по ее воле

Восход окрашивает небо оттенками золотого, в окнах солнце отражается, Ченс-Харбор непривычной светлый, не дающий и намека на существование магии в нем, в вены людей особых вплетенных, в таинство круга верящих, силы из него черпающих; Тереза открывает глаза. Смерть застывает у нее в радужке, отражается дрожью в тонких пальцах, смерть снится ей, чувствуется, и лица чужие — Томми и Ньюта — горят напоминанием о лабиринте, ее предательстве, едком чувстве, понимании необратимости ее проступков, осознании, что Том, мысли с ней делящий и помыслы, никогда не поймет и не увидит. Моральное разложение ее настигает, пожирает здравомыслие, у Агнес, кроме этого ничего и не существует, только парень, желающий весь мир спасти, даже если жизнью придется заплатить. Тереза за Томаса цепляется, единственной мишенью его видит и разбивается с громким хрустом, тишиной посмертной окруженная. На дне моря глаз ее сомнения бьются непереставаемо, она не понимает, путается, она шрамы ищет уродливые и людей, когда-то считавших ее подругой и союзницей, но находит документы на имя свое, находит счастливо улыбающуюся мать, чьего лица она не помнит, чей облик стерся из памяти, но чувство, ощущение крепкой, давно утерянной связи ее не подводит. Тереза понимания ищет, может это проделки лабиринта, может она и не умерла до конца, только материалом для П.О.Р.О.К.а стала, но звонкий голос Фэй Чемберлен отвлекает ее у класса, она дергает алыми губами и закатывает подведенные карандашом глаза: — Новенькая, зря ты приехала. Ченс-Харбор — никому не нужная дыра. Принадлежащая мне. *** Спустя неделю Тереза все еще потеряна и запутана, отстранена и одинока; последнее ее не волнует, по большей части помогает — в этом городе, как и в любом другом, не найдется человека, способного спокойно выслушать человека, говорящего о собственной смерти после понятного только ей лабиринта, и не отправить его подальше, словно прокаженного. — Заводить новые знакомства полезно, никогда о таком не слышала? — Фэй приземляется рядом на траву, Тереза едва реагирует, взгляд отрывает от собственных запястий, которые ей чужими кажутся, и смотрит на укравшую внимание всей школы Фэй Чемберлен, отличающуюся от всех показной уверенностью и особым видом ядовитости — сарказмом, острым и едким, неизменно бьющим по самым больным местам, — новенькая, ты слушаешь меня? Стоит, я редко даю советы, — Фэй, громкая и яркая, незаменимая, вездесущая, она не терпит равнодушия в стою сторону; Тереза видит это при первой встрече, Тереза ее понимать учится еще до их столкновения у школьного кабинета. — "Новенькая" — имя не очень практичное, зови лучше Терезой, — она сдается, позволяет ей оторвать себя от безрезультатных размышлений, мысленных поисков путей разобраться в происходящем и провальных попыток связаться с Томом, который в этой реальности может и не существовать, Тереза и сама может быть вымыслом, сознанием, застрявшим в лабиринте. — Из всех мест, куда можно поехать, ты или твоя семья выбрали этот миленький бесперспективный городок с красивым кусочком леса и скучными буднями. Разве это не грустно? — Фэй усмехается, у нее в привычку это давно входит, становится характерной чертой; Фэй — задира и лидер, Фэй неизменно против правил и порядков, только Агнес образ идеальный разбивает, она людей понимает быстрее остальных, она на дне зрачков ее замечает иное, отличное, и во всей ее показательности отличает иное. — Не намного грустнее, чем пытаться обратить чужое внимание насмешками над другими людьми и бессмысленными бунтами против системы, который на самом деле и не существует, — у Агнес голос ниже, он холодным кажется, лишенным эмоций, Тереза на мир смотрит сквозь призму человека, пробравшегося через конец света и смерть, Тереза все немного пустым и преувеличенным кажется. — Стоять рядом со мной — привилегия, не стоит растрачивать шансы добраться до нее подобным тоном, Тереза, — лицо Фэй не искажается насмешкой или злостью, оно отражает истинное удовольствие от краткого соревнования, перерыва от привычной жизни, влияния странной девчонки не от мира сего. — Два за пятнадцать минут, советы ты растрачиваешь сегодня бесполезно, — Чемберлен уходит с усмешкой на губах, не той, что исходит от яда, а от удивления и заинтересованности Терезой Агнес, появившейся из ниоткуда. *** Музыка Терезу сперва пугает, ее все новое и доступное приводит в необычное состояние детской радости и пугающего беспокойства; Тереза в этом городе и мире — странник, она отклонение от установленных жизнью правил. — Одиночка в компании пьяных подростков встречается редко, Агнес, — она фамилию ее называет с хитрой, лисьей улыбкой, и с нею же она хватает Терезу за руку и протаскивает к группе незнакомых людей, Агнес не понимает, но позволяет, Агнес чувствует поедающие изнутри одиночество и тоску. Тереза к Фэй за два месяца к Фэй привыкает, к ее алой помаде и частым неожиданным появлениям, к хитрым ухмылкам, изредка сменяющимися мягкими улыбками, редкими долгими разговорами на отвлеченные темы и на глубокие, в них обоих задевающие что-то — о семье и жизни, о влюбленности и любви. Фэй к Терезе тянет, Фэй — сплошное противоречие, в попытках улучшить жизнь свою добивается обратного, теряется под образом, клише, знакомым каждому в их городе. Чемберлен совсем не сомневается, когда губами ее губ касается в полупьяном состоянии, только чтобы на следующее утро сказать, что все это было на спор, а не по ее воле. *** Дрожь тело Терезы пробивает, она вся в комок беспомощно сжимается, выступы костей острые, Фэй кажется, что порезаться можно. Терезу во снах посещает старое, другое, прошлое, Тереза не видит настоящего. Теплые ладони Чемберлен ее плеч касаются осторожно, с особой заботой, непривычной и чужой для нее самой. — Мертва. Я была мертва, многие были, но это было необходимо. Я пыталась спасти Томаса и человечество, я пыталась, — крик ее громкий пугает, Фэй тело хрупкое к себе прижимает, человеческим теплом пытается остановить страх в Агнес поселившийся. Агнес смотрит на нее долго-долго, не верит, но Фэй, ведьма тайного круга видит дальше привычных границ и поэтому говорит, острые плечи Агнес обнимая: — Я верю.