Лестница.

Тихий перебор на струнах чёрной акустической гитары, напоминающий о далёком прошлом. И в памяти слышится уже такой далёкий голос, по привычке. Старая мелодия, давно заученная наизусть, когда-то любимая, а сейчас до боли режущая, нежная, до крови. Сейчас все где-то, по отдельности, только эти двое остались тут. А надолго ли? Пухлые губы растянулись в мимолётной грустной улыбке, а пальцы на автомате дёргают струны. Это даже не его партия. Где-то глубоко, где-то в районе сердца кольнуло сожалением, но тут же вспомнилась простая фраза, сказанная когда-то: «Навсегда», уже ничего не вернуть. Злосчастный случай, а, может, так было нужно, или сам виноват. Эта тоска никогда не пройдёт, Койю всегда будет не хватать этих ребят. Холодной ладонью по тёплому плечу и пальцы выпускают гриф, накрывая ладонь, сжимают, пытаясь согреть. Одна сигарета на двоих, выдохи в губы друг другу. А когда-то бросали курить. Койю сидит на полу, между ног Акиры, прижимаясь спиной к его торсу и чувствуя сильные руки на своей талии. Всё в молчании. И так почти каждый вечер, пытаясь запомнить, почувствовать сильнее, больше, отчётливей. Каждому хочется впитать запах друг друга, тепло друг друга, каждому кажется, что они узнали друг друга недостаточно, хотя уже наизусть. Заходящее солнце окрасило облака в нежно-розовый, как цветы сакуры. Акира проводит пальцами по впалому животу любимого, поднимая футболку. Одёргивает руку, отворачиваясь и поджимая губы. Солнце опустилось ниже, поменяв цвет неба на фиолетовый, а где-то на западе - на ярко-красный, как зарево пожара. Койю вздыхает, откидывая голову на чужое плечо. Глядя в окно напротив, кажется, что вокруг только небо, только верхушки деревьев, что покачиваются от слабого ветра, возвращают понимание того, что всё ещё здесь, всё ещё внизу. Этаж не очень высокий, но в этой квартире есть окно во весь рост, через него видно, как город заволакивает дымка тумана. В такие моменты в голову не лезут ненужные мысли, и кажется, будто всё на самом деле хорошо. Койю дышит так тихо. Акира выводит пальцами сетку вен на худых руках. Скоро комната погрузится во тьму наступающей ночи, и Койю снова уснёт беспокойным сном, убеждая себя, что есть ещё время. Когда у него обнаружили лейкоз, было уже поздно что-либо лечить, Койю слишком долго не обращал внимание на свои недомогания, отдавался работе, а в последствии винил себя. Очень сильно винил себя за то, что всё разрушил, разрушил «Мечту пяти душ». В итоге получилось то, что получилось. На обследовании обнаружили, что болезнь хроническая, и врачи посоветовали «просто дожить в своё удовольствие». Однако сложно жить в своё удовольствие вот так. Идти по лестнице, ведущей только вниз. Медленно спускаться, ступенька за ступенькой, растворяясь в себе, превращаясь в пепел, каждый день, с каждым днём в темноту. Журавлик с надписью «I`ll protect you» на одном из белых крыльев в руках у друга детства, который стал бòльшим, всем. А пока небо всё ещё ярко-красное, пока ещё можно не о чём не думать, пока… Койю повернул голову и опалил горячим дыханием шею Акиры, закрыв глаза. Всё ещё холодные пальцы очертили правую ключицу, и ладонь блондина легла на хрупкое плечо. Так невыносимо каждый день прикасаться к этим плечам, рукам, к этому телу. Но Койю не угасает. Каждый вечер он также сильно жмётся к Акире во сне, каждый день у него находятся силы на улыбку, он до сих пор пишет музыку. Койю поднял голову. — Акира, я не хочу исчезать, — на губах Акиры появилась лёгкая улыбка, которую Койю ту же забрал поцелуем. Всего лишь нежные касания губ, улыбки в поцелуй. — Ты не исчезнешь, — снова два взгляда устремлены в темнеющее небо сквозь обволакивающую дымку тумана. Небо окутала ночь, блестящие ночные цветы-звёзды загорелись на тёмном полотне. А теперь, вверх по лестнице, ведущей вниз.