Мечта быть любимой...

Возможно боль внутри пылает, Пылает темным огоньком, Но ты увидишь душу, что мечтает, Мечтает тихим, вечным сном…

— Ведь, когда он меня отпустит, я снова почувствую горький мир, полный боли и бессилия…

Кубота Ария

***

Глава 5. «Тепло родного человека»

      Я ненавижу запах медикаментов и больницы, который заставляет меня вспоминать события прошлого, что топят меня день изо дня. Я не могу терпеть нежный голос медсестры, что щекочет уши, но не раздражает, как это делают другие голоса. Я не хочу слушать Джиро или Каминари, которые рассказывают мне каждый день новые истории, приходя навестить меня. Мне это не по нраву, но я терплю, ведь эти люди беспокоятся обо мне…       Сегодня я могу выписываться, но это не совсем меня радует. Меня ждёт разговор с Мами, а это очень страшное событие. Рассказать ей о том мужчине, который напомнил мне смерть родителей, о моем очередном припадке, который снова повлияет на мое психологическое состояние, будет ужасно больно для нас двоих.       Я встала с больничной кровати и пошла прогуляться по коридорам больницы. Люди тут ничего так, добрые. Еда съедобная, но не лучше домашней стряпни Мами. В любом случае, не вырываю, и то лучше. Запах лекарств немного раздражает, если я и вырву, то только из-за этого запаха, что впитался мне под кожу. — Тебе уже можно вставать? — прозвучал знакомый голос позади меня. Я обернулась и увидела Тодороки. — Да, — кивнула я и, в доказательство своих слов, подпрыгнула. Он посмотрел на меня как на ребёнка и усмехнулся. — А что ты тут делаешь? — Хотел тебя проведать и спросить кое-что у тебя, не против? — Не против, но скоро я выписываюсь, так что… Можем пойти домой вместе, а там посмотрим.       Почему-то сердце внутри начало трепетать. Воздух не проходил в легкие и дышать становилось невозможно. Тодороки мне кивнул, и, по какой-то неясной мне причине, я почувствовала себя крайне не разочарованно.       Я кивнула ему и быстро побежала в свою палату за вещами, совсем позабыв о своей недавней тошноте из-за лекарств. Почему-то внутри все расцвело и краски заполнили мир вокруг. Моя кровь внутри начала закипать от перевозбуждения, причуда требовала разрядки. Я закрыла глаза и прошептала в своих мыслях. — Оставь меня в покое.

— Ты считаешь, что это возможно?

