Ночь во всем виновата.

      Саша любил зиму. Все эти морозы и большое количество теплой одежды. Когда можно укутаться и плестись куда-нибудь, по свежевыпавшему снегу не обращая внимания на хмурые лица окружающих. Когда сугробы по колено, небо все в облаках или наоборот — глубокое и голубое, с желтым солнцем где-то у горизонта, белый снег, черные деревья, припорошенные снегом ранним утром. И хочется удрать на лыжах, куда-нибудь за несколько километров от города. Поваляться в снегу, ныряя в сугробы, загребая его руками. А после — слепить снеговика и сидеть рядом, стянув промокшую шапку, думая лишь о том, как бы не заболеть.       Раньше Петров торопил зиму, очень ждал весну, лето. А сейчас, когда с каждым годом время летит все быстрее и быстрее, торопить его нет смысла. Зима — самое прекрасное время года. Хлопья снега на фоне неба, от чего становится так спокойно. Думаешь, мечтаешь. А потом — бесконечно долгий зимний вечер. Дача, растопленный камин, чашка глинтвейна и до невозможного уютная книга. И так тепло становится от всего этого, а колючий плед кажется таким родным.       А потом Новый год — праздник с самой замечательной атмосферой. Новый год — это новые мечты, новые желания и новые надежды. Новый год — это сказка, которой попросту не хватает в жизни. Люди всегда верят в чудеса, пока живут, ведь иначе и жить-то не возможно. Новый год — это праздник детства и радости. И его Саша тоже любил. Вместе с зимой и снегом.       У многих это время года ассоциируется с душистым ароматом хвои, огромными пуховиками, горячим кофе, теплым глинтвейном, гаданием на Святки, запахом мандаринов и таким необходимым спокойствием. А потом, когда праздники заканчиваются, накатывает такая всеобщая грусть и тоска. А Петров, что — этот год он встретил уже холостым.       Выбежав на улицу, Саша подставил лицо мягко опускающимся снежинкам, позволяя путаться им в своих волосах, ресницах. Так здорово они переливаются в лучах желтого фонаря. А где-то там, в темноте улицы, он слышит смех парня. А ему отчего-то грустно. Измученно улыбнувшись, он дошел до машины и глухо хлопнул дверцей. Включив печку на максимум, Петров бросил шапку и шарф на заднее сидение удобно устроился в кресле. Одним нажатием включив радио, наткнулся на какую-то передачу где обсуждали вещие сны. На другой волне парень и девушка знакомились в прямом эфире, под пристальным наблюдением ведущих. На других сплошная реклама. И не найдя абсолютно ничего интересного, Саша остановился на волне, где играла какая-то достаточно старая песня, которая казалась ему уж очень знакомой.       Включив фары, Петров выехал с гостиничной парковки на пустую дорогу. Мимо, в направлении города, проехало всего пара машин, а он ехал куда глаза глядят. Фары освещали заснеженную дорогу с прокатанными черными полосами, а у самого края дороги, возвышались елки с широкими лапами, усыпанными пушистым снегом. Сейчас ночью они казались непроглядно черными, а снег, летящий прямо в лобовое стекло напоминал звездное небо. Остановившись на обочине, Саша не стал гасить свет, а лишь устремил взгляд во всю эту снежную кутерьму, невольно наблюдая за дворниками, которые без устали скользили по лобовому стеклу. Возможно, он просто пытался найти ответы на вопросы в пустоте, которую скрывает ночь. Звучит глупо, но многие именно так и поступают. Уезжают в ночь, скрываясь от всех проблем в темноте, желая хотя бы на время почувствовать себя свободными. Закинув голову на подголовник, он перевел взгляд на приборную панель. Часы показывали пятнадцать минут двенадцатого.       