Мы не ангелы

Одри Хорн — девчонка, которая постоянно хотела казаться хуже, чем она есть. Череда событий заставила образ потерпеть существенные изменения. Она стала женщиной, которая понимала, что лучше казаться лучше, чем она есть. Последним её рывком в борьбе за правду и свободу слова стал смелый шаг. Не каждый бы решился посреди бела дня приковать себя к дверям городского банка с целью высказать свою гражданскую позицию. Она ведь даже не подозревала, что за её спиной окажется взрывчатка. Взрыв. Он прогремел так быстро, что девушка едва ли успела услышать злосчастное тиканье. Пит Мартелл, как истинный джентльмен, инстинктивно бросился закрыть несчастную своим телом, но это не могло оградить её полностью. Звук. Он звучал странно. Одри чувствовала его, но не слышала. Как-то неестественно тихо всё было. Так тихо, что даже громко. Одри лежала на полу, покрытом чёрно-белыми полосами. Уже не первая обитательница Твин Пикса, угодившая в окружение красных занавесок Чёрного вигвама. Странно, как мало было чёрного цвета и как много красного. И не просто красного, а такого, как огонь. Огонь, который рвётся напролом, разливается по миру, как кровь и разрывает всё на своём пути. Она лежала, подобно трупу. С руками, сложенными на груди. Волосы были идеально уложены, вот только одежда была покрыта пылью и вся изодрана. Прямо в центре живота находилась кровавая рана, но только почему-то из неё не лилась кровь. Будто бы время остановилось, и рана остановилась вместе с ним. По её лбу медленно стекала капля крови, но капля такая маленькая и стекающая так медленно, что уже лучше бы её не было вовсе. Кровь начала медленно затекать в глаз Одри. Свет выключился. Но и это не заставило девушку шелохнуться. Она лежала совершенно неподвижно, старательно разглядывая невидимый потолок. Свет включился. Из-за шторы медленно высунулась бледная женская рука. Её пальцы судорожно бегали по поверхности занавесок, стараясь их ощупать. Как по команде рука замерла и резко спряталась. Свет выключен. Свет включён. В странной комнате появилась пугающей красоты девушка. С густыми светлыми волосами, потускневшими глазами и грустной улыбкой. Лора Палмер. Её нашли на берегу. Голое тело было завёрнуто в пластик. Сейчас на ней было роскошное чёрное платье. Её шаги были какими-то странными. Дрожащими. Но источающими уверенность. Она шла как та, что ушла на своих условиях и как та, для которой бой уже был окончен. Она шла спокойно. В ней не было того беспокойства, которым был пронизан каждый дюйм этого странного места, от которого у Одри должна была душа уйти в пятки. Но она не чувствовала страха. Она чувствовала… ничего? Лора села на кресло, моментально появившееся перед лежащей Хорн. Она захотела встать, чтобы убедиться, кто появился перед ней, узнать, не врут ли ей глаза, тем более, что один из них был уже весь красный от заливающей его бесконечной крови. Но пошевелиться не смогла. Лишь продолжала лежать. Как труп. Это их с вошедшей девушкой объединяло. — Это ад? — спросила брюнетка, не поворачивая в сторону гостьи головы. Её голос был спокойным. Лора не ответила, только продолжала сидеть на кресле, уложив руки на подлокотники, и наблюдать за бывшей знакомой. — Я умерла? — спросила она даже более отрешённо, но ответа так и не последовало. — Что это? — Это… смерть… после… жизни, — произнесла Палмер, не сходя с места, впиваясь взглядом в Хорн. Она говорила до безумия странно. Вдох брала после слова. Словно обратно, но вперёд. — Лора, это ты? — Мне… многие… называют… это… имя, — говорила он всё тем же странным голосом. — Я… думаю… что… знаю… его. Где-то далеко раздался самый оглушающе тихий смех из всех, что когда-либо слышала девушка. Занавески в комнате задрожали. Всё больше становились похожими на язычки пламени. Пол стал трястись. Свет снова погас, но тут же включился снова. Он продолжал включаться и выключаться, включаться и выключаться, включаться и выключаться. Это был ужасный эффект для глаз. Заиграла музыка. Запел чудесный женский голос, но Одри не могла увидеть его обладательницу. Лора улыбалась и смеялась. Слышалась гитара, пианино и необыкновенный звон. Одри прочувствовала всем нутром, как её лицо вновь стало ей подвластно. Она снова прочувствовала каждую мышцу. Будто заново родилась. Кровь вытекла из глаза, как в перемотке и затекла внутрь раны на голове. Первой её реакцией был плач. Часто она использовала слёзы для манипуляции людьми, но ненавидела плакать искренне. Тем не менее, слезинки скатывались по щеке одна за другой. Одна за другой. А свет продолжал мигать и мигать, и девушка продолжала петь. И труба продолжала играть. — Мы ведь не ангелы, да? — спросила она дрожащим голосом сквозь слёзы. — Я-то