Мальчики не плачут

       Чонгук стоял на обочине дороги и ждал.        Он находился тут уже больше двадцати минут, но уходить пока что не собирался. Он ходил между деревьями, пинал камни на песчаной дороге, напевал сам себе что-то. Если потребуется, он будет ждать и час, и два, и даже целые сутки.        Наконец издалека послышался знакомый голос. Чонгук обернулся и прищурился из-за солнца. Он едва различал бегущий к нему силуэт, но, понимая, кто это, побежал к нему навстречу.        — Прости, что задержался, — шепотом сказал задыхающийся Тэхен, обнимая друга. — Ты знаешь, все как обычно…        — Да, понимаю, — Чонгук и правда понимал. — Она опять не отпускала тебя? Сколько можно…        Чонгук и Тэхен дружили с самого детства. Они жили в соседних домах, и когда Чон выходил на улицу, часто видел там соседского мальчишку. Он был странным: никогда ни с кем не играл, редко выходил из-за забора на улицу к остальным детям, всегда молчал и даже не пытался познакомиться с ребятами. Никто и не обращал на него внимания, кроме дружелюбного Чонгука.        Маленький Тэ испугался, когда к забору подошел мальчик и спросил его имя. Но он ответил, и так началась их многолетняя дружба. Нет, Тэхен не начал выходить играть с детьми. Он все также сидел за забором, только теперь с другой стороны сидел Чонгук, и они разговаривали. Всех детей разгоняла мама Тэхена, которую все боялись…        Это была обычная женщина тридцати лет. Она выглядела намного старше своего возраста, наверное, поэтому люди боялись даже смотреть на нее. У нее были пышные рыжие волосы чуть ниже плеч, всегда одно и то же неизменное зеленое платье. На ее лице было много морщин, а своим взглядом она как будто пронизывала всех насквозь. Было страшно смотреть ей в глаза, казалось, что она может испепелить или превратить человека в статую, словно Горгона Медуса. Впрочем, выглядела она так же жутко, как и это мифическое существо.        Чонгук не понимал, как милый Тэхен может жить с такой жуткой женщиной. Она всегда на всех кричала, не разрешала сыну ни с кем общаться, заставляла его бесконечно работать на грядках и полоть ее любимые зеленые огурцы… Лишь когда она увидела Чонгука за забором своего дома, он не кричала, просто подошла, мило улыбнулась и позвала детей в дом пить чай.        Все дети были в шоке, увидев, как Чонгук выходил из этого жуткого дома. Они подбежали к мальчику, начав расспрашивать, не сделала ли эта женщина что-то плохое с ним. Но Чон сказал, что все в порядке, улыбнулся и побежал домой.        Женщина и правда не делала ничего плохого по отношению к Чонгуку. Когда он приходил к ним в гости, она была добра, не кричала на сына, угощала детей печеньем и делала какао. В общем, вела себя как обычная мать. Но стоило Чонгуку уйти… Пару раз он видел через окно, как она била своего сына, орала на него и запирала в наказание в парнике с огурцами.        В общем, жуткая женщина.        Но шли годы, дети росли, продолжая дружить. В подростковом возрасте, когда мальчикам начинают нравиться девочки, Чонгук понял, что Тэхен для него не просто друг. Он не сказал это ему, боясь отпугнуть, но его мать как-то прознала о чувствах Чона к ее сыну…        Она вызвала мальчика на серьезный разговор, наедине. Сказала, что не позволит своему сыну встречаться с парнем, особенно с Чонгуком, и если они хотят и дальше дружить, то Чон должен молчать о своих чувствах. А потом она начала делать что-то очень странное. Подойдя вплотную к подростку, он трогала его за руки, пыталась обнять, шептала, что они с Тэхеном никогда не будут вместе.        Тогда семнадцатилетний Чонгук перепугался и ушел от нее. Он продолжил общаться с Тэ, но делал это тайно, чтобы его мать не увидела и не заперла сына дома. И сейчас, когда прошло уже больше трех лет, когда они оба учились в университетах, все равно приходилось скрываться.        И Чонгук, и Тэхен оба хотели поступить в одно место, но мать Тэ запретила ему, и вместе с ним подала документы в университет, который ближе всего к дому. Чонгук же жил в общежитии и домой приезжал крайне редко.        И сейчас они наконец встретились. Они не виделись больше двух недель и были безумно рады провести хоть какое-то время вместе.        — Когда она перестанет тебя контролировать? — Чонгук возмущался уже минут пятнадцать, на что Тэхен лишь устало вздыхал. — Нет, правда, я не могу на это смотреть. Ты ведь уже не ребенок!        — Знаю, — Тэ грустно смотрел себе под ноги и пинал камни. — Но я ведь ничего не могу сделать… Ты же знаешь, она следит за мной везде, и чуть что не так, как она хочет, сразу же случается что-то плохое…        Да, была такая закономерность в жизни Тэхена. Поступи он против материнской воли — происходят жутко странные вещи, одна за одной. Например, однажды Тэ пошел после занятий на вечеринку к одногруппникам, и через час у одного из них, с который больше всех общался парень, случился инфаркт. В двадцать лет! А когда Тэ встретился с Чонгуком в городе, им обоим вдруг неожиданно стало плохо; автобус, в котором они ехали, попал в аварию; пошел жуткий ливень с грозой и прекратился лишь тогда, когда парни разошлись, вот сразу же! Иногда они думали, что мать Тэхена — ведьма. И этим бы объяснялись все происшествия в жизни мальчиков…        Они гуляли по лесной дороге, где никого не было, и шанс, что мать узнает, что они вместе — минимальный. Парни сами не заметили, как прошло несколько часов, и пора было расходиться. Они даже до города не могли дойти вместе, много раз пробовали, и это плохо заканчивалось. Но сейчас Чонгуку особенно не хотелось отпускать лучшего друга, и они снова решили рискнуть и пойти вдвоем, не обходя поодиночке половину леса.        