Шумно выдохнув, Петров растер лицо руками и снова выехал на дорогу. Рассекая воздух, он несся вперед, буквально вжимая педаль газа в пол. Смотреть на спидометр совершенно не хотелось, хотелось «лететь» вперед, сжимая тонкими пальцами руль. Легкая пурга от скорости превратилась в смазанную белизну, а затем ледяная корка покрывшая дорогу, резкий разворот, потеря управления и удар. Спустя несколько минут он понимает, что вписался в дерево, а правая часть автомобиля знатно пострадала, особенно передняя часть. Пытаясь справится с вылетевшей сбоку подушкой, Саша глубоко вдыхал холодный воздух, проникающий через разбитые окна. Вылетев на улицу, он отошел на пару метров от машины, стоя у края дороги. Поблизости не виднелось ни одной машины. — Олег Евгеньевич, — Петров был уверен, что ему ответят. — Да, Саш. Что-то случилось? Ты редко звонишь в такое время, — судя по голосу Меньшиков еще не ложился. — Вы сейчас в Питере? — Спрашивает немного робко. — Да. В загородном доме. — Вы не могли бы ко мне подъехать? — Старается перевести дыхание, зарываясь пальцами в волосы на затылке. — Я здесь недалеко от вас ехал, — делает паузу, стараясь подобрать слова, — и немного машину разбил. И как-то хреново все тут в общем. — С тобой все в порядке? — Сразу же интересуется Олег. — Вроде да.       У края дороги он простоял чуть больше получаса. Ну как стоял. В попытках согреться, он кутался в тонкую куртку, шагая по обочине в разных направлениях, но в конечном итоге возвращаясь к машине. Одежда точно не соответствовала погоде. На улице минус восемнадцать, а на нем тонкие брюки, измятая футболка и легкая куртка. Отогревая руки дыханием, Петров увидел подъезжающую машину. Остановившись на противоположной стороне, из нее вышел Меньшиков, закидывая конец спавшего шарфа на плечо. — Немного разбил машину, — комментирует Олег Евгеньевич, целенаправленно идя к Петрову.       Подойдя к Саше, прижимающему ладони к лицу, и видя, что с ним все в порядке, на выдохе произносит: — Слава Богу.       Остановившись напротив, Меньшиков, так и не дождавшись ответа, просто смотрит в голубые глаза парня, которого буквально трясёт от холода. Подавшись вперед, Олег притягивает Сашу к себе. Нырнув в теплые объятия, Петров обхватывает мужчину руками под курткой, утыкаясь носом в воротник. — Спасибо, что приехали, — Олег понимает насколько Саша замерз. — Пошли в машину. Заболеешь же, — отстранившись, он поманил его в сторону своего авто, а он лишь послушно пошел за ним.       Едва не поскользнувшись на дороге, Петров поспешил к пассажирскому сидению. — ОлегЕвгенич, — начал Саша, как только сел в машину, — я не буду никого вызывать. Плевать, что будет, завтра разберусь. — Хорошо, — соглашается без лишних вопросов, — а что ты вообще здесь делал? — Хотел проветриться. Вы же знаете про нас с Ириной. — В тепле становится хорошо. — Знаю. Неужели совсем разошлись? — Она через месяц замуж выходит, — смотрит на Олега так, что в дрожь бросает.       Зайдя в дом, Меньшиков скидывает обувь и, подняв голову, видит немного крови на лице Саши. Подходит близко и касается рассеченной кожи у виска пальцами. А чуть ниже еще пара ссадин. — Это наверно когда стекла разбились, — тихо говорит Петров. — Это всё или еще какие сюрпризы будут? — Спрашивает с усмешкой. — Всё. — Тогда раздевайся и пошли.       Повесив куртку, Саша уверенно шагнул вглубь дома, отмечая сколько уюта придают стены отделанные деревом. Еще в прихожей он заметил встроенный шкаф купе с большим зеркалом, придающим комнате объемности. Гостиная — большая просторная комната с панорамными окнами, выходящими на задний двор, прикрытые кремовым полупрозрачным тюлем с массивными шторами по краям. У дальней стены камин, а возле него большой ворсистый ковер молочного цвета. Справа угловой диван из кремовой кожи и два невысоких торшера, разливающие мягкий свет по комнате. И куча мелочей, делающих гостиную по-настоящему уютной. Возле дивана большая арка — вход на кухню и в столовую зону, а слева от окна винтовая лестница на второй этаж. — Саш, ты чего посреди комнаты стоишь? — В дверях показался Олег Евгеньевич. — Да, неудобно как-то, — промямлил Петров. — Неудобно ему, — усмехнулся мужчина, — тебе бы горячий душ сейчас не помешал. Поднимайся наверх и сразу направо. Я тебе там одежду положил.       