***
Прошло много времени с переезда в апартаменты Эдисона. Салли успел освоится в новом доме. Его отец — Генри Фишер, продолжал всё своё свободное время уделять работе, изредка отвлекаясь на сына. Гизмо — единственный, кто чаще помнил о существовании протезника, отвлекаясь от своих кошачьих дел и просмотров сериалов, позволяя юноше покормить его или погладить. Большего Сал от Гизмо и не требовал. Всё было хорошо и порядок вещей его вполне устраивал. Помимо школы, игр на старой приставке и ежедневного приёма лекарств, Сал не мог назвать себя одиноким, потому что у него появились друзья. Каким-то образом его не посчитали скучным или жутким мальчишкой с причудливой причоской и приняли в компанию так быстро, словно сам Бог, услышав его молитвы, сжалился и подарил ему ангелов из плоти и крови. Сал не был верующим человеком, но постучав однажды в двери подвала этих апартаментов начал верить в чудо. Иначе он не мог объяснить насколько тёплым был приём в таком холодном и не предатным для жизни месте. Несмотря на редкие, но никуда не исчезнувшие, издёвки, в его школьной жизни появилась опора, помогающая преодолевать этот ров кишащий пираньями, более...уверенно. Ларри шёл впереди отбиваясь, Эшли помогала держать равновесие, а Тодд находил острые слова, что снижали рвение рыб укусить их. По мере общения, выходило так, что взгляды и увлечения у друзей совпадали, новые интересы тоже сближали, а мнение каждого из компании учитывалось или контраргументировалось словами Тодда. Жить стало немного приятнее. «Не очень» дни по началу не казались проблемой для Сала, он всегда мог ответить, что не очень хорошо спал, поэтому такой вялый или не очень хорошо подготовился к уроку, потому и в животе крутит, но когда придумать ничего нового не удалось, он задумался, почему эти самые «не очень», дни, были таковыми. «Джесс» — это не то, что может заставить человека сжиматься в судорогах, будто в животе тысяча муравьёв, пританцовывают, пораждая на свет очередную колонию из миллиона своих собратьев. Но, как оказалось, чем больше Сал думал об этом, тем активнее в животе танцевали муравьи и тем сильнее становились судороги, что делало «не очень» дни — самыми ужасными. Когда Фишер проходит ров с пираньями, рядом всегда была компания не позволяющая пробиться рыбам сквозь щит, потерять равновесие и упасть или мешкать, выслушивая их попытки задеть. Если кого-то одного рядом нет, это не большая проблема, но когда рядом совсем никого, то становится...запарно. В такие моменты приходится по старинке защищать лицо голыми руками, идти по бревну постоянно шатаясь и пытаться замешкать укусы рыб не такими уж и острыми словами. И молиться, чтобы на запах крови не приплыли рыбы и похуже. В моменты, когда человек совсем беззащитен и напуган, он судорожно оглядывается по сторонам в поисках спасательной соломинки или полена, только ради того, чтобы выносливость и шанс на выживание стали немного выше. Иногда, этим спасительным предметом оказывается балласт, что на протяжении всей игры вы не замечаете за собой, но в самый критичный момент он становится тем, что может вас защитить. Но балласт не даст вам продвигаться вперёд. Он заставит вас просто стоять и терпеть укусы, вы не сможете упасть с бревна по которому идёте, но продвинуться дальше вы тоже не сможете. Он будет держать вас на месте, он даже не сможет помочь их замешкать, он просто есть рядом, им просто можно воспользоваться, чтобы пару раз отбиться, но не более, иначе он потянет вас вниз, туда, где находятся те самые пираньи. «Джесс» — это тот самый балласт, что помогает тебе, когда твоей команды нет рядом. Она