      Я отряхнула этот голос и быстро собрала все нужные вещи, выходя из палаты. Тодороки ждал меня у дверей и слабо улыбнулся, увидев меня. Я кивнула ему, пытаясь скрыть своё смущение.       Мы шли молча. У нас у обоих были ужасные воспоминания о тренировке в USJ. Хотелось бы рассказать ему о наболевшем, но я молчала, ведь это наболевшее могло стать еще больнее, если бы я промолвила хоть слово. — Кубота, — развеял неловкую тишину между нами Тодороки. — Ты помнишь того мужчину в маске, который хотел… атаковать тебя? — Да, — кивнула я, вспоминая слова того мужчины. — Он говорил мне про мою семью… И это было немного больно, если честно. Чувствую себя тупой. — Твоя сестра сказала, что у тебя был припадок, — прошептал Тодороки. — Ага, — кивнула я, но после, когда до меня дошёл смысл его слов, покраснела как рак. — Ты говорил с моей сестрой?! — Каминари говорил.       Этот хренов Пикачу знает, когда появляться, как получать информацию, с кем и как общаться, что сделать ради получения нужной информации. На самом деле, из него бы вышел отличный разведчик, но пусть он оставит это хобби, когда дело касается моей жизни! — Что за психические припадки? — спросил Тодороки. Я ожидала этот вопрос, поэтому даже и речь подготовила, бл. — Да я сама не разбираюсь. Это происходит каждый раз, когда моя причуда выходит из-под контроля. — В смысле? — Ну, моя причуда не до конца развилась. По логике, она должна истощать кислоту, но… — я замолчала, переводя дыхание. Смех в моей голове усилился, но остановить его я не могла. — Не нужно заставлять себя рассказывать мне об этом, — уголки его губ приподнялись. — Когда моя причуда выходит из-под контроля, я становлюсь похожей на что-то наподобие демона или чего-то того. — Почему? — Прости, я не могу рассказать.       Он замолчал. Я тоже молчала, пытаясь успокоить ужасный смех в своей голове. Этот смех заставлял кровь застывать в жилах. Это чувство ужасное, особенно с моей причудой. Если неправильно использовать её, я могу превратить свою кровь в рубины прямо в своём же теле. Это просто разорвёт меня. Чувствовать, как твоя кровь бурлит внутри тебя, не самое приятное чувство. — Ты с кем-нибудь смогла подружиться или наладить отношения? — развеял тишину между нами Тодороки. — Ну… — я призадумалась. — Кьека, возможно. — Каминари? — Этот электрический крот? — усмехнулась, смотря на Шото одним глазком. — Раз уж он познакомился с моей сестрой, то другой участи, как дружить с ним, ждать мне не придётся. — А ещё с кем-то из девочек? — Я с ними даже не общалась. — А Мидория с Бакуго? — Я не понимаю слабость Мидории от части, а Бакуго иногда может раздражать… — Киришима? — Киришима — ходячий позитив, не знаю. — Минетта? — с некой насмешкой спросил он. — Издеваешься?       Тодороки не сильно улыбнулся мне. Почему-то внутри расцветало от осознания, что он улыбается не кому-то другому, а именно мне. Раньше, я считала девочек из мелодрам отвратительными. Их «бабочки в животе» и тупость главных героев раздражала. Но сейчас я сдерживалась, чтобы не рассмеяться посреди улицы как больной на голову человек.       Всю оставшуюся дорогу мы прошли в тишине. Тодороки молчал, но мне нравилось молчать с ним. Люди проходят мимо нас, разговаривая на разные темы. Шум города, машин — все проходило мимо нас, будто бы мы находились в отдельном мирке, в котором нет той боли, что я ощущала ранее. Треск. Мои старые понятия постепенно начали рушиться, а я лишь с улыбкой на лице наблюдала за этим. хотя где-то в глубине души хотелось заплакать и остановить их разрушение…       Уже совсем скоро, мы дошли до дома. Нас ждала самая страшная неудача в лице моей сестры. Я до самого конца надеялась, что Мами будет занята, что она не встретит меня вместе с Тодороки, но нет. Бабах. Я слышу, как взрываются мои последние нервные клетки.       Мами, видимо, была готова отчитать меня по полной, сломать мне все кости, содрать с меня кожу, из-за того, что я была очень неосторожной, но, увидев Тодороки, лишь мило улыбнулась, хищно подходя к нам. Я мысленно попрощалась с одноклассником, хлопая его по плечу. Он ничего не понял, но потом ещё как понял. — Ты друг Арии?! — закричала Мами на всю улицу. Я неловко обернулась и извинилась за поведение сестры прохожим, которые смотрели на нас как на придурков. — Эмм… Ну… Я… Мы… — растерялся Тодороки.       Видеть, как холодный и редко улыбающийся Тодороки краснеет под напором моей сестры, было чем-то странным. Эксклюзивный момент, ничего не скажешь. Но на самом деле, Тодороки просто не знал, что сказать из-за вопроса Мами. Мы не друзья, но простыми одноклассниками нас не назовёшь. — Ты же Шото! Я работала с твоим отцом на заданиях! — восхищалась Мами. Тодороки в ответ просто решил промолчать. — Иди с нами пообедай! Ария никогда не дружила с парнями!       Мой левый глаз уже начал дергаться, а желание убить мою сестру, что беззаботно вела Тодороки к нам в дом, увеличилось в десять раз. Я выдохнула, стараясь успокоить себя, но все попытки были тщетны. Пришлось смириться       Мами дала Тодороки обед, а точнее Собу, которую он так любит. На мой вопрос, откуда она знает его любимую еду, она просто ответила «Каминари». На вопрос, откуда, черт возьми, он знает его любимую еду, она просто пожала плечами. Да уж… — Каминари сказал, что вы вместе сидите, это правда? — очень «мило» улыбнулась Мами. — Да, — коротко ответил Тодороки, явно не чувствуя себя в своей тарелке.       