Гусь свинье не товарищ

      Вскрикнув от боли Дакс упал на холодный бетонный пол, из клюва вырвалось облако пара. Проклятый упырь, прозванный "Танком" за габариты "шкафа с антресолью", толстую броню и здоровенный колошмат. Как он вообще умудрился попасть с такого расстояния, да ещё и пробив стену? Уже в который раз он успел проклясть свою и чужую жадность, гори эти сокровища, да ещё мифические, в пламени зажигательной смеси!       Селезень зашёлся тяжелым кровавым кашлем, напружинился и впервые увидел, как падает снег. Падает с такого далёкого неба, в которое ему никогда в своей жизни не взлететь, падает и тает на перьях. Мутант не знал, от чего так холодно – от того что горячая кровь вытекает из раны, от холодного ли бетона в замке Иззы и Фаллы или снег такой холодный сам по себе? Или всё сразу?..       Где-то рядом в общую какофонию смешался грохот стрельбы, крики, ругань, треск разваливающейся бетонной крошки и собственное отдающее громом где-то на уровне подсознание сердцебиение. И дыхание, селезень ещё никогда не видел, чтобы из клюва шёл пар, да и вообще не заходил так далеко на север от Ковчега. Цинично было так думать, но он знал, что всё должно закончиться как-то вот так. К цинизму добавилась горькая ирония – нет никого Эдема, Хэмонд просто умом тронулся, а вместе с ним эта долбанная Нова Секта, гнилушки-Упыри и вся чёртова, мать её, Зона. И из-за этого он умрёт тут, вот так, на холодном полу.       Рядом с аркой входной укрылся упырь-охотник со своим трубострелом, отвлёкся от чего-то лишь на мгновение и в линзах противогаза Дакс рассмотрел своё отражение: заляпанный кровью мутировавший селезень-переросток, распластавшийся на полу, выглядел жалко и беспомощно, по крайней мере, он сам о себе так подумал. Что скрывалось за этими зелёными линзами, сказать не мог, но гнилушка лишь бегло окинул подстреленного мутанта и снова уставился куда-то вдаль, за пределы нынешних возможностей сталкера.       - Добей... тварь! – тяжело просипев взмолился он но тут же осёкся – кого и о чём он вообще просит?       Подтверждая слова Дакса, упырь издал ехидный смешок, искажённый изрядно прохудившимися клапанами динамиков противогаза. А затем они же лишь рассеянно прохрипели:       - Ох ты ж!..       В следующий миг уродливая, а селезень почему-то не сомневался, что под капюшоном и противогазом скрывается именно уродливая башка, разлетелась кровавыми брызгами и ошмётками, не в силах выдержать прямой заряд дроби из палки-грохоталки почти в упор.       - И не вставай!       Сколько он себя помнил, Бормин всегда был рядом. Наверное с детства, но что входило в это понятие мутант не знал и не хотел знать. Старейший рассказывал, что нашёл их брошенных, голодных, голых и напуганных "где-то посреди Зоны, ещё совсем крох". Вся жизнь – вылазки за ценностями, сражения за свою жизнь, незаметное рысканье, всё это они прошли вместе. Вдруг что-то сдавило под ложечкой, стало нестерпимо грустно и тоскливо.       - Б-бормин? – заходясь в сипе, на последнем издыхании спросил Дакс, чувствуя, как подступает и сковывает его мрак.       - Тихо, дружище, сейчас я тебя подлатаю! – кабан приготовил реанимационный комплект.       - Я... не хочу, - забормотал селезень. – Они будут... меня... мучать! Бормин... – мутант совершил невероятное усилие чтобы подняться на локти пронзительно посмотрел в кабаньи глаза, - прошу... съешь меня!       Не ожидая такой просьбы, опешивший мутант-кабан даже хрюкнул от удивления и едва не сел на холодный бетон, вытаращившись на мутанта и только и смог выдавить:       - Ты чего?..       - Я умираю... они разорвут меня на куски... они будут их жарить... варить в казане... есть сырыми. Уж лучше ты... чем они!       Он уже хотел было осадить селезня, но смолчал, смог сдержаться, понимая, что друг и товарищ бредет. Его нужно было вытаскивать с того света, но уж очень ему мешал оставшийся в живых постреливающий со двора замка упырь.       - Сельма, тащи свою задницу сюда! Прикрой! – рявкнул Бормин и зарычал, срываясь в разбег, - иди сюда, сука!       Дакс уже не слышал грохота проломленной злющим боровом бетонной стены и предсмертных упыриных воплей. Он уже и видел с невероятным трудом и расплывающееся лицо Сельмы смог рассмотреть только после того как та вытащила из пуховой тушки пулю и заштопала её обработанной нитью.       - Я видел, как ты жрёшь их трупы, слопай и мой! Тебе что, жалко?       - Он бредит, - констатировала девушка, вслушиваясь в бормотания мутанта.       - Я в курсе. Такую ахинею нёс...       Реанимационный комплект окончательно прояснил сознание, дышать стало легче, снова обострились чувства.       - Я в порядке. Спасибо... – облегчённо выдохнул селезень, когда подруга закончила приводить его в порядок.       Он не без труда поднялся на лапки, сделал пару неуверенных шагов, но предательски потерял равновесие и устремился клювом точно в сугроб. Его буквально разрывало на части от противоречий – с одной стороны гложило чувство беспомощности, ненужности, собственной слабости как обузы для команды; а с другой ему было страшно, как никогда умирать тут, в этой ледяной могиле. Подошедший Бормин поднял товарища, чтобы понести на спине.       - Ни хрена ты не в порядке. Держись крепче – дорога не близкая.       Он украдкой взглянул на Сельму, ожидая увидеть в её глазах лишь одну злость на мутанта за то, что ей придётся нести всю эту груду металлолома и найденного хабара. Но девушка задумчиво смотрела куда-то вдаль, вероятно, размышляя о Магнусе, своём прежнем товарище, отправленном в Ковчек отдыхать после всего пережитого в Доме Костей. Он ждал упрёка со стороны кабана за то, что селезня подстрелили, что он такой тяжелый и вообще, но тот лишь молча сопел, упорно топая копытами по холодному снегу. Монотонность движения, кровопотеря, холод и усталость взяли над верх и Дакс не заметил как задремал...       Очнулся уже за столом в баре Пита, пробуждённый приятным ароматом налитого в кружку грога; холод больше не сковывал, было тепло, играла музыка из старого радио, владелец бара травил очередную байку из своего "сталкерского прошлого" сидящему рядом Бормину, очевидно уже загнавшему старому сталкеру артефакты "д-и-ф-и-б-р-и-л-я-т-о-р" и "холодильная коробка".Наверное уже выменял натыреный ими лом на гранаты и аптечки у Иридии, довели до ума его арбалет и игольчатый навороченный пистолет у Дельты, выслушал очередное нудение старика.       - Ты как? – спросил боров, заметив что селезень снова пришёл в себя.       - Уже лучше, чем там, - уклончиво ответил Дакс, зачерпнув тёплого грога в клюв.       - Ну и здорово, - облегчённо выдохнул товарищ. – Ещё один тяжелый день позади...       - Знаешь... спасибо. И прости...       Хряк снова покосился на товарища.       - Я всякую херь там нёс...       - В горячке и не такое скажешь, - заметил Бормин.       - Но всё равно попросить тебя хочу. Если так случится, что в следующий раз такая ситуация, а вытащить меня с того света не будет варианта... слопай меня, а? Ты видел, что они учудили с Магнусом! Я не хочу страдать, перед тем как склею лапки!       - Даже не проси! – Мутант сорвался на утробный рык и громко хлопнул кулаком по барной стойке, - а если ещё раз попросишь – дам по мозгам, чтобы дурь из башки всю выбить!       - Бормин, поверь мне, такие истории хорошо не заканчиваются! – селезень настаивал на своём.       - Ты говорил это когда мы только шли к хижине Хемонда. Уже второй вздутоголовый сектант сдох под огнём наших пушек, мы забрали сокровища Иззы и Фаллы и даже железных людей уже одолели, а ты всё ещё скептика из себя строишь!       Дакса затрясло, он хотел что-то сказать, но проглотил – не мог перечить другу, не было ни сил ни настроения. Вместо этого накатила какая-то апатия, селезень лишь грустно вздохнул, ещё раз хорошенько окунул клюв в стакан.       - Не дрейфь, дружище, - Бормин одобрительно похлопал старого друга по плечу. – Всё обошлось.       Неожиданно для него старый друг очень крепко и тепло обнял его массивную тушу и от удивления тот снова хрюкнул, хотел снова несдержанно выругаться, но не смог. Потому что вспомнил как испугался тогда, едва ли не больше самого Дакса, за жизнь старого друга. Что останется один – конечно, с Сельмой они уже какое-то время, да и Магнус к ним притрётся, но сколько бы он не злился и не огрызался на селезня, а с ним он всю жизнь и без него своей жизни не представлял.       - Ты это заканчивай давай, нежности на потом оставим. Нам ещё Хэмонда искать, - заметил боров.       - Не сегодня уж точно, - ответил селезень. – Сегодня будем отдыхать. Как мне не хватает массажа лап...        Всё снова пришло более-менее на круги своя. Бормин усмешливо фыркнул в мохнатую щетину, допивая грог – завтра будут новые битвы. За жизни тех, кто им дорог, за будущее Ковчега. Но одно он мог себе представить точно – чтобы ни случилось, он не позволит никому из его друзей умереть. Особенно Даксу. И сделает всё возможное, чтобы уберечь и спасти их. Даже если для этого придётся умереть самому...