***
А ведь были времена, когда Волчица и не думала ухаживать за всякими противными девочками, а лишь бродила по лесу и мечтала о том, какие они на вкус. Ей казалось тогда, что весь мир сужается до единственной маленькой вкусненькой девочки, которая — вот так удача! — решила прогуляться по лесу в одиночку. И что если к такой девочке пристанешь, она наверняка испугается, побежит куда-нибудь и обязательно заблудится. А тут и Волчица рядом, спряталась в ближайших кустах и ждет момента, чтобы на девочку напасть… От таких мыслей к горлу Волчицы постоянно поднимался ком, причем не тот, от которого хочется расплакаться без причины — ах, если бы все было так просто! — это был ком, напоминающий о постоянном голоде, терзающем каждого уважающего себя волка. Ведь волки, они такие, постоянно есть хотят и очень любят наивных, испуганных и вкусненьких девчушек. Вот только было одно жирное но. Волчица в те времена девочек в лесу совсем не встречала и даже людей видела лишь издалека. Не то, чтобы она боялась этих противных двуногих, но опасалась определенно. Человек, он по природе своей существо агрессивное. Особенно по отношению к волкам и одиноким Волчицам. Но в тот день случилось кое-что, заставившее Волчицу отступиться от волчьих понятий и ступить на дорожку исправления. Она встретила девочку. Маленькую, лет эдак девяти или десяти, завернутую в ярко-красный — даже кровавый, как показалось Волчице — капюшон, продрогшую, замерзшую и, да, действительно потерявшуюся. Хоть где-то в понимании маленьких девочек Волчица была права — они и правда очень легко могут заблудиться в незнакомом лесу. Хотя может это проблема вообще всех людей, а не конкретно маленьких вкусненьких девочек. И казалось бы, в чем проблема, да? Вот встретила Волчица девчушку, вот последила за ней маленько, что убедиться, что та — не ловушка больших и злых охотников, использующих девочек в красных капюшонах как приманку. Пора бы уже и выйти из своего укрытия, накинуться на жертву и устроить себе славный пир… но Волчица все смотрит. Смотрит и не может понять, зачем вообще девочке понадобилось идти в незнакомый лес, где обитают злые и голодные волки. Она долго шла по пятам за девочкой, наблюдая и выжидая, как ей самой казалось, удачного момента для атаки. Однако ни через пять минут, ни через десять она так своего укрытия и не покинула. А девочка в это время присела на пенек, подышала на озябшие руки — время как-никак позднее, да еще середина осени на дворе, — внимательно осмотрелась по сторонам, а затем достала из корзинки пирожок. Волчица чуть слюной не захлебнулась! Казалось бы, маленький кусок мяса, завернутый в тесто — что тут такого?! А вот, Волчица вдруг очень захотела эти самые пирожки. И ведь проблемы даже никакой новой не появилось! Выпрыгни, съешь девчонку, а затем и ее пирожки, и дело в шляпе. Но нет, Волчица упрямо сидит в своих кустах и смотрит, как девчушка поедает свой пирожок. Как вообще можно так долго есть один единственный пирожок?! По еле заметному пару, шедшему от корзинки, Волчица поняла, что пирожки еще горячие. В каком-то странном трансе она случайно дернулась и задела ногой ветку. Та хрустнула, извещая девочку о слежке. — Кто здесь?! — испуганно крикнула она в пустоту, вскочив с пня. Корзинка, что все это время покоилась рядом с девочкой на пеньке, пошатнулась, намереваясь упасть прямо в грязь. Вот чего-чего, а подобного Волчица допустить никак не могла. Они же горячие! Она выпрыгнула из кустов и в мгновение ока оказалась рядом с падающей корзинкой, схватив ту в сантиметре от земли. — Фух, — облегченно выдохнула она, ставя пирожки на место. Лишь сейчас до нее дошло, что она стоит посреди маленькой полянки прямо перед девочкой, за которой так долго следила. Взгляд у обеих была слегка ошеломленный и даже испуганный: у Волчицы — потому что она так просто себя раскрыла и теперь понятия не имела что делать, а у девочки из-за того, что перед ней стояла девушка с настоящими собачьими ушами и хвостом! Секунду спустя девчушку охватил настоящий восторг. — У тебя уши! — крикнула она, указывая на голову Волчицы. Та