Сон У Сяня

У Сянь, узнав одно гаданье, Решил в рождественскую ночь Устроить с суженой свиданье. Вэнь Нина попросил помочь. У Сяню было любопытно, Пред кем он сможет беззащитно С душой открытою предстать, И сердце не боясь отдать. У Сянь свой поясок шелковый Уж снял, разделся, и в постель, Была близка магистра цель. И зеркальце он под бордовой Своей подушкой положил, Улёгся и глаза закрыл. И снится чудный сон У Сяню. Ему вдруг снится, будто он, Шагая по лесной поляне, Зловещей мглою окружён; В могилах перед ним разрытых Землицы комьями покрыты, Встают из праха бытия Сто трупов, злобу затая. С собою, как назло, нет флейты, Не может он их усмирить, Тонка, хлипка надежды нить, Хоть сотней знаний вы владейте, Сразиться с сотней мертвецов У Сянь был, в общем, не готов. Как на досадную помеху, У Сянь глядит на трупаки; Никто, псам Вэням на потеху, Не протянул ему руки. Вдруг рядом стог зашевелился, И кто ж из-под него явился? Большой, взъерошенный Вэнь Нин; В обрывках стареньких штанин, И лапу с острыми когтями К нему тянуть; У Сянь, смеясь, Смахнул с лица Вэнь Нина грязь, И, трупы распугав камнями, Рванул вперёд, шепнув “Бежим”; Рванул – и что ж? Вэнь Нин за ним! У Сянь с Вэнь Нином поспешают,; Снег рыхлый по колено им; Да плюс покойники мешают Одним присутствием своим; То в хрупком снеге у У Сяня Увязнет мокренький сапог; То сам У Сянь совсем продрог; Вэнь Нин его спасти стремится, Иль хоть прикрыть его собой, Ему-то это не впервой! Хоть он хозяина боится, У Сянь бежит, Вэнь Нин вослед, И сил уже бежать им нет. Упали в снег; Вэнь Нин проворно Его хватает и несет; У Сянь ругается отборно, И, вырываясь, он орёт, Что сам идти ещё он может, И всех злодеев укокошит. Вдруг на полянке видят - дом. “Гу Су” написано на нём. И ярко светится окошко, И за скалой журчит вода; У Сянь сказал: “Вот это да! Давай погреемся немножко!» Вэнь Нин, кивнув, вперёд идет, И на порог его кладет. Опомнившись, глядит магистр: Вэнь Нина нет; а он продрог; Он в дверь заглядывает быстро, Переступив скорей порог. Внутри полным-полно народа, Какого только нету сброда. И вот он видит за столом Всех заклинателей кругом: Один в одежде с облаками, Другой сидит весь в золотом, С дурацкой шапкою при том, То Лянь Фан Цзунь с учениками! И рядом Шэнь Цин Цю, а вот Бин Хэ сидит и слёзы льёт. Еще страшней, еще чуднее: Вот кто-то в красном, одноглаз, Вот с кангой проклятой на шее Сидит божок, в который раз Того, что в красном обнимает, Его на танец приглашает. И в вихре бабочек кружась, Они танцуют венский вальс. Но что подумалось У Сяню, Когда узнал среди гостей Того, кто самый главный гей, Семе из нашего романа! Там скромно Лань Ван Цзы сидит, Украдкой на него глядит. Он знак подал – ему налили; Си Чэнь сказал: “Смелее, брат” Он выпил, всем велел, чтоб пили, Нахмурил брови – все молчат; Так, он хозяин, это ясно: У Сяню уж не так ужасно, Заинтригованный теперь, Он за собой захлопнул дверь. Вдруг ветер дунул. Развеваясь, Нефритов ленты всколыхнулись, Смутились все, и отвернулись; Лань Чжань наш, взорами сверкая, Беззвучно на ноги встает; Все встали: он к дверям идет. У Сянь, смутившись, торопливо Совсем уж думает сбежать: Нельзя никак; нетерпеливо Метаясь, хочет закричать: Не может; Лань Ван Цзы тихонько, И приобняв его легонько, Коснулся трепетных ресниц, Ушей У Сяня и ключиц. Все заклинатели хмельные: Кто в сером, бело-голубом, И в красно-белом, в золотом, И в фиолетовом, родные, Все указуют на него, И все кричат: моё! моё! Моё! – Лань Чжань сказал им грозно, Он только мне принадлежит; Все в миг исчезли виртуозно, С У Сянем в доме лишь Нефрит; Ван Цзы тихонько увлекает У Сяня в угол и слагает Его на шаткую скамью И клонит голову свою К нему на грудь; Цзян Чэн влетает, За ним Цзинь Лин; лишь кнут блеснул, Ван Цзы одной рукой взмахнул, Цзы Дянь Би Чэнем отбивает, И незваных гостей бранит; У Сянь едва живой лежит. Спор громче, громче: Лань-то пьяный! Схватил У Сяня - и на меч. Всё дальше, дальше от поляны, От злых людей и грустных встреч. К губам губами прикоснулся, И тут... увы, У Сянь проснулся. Глядит, в пещере уж светло; Должно быть, солнышко взошло. Над ним - Вэнь Нин: и правда, солнце. Стоит тихонько, не дыша, Но вся в смятении душа: Как там его гэгэ живётся? А за стеной, подслушав сон, Стоит Ван Цзы. Краснеет он.