Ночь Всех Святых

      Торговец Маркс никогда не был суеверным, но сейчас, идя по тёмной аллеи парка к постоялому двору, притуплённый алкоголем инстинкт самосохранения кричал как можно скорее убираться отсюда.       Тот вечер крупно удался для этого рыжего, как солнце, торговца. Сам он был из южных провинций: молодой и подтянутый мужчина в расцвете 23-х лет, лицо его было, как шарик, круглое, а глаза — карие. Он не был подтянутым и с "животиком", как страдают многие странствующие торговцы. Теперь же он остановился в огромном городе Пас-Рояль, где его повстречали старые знакомые и предложили выпить за праздник Дня Святых.       Маркс не любил напиваться, но отказать старым друзьям не мог, поэтому вечером того же дня, запасшийся орехами и парой бочек эля, пришёл посидеть в компании старых знакомых.       Вечер в их компании прошёл быстро: они потравили байки своей жизни, рассказали пару страшных историй, но алкоголь делал своё дело, и вместо страха, все хохотали. Во всяком случае — все сидели, пока не кончился алкоголь и закуска. После этого они собрались по домам. Маркс тоже пошёл домой, и чтобы не делать огромный крюк из-за закрытых внутренних врат города, решил срезать через "Тёмную" аллею. Даже воспроизводя страшилку, которую ему рассказали друзья об этой аллее, он смеялся. — Будь осторожен в полночь — там ждёт тебя девушка молодая, спрятана она в красивом платье, с шапочкой в руках и капюшоном на голове. Попросит она умыться у тебя, и если откажешь, она покажет свои кровавые глаза, рыжий хвост и уши. Она попросит ещё раз умыться — и если откажешь во второй раз, появится мужчина. В руках у него будет топор, а сами руки — в пепле, лицо измазано углём. Девушку же осветит лунный свет — и ты увидишь, что у девушки руки кроваво-красные, а лицо усеяно серой пылью. Нет тебе спасения от того! — произнёс торговец себе под нос. — Ха-ха, бред полнейший!       Однако первый звоночек прозвенел, когда людей значительно поубавилось, а к середине аллеи, где уже переставали гореть самодельные фонари, мужчина увидел... девочку. Обычную девочку в красивом нарядом платье, а на голове был капюшон. Подойдя ближе и уже хотя обойти, девочка его окликнула: — Мужчина, нет ли у вас воды умыться и руки помыть? — спросила она нежным певучим голосом.       Если бы предложение состояло лишь про умыться, Маркс пулей улетел бы оттуда, но не сейчас. И всё же — спина вспотела. — К... К со... сожалению, не-е-ет, — заикаясь, произнёс он. — Жаль... — как-то грустно произнесла девочка. — А не знаете, где можно быстро найти воды или вы можете принести?       Мужчина почувствовал, как ноги начали трястись. — Н-не-т, не знаю... — ему было страшно — настолько страшно, что он боялся обернуться.       Вдруг — что-то сзади упало со звоном, послышалось ворчание. Медленно, боясь того, что страшилка превратилась в реальность, мужчина обернулся и побелел: вдалеке, у последнего фонарного столба шёл мужчина: штаны, лёгкая осенняя куртка, в руках — топор... Лицо измазано в угольной саже, на куртке — серым-серо крошка. Сердце пропустило удар, штаны потяжелели, и порыв ветра заставил обернуться к девочке. Точнее — теперь это была девушка. Её черты лица были в пыли, а с рук что-то капало.       Тут нервы бедного торговца не выдержали: поняв, в какую он засаду попал, ломанулся по середине аллеи и, перепрыгнув через забор, помчался окольными путями в гостиницу, молясь всем Святым. — Это ещё что за чудак был? — спросил Лоуренс, подходя к девушке. — Торговец, как и мы. Правда, странный какой-то. Попросила умыться или знает он где можно это сделать — испугался так, что в штаны наложил! — прыснула Холо. — Кстати, у тебя огниво есть? А то, кажется, я потерял... — застенчиво высказал свои слова торговец. — Как ты умудрился потерять огниво, болван?! — вспыхнула на мгновение девушка, доставая из походного плаща вещь, похожую на зажигалку. Чиркнув пару раз в переносном фонаре, огонёк медленно загорелся на фитиле — и девушка разразилась громким хохотом: — Что... это... с... тобой?! — сквозь хохот со слезами спросила она. — Пьяные трубочисты — вот что. А теперь — позволь узнать, что с тобой? — ехидно спросил Крафт. — Ну, я не умею есть помидоры... — отвернувшись, прошептала богиня. — Или кто-то опять ревновал меня к замужней женщине. Оу... — Только высказал мужчина — как получил удар под рёбра. — Женщине в ночной пижаме, у которой муж в странствии, а сама она изнемогает без него. Тем более — ты только мой! — чуть рыча, сказала она. — Хорошо. Погоди... А на лице это у тебя что? — приглядевшись, спросил торговец. Только не говори, что ты ещё и карри рассыпала... — умоляюще прошептал он, боясь за столь дорогую специю. — Не буду. И пойдём уже домой, я хочу умыться, — потянув за руку, девушка говорила мужчине: — И почему мы остались отдавать долги?! Теперь этот распроклятый топор... — Ворчание не прекращалось. — Нужно Холо, нужно отдать, а то жить я не смогу спокойно, — улыбался Крафт, зная, что ответит она. — Пошли, добрячок, я умыться хочу, а то специи мне всё лицо жгут... — Холо...