Не ходите, дети, зарабатывать быстро

      Жизнь устроена так, что люди не в силах контролировать некоторые её моменты, за которые потом, несомненно, приходится расплачиваться, и даже любимый трек не помогает избавиться от частичного разрушения себя. И вот знакомьтесь, это Джисон, ему девятнадцать лет, и ему слишком срочно нужны деньги.       Зачем? Дело в том, что всё не так просто. Парниша с каких-то пор живёт один в своей небольшой квартире, и с этого, пожалуй, можно начать. До переезда в дом новых соседей всё было отлично — тихая и спокойная жизнь в своём собственном уютном мирке не надоедала, а учёба в институте стала лишь приятным бонусом. Но батарейная труба не спросит, когда ей стоит протечь, а когда лучше повременить с этим, да ведь? — ох уж эти самостоятельные батарейные трубы… И вот в один прекрасный во всех смыслах день соседи, которые несколько дней назад пожаловались на холодные батареи и дубак во всей квартире, обнаруживают у себя прорванную трубу на кухне и как бонус — полностью затопленную квартиру. Не только у них. У Джисона — на удачу, что ли? — со всего потолка на кухне прям вот лило. Что делать? А чёрт его знает. Приветливые и как факт доброжелательные соседи в один миг стали злыми и недовольными ребятами под два метра ростом, которые со словами «извини, братан, мы к этому не причастны» закрыли дверь прямо перед носом, что кроме хлопанья глазками больше ничего и не оставалось-то. Только через день уже сама хозяйка квартиры, у которой Хан и снимает жильё, разобралась с ситуацией и попросила подождать компенсации от виноватых. Подождать-то можно, но видеть, как потолок медленно, но верно чернеет от технической воды с невероятной скоростью, очень неприятно, а этот запах… — это вообще разговор отдельный. Нечего делать, самый успешный вариант — это только лишь нанимать рабочего и платить за ремонт. Но нюансы всегда поджидают на каждому шагу: ещё как раз в то время был своеобразный период экономии в жизни Хана, поэтому приходилось выживать на малые средства. Подработка приносила доход, но, нужно понимать, не такой большой, как может показаться. Вскоре вообще уволиться пришлось, поэтому без вариантов, а все приятели, которым Джисон доверял до этого момента, быстренько «стёрлись» из его жизни — не у кого просить помощи, остаётся лишь надеяться на себя.       — Надо найти что-нибудь прибыльное и быстрое, иначе мне конец, — произносит парень, лёжа на кровати перед ноутбуком и периодически тяжело вздыхая — ну что он сделал этому миру, что с ним так жестоко обращаются? До этого момента Джисон думал, что он — законопослушный гражданин, но, видимо, не здесь собака зарыта, и бог не считает нужным вознаградить тех, кто любит окружающий мир больше себя. На нытьё нет времени, но интересно же узнать причину данной неудачи.       Полвечера интернетские сайты с множеством ненужной рекламы забивают голову — ничего не находится. Точнее, находится, но вся работа с графиком с утра до вечера и зарплата лишь в конце месяца, а сегодня, к сожалению, всего лишь третье февраля. Ну и что делать?       Перевернувшись на спину и закрыв к чертям этот несчастный, как и его владелец, ноутбук, Джисон какое-то время залипает на потолок, а в глазах от темноты начинают мерцать звёздочки.       — Нужно искать дальше, а то я так без жилья останусь.       Благо Хан уже заплатил за квартиру в этом месяце, но даже эта, казалось бы, приятная новость не в силах заставить парня вытанцовывать чечётку.       — Всё тлен, — говорит он, не специально следом роняя только что взятую в руки книгу на лицо — будь, что будет.       Следующий день встречает не яркими лучами солнца, а громким звоном будильника, говорящим быстро поднимать свой зад и тащиться в институт — так стремительно и проходит остальной день, пока наконец-таки не появляется нормальный претендент на роль достойной ситуации работы.       — «Звоните. Быстро и дорого», — читает Джисон текст на листочке бумаги, стоя у стенда с объявлениями около института. — Быстро и дорого, значит, да?.. Что же это за работа такая? Меня быстро расчленят и за дорого продадут на органы, что ли? — шутит он, пока ситуация позволяет. — Номер телефона трудно запоминается, его сложно воспринимать. Объявление выглядит слишком обычно, — парень хмыкает, по привычке перешагивая с одной ноги на другую. — Эти люди, которые сделали это, явно знают толк в незаметности.       Явно знают, потому что в здравом уме Хан никогда бы не подошёл к такому объявлению именно из-за его незаметности. И как люди, напечатавшие столь не примечательные ничем листовки, хотят заманить к себе будущих работников? Одному только богу известно.       Где-то в глубине души осознавая, что так легко ничего не бывает, Джисон всячески не хочет звонить — бесплатный сыр бывает только в мышеловке, ты же знаешь это, Хан Джисон! — но другая, дьявольская сторона активно вбивает в мозг необходимость позвонить по этому странному номеру.       — Возможно, у меня правда нет выбора, — такое решение становится следствием сильного мозгового штурма — не помирать же от голода и холода вместе с затопленной сверху кухней.       Следующие пару часов проходят так же быстро, как и разговор с работодателем — со стороны Джисона диалог слегка напряжённый и совсем обычный со стороны человека по ту сторону трубки.       «Есть ещё шанс отказаться, Хан Джисон, подумай, подумай хорошенечко, подумай», — пытается убедить себя парень, уже стоя перед большим зданием и не зная, чего ожидать.       На вид — совершенно обычный офис, находившийся не в центре города, конечно, но и не где-то за его пределами, с самыми обычными синими стёклами. Вызывает сомнения только лишь зарплата. За один день, даже больше вечер, потому что сейчас уже почти четыре, а Хан не хочет думать о том, что придётся пробыть в незнакомом, очень даже подозрительном месте до утра, они дают сто семьдесят тысяч вон. Так как потолок на кухне — это всего лишь какие-то невинные десять квадратных метров, этих денег вполне хватит на ремонт всего потолка. И всё ещё на душе как кошки скребут.       — Если меня продадут на органы, то, пожалуйста, сделайте это на благо, — сложив ручки на груди, просит Джисон.       Подозрительность места в пределах нормы, но заработная плата выше шкалы сравнения, и поэтому напряжённость в руках и ногах становится сильнее, подражая стуку сердца — может, не надо?..       Как занесло всё-таки в офис этого невинного ребёнка — знает только будущее, которое всё стремительнее проникает в жизнь. Каждая клеточка тела Хана протестует, а мозг или какая-то ничтожная его часть целенаправленно ведёт вперёд, но нервозность не становится меньше, когда Джисон звонит по тому же телефону, чтобы милая женщина с приятным голосом встретила его у входа.       — Вы уже здесь? — сразу спрашивает она, тараторя — парень даже не успевает ответить, как та девушка продолжает. — А да, я вижу Вас.       Джисон на автомате поворачивается, разглядывая ближайшее окружение и сразу замечает практически несущуюся девушку в официальном костюме, которая ещё успевает что-то говорить кому-то другому по своему наушному микрофону.       — Да-да, уже иду, — заканчивает она, сбрасывая звонок.       Джисон немного мнётся, поправив полупустой портфель за лямки, и кланяется в знак приветствия.       — З-здравствуйте, — говорит он, подняв голову на собеседницу.       Девушка что-то уже успевает записать в свой ежедневник, совершенно пропуская слова парня мимо ушей, а после поднимает голову, начиная оценивающе осматривать Джисона. Ничего не понимающий Хан хлопает глазами, увидев одобрительную реакцию девушки, и, нескрываемо удивляясь, вопросительно и не сильно наклоняет голову к плечу. Девушка, видимо, что-то отмечает у себя в голове и произносит:       — Неплохо.       