одновременно твой друг в этой игре и одновременно нет. Как только опора появится вновь, балласт больше ничего не даст о себе знать. Ты не знаешь зачем он, какова его цель, может ли он чаще сопутствовать вашему прохождению и иногда принимать участие в дружеских посиделках?, но он просто есть. Он просто кому-то очень дорог, поэтому Салли не решается попросить кого-то, оставить его вне игры. Балласт будет продолжать следовать за игроками и напрягать своей неизвестностью в намереньях и мотивах. Холодный взгляд тёмных глаз будет продолжать наблюдать, но он никогда не проявит желание или интерес, чтобы присоединиться. Высокая фигура тенью будет стоять за твоей спиной, заставляя муровьев внутри тебя танцевать как в припадке. Словно проклятье, чувство вины за не способность понять, чего от тебя ждут или ждут ли чего-то вообще, заставит посвятить мыслям об этом весь день. Отвращение и злость на, обычно спокойном, лице будут сменять друг друга, стоит вам остаться наедине. Неспособность Салли завести диалог, страх услышать честный ответ, заставляют молчать или делать что угодно, пока опора не вернётся и он снова не забудет о балласте, что всюду за ними следует. Даже если причина неприязни ему известна, даже если он согласен со своим уродством, стоит ему взглянуть в зеркало и пожелать быть до смерти избитым, он не позволит этому желаемому случиться, пока Ларри говорит, что с ним интересно, Эшли считает его талантливым, а Тодд хвалит за ум. «Не очень» день, снова станет обычным или хорошим и пираньи с балластом больше не смогут сделать его хуже.***
Она молчит большую часть времени опустив взгляд в пол и находясь строго рядом с Ларри, руки всегда скрещены на груди или кулаками сжаты на коленях. Тодд и Эш будто не видят её, так же чётко и ясно, как видит Сал. Никто бы не догадался насколько реальна она, не является ли призраком или плотом чужого воображения, если бы Ларри, с особой периодичностью, не обращался к ней, подталкивая к разговору. Но, кроме коротких кивков, сухих «Да» или «Нет», ничего больше, девушка, сказать не решалась. Спросить почему, по мнению Сала, не заинтересованный в общении человек делит с ними стол в кафетерии или в любом другом месте, Сал тоже не решался. Потому что никто эту тему не поднимал, а значит и он не должен был. Она часть его — Ларри, та часть, что почему-то следует за Джонсоном без особой на то причины и чтобы оказаться близь него, нужно выдержать тяжёлый взгляд её тёмно-зелёных глаз. Но Салли мог это выдержать, он был в этом плане сильным. Но он никак не мог понять почему при первом же знакомстве вокруг девушки уже была выстроена ледяная стена и только Ларри мог, весело свесив ножки, перескакивать туда и обратно, без последствий. Ни разу Сал не видел, чтобы кто-то заводил с ней разговор, если рядом не было Ларри. Ни разу не упоминалось о ней в разговоре, если Ларри сам не решал её упомянуть. Её существование и понимание других, что она существует, будто зависели от него. Салли пугало это ощущение, что она есть, но в тоже время и нет. Впервые он ощутил танцующих муравьёв в животе, когда во время очередных посиделок их взгляды неожиданно встретились. Сал, что до этого делился нововышедший игрой, закашлялся. Цвет лесной зелени был неожиданно обращён в его сторону и в ту же минуту скрыт опущенными ресницами, настолько, что в какой-то момент их посиделки, в постоянной компании Джесс, резко прекратились.***
