в проклятом доме

Проклятый дом озлобленно скалится, острую линию полусгнивших зубов собирает в оскал, подобный волчьему, он руки свои ветхие протягивает к очередным гостям-жертвам; в доме, из которого выходят только мертвыми, нельзя быть одним без другого. Дом, призраками заполненный, их разлагающимися душами, в агонии каждый день проживающими, своё жалкое существование ненавидящими, ядом и ненавистью ко всему живому переполненными, дом, на костях их выстроенный, хмуро пустоту пространства его накрывшую осматривает; он жаждет страданий, на которые мертвые неспособны — чувства выходят половинчатыми, когда за грудиной подгнивающий кусок плоти, эмоции совсем слабые, несменные — чувство опасности, боязнь вся пропадает вместе с выдохшейся из их тел жизнью. Вайолет жильцов новых осматривает, в зрачках у нее бьется болезненное знание судьбы каждого, она смерть их предвидит, она давно перед людьми не появляется, не говорит о испортившейся погоде за окном и прекрасных алых розах, напоминающих собственную кровь, которыми усеяна земля вокруг дома; под корнями их глубокими десятки жизней, перебитые кости с багровыми всплесками. Вайолет не привязывается к заведомо мертвым, не обрекает себя на бессмысленные попытки спасти их, на равнодушные разговоры с домом, жизнь ее поглотившим. Тейт вглядывается в пугающие изображения, картины в алых и темных тонах, он своей заинтересованностью домом напоминает ей себя, наивно полагающую, что с переездом что-то изменится, что новое место принесет порядок и счастье в отношения между ее родителями, что все это не обернется очередной трагедией, историей для тура по дому; ошибаться у нее в крови кажется, унаследовала эту привычку от родителей и так и не смогла избавиться. Семья Лэнгдон за стол садится, чтобы вместе разделить ужин — один из тех, что приближает их к гибели. *** В полночь в доме темно, чей-то смех ее догоняет, Нора Монтгомери слезы вытирает, кричит страшно; Хармон глаза прикрывает усталые, от непроходящих нервных срывов Норы умереть хочется дважды — для мертвых страха больше нет. — Они друг друга терпеть не могли, особенно перед смертью. Эту историю неизменно перевирают, рассказывают, что-то про вечную любовь, как они счастливы будут там, на другом свете. Обидная правда: ничего из этого не случится, — Тейт фотографию Патрика рассматривает с особым упрямством, у Вайолет нервы на пределе всегда, она, кажется, состоит из этого только — долгого ожидания очередной крови, печального, надоевшего конца, от которого вскрыться бы во второй раз, только дважды не умирают. — Чтобы продать дом, особенно с такой репутацией, приходится врать. Констанс сразу сказала, дом сама осмотрела, она Марси не слушала даже; наверное, к лучшему, — он неловко ей улыбается, не задается вопросами, откуда она появилась и как забралась в дом, он на нее смотрит с непривычным интересом, не вздрагивает. Хармон, первое время людей выгнать пытающаяся, призраком страшным обращающаяся, надежду в себе давит; у Лэнгдона улыбка солнечная, ей больно и обидно — дом-убийца не делает скидок. *** Звуки стрельбы оглушают, Вайолет тянется к попкорну; на вторую неделю ночных прогулок по спящему дому Тейт к ней привыкает, иногда зовут своим приведением, не понимает, как близко к правде оказывается, как на черту ступает тонкую, невидимую, за которой — смерть, боль и вечность пустая. — Я стрелял один раз, друг матери показал как, сказал, что я неплохо справился для человека, который оружие в руках никогда не держал, — она знаки начинает искать, признаки безумства, его или полученные от дома; он ядом по венам и артериям, токсичный, смертоносный, опасный, пощады не терпящий, сочувствия не проявляющий — дом-убийца, дом-проклятье, дом, который заколотить бы, гвозди в двери его с досками, чтобы никто не смог внутрь пробраться. — Не увлекайся, а то затянешься, для некоторых оружие, как сигареты, — она из его пачки тянет очередную, он к ее удивлению оказывается спокойным, вопросов не задающим, не требующим объяснить, почему сталкиваются они только на пороге этого дома, почему имя свое она называет осторожно; Вайолет тогда выдыхает, к сигарете очередной тянется — мальчик, историей дома этого завороженный, ее не узнает, девочка со вскрытыми венами давно не вызывает ажиотажа у посетителей. Вайолет чувствует себя предательницей, когда принципы свои забывает; на плече Тейта засыпать удобно, особенно — под взглядом его теплым, Вайолет кажется, что она немного живее, чем давным-давно сгнивший труп. *** Роза в руках его угольно-черная, она губы искажает в осторожной улыбке, страх волной накрывает — происходящее не сон и не бред, происходящее — реальность; от этого не лучше. Тейт, мягкость к ней проявляющий, становится резче и острее, стоит ей только одноклассников его упомянуть, стоит ей вспомнить их. — Ты странная, Вайолет, и мне это нравится, — солнечная улыбка за ребрами что-то добивает, подгнивающий кусок плоти болезненно сжимается, перед глазами — страшные картинки убийств, чужих страданий, заканчивающихся неизменным холодным приветствием тех, кто застрял здесь раньше. Он губами по ее осторожно, яд по венам и артериям, ей казалось, что так не бывает, что мертвые — остатки живых, без тех же чувств, но сердце ее вдребезги в отторгаемой к нему влюбленности и страхе. Вайолет все отдала бы во имя спасение, грудину разорвала, чтобы сердечную мышцу вырвать, но никому она и не нужна, гнилая и мертвая. *** Голосовые связки напрягаются, забывшие, что кричать можно так долго и громко, от того, что на части изнутри разрываешься; шрам на шее посмертный, болью несуществующей заполняется, мертвая девочка чувства живых крадет, забывает долю свою, роль в этой истории. Тейт оружие в руках держит; он одноклассников грязью зовет, на дне глаз его концентрированное безумие и давно не разобрать уже, кому оно принадлежит. Вайолет просит, умоляет, она руками за него цепляется, она слышит их — людей, готовых убить его за одно неверное движение, уничтожить убийцу, жизни стольких людей забравшего; она колени в кровь разбивает, когда он навзничь простреленный падает, дом настигает, безумие остатки разума уничтожает, живого не оставляет, Вайолет кричит: — Живи-живи-живи, — но никто ей не отвечает.