Что, чёрт возьми, неплохо? Кто бы только знал, кто бы знал.       Джисон неуверенно кивает, потому что не знает, что можно сказать в такой ситуации, и лишь ожидает дальнейших указаний снова разговаривающей по телефону дамочки. Она отворачивается, что-то усердно объясняя кому-то по поводу работы, а единственное желание Хана сейчас — это раствориться отсюда, потому что что-то ему неспокойно. Возможно, это просто волнение, да.       — А ты точно совершеннолетний? — спрашивает девушка у потерявшегося в мыслях парня.       — Д-да, конечно, — неуверенно отвечает он, снова приняв на себя этот оценивающий взгляд девичьих глаз.       — Хорошо.       Что хорошо? Слишком много непонятного.       Снова ответившая на звонок девушка что-то упорно доказывает звонившему и взмахом руки показывает идти следом. Джисон дёргает плечами и быстро направляется за ней. По пути на нужный этаж встречается большое количество людей, которое активно пожимало руки красавице рядом с Ханом, а после, выйдя наконец на каком-то этаже, девушка ускоряет шаг, только зайдя в белый коридор. Открыв какую-то неизвестную дверь, она пропускает туда парня и, не закрывая её, потому что собирается уходить, даёт указания собравшимся там людям-стилистам:       — Сделайте из этого парня конфетку, — и уходит.       А далее происходит какая-то неразбериха: эти трансвеститы, извините, всё время трындят о «естественной красоте» Джисона, переодевают его в какую-то неизвестную одежду, странно осматривая со всех сторон, что аж неловко становится, по очереди подходят и наносят совсем немного пудры на лицо, ведь «природную красоту нельзя портить даже самой дорогой косметикой», в последний раз быстро проверяют, в порядке ли эти «шикарные блонд-волосы» и аккуратно завязывают на глазах широкую красную ленту из атласа.       Если честно — это пиздец. Джисон не ожидал такого. Недоумевающие до сих пор глаза прячутся там, под лентой, а стилисты, у которых, скорее всего, словесная диарея с рождения, ведут Хана куда-то в неизвестность.       Мозг не понимает ситуацию: что сейчас будет? зачем судьба привела его сюда? когда всё это закончится и закончится ли? Неизвестно.       Вдобавок ещё не видно совершенно ничего, кроме небольших теней, если посмотреть вниз.       Джисон сильно пугается, когда эти мягкие пальцы отпускают его руки и с хихиканьем передают кому-то другому уже в конце коридора. Этот кто-то другой своими длинными ногтями неприятно вонзается в кожу и идёт слишком быстро — существует опасность упасть где-нибудь.       — Всё готово? — спрашивает уже знакомый голос вечно разговаривающей по телефону девушки — и несколько голосов вразброс отвечают «да».       «Что происходит? Сколько здесь людей? Где я сейчас? Что происхо…»       — И-и-извините, а где… — Хан напуган, поэтому он слабо дёргает плечом, чтобы как-то вырваться из хватки этой бестии, но она не обращает на это внимание, и парень снова передаётся какому-то человеку. Остаётся пройти ещё несколько метров, и его сажают на кровать.       — Что за отношение к работе? Где Минхо? — говорит она, явно мечась по светлой комнате, судя по звукам и ощущению не темноты.       Следующие несколько мгновений Джисон почти не пребывает в своём сознании, практически отключив всю реальность перед собой, потому что ситуация становится катастрофически непонятной и даже опасной.       — Где ты ходишь? Уже давно пора начинать! Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты так относишься к работе.       Слова где-то на фоне звучат как эхо, и ни одного не разобрать. Голова парня кружится от всего и сразу, а осознание ситуации приходит с опозданием.       — Свет. Камера. Мотор. Начали, — говорит та девушка, каждый раз повышая тон голоса, и после замолкает.       