из direct'а

      Жизнь актера — это вам не цветуечки, подарочки, смехуечки и бурно визжащие фанатки, которые цепляются так, словно хотят вытрясти из вас душу. Нет, это, конечно, само собой, но кроме этого — пиздец. Тут и недосып, и постоянные переезды, и еда на ходу.       И шипперство. Куда, блять, без него?       Когда «Импровизация» только стала выходить на большие экраны, вся компания подозревала, что пять парней в одном относительно замкнутом пространстве — это напряжно. Но они и подумать не могли, что все будет настолько серьезно.       Буквально через пару месяцев все возможные и невозможные соцсети пестрели постами, сфотошопленными картинками и — хера се! — даже видео с самыми дикими парочками. Парней забавляло все это первое время, и они знатно угарали с названий пейрингов, но когда шипперы стали переходить все границы, откровенно наглея, всем стало не по себе.       Первым не выдержал Арс. Жестко реагируя на каждое упоминание его имени в паре с кем-то из коллег, он блокировал людей и взрывался, после чего подолгу стоял на балконе, дыша воздухом. К нему никто не приближался, потому что все понимали — бессмысленно и травмоопасно.       Следом — Серый. Поддерживая старого друга, он принял участие в его флешмобе «блочить каждого, кто станет вести уж слишком как мудила», и вдвоем им было по кайфу. Правда, это вызвало новую волну шипперства, но… хер с ним.       Антон всегда относился к этому со свойственным ему похеризмом. Видя сотни постов с его упоминанием, он просто восхищался креативностью своих фанатов и старался не думать, что там они о нем думают. Его это не касалось.       Димон же просто был выше этого, чувствуя себя прекрасно в браке и имея дочь. Ему было глубоко срать, кто кому и куда периодически — или постоянно — присовывает.       Время шло, ажиотаж не спадал. Позов угарал с бесящегося Попова, Матвиенко медленно остывал, а Шастун придумал новую тему — а почему бы не начать выкладывать самые дикие сообщения на всеобщее обозрение? Таким образом он покажет, что ему плевать, примет правила игры своих фанатов и оценит их чувство юмора.       Реакция коллег была неоднозначна. Дима пожал плечами, не особо поняв смысл затеи, Серега в открытую заявил, что ему нехуй делать, а Арс смерил таким взглядом, что захотелось выйти в окно этажа так с двадцатого, чтобы наверняка.       Но потом он рискнул и… его искренне забавляла реакция его подписчиков. Он даже по приколу нарыл несколько шипперских групп ВКонтакте и долгое время угарал с воплей и матов фанатов.       Это была маленькая победа над собой, которая впоследствии стала своеобразной шастуновской традицией.

***

      Антону скучно.       Пиздецки скучно.       Настолько, что даже счет ворон и плевание в потолок не помогает. Этакий апогей скуки. А ведь он приехал к Попову для того, чтобы развеяться, а не сидеть в гостиной и ждать, пока он закончит ванные процедуры, чтобы они смогли прошвырнуться по январскому Питеру.       Вернувшись из Грузии, Антон понял, что общения ему не хватило. А судя по нескольким более чем сухим — показушник хуев — сообщениям Арса, тот скучал, но будет скрывать до последнего, поэтому Шастун явился к нему без предупреждения и заявил, что намерен остаться у него на какое-то время. У Попова, по сути, выбора не было, да он и не был особо против.       Телефон вибрирует, оповещая об очередном сообщении, и Антон, вздрогнув, лениво вытягивает руку, нащупывает мобильный, открывает его и видит хер-знает-какое-по-счету сообщение в директе. Нет, иногда он их смотрит, честно, но их, блять, слишком много, так что даже Шаст, искренне любящий своих фанатов, не в состоянии охватить необъятное.       Какой-то очередной пьяный бред сумасшедшего, и телефон летит обратно на стол.       Хотя…       Приподнявшись на локтях, Антон садится поудобнее, снова тянется за мобильным и поджимает губы. А почему, собственно, и нет? Давненько он не развлекался и не развлекал своих подписчиков.       и не бесил кое-кого       Несколько секунд — и первая сториз улетает в пространство.

Помните, я вам показывал забавные сообщения из своего Direct'а? У меня еще накопилось немного. Листайте stories и смотрите.

