i could lie

      Руслан точно не помнит, что случилось на той вечеринке. Размытые кадры мелькают перед глазами, воспоминания все разбросаны по разным углам сознания, голоса смешиваются в один и твердят, что пора завязывать с алкоголем. Им обоим. В особенности, Кашину, что сейчас вполне мирно спит на диване в гостиной с пластырем на носу из своей же коллекции мерча (других в квартире не было). Синяки врассыпную красуются на бледном лице, а свежие кровоподтеки неприятно блестят на свету. Парень выглядит уставшим. Тушенцов как-то горько, к своему же удивлению, усмехается и уходит в кухню. Выпив всю оставшуюся в бутылке воду, он облизывается и смешно дергается, как кот. Идти сегодня никуда не хочется (да и не только сегодня).       Боль охватывает все тело, а по голове будто зарядили кувалдой пару раз — примерно такие ощущения Кашин испытывает. Лицо неприятно саднит, и он рефлекторно проводит по нему рукой, на что ранки отзываются пощипыванием. Даня шипит и зажмуривается. Очень хочется пить, но встать он не может, ноющая боль в ногах его останавливает. Матерясь себе под нос, он достает телефон и проверяет время. Почти одиннадцать.       — Русь? — достаточно громко спрашивает парень, надеясь, что его друг дома, и он не один будет умирать, мучаясь от похмелья и разукрашенного лица. Голова Тушенцова показывается в дверном проеме, и он усмехается сейчас нисколько не грустно.       — Да уж, потрепала тебя жизнь, — Руслан никогда не был скуп на издевки да и жалеть никого не любил. Довольно мерзким он считал все это.       Увидев в глазах друга мольбу и боль, брюнет лишь коротко кивает и быстро идет на кухню за новой бутылкой воды и таблетками. Его немного потряхивает, и он не понимает, то ли это волнение, то ли просто последствия дикой вечеринки. В данную секунду это неважно, и он решает обдумать это позже. Как никак, в гостиной его ждет бедный Кашин.       Разговаривать обоим сложно, особенно Дане, и они просто молча сидят на стареньком диване в квартире Тушенцова, пьют минералку и думают об одном и том же, периодически шипя от боли.       Все пошло по пизде.       И если Даня думает об этом, рассматривая свое лицо в камере телефона и тяжело вздыхая, то Руслан смотрит на друга глазами, полными тоски. Какой раз он вытаскивает Кашина из этих баров, наполненных кучей алкоголя, проститутками и парнями, с которыми рыжий так любит драться? И какой раз он хочет, чтобы таких случаев было все больше?       Ведь именно перед Тушенцовым он каждый раз извиняется за свое поведение заплетающимся языком, именно с ним садится в такси, именно на него он опирается, когда стаскивает кеды и именно на его диване спит, свернувшись, как маленький щенок. И Руслан хочет, чтобы запах синего Винстона никогда не выветрился из его квартиры.       Даня лишь хочет заглушить чем-нибудь головную боль.

***

      Очередной концерт проходит на ура, и они, сырые насквозь, заваливаются в гримерку. Друзья кидают ободряющие слова одно за другим, но Руслан не слышит. Он думает только о том, как искренне ему улыбался друг на сцене, как крепко тот его обнимал под крики толпы, как ярко выступал. О том, как хорошо они смотрятся вместе, он тоже думает.       Но всего секунд пять от силы, немного, не давая себе уйти в розовые мечты, которые брюнет так ненавидит. Он переводит дыхание и включается в разговор, старается переключить свое внимание с парня с глазами цвета ментола на что-то еще, на что-то существующее не только в его немногочисленных мечтах. И, кажется, получается.       Тушенцов стискивает зубы, когда они вновь приезжают в клуб. Ничего не меняется из раза в раз, и он бы мог сказать, что ему все нравится, что его устраивают выходки друга, что он любит вытаскивать его из дерьма раз за разом, отпаивая с утра чаем и шутя, пытаясь хоть как-то растолкать, ведь Руслану не нравится видеть Даню таким угнетенным. Но он солгал бы.       Ему нисколько не нравится чувствовать, что Кашин не его.       Даня не принадлежит никому, кроме себя и музыки. Он отдается полностью работе, пишет треки и не спит ночами, разъебывает клубы и дарит людям эмоции. А возможность проявить свои он видит лишь в стакане со льдом и чем-нибудь поверх него.       Дане не нужен кто-то, отчаянно ждущий его дома. Дане не нужна забота. Даня не верит в любовь.       И Даня точно рассмеялся бы, скажи ему Руслан о своих чувствах. А Тушенцов ненавидит, когда его не воспринимают всерьез.       И ему самому это все начинает казаться шуткой его блядского пропитого разума, но, когда Даня ломается, все становится слишком очевидно.       Они сидят с бутылкой виски на холодном подоконнике и молчат. Слова не идут в голову ни одному из них, и парни лишь поджимают губы, стараясь не смотреть друг на друга. У Дани в голове каша, и он не знает, зачем каждый раз умоляет Тушенцова отвезти его к себе, зачем просит дать его толстовку, ведь он замерз, хотя в рюкзаке лежит своя. И в этот момент понимает, что нисколько он не независимый.       Дане нужен Руслан.       Руслан, ждущий дома с любимой пиццей и вкусным апельсиновым соком, Руслан, укрывающий его плечи пледом каждый раз, когда он засыпает на его старом диване, Руслан, который сильно-сильно любит его. И что-то в сердце Кашина ноет, когда он поднимает взгляд, встречаясь своими глазами с его. Такими грустными глазами, которыми тот каждый раз смотрит на Даню подолгу, пока он не видит.       И сейчас Даня хочет, чтобы Руслан каждый миг провел с ним.