Джисон не может ни думать, ни сказать что-то — его всего лишь трясёт от страха и понимания того, где он сейчас находится, правда сделать он уже ничего не может, потому что чьи-то руки аккуратно и медленно опускаются на бёдра, заставляя тихо ахнуть, приоткрыв сухие розовые губы.       Парня же, которого уже как-то называла девушка-режиссёр, зовут Ли Минхо, и он — порноактёр, который любит хорошо выполнять свою работу. В этот раз ещё всего за час до съёмки предупредили и о внезапной работе, и том, что сегодняшний партнёр — парень, что стало «приятным» сюрпризом. Минхо профессионал, поэтому он не стал спорить или загоняться по этому поводу, но парни же бывают разные, да и не снимался он уже с ним какое-то время, а теперь, видимо, прям судьба вспомнить.       «Неплохо», — думает он, медленно трогая тело парня напротив, который весь аж напрягся.       — Не бойся, — Минхо шепчет нежно, как и всегда на съёмках, и касается пальцами этих соблазнительных губ — Джисон замирает, услышав по голосу, что это парень, и начинает нервно трогать ткань надетой на него рубашки внизу, но чувствует, что его руки быстро оттягивают от этого занятия и осторожно кладут на плечи напротив.       Хан не знает, как вести себя в такой ситуации, не знает, как дальше поступить, потому что убежать сейчас он уже не сможет, — смелости явно не хватит — а понимание и представление дальнейших событий пугают ещё быстрее, чем ловкие руки, которые в момент откидывают на холодную кровать.       — Я… я… — пытается сильно тихо сказать Джисон, но дыхание парня напротив и тихие слова заставляют замолчать:       — Ти-и-ише, тише.       И он целует, глубоко и долго.       Хан уже дышать не может, и на это есть свои весомые причины: хватит уже и того, что это его первый в жизни поцелуй, и незнакомец целует очень приятно и аккуратно, несмотря на концепцию самого места.       Джисон не привык к такому, он очень порядочен, а сейчас происходит какая-то неразбериха с его жизнью — никогда ранее он бы в здравом уме не представил себе такое с парнем. Да и даже просто бы не представил. А что сейчас? Сейчас эта отвратительная жизненная ситуация, из которой нельзя выйти сухим, поэтому Хан принимает решение стерпеть всё это и забыть, как самый страшный сон, который когда-либо снился ему. Но эти приятные ощущения от прикосновения даже мужских рук… Они кружат голову.       Минхо, оторвавшись от парня, видит сжатые губы партнёра и скрытую от камер руку, трясущуюся уже какое-то время и сильно сжимающую простынь.       «Что с ним не так?» — думает Ли, уже протягивая руку к повязке на глазах, но останавливается, когда слышит закадровый шик режиссёра, и раздражённо прикрывает глаза — таков был сценарий. Минхо нельзя снимать ленту с глаз парня до самой последней секунды.       Понимая, что парню не нравится всё это, Ли решает закончить побыстрее, поэтому принимается стягивать всю одежду и с себя, и с него, который на каждое прикосновение до кожи реагирует очень странно, вздрагивает и прикусывает губу.       — У тебя пойдёт кровь, не нужно, — шепчет Минхо — хотя он и сам не понимает, зачем говорит всё это — на ухо младшему, задев нижнюю губу пальцем, и целует в мочку уха, проводя дорожку до уже оголённой груди.       А Джисона будто ударяют миллионы молний, которые прям скребут кожу — ощущения очень странные, поэтому он тихо постанывает, сдерживаясь, потому что очень стесняется. Несмотря на некоторые притупленные чувства, Хан более чем понимает, что они занимаются этим в присутствии многих людей, от того эта щепетильная ситуация становится до максимума неловкой и даже личной в какой-то мере — это должно было произойти не так… Мало того, что здесь много людей, для которых слово «секс» как водичку с утра попить, так и этот Минхо, если он не ошибается, трогает везде именно с позволения самого Джисона, что стыдно вдвойне. А ещё стыдно за то, что это действительно приятно.       Далее Хан уже не сопротивляется, когда Минхо переходит к члену младшего, сосёт его, дрочит, делает всё, чтобы защита парня рухнула на дно.       