Присев на край ванны, Саша провел ладонью по матовому стеклу дверцы, оставляя мокрый след. Еще раз опустив руку в воду, наполняющую ванну, оценил температуру. Он всегда любил погорячее, а Ирина за это на него часто ругалась. Петров уже разделся, положив вещи на полку и рассмотрел то, что ему предложил Олег Евгеньевич. Тихо приоткрыв дверь, он выскользнул в коридор в одних боксерах, поежившись от прохладного, по сравнению с ванной комнатой, воздуха. — Точно, — тут же появляется Меньшиков, — прости, я забыл тебе полотенце дать. — Там все равно одному холодно, — неожиданно, даже для самого себя, говорит Петров. — И что ты предлагаешь? — Олег взволнованно вздыхает. — Согреть меня, — звучит как-то слишком неуверенно. — Саш, прошу тебя, не дури.       Вода, она очищает. Обнимает обнаженное тело множеством упругих струек. Вода словно способна смыть следы неприятных чужих взглядов, пустых разговоров, подслушанных мыслей, усталость от бесконечных «надо», помогая расслабиться после долгого дня. Душ всегда дарит ощущение легкости и расслабленности. Прислонив ладони к прохладному кафелю, Саша стоит под упругим потоком воды, опустив голову. Тепло приятно разливается по телу, а в воздухе пахнет приятной влажностью и персиками. — Я полотенце принес, как обещал, — Петров вздрагивает от внезапно вошедшего худрука.       Положив несколько махровых полотенец рядом с вещами, Олег на мгновение замер, рассматривая застывшую фигуру Саши через матовое стекло. Стройное подтянутое тело, понуро опустившиеся плечи и взъерошенные волосы, отчетливо прослеживались даже в фигуре, подобной тени. Шум воды заглушал его тяжелое дыхание. Замявшись, Меньшиков все-таки вышел из ванной комнаты, плотно закрыв за собой дверь.       Из душа Саша вышел минут через двадцать, тихо ступая ногами в шерстяных носках по паркету. На худощавом теле болтался свитер горчичного цвета, явно на размер больше, и черные спортивные штаны, зауженные к низу. Чувствовал в вещах Олега Евгеньевича Саша себя вполне комфортно, даже приятно. Робко заглянув в ближайшую комнату с приоткрытой дверью, Петров обнаружил Меньшикова сидящим за рабочим столом, что-то печатающего в ноутбуке. — Быстро ты, — улыбнулся мужчина. — Согрелся. Кстати, спасибо за вещи.       Олег в пару шагов оказался возле парня, нервно перебирающего края рукавов. — Ты к глинтвейну как относишься? — С прищуром поинтересовался Меньшиков. — Положительно, — Саша даже расслабленно улыбнулся. — Значит идем варить глинтвейн.       Бутылочку хорошего красного полусухого вина смешать с небольшим количеством апельсинового сока. Хорошо если сок самому из апельсинов надавить, а не покупной. Все это в кастрюльку и на маленький огонь. Пока закипает бросить немного гвоздики, корицы, кардамона и совсем чуть-чуть муската, скорее для аромата. Закинуть пару ложек сахара и довести до кипения. А потом помешивать, наслаждаясь ароматом.       Пока Олег готовил напиток, Саша удобно устроился за столом, подпирая голову ладошками. Прожигая Меньшикова взглядом, такого уютного, в домашней одежде и у плиты, Петров не заметил, как тот уже разлил глинтвейн по бокалам и поставил перед ним, глухо ударяя по стеклянной столешнице. — И что мне с тобой делать? — Петров вздрогнул от голоса за спиной и рук, так тихо опустившихся на плечи. — Самому бы знать, что делать, — шумно выдохнул, откидываясь назад, упершись макушкой в грудь худрука. — Надо царапины твои обработать, пока остывает, — Олег кивнул в сторону бокалов, — вдруг стекло попало.       Присев на край дивана, Меньшиков коснулся лица парня ладонью, разворачивая Сашу к свету. Придвинувшись чуть ближе, он аккуратно прошелся по глубокой царапине, касаясь одними подушечками. Невесомое дыхание немного щекотало кожу, от чего Саша едва заметно поморщился, растягивая губы в улыбке. Подняв глаза, Петров увидел на лице мужчины ответную улыбку и теплые шоколадные глаза напротив своих голубых. — Поцелуйте меня, — шепчет, едва слышно. — Саш… — Пожалуйста.       