На двоих

Фай проснулся. Над его головой уныло висел потолок. После эгоистичного поступка мечника и так невеселая жизнь стала Фаю совсем невмоготу. С каждым новым пером он чувствовал, как Принцесса становится сильнее. С каждым новым миром беспокойство возрастало. А чувство вины давило так, что Фай готов был согнуться под его тяжестью. А все из-за того, что ему не позволили сделать все по-своему. Им стало бы куда легче, если бы его не было рядом. Умереть от болевого шока — самое то для такого жалкого человека, как он. Но Курогане все решил по-своему. Он не дал ему умереть. Напротив, он сделал его и без того длинную жизнь еще длиннее. Он напоил Фая своей кровью. А теперь жизнь мага целиком и полностью зависит от этого мужчины... Фай вздохнул. Уныние давно уже стало его привычным состоянием. Улыбался он больше по привычке, нежели из необходимости разрядить обстановку. Да и улыбка получалась совсем уж кривая, как будто он выжимал ее из последних сил. Фай знал, что это наводит на всех тоску и причиняет беспокойство остальным, но ничего не мог с собой поделать. После того, как Фай провел с Курогане ту ночь, полную нежности, они больше не прикасались друг к другу. Это было понятно: вряд ли мечник, по мнению мага, захотел бы его после того, что увидел. Странный способ, с помощью которого Фай хотел наказать себя... И пусть после Курогане был с ним добр и ласков. То, что он сделал в мире Токио, маг не смог бы ему простить. А сам Курогане не мог простить Фаю очередной попытки убить себя. — Наверное, я ему настолько противен, что он даже не прикоснется ко мне после этого, — вздохнул Фай и перевернулся на другой бок. Зачем ему спасенная такой ценой жизнь? Зачем Курогане это сделал? Ради чего? Кого? Зачем он положил очередной тяжелый булыжник вины на плечи Фая? Маг чувствовал: еще чуть-чуть — и он сломается под тяжестью этого бремени... — Эй, вставай, — дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился хмурый мечник. — Доброе утро! — выдавил из себя улыбку Фай. — Прекрати лыбиться, — бросил Курогане и повернулся, чтобы уйти. — Я не принцесса. Я знаю обо всем. «Ничего ты не знаешь», — уголки губ поползли вниз. Для кого улыбаться в одиночестве? После завтрака был очередной бой. И в очередной раз Курогане прикрыл ему спину. Всегда так. Мечник будто опекает его... Но это все лишь мечты самого Фая, пробужденные тогда необычайной теплотой грубоватого воина... Фай очнулся, когда руки уже сделали свое дело. Он смотрел на кровь, вытекавшую тягучей струей из тела Сакуры. Его проклятье! Ну почему ему не дали умереть до того, как это случилось? — Эй, убери это, пока не поранил кого-нибудь еще или себя самого, — Курогане бросил на Фая сердитый взгляд. Непроизвольно тот сжался под ним. Он ожидал чего угодно, только не заботы. Именно это чувство давило на парня больше всего. Именно из-за непонятной доброты этого проницательного человека внутренности мага словно кто-то разрывал на части. Внутри болело, тянуло. Но времени на осмысление всего не хватало. Надо было срочно принимать решение. Лететь в Целес... Из-за спины боготворимого им Ашуры-о вышел тот, ради которого жил Фай. Тот, ради которого он терпел эту жизнь и боль, что она приносила ему неизбежно. Тот, ради которого он не мог перерезать себе вены. Тот, ради которого он покинул то жуткое кладбище в родном мире. Его брат. Фай... Ашура все говорил, а Фай оглядывался на Курогане. Теперь он знает все, всю его подноготную. Он знает, насколько уродлива душа мага. Он фальшивка: внешность, мысли, даже имя. Все было пропитано ложью. Сам Фай давно уже перестал отличать их, принимая сказанную, придуманную им же ложь за реальность, но при этом никогда не забывая о своей истинной