Мгновения

Шань не боялся ничего. Ничего, кроме заставляющих сердце сжиматься раскатов грома и… — Ты, блядь, где шлялся? — раздраженный голос Мо и виноватый взгляд знакомого, но внутри насмешка, никакого чувства вины. Шань знает, Шань все давно понял, Шань никого уже не осуждает. — Прости. Не смог помочь с уборкой, — но их разговор прервали — снова он. И Гуань Шань даже рад этому. Слушать неискренние извинения чертовски сложно, смотреть на натянутую маску вины чертовски раздражает. Его снова спасли, как и его сердце и душу, от очередного разочарования, а что самое смешное — его спасло самое большое недоразумение в его жизни. — Подойди-ка, — зовет Хэ, вновь натянув ухмылку, вызывающую у Мо Гуань Шаня лишь рвотный рефлекс. Последний тоже непрост. Он не будет подходить просто так, но Тянь знает рыжего очень хорошо. Подошел — вынудили красные купюры, привлекательно торчащие меж пальцев черноволосого. — Че тебе нужно? Секунда… невнятные слова… тишина. Хэ Тянь опять сделал что-то ненормальное, совсем из рамок вон выходящее. Из рамок самого Шаня. — Прости, я проспорил действие, — все что он смог сказать в свое оправдание. И все как на зло начали пялиться на них, на зардевшееся лицо Шаня и на виновато ухмыляющегося Хэ. И если Тянь привык находиться в центре внимания, быть предметом всеобщего обожания, то для Мо это являлось настоящей пыткой. Единственный выход — сбежать. Мо не привыкать, ему больно — он убегает. Поворот, еще один, дворы, здания и… вот он, укромный уголок. Тут не должно никого быть. Наконец можно присесть, уткнуться носом в колени и, совсем как в детстве, лить слезы. «Главное, чтобы никто не увидел, » — только это на уме, ведь увидь кто — позор. Это не та сторона, которую должны видеть посторонние. Но судьба опять преподносит сюрприз, наверное, самый ужасный, который только могла предоставить. Шэ Ли. — Блять, — это единственное что смог выдавить Мо. Шань не хотел, чтобы тот его увидел вот такого, слабого и поломанного, сидящего у стены, подогнув под себя колени. «Только бы не заметил, прошу, пройди мимо.» Но Шэ Ли не мог упустить такой момент. — Какие люди. Мо Гуань Шань собственной персоной. И что это мы тут делаем? — но ответа не последовала. Рыжего трясло, он боялся. Боялся того, что может случиться дальше, и того, что происходит сейчас. Позор. — Решил в молчанку поиграть? Тогда, может, мне наведаться к твоей мамуле в гости?.. — его оборвали. — Заткнись, уебок, — но голову не поднял. Там слезы, которых нельзя унять. Выдал одинокий всхлип. — Блять. — Ты плачешь? Шань нюни распустил? Обидели маленького Шаня? — рассмеявшись, съязвил желтоглазый. — Захлопнись! — Мо попытался сделать как можно более угрожающий голос. Мгновение. Тонкая и бледная рука с силой берет за подбородок. Тишина. Камера телефона напротив лица. Мгновение. И снова тишина. — Мо, ты такой милашка, когда весь в слезах, — Шэ Ли продолжает смеяться, уже с новой силой. — Удали, блять! Совсем охренел? — но успокоиться никак не получалось, а голос предательски не желал становиться таким же твердым, как и всегда. Нельзя вставать. Так что тогда остается делать? Шань просто не знает ответа на этот вопрос. Мгновение. — Ты оглох? Мне кажется, тебя попросили удалить. — Стальной голос и взгляд темных глаз пробиваются сквозь пелену сомнений, успокаивая. Мгновение, пару движений в чужом телефоне, слова с насмешкой и бросок телефона о стену. — Теперь не восстановишь, — и снова эта усмешка, прежнее выражение лица и тихая благодарность, о которой и не нужно кричать. Все и так понятно. «Только бы не увидел…» — Чего ждем? Вали отсюда, — выжидающе глядя на Ли, произнес Хэ с угрозой. Выполнил, повиновался, не смог перечить и ушел. Остались теперь только двое, но говорить не спешили — нет смысла, ведь он не ответит. Хэ знал это и тоже молчал. Он виноват, он сделал, поэтому просто сел рядом. Молчание. Мо Гуань Шань по-прежнему не знал, что делать. Он боялся двинуться, а сердце и не думало униматься, проливая на щеки все новые и новые слезы. — Малыш Мо, — чуть теплая рука дотрагивается к мокрой щеке, вытирает слезы, не глядя — знает, что это лишнее. Но дрожь не унимается, рыжий все еще трясется, тщетно пытаясь это скрыть. — Прости. Теплая рука ложится на макушку и ерошит волосы. Приятно. И как бы это ни было странно, дрожь утихает. Прошло еще пару десятков минут, и сердце перестало биться в таком бешеном темпе, а пелена, затмившая разум, отступила. — Пошли, я есть хочу, — сказал рыжик, не ожидая ответа, и его не последовало. Хэ только кивнул и с непривычной покорностью пошел за ним в сторону собственного дома. Лифт, дверь в холодную и серую квартиру, обувь уже на привычном месте и шум только-только начинающегося дождя. — Успели, — со вздохом снимая ветровку, идет в ванную Хэ. Мо молчит, не хочет говорить, руки все еще дрожат. Дверь в ванную закрывается с легким шорохом. «Ушел, » — Шань присел на край дорогого серого дивана и облокотился на спинку. — «Что, блять, сегодня происходит?..» Дождь пошел, с неистовой силой обрушившись на панорамные окна. Разряды молний полосовали небо, а гром гремел, отдаваясь где-то вдалеке. К горлу снова начал подступать ком, а раскаты грозы заставляли сердце сжиматься все сильнее и сильнее. Скрип. Мгновение, дверь ванной открывается. Тишина, и только частые раскаты грома нарушают ее, не желая униматься. Не заметил. Испугался мимолетных слов. Не выдержал по непонятным, для себя самого, причинам. «Страшно, » — мимолетная мысль. Совсем ничего не означает для Мо, но Хэ все понял. Он не стал говорить, не стал настаивать. — Чего сидим? Я жрать хочу, — тихо, но напористо, так, чтобы не спугнуть, но суть донести. Подействовало, пряча лицо и пытаясь выровнять дыхание, Мо пошел готовить, все еще думая, что никто ничего не заметил. Но Хэ Тянь все понимает, не выдерживает и уже около кухни припечатывает рыжеволосого к прохладной серой стене и смотрит пронизывающе сверху вниз. — Чего тебе нужно? — держась изо всех сил, спрашивает Шань, силясь не смотреть в темные глаза напротив. Но ответа не последовало, лишь тепло сковывающих в объятья рук. Больше не мог терпеть. Просто не мог. Поверил не он — поверило его сердце. По щекам вновь потекли слёзы, но теперь уже не было так стыдно. Просто опустил голову и вжался в большую и тёплую грудь. Удар грома, и дрожь с новой силой разошлась по всему телу. — Не бойся, малыш Мо. — Все сильнее и сильнее сгребая в охапку рыжеволосого, казалось бы, мягко приговаривал Хэ. Время лилось как вода, не желая замедлить ход, природа за окном все бушевала и бушевала, неведомо откуда находя на это силы. Шань, наконец успокоившись, принялся готовить, все еще находясь в надежных оковах из рук Хэ Тяня, обнимающего его со спины. Шань не боится ничего. Ничего, кроме... нет, и гроза ему теперь не страшна.