Джесс ввела Фишера домой, после драки, где Салли отстаивал свои права о необходимости сохранения протеза на своём лице и абсурдности требований снять его, даже при аргументе, что людям перед ним очень интересно, насколько плохо он под ним выглядит. Немного потерпев побои, судорожно сжимая протез у лица и молясь, чтобы Ларри поскорее сдал нормативы по физкультуре и вернулся, Сал ждал снисхождения. Ему повезло, когда староста класса тех ребят — Алан, заглянул в раздевалку, чтобы найти недостающих учеников. Завидев сцену насилия, он приложил одного из парней к стене и позвал учителя. Отведя Фишера в медпункт, оказалось, что кроме гордости и рёбер, ничего не пострадало. И кроме лиц тех парней, после того, как Ларри всё-таки хорошо сдал нормативы. Отвести Фишера домой Ларри не мог, так как избивая плохих парней, потому что они избили твоего друга, все равно считается за проявление насилия, а не акта самозащиты, если избивали не тебя. Поэтому будучи занятым, разбираясь в кабинете директора, младшая Джонсон была единственной, кто смог помочь. Оперативно оказавшись в медпункте, за каких-то 30 секунд, в другом конце здания, а до этого находясь в кабинете директора, рядом с Ларри, Джесс, по просьбе старшего, уже вела Салли домой. За весь не спешный путь, они не произнесли ни слова. Каждый думал о своём, Сал впервые был благодарен, что девушке не свойственна привычка разговаривать. Она шла немного впереди, поэтому протезник, чувствуя себя немного униженным, тихо всхлипывал, не давая слезам волю и старательно делая вид, что вовсе не страдает от боли в рёбрах. Помимо стыда за не способность самостоятельно себя защитить, последнее, что он хотел, это показать, что ему правда больно, от чего в груди только сильнее болело. Джесс иногда поглядывала за спину, когда всхлипы были особенно слышимыми, но ничего не говорила. Шаг её стал медленнее. Уже почти около входа в апартаменты, не выдержав, Салли споткнулся и чуть было не упал лицом в асфальт, если бы кто-то не схватил его за лямку портфеля. Аккуратно опустившись на колени, он поднял голову вверх и увидел нахмуренное лицо девушки в паре метров от себя, что продолжала держать его. Она выглядела очень сердито, губы были поджаты, а брови нахмурены. — Не ищи неприятностей. Сказано это было, глядя в прорези для глаз, протеза, в момент, когда Сал попытался ухватиться за неё. Рука парня вздрогнула и замерла, не пройдя и пол пути. Джесс потянула лямку вверх, без особого труда ставя голубоволосого на ноги. Вытерев руку, которой она поймала его, о штаны, девушка открыла двери в апартаменты и продолжила свой путь, не оборачиваясь. Протезник так и остался стоять, растерянно глядя на уходящего подростка. «Я настолько тебе противен?...» В мыслях всё ещё крутился образ изящной девичьей руки, которую хозяйка вытерла о ткань штанов, после контакта в Фишером.***
3:00
POV Сал. Я просыпаюсь с немым криком от очередного кошмара, холодный пот прошибает меня, когда перед глазами всё ещё мерещится лицо матери искажённое болью, а лай собаки эхом раздаётся в ушах. Я сижу в темноте ещё какое-то время, пока дрожь не проходит. Мне приходится искать на ощупь пузырёк с таблетками, что я оставил рядом с кроватью, но не успел выпить, преждевременно провалившись в сон...и вот результат. После того, как я принял лекарства, запивая и чуть не перепутав стакан с водой и моим глазным протезом, сердце немного успокоилось, но спать больше не хотелось. Мне всегда сняться кошмары, если я пропускаю лечение. Раньше, они снились мне гораздо чаще, но это не причины забывать о приёмах. Понимая, что уснуть одному у меня уже не получится, я тихо покинул комнату, иногда скрипя половицами. Обойдя аккуратно кровать Гизмо, я взял ключи и вышел из квартиры. Была глубокая ночь, поэтому только луна освещала коридоры