натуре. А теперь о ней знает и Курогане. Или всегда знал? А если знал, то почему не относился к нему как к мусору? Он ведь только этого и заслуживает... И вновь, нет времени на сожаления. Надо принимать тяжелейшие решения. Что важнее: его привязанность к Ашуре или к тем, кого он узнал во время путешествия? И вновь Курогане прикрыл его спину. Вернее, вытащил с того света, отдав взамен свою руку... Снова потолок. Только теперь не такой унылый, как в той гостинице... Богатое убранство комнаты... Теплые лучи солнца, падающие из окна... мягкие шелковые простыни... Они были в мирной Японии. Принцесса Томойе, госпожа Курогане, приложила все усилия, чтобы они попали именно сюда. И снова Курогане позаботился о них... А он... Он лишь ударился в панику, когда Мокона перенесла их в этот мир. От самого себя Фая тошнило. Курогане спасал его бесчисленное количество раз, а что он сделал для него? Когда маг начал заботиться о воине? Он и не заметил, как это начало входить в привычку. Просто это стало необходимо. Стало внезапно так важно его мнение. Важно, что он подумает, скажет. Важно, прикоснется ли он с нежностью или ударит. Важно, посмотрит ли он ласково или одарит презрительным взглядом. Все это стало важно. А их «секс для разрядки»... После того случая Курогане даже близко не подходил к Фаю. А сам Фай... А что он мог сделать в такой ситуации? Маг заставил себя встать, привести себя в порядок. Даже позавтракал. Он должен был найти Мокону. — Доброе утро, Фай! — белый комок шерсти повис на его шее, едва он вошел в просторную залу. — Доброе утро! — Фай улыбнулся и погладил Мокону между ушек. — Соединишь меня с Юко? Пожалуйста... — Да! — счастливая мордочка Моконы засияла. Камешек на ее лбу замигал. Из него вырвался луч света. На экране появилось лицо Ведьмы измерений. — Доброе утро, госпожа Юко! — Фай вежливо поклонился. — Или какое у вас сейчас время суток? — Уже закат, — Юко улыбнулась. Фай удивился: Ведьма никогда не улыбалась ему одному. Она-то знала, кто он на самом деле... — Тогда, добрый вечер, — и Фай улыбнулся в ответ самой обворожительной улыбкой, на которую только был способен. — Госпожа Юко, у меня есть к вам просьба. — Какая? — Рука Курогане... Ее возможно восстановить? — Фай с трудом заставил свой голос не дрожать. — Он всего лишь человек, в отличие от тебя, — Юко отвела глаза. — Все, что можно сделать в его случае, так это дать ему протез. — Протез? Но здесь люди об этом ничего не слышали, — Фай был удручен. Он никогда не пользовался благосклонностью Ведьмы, но она могла бы быть более мягкой, когда дело касалось воина. — А я и не говорила, что протез должен быть изготовлен в Японии, — в голосе Юко послышалась издевка. — Его могут доставить вам. Но что ты можешь дать взамен? — У меня больше ничего не осталось, кроме моей жизни. Но она ведь вам не нужна, так? — Фаю было горько. Что он мог предложить? Да ничего! Ничего, что могло бы хоть немного представлять ценность. Даже для него самого... — Сможешь ли ты отдать в качестве платы последнее, что сдерживает поглощение тебя вампирской кровью? — Юко посмотрела парню прямо в глаза. — Да, — маг уже понял, о чем говорила Ведьма. — Я смогу... — Тогда отдашь мне его, когда Курогане получит руку. Ее изготовят в стране Пиффл, — Фаю показалось, что в голосе Юко проскользнули веселые нотки. — Спасибо, госпожа Юко, — маг вновь поклонился. — Береги его, Фай, — Ведьма тепло улыбнулась, чем ввела Фая в состояние ступора. — Может, он очень сильный и внимательный воин, но в вопросах житейских абсолютный профан. Покажи ему то, что чувствуешь так, чтобы он понял это. — Да, — Фай улыбнулся. Это была улыбка от всего сердца. — Я сделаю все, что смогу. Еще раз, спасибо, госпожа