Игра в кости.

Ввязываясь в игру с Эстебаном Колиньяром, Ричард смутно подозревал, что где-то здесь есть подвох. Навозник самодовольно улыбался, шутил, переглядывался с друзьями и совершенно не выглядел удручённым, когда проиграл в первый раз. И во второй. Забеспокоился только на седьмом проигрыше подряд. Заменил кости - безрезультатно, Ричард как выигрывал, так и продолжал выигрывать. Ричард был счастлив. Он впервые взял в руки кости, а рядом уже лежал кошель с золотом, булавка с авантюрином и кольцо. Кузен уже не отговаривал, а с радостными криками чествовал победителя, раз за разом одного и того же. Лишь в конце ушёл - Ричард поручил ему отвязать коня Эстебана и доставить на улицу Мимоз. - Стоять, игра ещё не окончена! - Слушай, Эстебан, ты же за ночь всё не отыграешь! - яростно зашептал ему на ухо Манрик. - Молчи. У меня есть идея. - Ты же всё проиграл! Злой взгляд был ему ответом. Ричард же решил проявить благородство, как и подобает Человеку Чести. Про то, что Человеку Чести не подобает играть (вернее, выигрывать) в кости с "навозниками", он решил на время забыть. - Я не вижу ничего, что вы могли бы поставить на кон, - проявил он похвальную внимательность. - Ещё на одну игру хватит. Играем на... В трактире в тот момент вдруг стало очень шумно, и Ричард не расслышал, что же Эстебан поставил на кон. Но переспрашивать не стал. Увидел только, что свита Колиньяра как-то перекосилась и гневно посмотрела на лидера. Но тот на них не обращал внимания. А проиграв, Эстебан просто махнул рукой и велел Ричарду проваливать вместе с законным выигрышем. А Константин Манрик, побледнев, осел на пол. Чуть позже, на пути в особняк Рокэ Алвы, Ричард понял, что не представляет, что делать с выигрышем. Нет, деньги ему пригодятся, как и украшения, да и лошадка неплохая, но что делать с Манриком, Ричард не знал. А ещё его не покидали смутные сомнения, что играть на других людей как-то...несправедливо, что ли? Впрочем, сейчас за ним идёт, понурив голову, виконт Манро, они уже приближаются к особняку с воронами на воротах, так что действовать Ричард решил так: сначала они поедят, а потом навозник сам ему расскажет, что делают с выигранными людьми. С чего Ричард взял, что Манрик это знает - глупый вопрос. Не задавайте глупых вопросов о полёте мысли Окделлов. Впрочем, уже когда они зашли в дом, уже когда Ричард начал мечтать о сдобных булочках, уже тогда Константин Манрик внёс весьма весомый вклад в план Окделла. Он попросту разрыдался. Ричард опешил, но видя, что никто не спешит ему на помощь, неуверенно притянул к себе ровесника и, помедлив, осторожно провёл по рыжим волосам. Кудри оказались удивительно мягкими и шелковистыми, они совсем не были похожи на жёсткую мочалку, как Ричард думал. Мягкие, и пахнут очень приятно. Пахнут? А, ну да, Ричард же прижал рыдающего виконта к груди. Происходило что-то не то. Настолько не то, что это дошло даже до Ричарда. Прижимать к себе рыжего "навозника" оказалось на удивление приятно, даже если учесть, что в данный момент Манрик поливал слезами сине-чёрный колет победителя. "Надо его успокоить. Может, у эра Рокэ в кабинете есть кошачий корень?" - пришла удивительно здравая мысль в голову герцога. Он осторожно отцепил от себя выигрыш и повёл за собой по дому. Константин всхлипывал и настороженно оглядывался по сторонам, но послушно шёл за победителем. Слуги провожали пару очень многозначительными взглядами. Кабинет оказался не заперт. В который раз за сегодняшний день Ричард поразился тому, как всё гладко идёт. Правда, успокоительных настоек в кабинете не оказалось, зато там нашлось вино, целых две бутылки. "Надеюсь, эр Рокэ не обидится," - подумал Ричард, забирая вино и отправляясь в свою комнату (пить в кабинете эра в его отсутствие казалось неправильным). Бокалы, правда, Дикон взять не догадался, а идти во второй раз поленился, так что пили из горла. После пары глотков Чёрной Крови Манрик успокоился, повеселел и начал бросать на Ричарда выжидательно-заинтересованные взгляды. А Дик...