замялась, совершенно не ожидая такой реакции в свою сторону. Ведь у всех есть уши, верно? Чего ж так удивляться? Или это она просто испугалась их так сильно, что не может оторвать глаз? — И хвост! Девочка попеременно показывала то на одну часть тела, то на другую, не забывая лучезарно улыбаться и периодически моргать. Волчица, услышав восторженный тон — ей не показалось, он и правда был таким восторженным?! — смутилась. Она с непониманием провела по своим ушам и вильнула хвостом, чем вызвала очередную волну радости со стороны девочки. Только сейчас до Волчицы дошло, что она все еще склонилась над пнем и напряженно держит корзинку. Она одернула себя, выпрямилась и оскалилась. Негоже волкам себя так неправильно вести! — У меня есть уши и хвост, потому что я волк, — гордо заявила она, надвигаясь на девочку, — А волки просто обожают… — Пирожки! — закончила за нее девчушка, пробежала мимо офигевшей Волчицы к корзинке и достала оттуда один, — Держи! Она, совсем не боясь быть укушенной, протянула оголодавшей Волчице пирожок. Та может и хотела бы сохранить все такой же гордый и опасный вид, но живот, так не вовремя возвестивший о том, что хочет кушать, все испортил, забурчав, наверное, на весь лес. — Ого, — присвистнула девочка, оценивающе глядя то на Волчицу, то на пирожок, — Тебе одного мало будет, — с этими словами она достала из корзинки еще три пирожка и вновь протянула их к девушке. Волчица, если говорить в рамках детской сказки, была очень сильно удивлена. Однако все мы с вами понимаем, что на самом деле Волчица просто охренела. Вот не должны так себя вести милые маленькие девочки, которые потерялись в лесу. Не должны и все тут! Ну кто в здравом уме протянет волку пирожок? Да ладно один, эта девчушка тянет все четыре! И, кажется, готова всю корзинку отдать, лишь бы Волчица наелась. И делает ведь не из корыстных побуждений, а потому что просто хочет… накормить ее? Волчица воровато огляделась по сторонам. Мало ли и правда где-то сидят охотники и держат ее на мушке, иначе почему девочка ее ну совсем не боится? Это же ведь бред. Ну согласитесь, бред полнейший! — Ты не хочешь? — слегка разочарованно спросила девочка и склонила голову набок, — Не любишь пирожки? — Я… эм… не знаю, — честно ответила Волчица, — Я видела их только на картинках и никогда не пробовала. Если быть до конца честной, то Волчица и маленьких девочек видела только на картинках и знала, что они очень-очень вкусные лишь по рассказам других волков, которые иногда проходили через лес и с удовольствием делились опытом и хвастались всяческими своими успехами. — Как так?! — изумилась девочка, — Тогда ты просто обязана попробовать! Волчица смерила девочку еще более непонимающим взглядом, но пирожки из вытянутых рук все-таки взяла. С опаской она откусила маленький кусочек и… не смогла остановиться. Вернулась в реальность лишь тогда, когда вся корзинка оказалась опустошена. — Это я их готовила, — гордо заявила девочка, все это время наблюдавшая за ужином Волчицы. Она присела на пенек, но ноги ее не доставали до земли, из-за чего она постоянно мотала ими из стороны в сторону. Волчица проглотила слюну. Ей было катастрофически мало одних только пирожков, а голые девичьи коленки совсем не помогали утолить вновь вспыхнувший голод. — Что ты вообще делаешь в лесу одна? — задала резонный вопрос Волчица, чтобы отвлечься от наваждения съесть девчонку прямо сейчас. Хотя казалось бы, зачем отвлекаться, если можно просто взять и съесть?! Девочка резко погрустнела. — У меня мама умерла, — прошептала она, прекратив махать ногами. Как ни странно, Волчице больше нравилось, когда у девочки было беззаботное настроение. Захотелось как-нибудь девчушку утешить, но вот как — это уже совсем другой вопрос, — Я к бабушке пошла, она где-то в лесу живет, но заблудилась… — Бабушке?.. — Волчица задумчиво прокрутила в голове все свои угодья и из походящего вспомнила лишь маленький заброшенный домик на самой окраине леса, — Тут только одна старушка жила, да и та померла уже несколько лет назад. — Что?.. — девочка проглотила ком в горле, но на ее глазах