Юко! Свет, исходивший из камня Моконы, погас. — Фай любит Курогане? — кажется, что зверек был удивлен. — Да, люблю, — Фай в первый раз сказал это вслух и был счастлив. А потом было пробуждение Курогане. Но ему не дали с ним нормально поговорить. Да и этого было достаточно. Главное, он показал любимому, что с ним все в порядке. Рука пришлась воину по вкусу. А Фай отдал за нее голубой цвет своих глаз. Теперь магическая сила, до этих пор еще сдерживающая жажду крови, подаренную вампирами вместе с жизнью, была в распоряжении Ведьмы измерений. Но даже это не волновало счастливого парня. Самое важное — Курогане не будет мучиться без руки. Фай хотел поговорить с мечником после, но этого опять не случилось. Битва с Шаораном-двойником. Затем с его кукловодом — Фей Вонгом... А потом снова в путь... *** Фай сидел рядом с потрескивающим костром. Теперь, когда с ними не было Принцессы, останавливаться для ночевки под открытым небом стало намного проще. На плечи мага приземлился плащ. — Заболеешь, — проворчал воин. Курогане только вернулся, неся воду для будущего ужина. — О, Куро-чан обо мне заботится? — весело рассмеялся Фай. — Конечно, а то, мало ли, какие мысли бродят в твоей голове, — Курогане занялся приготовлениями к готовке. Фай вздохнул. Отношения между ними, может, и наладились, но так и остались на уровне: «Ты со мной, но я тебе еще не доверяю». Поэтому маг и не признавался в любви мечнику, предпочитая лелеять ее в своих мечтах, нежели разбивать о камни действительности. Ужинали они вдвоем. Шаоран отлучился в близлежащую деревню, разыскивая какие-то артефакты. Что у него, что у его двойника была странная страсть ко всяким древностям. А если он увлекается, то его не остановить. Вот и теперь он пропал, как минимум, дня на два. Два дня с Курогане наедине. Воин начал готовиться ко сну. Но это был шанс Фая, который судьба ему больше не преподнесет. — Курогане, — позвал он мечника. — Чего тебе? — недовольно пробурчал Курогане, поворачиваясь к Фаю. — Я... хочу... тебя... — запинаясь, прошептал маг. Он подошел к воину и присел рядом на колени. — Хм, вот как? — во взгляде Курогане без труда читалось ехидство. — Я думал, что те твои дружки удовлетворили тебя на всю жизнь. Слова жуткой болью пронзили сердце. Фай опустил взгляд, сгорбился и безвольно повесил руки. Он напомнил об этом... Он не простил... — Я... тогда... я... понимаешь... — Фай пытался найти слова, чтобы объяснить, чтобы донести свои переживания, но не мог. Курогане с удивлением посмотрел на мага. Всегда веселый и беспечный, что бы ни случилось, сейчас он выглядел подавленным. — Фай, — голос воина дрожал. — Прости, прости, я не хотел. Курогане потянулся к магу. Руки мечника обвили Фая и притянули его к груди мужчины. Они сидели, прижавшись друг к другу. — Я тебе настолько противен? — Фай поднял голову и посмотрел Курогане прямо в глаза. — Нет, ты мне не противен. Просто я не могу понять тебя, — вздохнул воин. Как же все-таки с ним все сложно! — Что тебе не понятно? Скажи. Я все расскажу. Все объясню. Я сделаю все, что попросишь. Только скажи мне, — по щекам Фая покатились слезы. — Зачем ты тогда пошел к ним? — Курогане задал мучавший давно его вопрос. — Я хотел найти тебя, — всхлипывая и растирая слезы по лицу, начал рассказывать Фай. — А потом обнаружил твоего двойника. Мне было тогда так больно. Так больно... — Почему? — тихо спросил мечник. Он посадил ревущего мага к себе на колени и теперь, как маленького, успокаивал его, поглаживая по голове. — Потому, что я не знал, что мне делать. Я должен был следовать за вами, следить за вами. Убить вас... Я не должен был сближаться с вами, но сделал это. И оттого становилось все тяжелее, — Фая словно