а что Дик? Он снова обрадовался: сегодня его не развезло от пары глотков, разум остался на удивление чист, разве что по телу растеклось приятное тепло. "Прёт!" Казалось, день просто не мог быть лучше. Но тут осмелевший "навозник" задал очень резонный вопрос: - Ну, что будешь со мной делать? - А что можно? - на всякий случай уточнил Окделл. Манрик надолго задумался. Его впервые проигрывали в кости, он просто не знал, что в таких случаях делать. Собственно, ни одного Манрика ещё не ставили на кон, так что заминка простительна. - Не знаю, - признался рыжик, - Но ты же меня зачем-то взял с собой? - Я думал похвастаться перед эром Рокэ, только его пока нет, - вздохнул Дик, - А теперь не знаю. - Тогда открывай вторую бутылку, - велел тоном авторитетного эксперта Константин, - Будем думать вместе. Сказано - сделано. Чёрная Кровь на Ричарда действие оказала весьма незначительное, а вот его выигрыш пришёл в приподнятое настроение и теперь смотрел на герцога Окделла весьма многозначительно. - Жарко что-то, - пожаловался "навозник", расстёгивая рубашку. Колет уже лежал рядом на кровати. Дикон сглотнул. Теперь и ему отчего-то стало жарковато. А ещё он почему-то не мог оторвать взгляд от россыпи рыжих пятнышек на плечах и груди юного Манрика. По подбородку потекла слюна. Рыжий искуситель пьяно расхохотался и снял рубашку вовсе. Окделл сжал кулаки и попытался думать о другом, но о другом не думалось. Перед глазами одна за другой появлялись пикантные картины, радуя и вызывая закономерный отклик пониже пояса. - А я вспомнил, что нужно делать с выигрышами! - торжественно объявил Манрик, - Ими нужно поль-зо-вать-ся! И Ричард пошёл на таран. Рокэ Алва возвращался домой в отвратительном настроении. Он был изумлён, раздосадован, зол и глубоко на этот мир обижен. Сначала он на вечере у Марианны проиграл Килеану полтысячи талов, потом чуть не опозорился перед Марианной (к счастью, удалось обратить происходящее в шутку и уйти достойно), а когда он вышел из салона и поехал домой, с крыши прямо ему на голову свалилась кошка и чуть не расцарапала лицо. К счастью, ограничилась только клоком волос и испорченной рубашкой. Рокэ не понимал, как могло случиться то, что случилось сегодня. Он ведь никогда не проигрывал (а если и проигрывал, то не чаще одного раза за партию), не позорился перед женщинами и, что самое главное, не попадал в такие дурацкие ситуации. Вот его оруженосец мог бы и попасть, на то он и Окделл, но Алва был с ним в слишком дальнем родстве, чтобы заподозрить в себе пробуждающиеся гены Повелителей Скал. Хуан встретил его известием о том, что его, Рокэ, оруженосец, тоже отличился. Выиграл у Эстебана Колиньяра лошадь, деньги, украшения, вернулся домой счастливый и под руку с каким-то Манриком. Рокэ стало обидно. У него, быть может, один из худших дней в жизни, а его оруженосцу повезло и в игре, и в любви. Да, в любви. Это стало совершенно очевидно, когда Рокэ пошёл в свой кабинет и прошёл мимо комнаты оруженосца. Из-за двери слышались сладостные стоны и тихие вскрики, а так же скрипы кровати и прочие неизбежные в таких случаях звуки. А вообще, Рокэ заинтересовался. Ричард, насколько он понял, был девственником, но если судить по одобрительным воплям (вернее, их громкости и частоте), невинность не мешает ему оставить о себе только приятные впечатления. Стало немного завидно. А ещё отчего-то вспомнился пикантный древнегальтарский трактат о темпераментах разных Повелителей. Хвалебного было много, но особенно Рокэ (тогда ещё пятнадцатилетнему оболтусу) запомнились абзацы о поведении Повелителей в постели (напоминаем, что Рокэ тогда было пятнадцать). Много хорошего писали о роде Алва, не отставали Эпине и Придды, и только про Окделлов было сказано коротко и ёмко: "Ещё никто не уходил обиженным". Кроме Мирабеллы, но с ней другой разговор, Эгмонт женился не по любви, так что и не должен был проявлять врождённый дар соблазнителя. Тем более, что кроме неё и впрямь никто не уходил обиженным. Обидно. Тяжело и обидно. Оруженосец ещё и вино спёр. - Леворукий и все его кошки...- только и оставалось протянуть Рокэ. - У-у-у, Абвении, как мне плохо...