сами собой начали наворачиваться слезы. Волчица мысленно отвесила себе подзатыльник. Утешила, как же! И почему те «умные» волки не рассказывали, как правильно маленьких вкусненьких девочек успокаивать? Хотя да, они же просто их съедают, не так ли? — Слушай, — начала Волчица, совершенно не зная, чем свою фразу закончить, — У меня тут хибарка неподалеку, давай ты там переночуешь, а утром поищем твою бабушку? Может я не тот дом и не ту старушку вспомнила. — Да? — девочка утерла слезы и через силу улыбнулась, — Это было бы здорово! Волчица вновь сглотнула слюну. Черт, как же хочется эту девчушку съесть, просто сил нет!***
Бабушка, надо сказать, не нашлась ни через день, ни через два, ни даже через неделю упорных поисков Волчицы. Она прочесала абсолютно весь лес, исследовала каждый камешек и каждую расщелинку, но, увы, все оказалось тщетно. Ничего кроме старого заброшенного домика на краю леса она не нашла. В какой-то момент своих бесполезных блужданий она поймала себя на мысли, что занимается совершенно не тем, чем должны заниматься нормальные волки. Ей бы кроликов половить, оленей повыслеживать, на луну повыть… А она носится по лесу и ищет неизвестно где обитающую бабушку. Но, стоит отметить, домой, в свою маленькую хибарку, она торопилась теперь с гораздо большим восторгом, чем даже месяц назад. А дело в том, что Красная Шапочка — прозвище появилось у девочки уже под конец второго дня — скучала в одиночестве и не знала чем себя занять, пока Волчица патрулирует лес. Она пробовала напроситься вместе с девушкой, но та, мягко сказать, посылала ее куда подальше, потому что Шапка была лишь обузой в таких путешествиях. Так что да, девочка целые дни проводила одна и от скуки начала прибираться в хижине. То тут пыль протрет, потому что она ну совсем на виду, то тут подметет, потому что даже ходить противно по такой грязи, то вообще обед полноценный приготовит, потому что… Да какая разница почему? Ей было просто очень скучно. А итогом стало то, что Волчица, вернувшись в один прекрасный день — а вернее вечер — домой, обнаружила, что у нее в хибаре чистый пол, нет ни одной лишней соринки или пылинки, а на столе стоит готовый ужин. Так что, если вкратце, Волчица теперь действительно торопилась домой. Причем бежала обычно на всех парах, потому что запах пирожков, супов, котлет и еще кучи всего чувствовала задолго до того, как свой дом вообще могла разглядеть на горизонте. В конечном итоге она перестала искать бабушку, решив, что так даже лучше. Уж очень приятно было ей ходить в одежде, которая пахнет свежестью. Читателю может показаться, что Красная Шапочка стала банальной домработницей на выслуге у Волчицы, но на деле все обстояло немного сложнее. Шапочка — как бы это сказать? — домработницей не нанималась. Просто ей нравилось готовить. Просто уборка ее не напрягала. Просто было так здорово видеть блеск в глаза Волчицы, когда та возвращалась домой. А Шапочка же ведь не дура, она прекрасно видела, что, стоит только ей открыть окно, чтобы запах еды разносился по лесу, как Волчица в мгновение ока случайно окажется рядом. Вот только зверюгу выдавали отдышка и у слишком активно виляющий хвост. Со временем до Красной Шапочки дошло, что Волчицей можно управлять не только с помощью еды. Да что уж там, когда девочка поняла, что Волчицей, такой сильной, независимой, любящей одиночество, презирающей дружбу и любые другие отношения, можно так легко управлять, она — что уж таить? — увлеклась этим не на шутку. Возможно, именно так и появляются хитрые королевы и ловкие пиратки на этом свете — они просто растут вместе в волками, воют, так сказать, по-волчьи, да упиваются своей властью над всей стаей этих самых зверюг. Хотя в лице одной конкретной девочки стая заменилась единственной и неповторимой Волчицей. Они сами для себя стали стаей. Вот только у них все никак не получалось это заметить.***