уж точно, — лицо и эмоции вернулись, но тело продолжало неподвижно лежать в погребальной позе. — Ох, Лора. Как ты могла умереть? Как твоя светлая душонка могла нас оставить? А я ведь ненавидела то, какой идеальной ты казалась. Девушка продолжала петь, а Лора продолжала смеяться. Свет продолжал мигать. — Почему даже ты сломалась? Как ты вообще могла работать в Одноглазом Джеке? Музыка остановилась. Свет включился. Снова настала оглушительная тишина. — Мне… кажется… что… я… видела… это… место… — Лора больше не улыбалась. Её пустые глаза были направлены куда-то очень-очень далеко, может, даже не сюда. — На… мне… был… шёлк… и… много… тел… Лицо Одри вновь окаменело. Лора встала с кресла и в тишине начала танцевать своими странными дрожащими шагами. Вновь заулыбалась. Тихо что-то говорила себе под нос. В её движениях была зловещая дрожь, но вместе с тем поразительная невинность, перемешанная с чистой похотью. Такого быть не могло просто физически. Никак. Вся жизнь пронеслась перед глазами Одри. Все те поступки, что она сделала. Те, которыми могла гордится и те, которые предпочла бы забыть и никогда больше о них не вспоминать. Она всегда была такой разной, что едва ли сама могла за собой уследить. Вряд ли. Она кралась в ночи. Но зачем? Одри видела влюблённость в агента ФБР и своё разбитое сердце, которое пытался склеить давний друг. Она видела скрученный черенок вишенки. Она — скрученный черенок вишенки. Такая, какая есть. Одри Хорн — неподражаемая королева Твин Пикс. Эмоции начали возвращаться медленно. Накал страстей внутри увеличивался очень медленно, будто бы на неё льётся струя душа, с каждой секундой становящаяся чуточку горячее. — Я так хотела превратить твою смерть в штуку. Так ведь легче. Но это было так сложно. Мы мало общались, но ты ведь всю жизнь была где-то рядом. Было так странно осознать, что больше тебя не будет, — голос снова становился неспокойным. — Просто противоестественно! Как-то, когда никто не видел, я заплакала. Потому что ты своей смертью напомнила мне о том, что все мы не вечны. То есть я об этом всегда знала, но поняла почему-то только после твоих похорон. А потом мне стало стыдно! — она начала вопить. А Лора всё танцевала в своей личной тишине. Со своей личной улыбкой. — Мне стало стыдно за то, что я использую твою смерть, как очередной способ заставить мир крутиться вокруг себя! Что я плачу, хотя так мало с тобой общалась! — в ушах у неё начала звучать музыка. Дрожащая и пугающая, как всё это место. Музыка больше была похожа на грохот, медленно выходящий из тьмы и становящийся всё громче и громче, созвучно срывающемуся голосу Одри. — Мне было стыдно, потому что полно ведь людей, которые из-за тебя могут расстраиваться, а я только пытаюсь найти повод для самобичевания и глупых псевдофилософских размышлений! Одри будто бы взлетела с пола. Раздался грохот оркестра, соизмеримый по звуку и ужасу с худшими из звучащих на земле раскатов грома, прозвучавшими одномоментно. Её ноги теперь твёрдо стояли на земле. Всё произошло мгновенно. Девушка мёртвой хваткой схватилась за плечи мёртвой девушки и истерично вопрошала: — Почему даже с того света ты заставляешь меня чувствовать себя ничтожеством?! — вопила она с огромными глазами и красным лицом. — Почему даже с того света ты крадёшь внимание моего отца?! Почему ты лишний раз напоминаешь, насколько ужасен и отвратителен этот мир?! Она закричала. Лора приставила палец к её рту, требуя тишины. Рот Одри тут же закрылся, а упавшие на пол слёзы обратно стекли на её щёки, а позже влились под глаза. Палмер продолжала держать палец у губ. — Кричать… могут… только… мёртвые… Она переместила руку на лоб девушки. Уткнулась в него кончиками всех пальцев. Одри начала медленно опускаться обратно на пол. Она опускалась, словно стрелка часов. Совершенно прямая и монотонная. Черноволосая бесшумно опустилась. Её руки теперь снова лежали скрещенными на груди. Лора странно опустилась к ней. Присела рядом. Ухватила руками за голову. Большими пальцами с силой уткнулась в щёки. Остальными безостановочно двигала, чуть взъерошивая волосы Одри. Лора постепенно, осторожно наклонялась к ней. Их губы соприкоснулись. Это было приятно, но ядовито. Очень приятно. Руки Хорн вновь стали ей послушны, и она ухватилась ими за лицо Лоры в ответ. Так же нежно, каким был поцелуй, Лора отняла свои губы и поднесла к уху девушки. — Лучше… бы… ты… осталась… здесь… Вспышка яркого света. Множество голосов. — Появился пульс. Состояние стабилизируется. Разряд! Было много лишнего шороха. Где-то далеко играла удивительная музыка. Одновременно светлая, но убивающе грустная. Если бы Одри попросили дать ей название, то им бы, несомненно, стало «Лора Палмер».