Почти человеческое сердце. Картина 1. Жестокая сказка

Бешеный стук сердца. Нервное дыхание колышет грудь. Пальцы сжимаются, стягивая покрывало. Да, он сам на это пошел. Он сам решился, но как же мучительно трудно выполнить это решение! - Ну, что, мальчик, - масляно проговорил старый граф, приближаясь к кровати и развязывая на ходу пояс своего халата. – Как там тебя…? Черт! Джим! Порадуешь папочку сегодня? «Чтоб ты сдох, жирный боров», - с ненавистью подумал мальчик, сверкнув злыми голубыми глазами. - Я не знаю как… - тем не менее, задушено, выдавил он, изображая непонимающую невинность. - О, я тебе все расскажу, - широко улыбнулся Транси и распахнул свой халат, с гордостью демонстрируя дряблое, бледное тело; под нависшим животом с трудом угадывались очертания еще расслабленной чувственности. Маккена передернуло от отвращения. И вот под это он должен подставить свою юную плоть?! Но раз он решился… Раз решился сам… нужно играть… нужно делать вид… Мальчик с огромным трудом заставил себя улыбнуться. - Иди же к папочке, сладкий мой, - продолжал ворковать растлитель. – Я угощу тебя очень вкусным леденцом, - и, посмеявшись над собственной шуткой, Транси поводил тазом из стороны в сторону, заставляя еще безжизненный кончик жалко болтаться в волосяных зарослях. Не спуская с лица натянутой улыбки, Джим осторожно отодвинулся к противоположному краю кровати. Он должен себя заставить, но… этот неприятнейший момент хотелось оттягивать, как можно дольше. - Куда же ты? – оскалился старик. – Иди к папочке,- и Транси поманил мальчика кривым пальцем. – Тебе придется поработать ротиком, прежде чем я доберусь до твоей сладенькой попки. Мальчик живо представил все, что уготовил ему педофил, и тошнота подкатила к горлу, но ведь он же сам это выбрал. Отступать уже поздно. Изобразив на лице подобие игривости, юная жертва произнесла самым невинным голоском: - Я боюсь сделать вам неприятно, папочка, я же совсем ничего не умею. - А и не надо, - Транси вдруг резко бросился на кровать и умудрился поймать мальчика за волосы. – Само придет, когда делать начнешь. Приступай, - и он стал склонять лицо Джима к своей промежности. Чувственная плоть была лишь немного тронута напряжением, а поэтому, графу пришлось поднять свой ствол рукой, чтобы поводить наливающейся кровью головкой по губам объекта своей похоти. Мальчику нестерпимо захотелось либо опорожнить желудок, либо откусить то, что так настойчиво пихали ему в рот. Но нет, преодолевая оба этих жгучих желания, Джим был вынужден разомкнуть губы и принять в себя полунапряженную плоть. Она согнулась внутри, заполнив все пространство, а мальчик уткнулся в отвратительно пахнущие лобковые заросли. - Давай! Давай! Поводи головой, - подсказывал растлитель, за волосы придавая Маккену нужное направление и темп движения. Из-за теплого и влажного обхвата, чувственная плоть стала быстро наливаться вожделением, занимая все больше пространства и стремясь выпрямиться. Чтобы не задохнуться, Джиму пришлось выпустить из себя часть ствола, оставив орган погруженным только на треть. - Нет, глубже. Глубже! – настаивал старый развратник, и сам задвигал бедрами, пытаясь добиться полного покорения. Головка уперлась в верхнее нёбо и вызвала рвотный спазм, содрогнувший все тело. Мальчик тяжело задышал и постарался отстраниться, как можно дальше, от рвущегося к погружению на всю длину органа. - Нет. Еще. Еще. Глубже… - граф обхватил золотоволосую голову Джима двумя руками и принялся методично насаживать ее на свой уже пылающий желанием член. Проникновение было настолько глубоким, что юный разум опять переполнился сигналами: исторгнуть ворвавшееся в недозволенные пределы. По телу пошли конвульсивные судороги, это сокращаясь, желудок пытался выполнить невозможное очищение. Рвотные приступы, пусть и нереализованные, сделали происходящее еще отвратительнее и невыносимее. Юная жертва старческой похоти до боли вцепилась в постель пальцами. Джиму снова безумно захотелось сомкнуть зубы изо всех сил и просто откусить этот мучающий его орган разврата, но мальчик был вынужден сдержать этот порыв, ведь он сам это выбрал, сам решился. Старик, подстегиваемый разгорающимся желанием, задвигался в нем еще резче. В ответ Маккен замычал, не имея возможности ни