Ли в силу достатка времени отмечает, что парень очень красив и мил: эти выступающие ключицы, тазовые косточки и постоянно вздрагивающий плоский животик выглядят потрясающе; ещё появляется нарастающее желание увидеть лицо этого очаровательного блондина полностью, но пока нет такой возможности, поэтому Минхо просто продолжает, провоцируя парня на более громкие стоны, которые даже будучи тихими возбуждают. Его щеки настолько красные, что очень хорошо подходят под эту ленту на глазах — очаровательно. Минхо бы никогда не подумал, что обыкновенные съёмки смогут стать такими необычными и слишком нежными, потому что обычно парень себя так не ведёт. В этот же раз ему не хочется бросаться на парня, словно это последний шанс насладиться чьим-то телом.       Мысли в голове Джисона превратились в какой-то огромный клубок запутавшихся ниток, всё слишком нереально и реально одновременно. Парень так аккуратно ведёт себя, делает движения очень нежно и плавно, как будто понимает, что у Джисона этот раз — первый, сдерживается и приносит удовольствие и себе, и ему. Очень странное ощущение — хотеть, чтобы кто-то другой касался тела. Никогда ранее Хану в голову не приходили такого рода вещи, а теперь всё это происходит. Невероятно.       Минхо и дальше продолжил бы трогать Джисона, но цыкнувшая режиссёр, указывающая на невидимые часы на запястье, всем видом говорит переходить к сути, потому что время не резиновое. Поняв намёк, Ли ещё раз страстно целует в губы и разводит ноги парня в стороны, чувствуя протест.       «Что-то не так? — думает старший, но всё равно добивается своего, придвинув руку к дырочке Хана. — Почему он сопротивляется?»       Джисон шокировано раскрывает глаза под плотно лежащей лентой и почти вскрикивает, чтобы парень не делал этого, но Минхо, предугадав это, затыкает рот поцелуем, одновременно придерживая одной рукой его запястья над головой на простыне, а второй продолжая своё дело и удивляясь лишь одному — он очень тугой. Ли пытается растянуть младшего как можно лучше, чтобы не было больно, но тот ёрзает по кровати, жадно глотая воздух, и периодически пытается свести ноги — так дело явно не пойдёт. Он абсолютно всегда спал с опытными людьми, а не с невинными мальчишками вроде него. Теперь-то понятна эта реакция. Но уже непонятно другое — что тогда он тут делает вообще? Ситуация сложная, а на панику нет времени, надо что-то решать прямо сейчас.       Минхо недовольно поворачивает голову в сторону спокойно сидящей девушки-режиссёра и лишь одними губами говорит ей, что не может сделать это. Она, совершенно не поняв внезапного недоумения, резко встаёт и начинает угрожать, махая руками — то же мне страшилкина нашлась. Прочитав по губам следующее «он девственник», девушка понимающе кивает, зная все сложности первого секса, но буквально сразу же сдаётся и продолжает своё истеричное «ну ты же профессионал, сделай что-нибудь, я не могу остановить съёмку». И последнее — это правда. Тогда уж точно проблем со съёмочной группой не избежать.       Уже абсолютно точно понимая, что делать нечего, Ли мочит пальцы слюной и пытается осторожно растянуть Джисона, который всё также с протестом двигается под Минхо, но не отпихивает, значит, возможно, понимает, что лучше этого делать не стоит. Хоть и со стороны всё выглядит как обычно, но старший знает, что Хану сейчас неприятно, и очень сложно представить, что будет дальше. Пока что Джисон уже немного успокоился, привыкнув к движениям пальцев парня, он чуть больше расслабляется, но это всего лишь начало.       Потратив достаточно много времени на растяжку, Минхо наносит на свой член смазку и готовится войти — удобно устроившись между ног младшего, Ли приближается к Джисону, коротко поцеловав того в нос, и шепчет на ухо:       — Не волнуйся, больно будет совсем не долго. Успокойся.       