прорвало. Он ни разу до этого не делился наболевшим ни с кем. — А ты... Что бы ты сказал, узнай какой я на самом деле? — Фай, — выдохнул осторожно Курогане. — Я Юй, — улыбнулся маг. — Даже мое имя — фальшивка. А ты со мной так добр, что я начинаю себя ненавидеть! — Мне все равно, настоящее или фальшивое у тебя имя. И тебя не за что ненавидеть, — возразил мечник. — Ну да. А то, что я проткнул Сакуру мечом, всего лишь детские шалости, — мрачно произнес Фай. — Поэтому я и говорю: с тобой все так сложно, — вздохнул Курогане. — Хватит думать об этом! Это все прошло, понимаешь? — Но ты... Ты все еще думаешь об этом... — Фай вспыхнул. — Я не могу понять, почему вместо меня ты предпочел моего двойника, — пояснил воин. — Я не мог... Только не ты... Как я смог бы тебе после этого в глаза смотреть? — Фай поднял полные слез глаза. — А ему ты мог позволить прикасаться к тебе. Всем им, — в глазах Курогане загорели огоньки. Он подцепил пальцами подбородок Фая и притянул лицо парня к себе. — Ты мог позволить им делать с тобой все эти вещи! Фай распахнул глаза. Что происходит? Почему? — Как он к тебе прикасался? Что ты ему позволял делать? Тебе нравилось, когда он вставлял тебе? — мечник навис над Фаем. — Тебе нравилось?! — Н-нет, — запинаясь, пролепетал маг. — Я не хотел, чтобы мне нравилось. Я хотел, чтобы мне было больно... Ты не простил меня? Курогане отпустил Фая и вздохнул. Ему надо успокоиться. Сколько раз он так осаждал себя. Ему до боли хотелось наброситься на мага и сделать своим. Навсегда. Раньше это не казалось жизненно необходимым. Маг никогда не отказывал ему ни в чем, и мечник считал, что тот по праву принадлежит ему и только ему. А тогда, в той маленькой комнатке, пропахшей спермой и потом, он видел, как Фай отдавался трем парням... Значит, что Фай не хочет быть его? Значит, что ему нужно нечто большее? Но что мог дать такому утонченному цветку загрубевший в боях воин? Ничего. Только поделиться с ним своей жизнью. — Ты есть хочешь? — спросил вдруг не к месту Курогане. — Мы же поужинали только что, — удивился Фай. — Я не про то, — вздохнул воин. — Ты уже несколько дней не пил кровь. Думаешь, я не вижу, как тебя ломает по ночам? Ты же не спал два дня. Почему не скажешь? Фай промолчал. — Вот, — Курогане протянул руку, обнажив запястье. Он сделал очередной разрез, заливая красной кровью смуглую кожу. В Фае проснулись инстинкты. Он потянулся за соблазнительным запахом крови. Он так давно ничего не ел. Сдерживался, пытаясь не быть в тягость человеку, которого так любил. Фай слизал несколько капель живительной жидкости. Он приник к порезу и стал жадно пить чужую кровь. Проявлялось безумие. Хотелось пить еще и еще. — Хватит, — голос был нежным, но настойчивым. Курогане убрал руку и вновь поразился: как глубоко он бы не резал себя, после трапезы Фая из раны не падало ни капельки. — И после этого ты говоришь, что я тебе не противен? Я паразит, живущий твоей кровью, — Фай упорно рассматривал огонь в костре. — Это я выбрал для тебя такую жизнь, не забыл? — Курогане уже порядком злила вся эта ситуация. — Или ты не хочешь пить именно мою кровь. Фай молчал. Он все так же сидел на коленях мечника, не шевелясь. Курогане чувствовал неловкость. Между ними было много не сказанных слов. Надо было так много сказать, но слова не хотели складываться во фразы. Мечник кожей чувствовал, что надо что-то сделать. Не отдавая себе отчет, он подался вперед и встретил мягкие губы Фая своими губами. Это был их первый поцелуй. Они так часто занимались сексом, а целовались впервые. Фай попытался получить от этого поцелуя все краски, все ощущения, все эмоции. Сначала он нежно ласкал обветренные губы Курогане языком, завлекая их в плен своих