исторгнуть, ни прикусить, ни продолжать терпеть. - Какой голосочек, - усмехнулся Транси. – Уже нравится, да, мальчик? Конечно, нравится… А теперь язычком поработай, - и к огромному облечению Джима граф почти вышел из него, подставляя головку под новые дразнящие ласки. – Как конфетку. Как конфетку, - пропыхтел растлитель, несильно толкаясь в вынужденный принимать его рот. Маккен выполнил приказ и поводил языком по самой верхушке. Тут же он почувствовал солоноватый привкус выступившей из отверстия слизи. И ему пришлось снова и снова проходить по самому венчику, с омерзением ощущая, как вязкая субстанция липнет к нему, теребит ротовую полость легким жжением и пытается соскользнуть в горло. Одно это опять вызвало несколько рвотных спазмов. Хорошо, что желудок мальчика был пуст, иначе бы все было безвозвратно испорчено помимо его воли, и ничего бы дальнейшего не произошло… Маккен заскулил от приступа отвращения, который не смог сдержать. - Уже не терпится? – протянул Транси, довольно глядя на объект своей похоти хмельными от вожделения глазами. - Какой хороший мальчик. Давно мне не попадался такой … сладкий. И у тебя там, наверное, очень узенько. Граф грубо оттолкнул Джима на кровать, развел его ноги и резко ввел ему в ректум два пальца. От приступа острой боли, мальчик выгнулся, застонал и попытался, отползти от своего мучителя. - Да, - протянул растлитель, едва ли не пуская слюни. – Узкий. Плотный. – Пальцы немилосердно задвигались внутри совсем не готового к этому прохода. Маккен непроизвольно сжал мышцы сфинктера, чем только усугубил все ощущения. Стон боли прорвался даже сквозь стиснутые зубы. - Тебя надо хорошо растянуть, - приговаривал старый растлитель, продолжая мучить чувствительный вход грубыми поступательными движениями. Чтобы не сорваться на крики, Джим зажал себе рот. В глазах задрожали слезы. Он должен терпеть… должен вынести эту боль… Мальчик часто задышал, пытаясь хоть немного успокоиться и отвлечься от происходящего. - Тебе нравится? - с похотливой улыбкой проговорил Транси. – Правда, нравится? - Да-а-а-а… - вымучено простонала его юная жертва. - Довольно, - тут же добавил мальчик, не выдержав. – Прошу… прошу… - А-а-а-а, - протянул развратник. – Ты уже хочешь его. Хочешь, чтобы я вбил его в твою маленькую дырочку? - Да… прошу… - тихо выдавил из себя Маккен, надеясь, что так его мучения закончатся быстрее. - Попроси. Попроси хорошенько, – с мерзкой улыбкой потребовал Транси. - Прошу вас, папочка, возьмите меня, - исполняя желание своего мучителя, произнес мальчик, морщась от неприятных движений пальцев внутри, но старясь выдать эти болевые судороги и стоны за признаки удовольствия. - Ты так хочешь? – старик встал коленями на кровать и снова поводил бедрами из стороны в сторону. – Ты так его хочешь? - Да, папочка, - мальчик облегченно выдохнул, почувствовав, что его ректум больше не терзают, и эти слова теперь прозвучали более убедительно. – Очень хочу. Очень. Растлитель довольно запыхтел, достал из кармана халата пузырек, вылил его содержимое на свой уже полностью напряженный орган, и принялся быстро размазывать это нечто ароматное по стволу и головке, одновременно и усиливая свою страсть ласкающими движениями кисти. Маккен предпочел отвернуться, чтобы не видеть отвратительного, раскрасневшегося от возбуждения лица того, кому он сейчас собирался отдаться. Граф же напротив, желал смотреть, желал трогать, желал наслаждаться трепетностью и беззащитностью своей жертвы. Свободная рука похотливым блужданием прошлась по тощему мальчишескому телу, заставляя его вздрагивать и напрягаться. Это еще сильнее разожгло порочную страсть старого растлителя и, немного приподняв Джима за бедра, он ворвался внутрь. Для того чтобы не закричать от резанувшей все его существо боли, мальчик прикусил свой кулак, одарив развратника только глухим надрывным стоном. Боль вспыхивала от каждого толчка. Рвала и мучала. Пальцы свободной руки вцепились в покрывало, сжав его, а кулак второй – все так же не давал надрывным воплям наполнить спальню. Старый граф пыхтел над Джимом, обдавая его своим горячим, отвратительным дыханием, заставляя мальчика задыхаться от смеси своего старческого запаха, зловония пота, алкоголя и какого-то парфюма… Отвращение нарастало