      Откинувшись на спинку дивана, Шастун открывает свой директ, хмыкает и начинает выбирать самые угарные сообщения, снова хихикая себе под нос и кусая губы. Его фанаты — самые чокнутые и поразительные создания, ей-богу. Как, блять, их фантазией можно не восхищаться?       Сториз выкладываются одна за другой, и он уже представляет, какая за этим последует реакция. Странные обзывательства, очередной пьяный бред, максимально дебильные просьбы и предложения, угарные опечатки, изобилия смайликов — у кого-то эмодзи-понос, тащите корзину, — просьбы отправить денег, сообщение от заботливого уролога — как трогательно, что еще кто-то заботится о моем здоровье, — снова пьяный бред, снова тупые рифмы, которые никому не всрались…       — А вот это интересно, — присвистывает себе под нос Шастун и, усмехнувшись, подходит к ванной. — Арс?       — Я скоро, подожди.       — Да похер. Арс, слушай, — Антон силится, сдерживая смех, и выдавливает из себя максимально спокойно и ровно: — Арс, а сколько у тебя сантиметров?       С той стороны двери начинают так громко кашлять, что ржач подступает к горлу, вынуждая губы и нос содрогаться, но Антон продолжает сдерживать себя, радуясь тому, что Попов его не видит. Но через мгновение дверь открывается, и Арсений, выглянув, осматривает его с ног до головы.       — Шаст, где ты достал алкоголь?       — Нигде. Утро же. Точнее, — он смотрит на часы, — день.       — Тогда че за чушь ты порешь?       — Да мне тут двести сорок четыре тысячи предлагают за ответ, сколько у тебя сантиметров. В директе, — добавляет Шастун и показывает ему сообщение. Попов медлит, пытаясь сопоставить все факты, потом, видимо, до него доходит, и он тяжело вздыхает.       — Ты опять?       — А-а-а-арс, — канючит тот, выпятив губы, — ну пожа-а-алуйста! Мне нужны деньги, чтобы махнуть на Мальдивы.       — Ага, конечно, — хмыкает он и скрещивает руки на груди. — А как ты на Грузию накопил?       — Так… Поделился кое-какой инфой с подписчиками. Думаешь, цифра «двести сорок четыре» с потолка взята? — заранее предвкушая поповский взрыв, Антон мотает головой, сдерживая смех. — Тут же может быть и «двадцать четыре и четыре» и… — пять секунд до взрыва, — «два и сорок четыре»…       Четыре.       Три.       Два.       — Шаст, сука!       Пихнув Попова в ванную, Шастун захлопывает дверь, несется в гостиную и, заперевшись, дает волю эмоциям, разве что не падая с дивана, и выкладывает-таки злосчастное сообщение, ставшее причиной самому бредовому диалогу в его жизни. За дверью громко матерится Арсений — ругающий Попов — настоящая шастуновская религия, — и Антон облизывает губы, продолжая дрожать от смеха. Чуть успокоившись, он возвращается к своему занятию.       Очередной вопрос про его ориентацию Антон бы пропустил, но, решив сегодня играть по-жойсткому, отправляет очередной скриншот. Следом летят очередные бессмысленные вопросы с намеками на юмор, претензии и предложения.       Пролистав еще добрую сотню сообщений, он понимает, что ему мало и все еще скучно. Нужно что-то пожестче. Что-то прям…       Идея.       Убедившись в том, что Арсений, судя по шумящей воде, в душе, Антон пробирается в его комнату и, найдя мирно лежащий на столе телефон Попова, снимает блокировку — блять, они знакомы будто всю жизнь, им тупо можно уже одним телефоном пользоваться, ей-богу — и залезает в директ.       — Джекпо-о-о-от, — удовлетворенно облизывает губы Шастун, скриня сообщения и пересылая их себе. Выбрав несколько максимально угарных, он удаляет скриншоты с телефона Попова, кладет его на место и шмыгает обратно в свою комнату. — Ну-с, продолжим.       Так как январь — время сессионное, Антон решает начать с чего-то относительно безобидного. Потом добавляет немного милоты, чтобы разбавить обстановку, и затем…       — Что ж, — плотоядно облизывается он, предвкушая реакцию Попова, — понеслась пизда по кочкам.       Попов, блядь, ты затрахал из       себя пассива строить. Только       слепому дебилу не очевидно,       что ты актив и долбишь всех в       жопу своим огромным хуем.       Хватит уже, сука, прям мерзко.       Возвращай имидж       нормального мужика, из тебя       тёлка как из Серёги балерина.       На мгновение в голове мелькает отметить еще и Матвиенко, чтобы, так сказать, убить двух зайцев сразу, но потом решает, что скриншот и так слишком эпичен, чтобы делать его еще трешовее.       И да, он понимает, что потом он отхватит нехилых таких пиздюлей от Попова, но сейчас ему весело, адреналин в крови зашкаливает, поэтому он продолжает выкладывать на всеобщее обозрение всю подноготную, тупо не в силах остановиться.       Эй, собака. Зачем ты всех       блокируешь, нам же интересна       Ваша гейская жизнь?!       — А нам-то как интересна наша гейская жизнь, — хихикает Шастун, сжимая телефон потными от нахлынувших эмоций ладонями.       Дверь ванной хлопает, и Антон словно возвращается в реальность. Так, пожалуй, нужно сворачивать контору, а то он нехило так рискует полетать из окна поповской квартиры. Отобрав несколько более-менее безобидных сообщений, он скопом выкладывает их, записывает последнюю сториз, где просит продолжать писать всю эту хуйню, и откладывает телефон.       И тут он понимает, что в квартире слишком тихо.       Слишком, блять, тихо.       Это как находиться в квартире с ребенком. Если дома есть ребенок и дома тихо, значит, грядет пришествие Всадников Апокалипсиса, не меньше. А если дома Арсений Попов и его не слышно, значит, скоро Антону придет грандиозный такой Мистер Пиздец.       Он медленно поднимается с дивана в тот самый момент, когда дверь в комнату открывается и заходит Арсений. В руке — мобильный, лицо красное, голубые глаза опасно блестят, на губах — пугающе милая улыбка.       Сука.       — Яслишкоммолодчтобыумиратьарспожалуйстаненадо, — речитативом выплевывает Шастун, обойдя диван и жмясь к стене. Арсений подходит к нему нарочно медленно, останавливается в долбаном полуметре и, чуть наклонив голову набок, кротко спрашивает:       — Тошенька, это что?       — Мне… мне было скучно… — сглатывает он, молясь всем богам, чтобы его отпиздили быстро и отпустили.       — А-а-а, — понимающе цокает Попов и кивает. Потом бросает телефон за спину — кажется, он попадает на диван, — и упирается руками в стену по обе стороны от лица Шастуна и медленно облизывает губы.       — Что ты… делаешь? — воздух, ау, ты сейчас очень нужен.       — Доказываю, что я актив, и собираюсь ответить на вопрос, сколько у меня сантиметров, — лучезарно улыбается Арсений и подается вперед.       Сердце делает кульбит.       Охуенно Шаст сториз выложил.