Моей любви хватит нам двоим

      Заклятие Зелины попало прямо в цель. Стоило зелёному лучу коснуться Генри, мальчик, покачнувшись, упал на пол, словно тряпичная кукла. Эмма с Реджиной кинулись было к нему, но их тут же отбросила новая магическая волна. Злая ведьма лишь снисходительно усмехнулась.       - Даже не пытайтесь. Мальчишке осталось жить считанные минуты.       На какое-то мгновение наступила абсолютная, даже немного давящая тишина. Зелина молча упивалась своей победой, однако, триумф длился недолго. Последним, что она услышала и увидела, были слова «Стой, тварь зелёная!», эхом разнёсшиеся по помещению, и силуэт, внезапно возникнувший из ниоткуда. Яркий свет ослепил комнату, а когда рассеялся, злая колдунья словно растворилась. Зато все увидели - не поверите – Питера Пэна, мигом подбежавшего к лежащему без сознания Генри. В растерянности он наклонился к мальчику, пытаясь разглядеть на мертвенно-бледном лице малейшие признаки жизни. В голове в такт биению сердца стучала одна единственная мысль: «Пожалуйста, не умирай…»       - Прошу, сделай что-нибудь, он может погибнуть! – взмолилась Реджина.       - Я…. Я не знаю… - Сейчас Питер не был тем рассудительным и сосредоточенным Пэном. Он снова почувствовал себя мальчишкой, в сердце которого билась лишь слепая надежда. На глаза наворачивались слёзы.       Перед ним, словно в кинохронике, пронеслись все воспоминания, связанные с Генри: полёты в Неверлэнде, разговоры до ночи, и те самые слова – «я тебе верю», которые так грели душу Питера. С каждым разом тот осознавал. Что Генри – единственный, кто за долгое время стал ему дорог.       - Пожалуйста, только живи, - отчаянно прошептал парень, и уже тише добавил: «Ты же видишь, я дышу тобой…»       Генри всё так же не шевелился. Взяв его за руку и положив один палец на запястье, Питер Пэн смогу почувствовать затихающий, еле слышный пульс. Он уже не замечал, как слёзы текут по щекам, оставляя мокрые дорожки, как предательски дрожат руки. Поддавшись минутной слабости, Питер наклонился ещё ниже и легонько прижался своими губами к губам Генри. Невозможно было передать, сколько горечи и сожаления было в этом поцелуе.       И вдруг произошло то, чего точно никто уже не ожидал. Генри открыл глаза и прерывисто выдохнул.       - Питер? – слабым голосом уточнил он, глядя на юношу, и тут же очнулся, - Питер! Мальчик обнял Пэна, а тот, весь заплаканный, только и делал, что повторял: «верь мне, я больше не дам тебя в обиду».       - Поцелуй любви, значит, - озадаченно выдала Эмма, ещё не до конца осмыслив произошедшее.