губ, осторожно посасывал. Затем он немного осмелел — воин не сопротивлялся — и попробовал пройти немного дальше. Он скользнул языком меж губ мечника и столкнулся с его языком. Фай неистово ласкал, посасывал, лизал язык любимого. Он так увлекся, что не заметил, как руки Курогане проникли под его футболку и начали ласкать его кожу. Все это было так естественно, так просто, что ни один из них не задумывался ни о чем. Сейчас были только губы, завлеченные в поцелуй, только руки, дарившие тепло, только стук сердец, бьющихся в унисон... Всего остального просто не существовало. Оно забылось, стерлось, оказавшись приятным наваждением... Пальцы быстро справились с одеждой. Быстрее... всего... сейчас... Их мысли перемешались. И они уже не могли понять, какие они помыслили сами, а которые были подсмотрены у любовника. Да и это не было настолько важным. Они разделили их полностью: одно сердце на двоих, одни мысли на двоих, один пьянящий восторг на двоих.. Осталась лишь такая малость — соединиться телами.... Курогане вошел быстро, полностью, без подготовки. Боль на минуту исказила изящные черты лица Фая, ослепляя разноцветной вспышкой перед глазами. А потом сам же маг стал подаваться навстречу мечнику. Чтобы быть настолько ближе, насколько позволяет им кожа... Это не было пошло, это не было грязно, это не было больно. Они занимались любовью. Они дарили друг другу самих себя, скрепляя этим ритуалом свои и без того нерушимые узы. Одновременно мужчины дошли до своего пика. И это был взрыв! И хотелось, чтобы он длился вечность... Фай проснулся раньше Курогане. Надо было убрать следы их бурной ночи до прихода Шаорана. Все же, хотя бы некоторые правила приличия соблюдать надо было. Лишь маг попробовал ускользнуть из под плаща, как руки мечника сгребли его в охапку, прижимая ближе к телу и лишая возможности даже вздохнуть, не то, чтобы пошевелиться. — Ты куда это? — сонный голос был хриплым. — Утро уже, Куро-чан, — Фай предпринял очередную попытку встать. — Нечего, лежи, — руки сжали тело мага сильнее, грозясь сломать пару тонких косточек парня. — Ну куда я от тебя денусь? — улыбнулся Фай. — Я же умру без тебя, не забыл? — Так я тебе важен только как еда? — голос Курогане дрогнул. — Нет! — маг быстро повернулся к воину лицом. — Нет...я... — Что тогда? — мечник посмотрел Фаю в глаза. — Я... я... я... люблю... тебя... — голос с каждым словом гас, переходя в шепот. Фай зажмурился, словно ожидал удара. Но Курогане лишь накрыл его губы своими. Поцелуй был нежным. Он не требовал ничего взамен. Он был подобен мягкому прикосновению лунного света... Фай расслабился. Он делал сейчас то, что хотел. Он чувствовал то, что желал. Он был свободен в своих действиях и словах. Впервые за много лет... — Я люблю тебя, Курогане, — выдохнул он после очередного поцелуя. Воин лишь улыбнулся. Но это и не надо было говорить вслух. Ведь душа у них тоже теперь была одна на двоих... *** — Фай, ты уверен, что это действительно то, что ты хочешь? — Шаоран был обеспокоен просьбой мага, но не решился ему сейчас перечить. — Да, — на парня уставился карий, покрасневший от бесконечных слез глаз. Сам мужчина был бледен, щеки покрывал нездоровый румянец. Его движения были дерганными, неуверенными. — Тогда я завалю вход в пещеру. Прощай, Фай. Спасибо тебе за все, — Шаоран вышел из пещеры. А через минуту послышался оглушительный грохот: вход в пещеру завалило. — Я останусь с тобой, любимый, — прошептал Фай и опустился на импровизированный каменный постамент, на котором лежало остывающее тело мечника. Маг накрыл их обоих своим плащом. — Я же говорил, что без тебя мне не жить. Но не потому, что я не смогу найти еду. А потому, что без тебя мне этой жизни не надо.