Олег едва ощутимо и немного резко опустил ладонь на щетинистую щеку парня и в этот же момент Петров коснулся холодными пальцами запястья Меньшикова. Нахмурившись, Саша пытался разглядеть в его напряженном лице хоть какие-нибудь эмоции, но вместо этого почувствовал вкус его губ на своих. Апельсин и корица, видимо, Олег успел попробовать глинтвейн, от чего поцелуй выходил немного терпким. Мужские прикосновения были такими требовательными и пьянящими, что отстраниться от этих ласк Петров приравнял бы к мазохизму. Шумно выдохнув, Олег отстранился, а Сашка уткнулся лбом ему в плечо. Сжимая одной рукой тонкую кофту Меньшикова, второй он скользнул по напряженной мужской шее и запустил пальцы в растрепанные волосы. Кусая губы, он бился с желанием закричать, ведь еще секунду назад Олег страстно целовал его, а сейчас сидел полностью бездействуя. — За что вы так со мной? — Подняв затуманенный взгляд, Саша подался вперед и проехался губами по грубой щеке мужчины, остановившись у самого уха. — Ты же будешь жалеть об этом, — взяв руку парня в свою, Олег наблюдал за его растерянностью, ласково касаясь запястья влажными поцелуями. — Это будет после, — отрезал Петров. — Ладно, — согласился Меньшиков, — посмотрим, что из этого получится. Пошли глинтвейн пить.       В камине, потрескивая поленьями, разгорался огонь от чего комната наполнялась теплом и домашним уютом. В воздухе пахло вином и корицей от сладких булочек. Саша сидит в кресле поджав ноги. Кутаясь в колючий плед, он неловко сжимает бокал с божественно вкусным глинтвейном. Увлеченный своими мыслями и разглядыванием Меньшикова, он забывался и слишком редко делал глотки, от чего напиток практически остыл. А почти под боком на диване устроился Олег Евгеньевич. — Ты хоть согрелся? — Нарушил тишину Меньшиков. — Да, — дрожа, опомнился, едва не опрокинув бокал. — Спать еще не хочешь? — Нет, — отвечает резко, — я бы еще посидел. — Просто, может в спальню пойдем? — Вместе? — И поднимает на Олега глаза, такие голубые-голубые и доверчивые.       Вместо ответа Меньшиков забирает у него бокал, отставляя на стол и нежно берет за руку, помогая подняться. Отбрасывает упавший плед на диван и подталкивает парня в спину, направляя к лестнице. Уверенно ведет в дальнюю комнату, распахивает дверь и продолжает манить такого доверчивого Петрова за собой.       Свет проникает только через окно, от ламп на веранде. Да больше и не надо. Заглядывает Саше в глаза, поправляет выбившиеся волосы, упавшие на лицо и через мгновение целует. Целует так трепетно, даже немного целомудренно, словно и не любовники они вовсе. И все так не спеша, но вместе с тем так сладко, так чувственно. Прикусывает нижнюю губу, немного оттягивая и переходит на подбородок, буквально вылизывая нежную кожу. Закусывает тонкую кожу на шее и тут же зализывает, словно извиняясь. А Саша запускает пальцы в почти идеально уложенные волосы, стараясь вернуть Олега к своим губам, но просто сдается под таким напором, подставляя шею под ласки.       Не выпуская парня из своих рук, Меньшиков ведет его к кровати и вскоре Петров плавно садится на матрас, просевший под его весом. Олег так нетерпеливо стягивает с него свитер и усадив чуть дальше, сразу укладывает на спину. А Сашка сопротивляется, цепляясь пальцами за толстовку Меньшикова повторяя лишь одно слово: «разденься». И тот послушно избавляется от одежды, вновь опрокидывая парня на кровать. Мягкая ткань приятно холодит разгоряченную кожу, а горячие ладони мужчины уже скользят по ребрам.       Прижавшись к шее Петрова, где наутро расцветет не одно алое пятно, Олег замирает на мгновение и вдыхает полной грудью. Переведя дух, касается сухим поцелуем острого плеча, а затем, спускаясь ниже, к ключице, кусает за выступающую косточку и слышит сдавленный стон. Поднимает глаза и видит юношу, готового буквально на всё. Но и сделать для него хочется — всё, весь его вид до одури соблазнительный и возбуждающий. Запрокинутая голова, растрепанные волосы и распластанные в разные стороны руки, позволяющие делать с ним что угодно, молочно белая кожа на фоне темно серых, почти черных простыней и бусины возбужденных сосков, так выделяющихся в полумраке. — Сашура, — Олег касается губами груди парня в районе солнечного сплетения и скользя спускается вниз.       