апартаментов, но телефон я всё равно взял, так как туда, куда я направляюсь, нет окон. В лифте всегда горел яркий желтоватый свет, но зная об этом, я всё равно не был готов, что он резанёт мне глаза так сильно, когда его дверцы откроются. Не смотря на дискомфорт, у меня получилось достать и приложить ключ-карту. Добравшись до подвала, я немного замешкался, нерешительно держа руку над ручкой двери. Не слишком ли я наглею? Задумался я об этом не надолго и всё равно зашёл внутрь. Подойдя к чужой кровати, освещая путь слабым светом телефона, я понял, что её владелец уснул совсем недавно. В воздухе всё ещё витал свежий аромат акриловой краски, а на красивом лице художника засохли цветные мазки. — Ларри... Он только что-то хмыкнул в ответ, почесав нос. — ... — на этот раз я потряс его за плечо. — Ну, что такое?... - наши взгляды встретились. — Привет... — ОЙ! Мамочки! — Ларри пискнул, но моя рука не дала чужому крику вырваться наружу. — Тише. Не кричи. — Сал?... — в ужасе прошептал Джонсон, когда остатки сна покинули его и я убрал руку. Убедившись, что это действительно я, он шёпотом продолжил: — Ты больной что-ли? ЗАЧЕМ ТАК ЛЮДЕЙ ПУГАТЬ?! — Прости, мне просто приснился кошмар. - я присел к нему на кровать. — И ты решил устроить его мне? — Ларри поджал колени к груди, когда я погладил его ладыжку. — Я теперь свет выключать буду бояться. Вдруг ещё какой-то умник решит, что постоять над моей кроватью свеча себе в лицо фонариком, это ахуеть, какая хорошая идея? — Мне правда жаль. - я особо не уделял шуткам Ларри внимание, продолжая гладить спрятанную, от меня, ладыжку под одеялом. — Можешь остаться, — сказал он спустя время, ударяя меня по руке. — Пойду принесу матрас. Бери подушку, которая нравится. Он взял подушку в форме единорога, когда моя рука уже к ней потянулась, — Кроме этой. Я только кивнул, улыбнувшись. Ларри вернулся быстро, притащив матрас из другой части комнаты. Наши ночёвки в какой-то момент так участились, что он просто перестал его прятать и оставил у себя в комнате, чтобы не искать по всему дома. — Спасибо, - я включил в комнате свет, что больно резанул нам по глазам. Ларри был не очень доволен. Я тем более, так это произошло со мной второй раз. — Прости, что не предлагаю больше свою кровать, ты слишком любишь с неё падать. Это мешает мне спать. — Всё в порядке, мне комфортнее на полу, когда никто меня не скидывает. - я легонько ткнул его локтем в бок. Все те разы, когда мы спали в его кровати, закончились падением или зажатием меня у стенки. Ларри напрочь забывал, что в кровати спит не он один. — Хах, Джесс тоже жаловалась, — в животе снова заплясали муравьи. — Она думала, что это картина падает, а не чья-то тушка с кровати. Говорила, нужно болт забить. Вот я и забил болты на ваши жалобы. Ларри смеялся какое-то время от своего каламбура, но не слыша ответной реакции резко замолчал. — Что-то случилось? — Ты про что? — я продолжил застилать матрас и взбивать подушку в форме сердца по второму кругу. — Тебе приснился какой-то особенный кошмар? - предположил он осторожно. — Всё по старому. — Тогда...