с каждой секундой, делая происходящее еще более невыносимым. Уже хотелось орать во все горло и не столько от боли, сколько от бессилия, отвращения и безысходности. Как он мог…?! Как он мог сам на это согласиться?! Зубы сильнее стиснули кулак, прокусив кожу до крови. Транси продолжал надвигаться на него, раз за разом, совершая толчки в изнемогающий от боли задний проход. Маккен, зажмурившись, уговаривал себя держаться. Уговаривал. Уговаривал. И проклинал! Слезы все обильнее текли по его щекам. Грудь разрывали хрипы. А старик все сильнее наваливался на него, вжимая в постель, вынуждая задерживать дыхание. Боль и страдания, переполнившие все существо мальчика, растянули минуты до веков. Юное хрупкое тело напрягалось изо всех сил, пытаясь хоть как-то противостоять терзающему его проникновению и накатыванию. Мысль о том, когда же это кончится, крепко переплелась с ощущением того, каким от всего происходящего он сам становится мерзким и грязным, и это как невидимая веревка, обившаяся вокруг шеи, стало душить Джима, переполняя огненной внутренней болью. Зубами хотелось вцепиться уже не в свою руку, а в горло этого отвратительного старикашки. Растлитель, наконец, издал странный хриплый стон, трепыхнул своими жирными телесами еще пару раз и замер, навалившись всей грузной тяжестью на мальчика. Маккен отчаянно завозился под распластавшейся на нем массой, пытаясь высвободиться как можно быстрее. Недовольно закряхтев, граф перевалился на бок и практически вытолкнул из-под себя юного любовника. Мальчик отполз от расслабленно разлегшегося старика на другой край постели. Глаза Транси были закрыты и, получив желанную разрядку, он пока потерял интерес к своей жертве. Пользуясь тем, что остался без внимания растлителя, Джим сильнее запахнул свой халат и попытался лечь на спину, чтобы хоть немного расслабиться, но поврежденный проход болевым напоминание не дал ему этого сделать, пришлось сползти с края кровати по пояс. Руки и ноги дрожали от перенапряжения, ректум изнывал от боли и кажется даже кровоточил, а в душе вдруг стало пусто. Как будто этим актом надругательства было убито нечто важное… последнее… человеческое… что-то детское, что помнило и любило маленького Луку… Будь брат жив, Джим никогда бы не пошел на такое, никогда бы не позволил никому совершить с собой такого, а теперь… было пусто… и безразлично… холодно… - Мальчик мой, - вдруг прозвучал над Маккеном отвратительный знакомый голос, - порадуй меня еще разок. И Джим почувствовал, как его опять стиснули, подмяли под себя, лишили возможности дышать, а пальцы снова проникли в его и без того израненный анал. На этот раз мальчик просто не выдержал. Он закричал, громко и надрывно, во всю силу своих легких, предпринимая отчаянные попытки вырваться. - Нет! Нет! – зазвенело у него же в ушах. – Не хочу! Не надо больше! – а потом бешеный стук сердца перекрыл даже шум криков. Все погрузилось во тьму. Странную. Пульсирующую. Надвигающуюся. Душащую. Он спал, а теперь проснулся? Но ночные кошмары и ужасы реальности вдруг обрели почти осязаемые формы и стали появляться из всех углов, медленно приближаясь к дрожащему на постели Джиму. И Маккена пробрало болезненное предчувствие, что теперь эти кошмары настигнут его, облепят со всех сторон, и тогда ему не вырваться, не выжить, не спастись! Джим вцепился в одеяло. Хотелось юркнуть под него, сжаться в комок, зажмуриться и надеяться, что так его не найдут. Шепот, шорох, смешки – зазвучали со всех сторон. Нет, под одеялом ему не укрыться, он же не маленький… давно не маленький, а теперь еще… и он осторожно провел рукой у себя сзади ниже спины… и это с ним сделал гадкий старикашка! Дыхание опять задрожало от страха и волнения. Ему нужно спастись! Нужно! Спастись от всего! Спастись и от этих жутких теней прошлого! И от этого мерзкого развратника, который приходит каждую ночь, чтобы терзать его, издеваться и делать невыносимо больно! А он должен это терпеть, потому что…! И тут Джима словно озарила вспышка света: спасение есть! Мальчик попытался закричать, позвать, но страх вдруг лишил его голоса, и из пересохших губ вырвался только глухой хрип. Маккен пытался снова и снова. Закричать! Позвать! Он придет! Он спасет! Отчаянье билось во всем теле и вдруг прорвалось