Касается влажным поцелуем напряженного живота, такого изящного и притягательно плоского, вдыхая запах свежести и персиков, ведь Сашка совсем недавно был в душе. Поддевает резинку штанов и стягивает вниз, вместе с нижним бельем. Оставляет кучу вещей на полу и возвращается к парню. Берет плоть находящуюся в полувозбужденном состоянии в руку и проходит по головке скользящим движением, смазывая выступившую смазку. С губ Петрова срывается несдержанный стон, такой сладкий и тягучий, как карамель. Меньшиков на пробу проводит ладонью по члену вверх-вниз, одновременно целуя в припухшие губы. Парень нервно сжимает простыни пальцами и сладостно стонет в поцелуй. — У нас смазки нет, — задыхаясь, шепчет Петров. — Сейчас гляну, вроде была где-то, — неожиданно отвечает Олег.       Спустя пару минут Олег Евгеньевич возвращается с клубничным лубрикантом известной марки и возобновляет прерванные ласки. Выдавив немного смазки на руку, Меньшиков касается сжатого колечка мышц и старается аккуратно ввести один палец. Слышит сдавленный стон Петрова и успокаивающе целует того в ключицу. Немного резко отстраняется и схватив подушку, подкладывает ее под бедра Саши, для большего удобства. Разводит его ноги в стороны, слегка сгибая в коленях и возвращается к начатому. И через пару минут аккуратных манипуляций с легкостью добавляет второй палец. Растягивает он его действительно достаточно долго и с непредельной осторожностью, опасаясь причинить боль. И через какое-то время Саша сам торопит Олега, уже не в силах терпеть.       Избавившись от остатков одежды, Меньшиков устраивается меж разведенных ног, предварительно смазав Сашку и собственный член, стоящий по стойке смирно уже давно. Придвигает Петрова поближе и утыкается в изящную шею Саши, через секунду отстраняясь и заглядывая тому в глаза едва слышно произносит: — Самая большая ошибка в моей жизни. — Врете? — Спрашивает дрожащим голосом, но взгляда не отводит. — Да.       Саша был растянут весьма неплохо, поэтому первые несколько сантиметров принял достаточно спокойно, а затем Олег остановился, позволяя парню привыкнуть. — Все в порядке? — Опираясь на локти, спрашивает Меньшиков. — Да, в порядке, — закусывая губы выдает Петров. — Отлично.       Подавшись еще немного вперед, мужчина входит почти на всю длину и, подняв голову, видит перед собой дрожащего парня. — Поцелуй, поцелуйте меня, — дрожа просит Саша и через секунду Олег уже с трепетом целует искусанные губы.       И теперь все хорошо. Плавно начав поступательные движения, Меньшиков буквально выбивает из парня протяжные стоны, такие пошлые и возбуждающе томные. Постепенно боль уходит и Саша уже почти осознанно подается бедрами на встречу, позволяя проникать глубже. Притягивая Олега к себе, он цеплялся тонкими пальцами за крепкие плечи, впиваясь ногтями в смуглую кожу. Обхватывая мужчину ногами, а бедра, он лишь теснее прижимает его к себе, задыхаясь в сладкой истоме, когда Олег касается шеи губами.       Одно ловкое движение и Петров оказывается сверху, расположившись в позе наездника. Проникновение чуть более глубокое, отчего по позвоночнику словно проходит разряд. Оргазм, кажется, начинает накатывать легкими волнами, но пока рано, он не успел насладиться, не успел распробовать. Меньшиков смотрит на Сашу так пристально, запоминая весь этот образ. Разгоряченное тело, покрывшееся капельками выступившего пота, раскрасневшееся лицо и растрепавшиеся волосы, так и норовившие залезть в глаза, прилипая к потному лбу. Более сексуальной картины Олег никогда не видел. И ласкать Сашку хотелось бесконечно долго, пока тот скакал на члене, гортанно постанывая. В какие-то моменты он, конечно, старался сдерживать стоны, подавляя их где-то внутри, но после забывался, вновь заглушая ими ночную тишину. — ОлегЕвгенич, — замерев, Саша буквально падает ему на грудь, устраивая голову на плече. — Что, мой хороший, — задыхаясь, отзывается Меньшиков. — Я не могу больше.       