Переживала ли я? Ещё как. Точнее я боялась, что Мами сейчас ляпнет что-то ужасное, а мне потом этот хлам разгребать! Ужас, одним словом. К тому же, Тодороки тоже чувствовал себя так же. Он тщательно подбирал выражения и чаще всего молчал, пока сестра щебетала какие-то странные истории. — А Ария с кем-то из парней, кроме тебя, дружит? — спросила она.  — С Каминари, — ответил Шото. Он посмотрел в мою сторону. Не знаю, почему он вздрогнул, посмотрев на мое лицо, но я чувствовала, что на моем лице было просто бесценные эмоции. — Кто-нибудь кроме него? — улыбнулась Мами. — Каминари такой душка! Он так мило интересуется делами Арии, что я сейчас заплачу. Когда она потеряла слух, он сам пришёл к нам домой и чуть ли не на коленях умолял меня дать её номер. Это было так мило. — А он говорил, что у Айдзавы взял, — тихо пробормотала я, отворачиваясь от сестры.       Тодороки, слава всем богам, наблюдал за моей сестрой, но, благо, ничего не говорил. Наверное ему просто было неловко прерывать монолог Мами, так что просто слушал, но ничего не запоминал. Я, решив, что надо спасать одноклассника, взяла его за шиворот и потащила подальше от сестры. Он просто молча пошёл со мной, хотя я и услышала нервный выдох на спиной.       Я хотела показать ему мое любимое место в доме. Как бы глупо это не звучало, но наш дом двухэтажный. Это связано с тем, что после смерти бабушки, дом остался в наших руках. Благо, Мами уже была совершеннолетней и могла позволить себе такую роскошь, как жить в огромном двухэтажном доме с садом на заднем дворе. Так вот, я хотела повести его в библиотеку на втором этаже. Это не была какая-то огромная библиотека как во многих фильмах. Лишь обычная комната со стеллажами, на которых стояли различные книги. После смерти родителей, Мами и бабушка просто скупили весь книжный магазин и всунули его в эту маленькую комнатку. Там я всегда проводила время одна, когда хотела разобраться с мыслями, но теперь… мне захотелось показать это место кому-то особенному. — Прости за сестру, — начала оправдывать её я, остановившись на лестнице. Смотреть на одноклассника было безумно стыдно. — Ничего. Твоя сестра за тебя переживает, — ответил он. — А куда мы идём? — Моя маленькая библиотека, в которой я нашла свой маленький рай.       Я услышала вздох позади себя, он хотел что-то сказать, но явно передумал. Мне и не хотелось говорить с ним. Хотелось просто наслаждать тишиной, которая дарит ощущение покоя и тепла. Черно-белый мир рядом с ним казался таким тёплым, как будто воздух снова поступил в лёгкие, причиняя боль. Но эта боль приятна. Она обволакивает старые раны, заставляя их остыть. Это чувство просто великолепно… — Ого, — он не смог сдержать восхищенного вздоха, когда мы вошли в библиотеку. Я даже сама не поняла, как мы туда добрались, я просто наслаждалась тишиной. — Люблю читать книги.       Он провёл пальцем по стеллажам, осторожно дотрагиваясь до книг. Его глаза забегали, хотя лицо оставалось все таким же каменным. Тодороки читал названия книг, дотрагивался до них, брал некоторые в руки. За этим было приятно наблюдать. Как будто бы мать следит за тем, как побеждают её дети. В этой библиотеке я чувствовала мир по-иному, и я была рада, что кто-то, помимо меня, смог почувствовать то же самое. — И ты тут все прочитала? — Нет, — ответила я, на что Тодороки удивленно посмотрел на меня. — Мами с бабушкой купили эти книги после смерти родителей. Не все я смогла прочитать. Некоторые слишком сильно ранят, некоторые были мне не по возрасту. — Понятно.       Я улыбнулась, несильно, но от этой улыбки, почему-то заболело сердце. Послышался смех где-то в глубине моего сознания, а в реальности стон боли Тодороки. Я удивлённо, посмотрела в сторону одноклассника, который облокотился о книжный шкаф. Его лицо побледнело, а губы задрожали. — Ч-Что случилось? — я испуганно подошла к однокласснику и дотронулась до его лба, а после, придерживая за плечи, опустила на пол. — Ты в порядке, Тодороки? — Да, — измученно выдохнул он.       Смех заполнил все сознание, пока Тодороки с каждым разом становилось все хуже и хуже. Мне стало страшно, очень страшно, но в один момент, смех резко оборвался. Было ощущение, будто бы я падаю в пропасть, земля под ногами исчезла, а тело будто бы онемело.

— Почему ты вечно недовольна мной?

— Кубота! — Тодороки взял меня за плечи и тряхнул пару раз, выводя из транса. — А? Ты в порядке? — я потёрла виски и посмотрела на парня напротив. — Вроде как, а ты? — Вижу, слышу, руками двигать могу, значит жива.       Слабость была сильнее, и я сама села на пол, пытаясь разогнать навязчивые мысли. Тодороки сел напротив и смотрел на меня обеспокоенным взглядом, насколько это было возможно для него. Он не отпускал мои плечи, а лишь сильнее сжимал, и эта боль возвращала рассудок обратно. Я молча придвинулась ближе и прижалась к его груди лицом. В глазах мутнело, в ушах звенит, но хотелось почувствовать тепло того человека, что вернул мне способность чувствовать. — Кубота, все точно в порядке? — Да, — ответила я ему, сильнее прижимаясь к его груди. — Можно мы просто посидим так?       Шли долгие и затянутые минуты, которые превращали реальность в сон. Хотелось забыться и чувствовать лишь тепло, но никак не мир. Ведь, когда он меня отпустит, я снова почувствую горький мир, полный боли и бессилия…

Продолжение следует…