The Princess and The Rising King / Принцесса и восходящий король

      Они лежали на кровати, обнажённые и свернувшиеся друг вокруг друга, как сонные кошки. Занятие любовью было диким, как обычно, ведь даже единственный в мире консультант-преступник и самая блестящая из Холмсов не могут бороться с натиском окситоцина и дофамина или, хотя бы, хотеть этого. Эвр лениво проводит пальцами по груди любовника, время от времени слегка царапая её. Джим отвечает, играя с её волосами, позволяя им скользить между его пальцев. Он любил её разум, очень похожий на твёрдый, острый камень, наслаждался её телом, которому позавидует любая модель, но её волосы заставляли его думать о сказках.       Этот образ был бы уместен на Рапунцель (хорошо, возможно её волосы были ещё не настолько длинными, но скоро они станут именно такими). Каким же преступлением является то, что это одна из первых характеристик, которые она скрывает, когда играет. Он понимает, что в этом есть смысл, потому что это определённо запоминающаяся особенность. Но всё же это жестоко лишать мир Эвр в её первоначальном великолепии. Он проклинает Майкрофта и его вездесущую систему видеонаблюдения за то, что они заставляют её переодеваться. Каждый раз, когда Джим видит, как она входит в комнату, которую он приобрел, ему приходится скрывать гримасу от вида того, во что она превратилась, чтобы скрыться незамеченной.       Она никогда не видела его дома. Предосторожность была, вероятно, излишняя, но это её решение.       — На тот случай, если мои братья наконец поймут, как использовать свой мозг и заметят, что происходит, Джиминни. Было бы плохой услугой привести их к порогу твоего дома, — сказала она, пожав плечами.       Счастливое спокойствие нарушается звонком со стойки регистрации. Джим считает, что убийство идиота, который помешал им, будет приемлемо.       — Это было для меня. Мне пора уезжать, — бормочет Эвр, поднимаясь и разыскивая свою одежду во всех углах комнаты.       Он хватает её за руку, говоря (не спрашивая, поскольку он знает, что это может быть лишь отказ):       — «Останься, Юю» (Эй, если он терпит глупые прозвища, почему бы и ей не сделать этого?).       — Я не могу, любимый. Ты знаешь это. Уже полночь и мне нужно вернуться к визиту охранника в три часа ночи. Одно дело — настроить видеонаблюдение, но мы же не хотим, что бы кто-то знал, что я провожу так много времени, дурачась вне своей камеры. Не будь неразумным, — отвечает она, вырываясь из его рук.       Он позволяет сделать это, потому что избивать её, когда она не требует этого, не самая лучшая идея.       — Это ты неразумна и оскорбляешь меня. Я имею в виду, зачем тебе вообще возвращаться? Разве ты не доверяешь мне и думаешь, что я не смогу защитить тебя от твоих братьев? Уверяю тебя. Я могу. Тебе нужно только выбрать место. Мне всё равно где это: здесь, в Лондоне, в Скандинавии, в какой-нибудь тропической стране или ещё где-то. Мы могли бы иметь дом и веселиться всё время, а не несколько рваных часов тут и там, — предлагает он, надувшись.       — Не будь ребёнком. Я знаю, что ты сможешь сделать это, если понадобиться, но у меня есть замок и это трудно превзойти. Кроме того, тебе нравится идея, что я поймана в ловушку, не так ли? — говорит Эвр, подмигивая ему.       — Ну, я могу держать тебя в ловушке, если хочешь. Или ты ожидаешь, что я сыграю героя? Потому что у меня для тебя новости, любовь моя, даже мои друзья в начальной школе не позволяли бы мне играть эту роль, — Джим фыркает, садясь на кровать и думая, стоит ли ему идти за ней.       Он знал, что её можно переубедить, не смотря на все её способности изменять чьё-либо мнение парой предложений, но попытайтесь заставить её, и вы пожалеете, что когда-то были так глупы.       Она действительно смеётся над ним. Слышен мерцающий, беззаботный звук. Любой другой, если бы осмелился сделать это, был бы убит… медленно. Но это заставляет его врасплох, потому что Эвр не часто бывает счастлива. Она, конечно, всегда страстна. Всегда напряжена. Блестяща и это не может быть по другому. Нежна, если гормоны берут верх. Но счастлива… это редкое удовольствие и слишком ценное для его гордости, чтобы обижаться.       — У тебя есть глупая идея, что ты самый большой и злой волк, Джиминни. И хотя ты можешь быть безжалостным, такие, как ты и я, никогда не бывают настолько злыми, как другие. Потому что нам нравится играть и даже если мы проигрываем и штраф за поражение — расчленение или что-то в этом роде — мы не обманываем. Большинство людей постоянно обманывают, что бы получить то, что они хотят. Мы принимаем проигрыш и идём к следующей игре. Честно говоря, любимый, есть тонны мелких людей, которые намного хуже тебя, — объясняет она, пожав плечами.       — Ну же, принцесса, останься. Ты же понимаешь, тебе никто ничего не сделает. Разве не скучно каждый раз возвращаться в эту твою холодную камеру? — говорит Джим в последней попытке.       — Я скоро вернусь, так что не беспокойся за меня, — отвечает Эвр. Её глаза блестят стальным блеском и по ним видно, что она готова потерять терпение, — ты можешь пойти поиграть с Шерлоком, если тебе будет скучно во время моего отсутствия.       Её последние слова прозвучали так, будто это большая уступка, на которую она идёт.       — Но он выглядит так… Иногда мне кажется, что он тот, кто находится за стеклом. Я даже не уверен, что его питомец может дотянуться до этого. Даже вполовину не так интересно! И он намного медленнее, по сравнению с тобой, — консультант-преступник даже не упоминает о нравах других. Это ещё одно различие между братьями и сестрой, но его можно обойти, так как игра идёт.       — Любимый, — внезапно её голос изменился и, кажется, что теперь он способен заморозить что угодно, — я только что похвалила тебя за то, что ты не обманываешь… а ты хочешь трахнуть моего брата?       Теперь его очередь пожать плечами.       — Не знаю, как это работает, но мне кажется я Холмссексуал. Ты, Шерлок… чёрт, я бы мог подумать даже на счёт Майкрофта, если бы он предложил. И это только родственники, которых я знаю. А те, которых я не знаю… Понятия не имею, как далеко я поднимусь по вашему генеалогическому древу. Если ты ревнуешь, просто оставайся, чтобы убедиться, что я буду только твоим.       — О нет, Джиминни, я бы никогда не попыталась заставить тебя. Я просто говорю, что твоя призывающая метафора может оказаться более буквальной, чем ты её представляешь, — теперь голос Эвр вернулся к капающему, как мёд, что сделало её угрозу ещё более пугающей.       Мориарти не сомневается в том, что она не шутит.       — Slán go fóill, — говорит она, выходя из комнаты и последний раз смотря на него.       — Laterz, — усмехается он. Было бы мило, если бы она выучила ирландский для него, но Мориарти не хочет требовать слишком много.