Однако пришло время перейти к… кульминации? У любой хорошей сказки должна быть кульминация, где все встает на свои места, а Иван-дурак перерождается в Ивана-царевича. Вот и наша сказка не стала исключением. А случилось это… ох, как не скоро, если подумать. Чтоб вы понимали, маленькая настырная девчушка тогда уже выросла в настоящую красивую девушку, для которой Волчица своими руками — не украла, прошу заметить! — сделала подходящую кровать. Правда, та развалилась в первую же ночь… Да, пожалуй, именно с кровати все и началось. Волчица проснулась от шума в комнате Красной Шапочки. Шума и крика. Нет, даже не так. От шума и громкого такого, отборного мата. Она мысленно застонала, осознавая, что с причиной всего стала новая самодельная кровать, на которую она убила несколько дней, очень много досок и неприличное количество гвоздей. Видимо, именно гвоздей все-таки и не хватило. Волчица подвинулась как можно ближе к стенке и постаралась не дышать. Может, Шапка ее не заметит? Может, зайдет в комнату, вся из себя такая разозленная, посмотрит распалено по сторонам и в порыве праведного гнева и не найдет Волчицу, вжавшуюся «от предвкушения» в самую стену. — Волчица! — раздался крик из соседней комнаты. Девушка лежала, затаив дыхание. Пронесет, наверняка пронесет! — Волчи-и-ица! — еще более громкий крик оглушил бедного зверя. Она усилием воли заставила себя лежать на месте. Шум стих. Волчица хотела было расслабиться, но услышала тихие шаги в сторону своей комнаты. Напряглась, вжалась в стену еще сильнее, зажмурилась, чтобы притворяться спящей до последнего. Дверь противно заскрипела, а спустя мгновение кровать прогнулась. — Можешь даже не притворяться спящей, — злобно прошептала Шапочка, все же пощадив уши Волчицы, — Завтра будешь делать кровать под моим присмотром, а пока я буду спать здесь. Стоит отметить, что кровать Волчицы была односпальная и тоже довольно маленькая, поэтому Красная Шапочка, не долго думая, почесала Волчицу за ухом, дождалась, пока та расслабиться и ляжет на спину, а затем плюхнулась на нее сверху. Именно плюхнулась, потому что у Волчицы от такой резкой перемены выбило воздух из легких. — Что ты творишь? — прохрипела она, но скидывать Шапку не спешила. Видимо, чувство вины все же взяло свое. — Ищу удобное положение, — Шапочка будто и не замечала, что лежит на Волчице. — Да ты меня так раздавишь! — на последнем дыхании выдавила из себя девушка. — Ты это заслужила! — Шапочка наконец нашла то самое удобное положение и перестала елозить. Волчице полегчало, но совсем ненамного — Думаешь, я не знаю, какую крепкую ты можешь делать мебель? Просто ты променяла мою кровать на свой стейк. Волчица хотела было возразить, что Шапка сама поставила такое условие, мол, пока не доделаешь, есть не пойдешь, но она сознательно смолчала. — Так что теперь лежи и сопи в тряпочку. В следующий раз будешь знать. Волчица инстинктивно попыталась тяжело вздохнуть, но просто физически не смогла. По факту, она вообще теперь не двигалась, потому что все ее конечности придавила собой противная девчонка. И ладно бы, если Волчица лежала изначально удобно, так нет же, она просто потянулась за рукой, чешущей ей ухо, а потому про позу для сна совсем не думала. Вот и приходилось теперь лежать в позе полуэмбриона какого-то. А тело меж тем начинало затекать. — Шапочка, — прошептала Волчица через минут десять-пятнадцать, когда перестала чувствовать свою левую ногу и хвост, — Красная Шапочка… — Я говорила, чтобы ты меня так не звала, — все также злобно ответила девушка, будто специально поелозив еще немного. — Но ты так забавно на это злишься, — возмутилась Волчица. — Забавно?! — Шапочка подняла голову, чтобы видеть лицо наглой зверюги, — Тебе кажется моя злость забавной? Девушка протянула руку к боку Волчицы и показательно провела по нему, мол, еще одно слово и начну щипаться. Но Волчице, если честно, всегда было сложно удержать язык за зубами. Этот случай не стал исключением. — Ты краснеешь как помидор, когда злишься. — Как… как кто? — если бы не непроглядная ночь, любой бы смог увидеть, что «как помидор» — это совсем не метафора. Красная Шапочка и вправду покраснела, вот только не от смущения, как оно часто бывает, а от действительно распирающей ее злости. Но мы же помним, что Волчица прекрасно видит в темноте, верно? — Тогда