Еще несколько фрикций и Сашка кончает, разливая семя на живот худрука. И сжимает мышцами его внутри себя так жарко, что тот не выдерживает и сам изливается в своего подопечного. — Саш, — обращается он к Петрову, поглаживая спину ладонями. — Так хорошо, — шепчет так тихо. — Хорошо, — словно эхо повторяет Меньшиков, совершенно не желая спорить, — надо в душ сходить. — Угу, — соглашается почти дремлющий парень.       Переключив душ, Олег опускается в воду, облокачиваясь на бортик широкой ванны. Слегка раскинув ноги в стороны, поддерживает Петрова за локти, помогая тому улечься на собственную грудь. Воды становиться больше, но пока по прежнему мало. Меньшиков скользит по обнаженной коже парня, которого в теплой воде разморило еще сильнее. Ласкает расслабленные плечи, царапая тонкую кожу, проходится по шее, вызывая копну мурашек и переходит на голову, заботливо массируя виски. Саша сладко стонет, слегка запрокидывая голову и прогибаясь в пояснице, так томно закусывая губы. Лежать вот так вдвоем в теплой воде непередаваемое удовольствие и каждый это понимает. — Ты еще не жалеешь, что ввязался во все это, — откашлявшись спрашивает Меньшиков. — Наверно, это единственная вещь о которой я никогда не стану жалеть, — говорит так протяжно и томно.       Поднявшись, Саша тянет худрука за собой, помогая встать. Разворачивается к нему лицом и целует, впечатываясь спиной в стену. А Меньшиков скользит ладонями по телу, выбивая из груди парня весь воздух. Рука тянется за гелем для душа, персиковым, так понравившимся Петрову. Вылив содержимое на руку, Олег ловко разворачивает парня спиной к себе, прижимая так крепко. Скользит ладонями по плоскому животу, взбивая гель в пену, задевает пальцами возбужденные соски и остро кусает за тонкую кожу на шее. На мгновение спускается к бедрам, расставляя ноги Петрова немного в стороны и чувствует как тот дрожит, когда Олег касается интимной части. Но наигравшись снова возвращается к шее. Мягко разминая плечи, Меньшиков наслаждается прерывистыми стонами, возбуждающими так сильно.       Толкает Сашу к стене и тот утыкается в кафельную плитку, подложив под лицо ладони и так доверчиво прогибаясь навстречу Олегу. Меньшиков опускается вниз, касаясь поясницы губами. Ополаскивает кожу от пены и скользя поцелуями вдоль позвоночника, переходит на шею. Максимально прижимает парня к себе, обвивая руками за талию. Зарывается пальцами в растрепанные сырые волосы и плавно входит в тугое отверстие мышц, едва сдерживая стоны. А вот Сашка не стесняется. Яростно кричит, царапая плитку ногтями, когда Олег буквально втрахивает его в стену, проходя головкой по простате. Его мольбы «сильнее и глубже», кажется, можно услышать с улицы, ведь за его стонами не слышно даже шума воды. — Еще, — просит, подаваясь назад, глубже насаживаясь на член, — еще хочу. — Успеем, Сашур, успеем еще, — повторяет, безжалостно закусывая нежную кожу на шее, изливаясь внутрь парня.       И слышит как тот скулит так жалобно и сладко одновременно, кончая на стену, от разливающегося внутри тепла. И дышит глубоко и хрипло, пытаясь прийти в себя. — Спать хочу, — говорит, обессиленно опускаясь на бортик. — Да, сейчас идем, — с улыбкой опускается перед ним на колени и сладко целует, вновь путая волосы руками.       Укладывая Петрова в постель, Олег видит насколько тот измотан. Глаза у него буквально закрываются, но Саша стойко продолжает бороться со сном, хватая Меньшикова за руку, когда он собирается уйти. — Не уходи, — просит так жалостливо, слабо сжимая мужское запястье. — Тихо, я сейчас вернусь.       И действительно возвращается через несколько минут, отнеся полотенца в корзину для стирки. Ложиться рядом, залезая под теплое одеяло к уже сопящему Саше, прижимая его к себе так осторожно. И улыбается, когда Петров полусонно устраивает голову на его груди. Со всем они разберутся завтра и только ночь знает, что она во всем виновата.