между вами что-то случилось, когда вы шли домой? Меня чуть не стошнило от того, как резко заплясали муравьи в моих кишках, по спине пробежал холодный пот, это точно не тот вопрос, который я ожидал. — Вы поругались или что-то типа того? Просто Джесс тоже расстроенной выглядела, когда я домой пришёл, поэтому, я подумал, что что-то случилось — Ничего особенного, мы молчали всю дорогу, - возможно она и правда расстроилась, что ей пришлось со мной возиться. — Хм, тогда в другой день? Вы только и делаете, что молнии друг в друга пуляете. — Что? — Просто хочу убедиться, что всё и в правду в порядке... - Ларри неловко почесал шею, засматриваясь куда-то. — Меня напрягло всё, ещё тогда, когда она попросила больше не брать её тусить с нами, поэтому, если она могла сказать или сделать что-то неприятное, то можешь рассказать мне. — ... - как я должен на это ответить? Что я должен сказать? Ларри, твоя сестра меня ненавидит и мне это не нравиться. Так что ли? — Думаю, я ей просо не нравлюсь, - я решил умолчать, что возможно, ей вообще никто не нравиться, но я в особенности. Повисло неловкое молчание, Ларри выглядел удивлённым — Да нет, чел, быть такого не может, я бы знал — Ларри помотал головой, наотрез отказываясь принимать услышанное, — Я не привожу домой друзей, если сестре с ними некомфортно. Ларри образец настоящего старшего брата, это похвально, но я не совсем понимаю логики его сестры в таком случаи. Но родители всегда видят в детях наилучшие стороны, поэтому Ларри вполне может ошибаться или Джесс лгать, что всё в порядке. Но то, как Джонсон умудряется не замечать, что Джесс всё вокруг раздражает, загадка для меня. — Хотелось бы в это верить, — Я очень хорошо её знаю. — мне бы хотелось это оспорить, но видя, как он гордиться, я решил воздержаться. Ларри удалось сделать атмосферу лёгкой и непринуждённой, поэтому муравьи в кишках притихли. — Мне было бы легче, расскажи ты подробнее некоторые моменты, - А нет, муравьи снова проснулись. — Может как-нибудь позже. Уже поздно, - я зевнул для убедительности. — Твоё желание сменить тему меня всё больше убеждает. что, что-то и в правду случилось, - Ларри нахмурился. - Если ты не скажешь, я Джесс заставлю... Парень встал, будто собираясь прямо сейчас пойти в комнату сестры, наплевав на приличия. Я схватил его за руку в приступе судороги, от той пляски, что устроили там муравьи. — КУДА ТЫ НАМЫЛИЛСЯ? Все спят! Сейчас три утра! — Вот и отлично, так у неё не будет времени подумать, что соврать. - решительно объявил он на мой истеричный шёпот. — Я всё скажу утром! ТАК ЧТО УМОСТИ СВОЙ ЗАД НА КРОВАТЬ. - всем весом навалившись на него, мне удалось заставить его лечь. — Конечно расскажешь, куда вы оба от меня денетесь, - Ларри впервые звучал так зловеще. - А теперь слезь с меня уже и ляг спать. Он ненавязчиво, ногой, сдвинул меня на матрас. — Давай-давай, Салли-Кромсали, пора баиньки. - он дал мне одну из своих плюшевых игрушек. Ларри больше не выглядел как человек, готовый устроить допрос двум подросткам в три часа ночи, поэтому спокойно вздохнул. — Спокойной ночи, завтра в школе... — Завтра в школе ты как миленький всё мне выдаш, я знаю. - он уже выключил свет и переступив через меня, забрался в свою постель. — Я запомнил, так что больше можешь не повторять. Ты ведёшь себя как мамочка. — А ты глупый. - он сказал это сквозь сон, но я уже ничего не ответил и снял свой протез. — Сладких снов, Ларри. — Сладких снов, Сал. — ... — ... — Ларри? — Да, Сал. — Я забыл вытащить глазной протез... — Ты знаешь, где кухня — голос в подушку звучал приглушённо, но поняв, что я не двигаюсь с места, он молча встал, споткнувшись об меня пару раз и сам пошёл на кухню за стаканом с водой. Я слышал как он на ощупь включил кран, набрал воды, по всей видимости, забыл закрыть шкаф с посудой и стукнулся об него, постоял секунду в тишине и снова двинулся по темноте на назад. Заходя, он ударился мизинцем о дверцу, но стакан с водой мне всё-таки донёс, даже ни разу не пролив. Молча отдав мне стакан, он ещё раз споткнувшись об меня, плюхнулся на кровать. — Спасибо... - мои губы коснулись его плеча, так как лицом он от меня отвернулся.