я же говорила, — кажется, слегка обидевшись моим резким «отходом», Настя опять натянула очки. — Эй, я вовсе не из-за этого! Прости, я просто подумал… Что очень не хочу, чтобы ты уезжала, — почти не соврал я. Но ведь отчасти я подумал и об этом, верно? К тому же, теперь я думаю об этом постоянно. — Эй, прием! Ну что, идем домой? Я очнулся от своих мыслей. — Угу… Ты что-то говорила? — Неважно. Пойдем скорее, не хочется уснуть на половине дороги. Я снова усмехнулся. — А я о чем все это время говорил… — Зануда, — протянула Настя, неожиданно — правда, со второй попытки — взяв меня за руку — Ну, пошли?***
До дома идти пришлось далеко — «ну я же предупреждал» — и, как ни странно, уже во дворе нас — да, нас, а не только Настю — ждала Синицына-старшая. Я думал, она как минимум наругается за опоздание, но она только улыбнулась нам. Я все в том же дворе попрощался с Настей, и она ушлы в дом, однако её мама почему-то уходить не собиралась. Даже наоборот, слегка махнула мне рукой, подзывая к себе. Я неуверенно подошел к ней. — Саша, ты ведь умный парень, да? Я неопределенно пожал плечами. Не люблю разговоры, начинающиеся так. — Что ж, знаешь про эффект плацебо? Я кивнул, все ещё не понимая, какое это имеет отношение к этому и к чему, собственно, все это должно иметь отношение. — Отлично. Понимаешь, в чем дело… Вы с Настей, я так вижу, хорошие друзья, да? Начав подозревать какой-то подвох, я снова кивнул. — Хорошо… Надеюсь, ты не думаешь, что я какой-то монстр, запрещаю своей дочери все, а теперь ещё и хочу увести её куда подальше. Я ведь действительно боялась за неё, и, может, оставить её дома было бы не лучшим решением, но я действительно просто хотела сделать для неё лучше, обезопасить её. Думаешь, я не искала способы вылечить её, не водила ко врачам чуть ли не каждый месяц, пусть она и не знала, что именно они хотят сделать? Но все разводили руками, говорили отказом, мол, невозможно, причем сами даже толком объяснить, почему, не могли. Пытались, но не могли. Пока один из них не посоветовал сходить к психологу. Казалось бы, при чем тут это, однако это оказалось правильным решением. Ведь на самом деле Настя моя не с рождения слепая, а лишившимся зрения всегда можно помочь. И ей даже почти восстановили её повредившийся нерв — прости, я не сильно разбираюсь во всем этом — но тут оказалась самое большое препятствие. Нет, врачи могли бы все сделать, но у неё просто стоял… некий психологический блок, если можно так выразиться. От неё требовалось самое простое — просто захотеть. Но она уже давно забыла, что такое цвета и зрение, и не могла хотеть того, чего не знает. Многие врачи говорили, что лучше рассказать ей все про её «проблему», но я слишком боялась, что это может чуть ли не свести её с ума, к тому же, этого будет недостаточно для преодоления этого блока. Нужно нечто более… важное, понимаешь? И, кажется, в этот раз я нашла вот это «важное» для неё. Я на пару секунд остановился, пытаясь переварить всю информацию, так быстро вылившуюся на меня. Наконец, до меня начало доходить. — То есть… Вы так «угрожаете» ей переездом? Чтобы преодолеть этот блок, и чтобы она действительно захотела вылечится? Она чуть улыбнулась и кивнула. — Поверь мне, мы никуда не собираемся уезжать. В любом случае. Но такая мера была необходима. И необходима до сих пор. Так что ни слова ни говори ей, договорились? — и, увидев, что я хочу что-то спросить, она быстро перебила меня — И нет, я все-таки не могу отпустить её на этой неделе. Пусть она немного побудет без вас. Может, это пойдет на пользу тому желанию вылечится поскорее, а разве это не то, что нам всем нужно? Я снова кивнул. Да, наверное, она права… Но с плеч будто свалился огромный булыжник. По крайней мере, и Настя, и Ромка точно останутся в городе. Мы точно останемся вместе. Хотя бы это очень хорошо. — Да… Спасибо, — наверное, несколько нелепо улыбнувшись — несмотря на все, я еле сдерживал радость — быстро сказал я.***
