Ты трус, Альбус

***

      Я наблюдаю, как крохотные снежинки кружатся в воздухе и, исполняя свой причудливый танец, падают к ногам. Я слушаю тебя, я тебе внимаю. Ты рассержен и опечален, что я не смотрю в твои глаза, ведь ты так усердно пытаешься доказать мне свою точку зрения. По моей щеке течет одинокая слеза.       В Годриковой впадине всегда были волшебные зимы. Не помню ни одного года, когда бы здесь не было так красиво. Я словно оглох и потерял способность осязать, при мне осталось лишь мое зрение. Темная ночь, фонари. Кое-где горят маленькие окна невысоких домов с покатыми крышами. В деревне так спокойно, но так тихо. Здесь ты один на один со своими чувствами и мыслями. И я бы не сказал, что мне это нравится.       Здесь я теряюсь. Я слышу тебя. Ты заглушаешь мой внутренний голос, что в начале беседы был так настойчив, решителен; он уже точно знал, что именно я хочу сказать… но нет. Я молчу, я не могу выдавить из себя ни слова.       - Ты трус, Альбус, ты самый настоящий трус! – срываешься на крик ты, и я с тобой согласен. Как никогда прежде, я с тобой согласен, мой друг.       Ты хотел завоевать со мной весь мир, хотел подчинить его, заставить людей слышать и, что более важно, слушать тебя. Ты не спал ночами, ты был одержим, и заразил меня своей навязчивой идеей. Ах, как ты говоришь. Я бы слушал тебя вечность. Ты всегда знаешь, что сказать. Ты знаешь, за какую ниточку дернуть, чтобы я стал твоим.       И я стал.       Я быстро ослеп. Я закрывал глаза на твою жестокость, насилие против других… я находил тебе вечные оправдания. Я был не просто твоим другом, что разделял твои идеалы, я был тебе гораздо больше, хоть ты и, наверняка, не знаешь. И сам же смеюсь с этой мысли, как безумный. Разумеется, ты знал. Ты все знал. Такой, как ты, никогда не упускал детали. Но ты предпочитал делать вид, что не понимаешь… словно все это мелочи, черт бы тебя побрал!       - Не молчи, твою мать! Я с тобой разговариваю, Альбус. Имей же смелость поднять голову и смотреть мне в глаза! – ты моментально достаешь палочку и применяешь на мне Империус: я смотрю в твои глаза. И я не вижу ничего из того, что хочу. Я слеп, и мне от этого больно. Я сам загнал себя в ловушку: ловушку нарисованного мною образа. Я взираю на твое лицо, искаженное гневом. Ты разочарован в своем напарнике. Ты отчаянно пытаешься заставить меня подчиниться более, чем лишь смотреть в глаза, но я непоколебим. Я устал оправдывать тебя, устал думать, что ты хороший, что это всего лишь… странности, которые есть у каждого. Но ты жесток, тебе не нужен я, тебе нужно единоличное господство над миром магов и маглов.       Чувствую, что заклятие перестает действовать: я могу встать по своей воле. И встаю, подхожу к тебе.       - Я люблю тебя, Геллерт, и всегда буду, но я покидаю твою сторону. И только потому, что люблю, я не могу навредить тебе, не могу остановить, - севшим голосом говорю я, более не пряча взгляд. Это правда. Я никогда не врал своему другу.       На твоем лице застыла злоба. Ты смотришь на меня невидящим взором. Наверное, не можешь поверить, что я на такое решился, не так ли? Привык, что я в твоей власти и без Империуса. Привык, что я всегда на твоей стороне, что бы ты не сделал. Я больше не могу. И я обхожу тебя, направляясь к домику, где меня ждет моя семья. Семья, которую я чуть было не оставил ради тебя. Глупец, какой же я глупец. Так больно мне еще не было. В один миг я снял розовые очки, которые сам же и надел, когда только увидел тебя, как услышал твой голос. Ты очаровал меня, и я был верен тебе до последней секунды.       - Ты трус, Альбус! Слышишь меня? Трус! – ты кричишь, я бы даже сказал, угрожающе рычишь. Мне не нужно видеть тебя, чтобы знать, что сейчас ты стискиваешь кулаки, сжимаешь челюсти… с такой силой, что засунь туда кусок металла – ты его перекусишь. Я выучил тебя за эти несколько месяцев. Выучил от и до. Но обернись я – был бы удивлен.       Я и не знал, что ты умеешь плакать.