Хан удивлённо раскрывает глаза под маской и слушает парня, попытавшись спокойнее реагировать на всё.       «О… о… он знает, что это у меня впервые?» — думает парень, стыдясь своего обнажённого вида, и чувствует лёгкие поцелуи на шее и ключицах, на щеках и подбородке.       Минхо даже тихо просит парня закинуть руки на плечи и ухватиться покрепче, а сам начинает: придвинув головку ко входу, Ли осторожно входит, слыша резкий, как и сами движения, стон, и продолжает двигаться дальше, пока ни чувствует боль уже в своём органе и ни слышит снова этот болезненный стон-полукрик — парень слишком узкий.       Режиссёр как раз очень здорово отошла к тому месту, где Минхо хорошо будет видеть её. Ли кидает ей убийственный взгляд, а она не успокаивается, без звуков приказывая продолжать. Старший смотрит на чувствующего боль Джисона, потом снова переводит короткий взгляд на тоже заволновавшуюся девушку и шепчет парню на ухо, вложив в эти слова максимум переживаний и беспокойства:       — Малыш, пожалуйста, потерпи ещё немного, — говорит он и резко входит на всю длину, затыкая парня глубоким чувственным поцелуем.       От неожиданности и боли Джисон сильно выгибает спину и стонет в поцелуй, чудовищно резко вцепившись ногтями в спину Минхо и пытаясь привыкнуть к ощущениям. На самом деле Ли убил бы любого, кто настолько же больно посмел бы вонзить свои ногти в его кожу, но сейчас совсем не тот случай, потому что Джисону сейчас явно намного больнее, чем ему, поэтому старший позволяет ему царапаться, сколько угодно.       Немного ранее казалось, что вытерпеть боль невозможно, но Хан прилагает все усилия, чтобы не закричать очень громко. Сейчас ещё слишком больно, а задерживать дыхание надолго не получается, поцелуй Минхо тоже прекратил, всё ещё медленно двигаясь. Джисону больно, но он терпит, а Ли видит это и мысленно благодарит парня за это, мелко целует его сладкие губы и всё говорит шёпотом «ты молодец, малыш». Слышать короткие стоны и отрывистое дыхание младшего — это лучшее чувство, которое у Ли когда-либо было. Хоть пока что двигаться очень тяжело, внутри всё равно приятно.       Оба возбуждены, и это факт.       Минхо, почувствовав уже более расслабленные ладони на своих плечах и увидев очень красивого и открытого парня перед собой, потихоньку набирает темп. Стоны Джисона очень приятны для слуха, и теперь они наполнены уже не жгучей болью, отдаваемой в спину, а желанием и немой просьбой не останавливаться.       Ли активно вдалбливается в Хана и чувствует трясущиеся ладони на своём лице, которые поглаживают щеки и щекочут подбородок — этот мальчишка сносит крышу.       Ускорившись, старший слышит прекрасные стоны парня, видит его податливую реакцию и входит до упора, остановившись и начиная целовать разгорячённого Джисона, проникая внутрь языком. После поцелуя Минхо сразу же возобновляет темп и входит немного под другим углом, что вырывает ещё один громкий стон с губ младшего.       — Я надеюсь, тебе приятно, — шепчет он, оставляя несколько красных засосов на шее малыша.       Хан еле заметно улыбается, когда Ли отводит взгляд от его лица, сосредоточившись на самом процессе. Джисону очень приятно, и не только в плане телесных ощущений — ему приятно и сердцу. Когда Хан наконец понял, куда он попал, он своим детским умом ожидал повстречать самого ужасного человека, который сделал бы всё самое ужасное в жизни. Но всё оказалось совсем не так. Мало того, что Джисон практически попал сюда по ошибке, так ещё и последствия оказались намного лучше, чем предполагалось — Минхо не один раз говорил потерпеть и спрашивал, как Хан себя чувствует, что создало в сердце островок доверия и даже благодарности за такое нежное обращение.       — Всё в порядке, хён, — кое-как успевает ответить он, а Минхо, удивившись внезапным словам младшего, видит катившуюся по щеке младшего слезу.