— Погоди… То есть это все не правда, да? Я решился сказать обо всем этом Ромке только через неделю, то есть в тот самый судный день. Зная его, он мог бы с легкостью «случайно проболтаться». Даже не встречаясь — по его словам, случайно проболтаться можно и по смс, и по телефонному звонку. Впрочем, может, в этот раз, понимая всю серьезность, он бы и действительно сохранил бы это в тайне. Однако надеяться на это было очень опасно. Мама, как и обещала, подобрала, кажется, действительно хорошего врача, однако нас с Ромкой в больницу не отпустили, хотя и пообещали, что Настя первым делом придет к нам. Так что оставалось только ждать и надеяться. Ожидания проходили жутко медленно и нервно. И именно сейчас я посчитал нужным рассказать все Ромке. Но ведь лучше поздно, чем никогда, верно? — То есть они никуда не собирались уезжать? Я кивнул, мысленно ещё раз отблагодарив маму Насти за такой ход — пусть всем пришлось поволноваться, но он того стоил. Ромка усмехнулся. — Даже обидно, знаешь. Ладно ты-то в любом случае тут торчать будешь, да и Насте она мама как-никак, и при этом всем и я зависю от всего этого. — Завишу, — на автомате подправил я — Да и не волнуйся ты так… Все равно все закончится хорошо. Он вздохнул. — Хорошо?.. То есть нет, конечно, я очень рад, что Настя по-любому останется с нами, да и я с тобой — чёрт, кому я все это доказываю, ты и сам знаешь — но свадьбу-то никто не отменял. Я слабо пожал плечами, почувствовав неприятный зуд где-то в голове при мысли об этом. По крайней мере, я буду знать, что она будет с хорошим человеком… — Но, может, удаться её уговорить? Я поднял голову. Рома смотрел на меня почти что с какой-то… надеждой? — Настю? — переспросил я, все ещё не до конца выйдя из своих мыслей. — Маму её, дурак. Не притворяйся, что не понимаешь. Я опять кивнул, все ещё соображая. Сообразил, кивнул ещё раз. — А, ты об этом… Да, может, мы уже не в первый раз договариваемся. И, тихо вздохнув, добавил: — Главное, чтобы с ней все в порядке было. Ромка улыбнулся. — Конечно.***
Наверное, эту часть можно назвать эпилогом. Как бы это не было банально, но все закончилось хорошо. Даже отлично. Уже через пару часов пришла сама Настя. С просто горящими восторгом, живыми глазами. И, конечно, с мамой. Пока наши мамы болтали на кухне, мы показывали все Насте. Много чего показывали, от самой квартиры до множества различных фотографий и картинок. Я никогда не забуду её радости, и даже слез. Помню, как она обняла нас обоих, как она, то ли смеясь, то ли плача, расспрашивала нас обо всем на свете, вытягивала обещания — которые мы ей с удовольствием давали — сходить «вот туда, и туда, а помните, мы ещё там были?». Как она, все так же смеясь, рассказывала, что гадала по дороге домой, как мы выглядим, рассказывала, насколько все странное, необычное и яркое. Мне кажется, я был готов рассмеяться вместе с ней. Даже вопрос со свадьбой решился — через пару дней, когда Синицына-старшая, которая уже стала довольно частым гостем в нашей квартире, в очередной раз пришла к нам домой, Ромка прямо и высказал ей все, что он думает о её дочери — умница-красавица, подруга отличная, но любит другую. Надо сказать, этот монолог мог бы дать фору тем десяткам лет актерского училища Синицыной. А когда после насмешливого вопроса «Ну и кому мне тогда дочь отдавать?» Ромка на всю квартиру заявил, что вон муженек-то сидит, и указал прямо на меня, Настя, кажется, надулась не на шутку. Впрочем, Ерохин ошибается крайне редко — через месяц мы с Настей действительно устраиваем свадьбу, и Рома, купидон чертов, вне любых сомнений, был приглашен первым. Сам же Ромка уже успел помотаться по ещё парочке съемок — все-таки актер из него хоть и непревзойденный от рождения, но начинающий, так что до серьезных ролей его пока что не допускали — и повидаться со своей ненаглядной Нортон. Если уж даже строгая мама Насти не могла ему отказать, что уж говорить о милой молодой девушке? Хотя впереди нас ждет ещё много проблем, самое главное, что самое сложное уже позади. Наверное, на этом я и закончу эту историю. Конец.