оглушительным надрывным криком: - Клод!!! Исторгнув это из самой глубины души, мальчик уткнулся лицом в одеяло, дрожа всем телом и понимая, что больше уже не в силах ничего произнести. Он задыхался от накативших чувств. Дверь раскрылась с шумом, подобным выстрелу. И уже один этот звук заставил пугавшие одинокого обитателя спальни мрачные тени поспешно забиться в свои потайные уголки. Неверное пламя трех свечей выхватывало из тьмы неестественно бледное лицо пришедшего. - Вы звали, ваше высочество? – по-деловому сдержанно поинтересовался дворецкий. - Клод! – радостно воскликнул его юный хозяин и, поняв, что более ночные страхи над ним не властны, соскочил с кровати и кинулся к своему демону. – Клод, - уже благодарно и трепетно добавил мальчик, крепко обнимая своего слугу за талию и прижимаясь к нему всем телом. - Что-то случилось, ваше высочество? Ночной кошмар? – ни сделав ни малейшего жеста в ответ на такое горячее проявление привязанности, спросил демон. - Да, - выдохнул Джим, стараясь сдержать слезы. – Мне опять приснился граф Транси… как он… - Могу принести вам снотворное, ваше высочество. Это избавит вас от неприятных снов. - Нет, - отпрянул от невозмутимого дворецкого юный хозяин, несколько придя в себя от его обычной холодности. – Лучше я вспомню, как я его… - и на губах мальчика появилась жуткая усмешка, - вернее, как мы его… - и уже совершенно обретя спокойствие, Джим, а теперь – Алоис, вернулся на кровать. – Останься. Хочу вместе с тобой все вспомнить… - юный граф все сильнее мрачнел, а его взгляд становился все более ледяным. – Я хочу во всех подробностях вспомнить, как подыхал этот старикашка… Демон поставил подсвечник на прикроватный столик и, присев на край постели, заботливо взбил подушку своему хозяину и подоткнул одеяло. - Ваше высочество желает, чтобы я снова это пересказал? - Да, Клод, расскажи. Расскажи, как ему было больно, как он стонал и корчился, особенно, когда ты вгонял в него ножку стула. И дворецкий в сотый раз пересказывал Алоису, как страшную сказку, то, как они вместе свершили свой суд над старым развратником. Фаустус старался не упустить ни одной мелочи, зная, что это успокаивает его впечатлительного хозяина. И как всегда, убаюканный тихим приятным голосом демона, обретя уверенность в его присутствии, мальчик спокойно уснул. Уже утром юный Транси был бодр и весел, словно никакой ночной кошмар его и не посещал. Пожелав доброго утра, дворецкий налил ему чай. Все было как всегда… спокойно и размеренно. И Алоис знал, кто создатель этого безмятежного покоя, наконец пришедшего в его несчастную жизнь, разумеется, это был демон, и мальчик был ему за это бесконечно благодарен, а потому и глаза его светились таким неподдельным восхищением, когда он смотрел на это прислуживающее ему создание тьмы. - Вам письмо, ваше высочество, - прервал это молчаливое обожающее созерцание Клод, показывая своему господину большой конверт с гербом. - Мы ведь читаем почту после завтрака, - поморщился Алоис, садясь. – Зачем ты принес его сейчас? - Я полагаю, что оно заслуживает вашего первостепенного внимания, господин, так как оно пришло от самой королевы. - Какое-нибудь очередное поручение, - вздохнул Транси, принимая из рук демона конверт, но не торопясь знакомиться с его содержанием. - Если желаете, ваше высочество, я прочту его за вас, - предложил Фаустус, зная, как малы навыки чтения у его юного господина, и какое отвращение он питает к этому занятию. - Хорошо. Читай. – Обрадовался Алоис и поспешно отдал совсем не интересующее его послание. Клод аккуратно вскрыл конверт, золотым ножом, который как по волшебству появился из внутреннего кармана его фрака, и исчез там таким же чудесным образом. Холодные с золотым отливом глаза быстро пробежались по аккуратно выведенным строчкам. - И что там? – нетерпеливо поинтересовался Транси, уже горя желанием смять письмо и забыть о нем, отбросив в угол. - Вы были правы, ваше высочество, это действительно новое поручение. Более того, ее величество настоятельно рекомендует вам по этому поводу обратиться к графу Фантомхайву для совместного раскрытия данного дела. - Только этого нам не хватало, - недовольно бросил Алоис, падая на спину и поднимая ноги, чтобы Клоду было удобнее надеть на него шорты.