я буду звать тебя Волчьей Шапочкой! Будешь знать, как обзываться. — Волчьей… — задумчиво прокрутила у себя в голове Волчица, — Так это тебя так нужно называть, а не меня. — Это еще почему? — казалось, Шапочка и правда не понимает логику Волчицы. — Потому что ты Шапочка. И еще ты моя Шапочка. Вот и выходит, что ты Волчья Шапочка. Бывает, люди буквально задыхаются от гнева, возмущения или, скажем, удивления, но в тот момент Шапка задохнулась от всего сразу. Она даже слова не проронила — ей на это кислорода банально не хватило, просто залезла руками под рубашку Волчицы и больно так ее ущипнула, как будто всю ненависть свою в этот щепок вложила. Волчица вскрикнула от неожиданности, заелозила под девушкой и не заметила, как подползла к самому краю маленькой — вы же еще помните, что кровать Волчицы маленькая, да? — кровати. А Шапочка все продолжала щипать и щекотать эту наглую мохнатую морду, совсем не замечая приближающегося края постели. Мгновение спустя обе они рухнули на пол, вот только теперь сверху оказалась Волчица. К счастью, на полу лежал хороший такой медвежий ковер, поэтому удар вышел не очень-то и больным. Падение охладило пыл обеих и они перестали бороться. Еще как назло луна выглянула из-за туч, освещая лица девушек. Волчица вновь сглотнула слюну. Она вообще в последнее время постоянно сглатывала слюну и пялилась на Шапочку, вот только понять свое тело отчаянно не могла. Ей хотелось девушку съесть с потрохами, но при этом оставить невредимой. Разве так бывает? А Красная Шапочка тем временем засмотрелась на лицо Волчицы. Оно заставило девушку переключиться с злости на бездумное созерцание, хотя если задуматься, то не лицо в этом виновато, а глаза Волчицы. Черт, Шапочка же никогда не была дурой, она прекрасно понимала все эти хищные взгляды девушки. Ей еще мама о них рассказывала, когда та была совсем крошкой. Но — вот так беда! — казалось, сама Волчица и не понимает, почему так хищно на нее, Шапочку, смотрит. Ведь как еще можно объяснить то, что она только смотрит и никаких активных действий не принимает? Можно же… ну… можно в общем что-то сделать, а не просто пялиться! И вот сейчас, лежа на полу, девушка вдруг впервые сама засмотрелась на глаза Волчицы, такие они были манящие и… хищные. — Знаешь, Шапка, я бы тебя так и съела, — хрипло прошептала Волчица, совсем не намереваясь слезать с девушки. — А почему не ешь? В голове у Красной Шапочки вопрос был гораздо логичнее, но после его произношения будто утратил какую-то магию, хранившуюся между строк. По крайней мере так казалось самой Шапке. И совершенно не казалось Волчице. Иначе как еще объяснить то, что она после этого наклонилась так близко к Шапочке и… замерла. Черт. Всегда она так, замирает в считанных миллиметрах от цели! Шапочка хотела была Волчицу за такое наругать, но сама же себя и остановила. Какого черта вообще происходит? Почему она все еще лежит под Волчицей и ждет?! Лишь для Шапочки это были бесконечно долгие секунды размышления, а вот для Волчицы мгновения пронеслись мимо и даже на прощание не помахали. Вот она, Волчица, чуть наклонилась к лицу Шапки, сама даже не до конца понимая зачем, а вот Шапочка уже сама сокращает миллиметры между ними и целует. Целует Волчицу! Черт… Черт. Черт!***
— Знаешь, я, пожалуй, сделаю нам двуспальную кровать, — вслух рассуждала Волчица, поглядывая на рассвет сквозь идеально чистое, вымытое Шапкой окно. — Знаешь, я, пожалуй, буду давать тебе подзатыльник каждый раз, когда ты будешь отвлекаться от меня, — Красная Шапочка идею Волчицы не оценила. Вернее, не так, идею она оценила, она, эта идея, ей даже понравилась, а вот время для раздумий девушка выбрала совсем неподходящее. — Но ведь на кровати было бы удобнее, разве нет? — Волчица, казалось, не понимала Шапкину логику. — Да удобней, удобней, — нетерпеливо заелозила под ней Шапочка, — Только не останавливайся там, ладно? — Ох, точно. Прости. Просто задумалась, — уши на макушке Волчицы забавно прижались к голове. — Не извиняйся, — Шапочка сильнее прижалась к Волчице, извернувшись дугой, — Только не останавливайся!..