***

      — Ты думаешь, что это достаточно хороший материал?       — А чего ты ещё от меня хотела, мымра, когда я не знал, что он девственник?       — Мымра? Да как ты смеешь, козёл, говорить такое главному режиссёру?! Захотел с работы вылететь побыстрее, да?       — Да закройся уже, старуха, хватает мне по горло твоих воплей каждый день из-за ничего. Иди вон туда, прохладись и возвращайся.       Какой-то странный диалог идёт фоном на общей картине — всё так болит. Джисон открывает глаза и первым делом обнаруживает какой-то белый потолок. Голова пока что не варит, поэтому можно попробовать подняться на ноги с дивана. Первые несколько секунд Хан думает, что всё то, что было, — это лишь сплошной сон, но больные зад и спина уверенно говорят обратное. Это вроде гримёрка, похожая на ту, с которой и началось это путешествие. На столике возле дивана стоит стакан с водой, и, когда Хан тянет к нему руку, дверь очень быстро открывается, а человек, только что открывший её, кричит куда-то в коридор:       — На себя посмотри, ящерица!       Джисон пугается, случайно задев рукавом рубашки стакан, который сразу же падает на пол и с громкий звуком разбивается, что привлекло неизвестного, сразу обратившего на это внимание. Потерянный Хан поднимает голову, встретившись со злым взглядом напротив, и до парней доносится громкое «а ну-ка повторил, засранец», после чего стоящий в проёме громко хлопает дверью, от чего младший прикрывает глаза.       Чувствуется неловкая пауза, когда неизвестный просто стоит и рассматривает испуганного мальчишку — парень напротив слишком красив, как успевает заметить Хан, поэтому он больше не осмеливается поднять глаза, лишь молча поднявшись на ноги с целью собрать осколки. Но ноги слишком ватные сейчас.       — Осторожно, — говорит Минхо, останавливая парня руками за плечи. — Ты хочешь пораниться, или что?       И тут Джисон вспоминает этот приятный голос и поднимает взгляд — как же он красив.       — Тебе не нужно вставать. Я сам всё уберу, а ты пока сядь, чтобы было удобно.       «И вот это и есть… Ми… Ми… Минхо, с-с с которым я… недавно… вот… » — парень даже подумать о таком не может, что уж тут говорить о словах, произнесённых вслух.       — А… а… а могу я… кое-что уточнить? — спрашивает Хан, в ответ видя кивок и какую-то приятную усмешку, из-за чего Джисон отворачивает голову, спрятав взгляд. — А недавно ну мы… я и… то самое… сделали… и в общем…       Джисон густо краснеет, пытаясь сказать эти самые слова, а Минхо останавливает его, кивая, и кладёт свои руки на его:       — Да. Недавно мы сделали то самое, о чём ты сейчас говоришь, — Ли улыбается, чуть прищурив глаза, и пытается разглядеть спрятанное в чёлке лицо Джисона. — Почему ты не сказал, что для тебя это впервые?       Он это специально? Хан итак уже почти сознание теряет от воспоминаний и вида Ли, а ему всё смешно, улыбается он!       — Да как я… да как я мог… как я… — всё время обрываясь на полпути и как пылесос втягивая в себя воздух, отвечает он, хлопая глазками из-за внезапно засмеявшегося парня.       — Ладно-ладно, всё, не мучаю, — звонко смеётся Минхо, присев на корточки напротив Джисона. — Меня зовут Ли Минхо, а тебя, малыш?       Младший снова почти задыхается, пытаясь что-то отчаянно ответить, и сопровождается всё это очень классным смехом Ли.       — Джисон меня зовут, — надуто говорит он. — Хан Джисон.       — Очень приятно, Джисон-и, — он улыбается, протягивая руку для приветствия, а младший сражён наповал — и с вот этим человеком у меня недавно было это?!       Что сказать? Да ничего больше не сказать. Просто не ходите, дети, зарабатывать быстро, а то и не к такому привести жизнь может.