- отозвался некто со стороны двери. Рокэ повернул голову. В дверях стоял зеленоглазый блондин в красном. Красивое лицо несколько портил зеленоватый оттенок щёк, чёрные круги под глазами и общая помятость. Повелитель Кошек неплохо погулял на днях, и теперь расплачивался за это. Взгляд старого знакомого пусть не сразу, но сфокусировался на Рокэ Алве. Светлые брови поползли вверх. - Рокэ Алва? А кто там? - он махнул рукой куда-то в направлении комнаты Ричарда Окделла. - Там мой оруженосец, Ричард Окделл, - мрачно ответил Алва. - Закатные Твари! - выругался Одинокий и вновь схватился за голову, - Предупреждать же надо! - Объяснитесь. - А что объяснять? Просыпаюсь я от того, что надо идти и помогать тебе в игре. Прихожу, вижу чёрное с синим, в глазах темно, мутит, вот я и не стал приглядываться. Откуда мне было знать, что ты решишь повесить себе на шею Повелителя Скал? - Фабианов День давно прошёл, - заметил Рокэ. - Ты недооцениваешь количество алкоголя в Закате. Жизнь у меня безрадостная, только и остаётся, что вино и кошки. И вино с кошачьей шерстью. И кошки, вымоченные в вине. Ты когда-нибудь пил Чёрную Кровь со вкусом кошачьей шерсти, Рокэ? А я пил. Думаешь, мне было до выяснения, что ты делаешь в перерывах между тонто и вьехарроном? - Именно, тонто и вьехаррон. Я не играю в кости, это должно было тебя насторожить. - Поверь, не до разбирательств мне было, - поморщился Леворукий, всем своим видом являя великолепную иллюстрацию к эсператисткому греху винопития. Рокэ стало его даже чуточку жаль. - Ладно. Значит, юноше просто повезло в игре, а мне нет. Тогда при чём здесь остальные несчастья и...радости? - процедил герцог Алва. Леворукий улыбнулся столь однозначно, что Рокэ и так стало понятно, что случилось. Да, похмелье есть похмелье, Ринальди принял Ричарда за самого Рокэ и встал за его спиной в игре. Но в процессе немного оклемался, осознал происходящее и решил доиграть свою роль до конца: сделать Ричарда Окделла на один вечер Рокэ Алвой. А юный Манрик...как получилось, так получилось. Леворукий тут не при чём. А Рокэ на один вечер стал Ричардом Окделлом. Теперь Первый Маршал понял, как несладко живётся Повелителям Скал, у которых нет поддержки потусторонних сил. Ричард думал, что попал в Рассветные Сады. Утро встретило его пением птиц, теплом, тихим и мелодичным сопением прямо в шею и чем-то очень мягким на плечах. Открыв глаза, Ричард с приятным удивлением обнаружил, что вчерашний день ему не приснился: кошель с золотом на столе, бутылки из-под Чёрной Крови на полу, Константин Манрик на груди. Воспоминания будоражили и отзывались приятной тяжестью в паху. Но Окделл решил потерпеть: иметь спящего, уставшего после вчерашней ночи однокорытника казалось бесчестным. Но как же было хорошо... Рыжий "навозник" заворочался, негромко простонал и попытался сесть, но что-то не дало ему это сделать. Поняв, в чём дело, Ричард покраснел и попытался как можно осторожнее выскользнуть из-под Манрика. - Ой-ёй, - простонал бледный потомок гоганов, - Как всё болит... - Вот, осталось немного, - Ричард протянул ему почти опустошённую бутыль. - Спасибо, - прошептал несчастный, прикладываясь к бутыли и не сразу понимая, кто её дал, - Окделл! О...о-о-о, что я вчера творил?! - Много всего, - улыбнулся приятным воспоминаниям Дик, - Я и не знал, что гайифский грех так прекрасен! Слабая улыбка была ему ответом. Кивать Манрик не решился - Чёрная Кровь была забористым вином. К завтраку они спустились вместе, под руку, а то Константин очень сомневался, что доберётся сам. К завтраку пришёл и Рокэ Алва, мрачный и язвительный. Посмотрев на идиллическую картину счастливых любовников, он усмехнулся. - Так это и есть ваш выигрыш, юноша? - Мой, - кивнул Ричард очень серьёзно (ещё бы глаза были серьёзными, а то ведь сияют от счастья и довольства), сжимая руку соседа. - И отпускать его, я так понимаю, вы тоже не собираетесь? Ричард замялся. По-хорошему, надо бы отпустить...но как же не хочется! Ладно, отпустит, даже проводит до дома, но только после завтрака, о чём и уведомил своего эра. Жизнь была слишком прекрасна, чтобы реагировать на Рокэ Алву. К тому же Ричард с некоторым удивлением понял, что ничего действительно плохого эр Рокэ ему пока не сделал. Ричарду неожиданно понравилось думать, и он пообещал себе заниматься этим почаще. После завтрака он сопроводил Манрика, которому всё же пришлось ехать верхом, до его же дома, договорился о встрече через пару дней, попрощался и вернулся в особняк на улице Мимоз совершенно счастливым. Леворукий, опохмелившийся и пришедший в благодушное состояние, решил почаще путать Рокэ с Ричардом. Уж больно было интересно посмотреть, что в таком случае изменится.