На улице уже стемнело. На остановке стоял автобус, который может довезти Чонгука до города. Он резко остановился и обнял друга, а сердце его бешено колотилось.        — Тэхен, я хотел сказать… — Чонгук не мог собраться с мыслями, ему не хватало смелости признаться другу в своих чувствах. — Ты для меня очень близкий человек, и…        — Чон, автобус сейчас уедет, — перебил он друга, волнуясь, чтобы тот смог добраться до общежития. — Поговорим в следующий раз, хорошо?        — Да, ты прав, — Чон обнял друга на прощание и направился к автобусу.        Тут в его голове проскользнула гениальная, как ему показалось, мысль. Чонгук резко побежал в обратную сторону, догнал Тэхена, развернул и поцеловал его. Он решил, что это будет понятнее слов. Тэхен стоял и хлопал глазами, пока Чон забежал в уже отъезжающий автобус и помахал рукой.        «Боже, что я сделал, — думал парень, смотря в окно на темную безлюдную трассу. — Вдруг я все испортил… Хотя, давно стоило признаться ему. Если Тэ меня отвергнет, то… значит, так надо». Чонгук грустно улыбнулся сам себе.        Он ехал и думал о том, почему в его жизни все так сложно. Угораздило же его влюбиться в лучшего друга, учитывая, что его мать — ведьма, которая сама признавалась Чону в любви… Наверное, это и была причина, почему она запрещала им общаться. Женщина хотела быть с Чонгуком, и будь он в отношениях с Тэхеном, она бы ревновала и злилась. А так… Вроде бы она ни о чем не догадывается.        Приехав домой, Чонгук сразу же пошел проверять соцсети. Он надеялся, что Тэ напишет ему хоть слово, но он прекрасно понимал, что это невозможно, так как ведьма контролирует каждое действие сына.        Чонгук думал о том поцелуе, засыпая, и его сердце начинало биться чаще от этих мыслей. Он до утра ворочался, ожидая встречи с Тэхеном, и, понимая, что не дотерпит до вечера, решил прогулять занятия и отправиться к другу в университет.        Но его там не оказалось ни сегодня, ни на следующий день, ни даже через неделю, и никто не знал, куда делся этот парень. Чонгук спрашивал у одногруппников, у преподавателей, даже к декану попытался попасть, но никто толком не отвечал, куда делся Тэхен.        Тогда Чонгук поехал на вокзал и купил билет на ближайший поезд до родного города. Через 3 часа он будет возле того самого жуткого дома, в котором не был уже много времени, и узнает, там Тэхен или нет. Чон очень переживал, и эти три часа показались ему вечностью.        В дороге ему стало ужасно плохо. У него кружилась голова, подступала тошнота, появлялись какие-то непонятные галлюцинации… Но все прошло, когда за окном показался родной городок.        Небольшие домики были плотно расставлены в несколько рядов у берега реки, и лишь один дом отделялся от всех остальных. Он стоял чуть поодаль и выглядел жутковато. Темно-красные кирпичи, крыша, протекающая на втором этаже, перекошенный фундамент, разбитое окно, заросли дикого винограда на стенах, у которого уже опали листья… Это был тот самый дом, который нужен было Чону. За десять лет вокруг него разрушили все остальные дома, в том числе и домик Чонгука, который был вынужден переехать в большой соседний город вместе с семьей.        Поезд остановился, и Чонгук понял, как соскучился по этим тихим местам. Но он не дал себе времени насладиться свежим воздухом и атмосферой, царившей тут, и сразу направился в сторону жуткого дома.        — Эй, есть тут кто? — Чонгук свободно проник на территорию дома. Железная ржавая калитка жалобно скрипнула за ним и захлопнулась. Это показалось ему странным, ведь ветра не было, как и людей.        Парень осторожно осмотрел дом. Кое-где начали крошиться кирпичи, окно на втором этаже было разбито и заколочено досками. Там, где раньше были красивые ухоженные клумбы, остались полинявшие кусты и голая земля.        Чонгук подошел к прогнившей деревянной двери и обнаружил, что она не заперта. Он тихо вошел, закрыв за собой дверь, и осмотрел дом. Все осталось таким же, как и тринадцать лет назад, только сейчас мебель покрывал толстый слой пыли и с потолка свисала паутина. Складывалось ощущение, что никто здесь не живет, и дом попросту заброшен… Но в заброшенных домах все двери и окна закрыты, в них нет мебели, живых цветов и бумажных потрепанных книг.        На полу виднелись чьи-то свежие следы. Чонгук пошел по ним, поднявшись на второй этаж, заставляя лестницу скрипеть. Было ощущение, что она сейчас провалится.        Несмотря на то, что на улице сегодня солнечно, в доме царил мрак и было прохладно. Солнечный свет даже не пытался попасть в это место, и от этого становилось вдвойне жутко.        Чонгук изучал второй этаж, следы вели одновременно в две комнаты, и парень не знал, куда идти сначала. Он дернул ручку и толкнул первую дверь, но ничего не вышло. Заперто. Оставалась вторая комната…        Чон зашел туда и обомлел. Его глазам предстала жуткая картина. В комнате было абсолютно темно, окон как будто не существовало, и единственным источником света были свечи, расставленные вокруг огромной кровати. На темно-зеленом бархатном покрывале лежала женщина…        — Я знала, что ты придешь, — прошептала мать Тэхена.        Она была одета в короткое зеленое платье, порванное снизу, рыжие волосы, перекинутые на одну сторону, свисали, а ветер, неизвестно как появившись здесь, болтал их в разные стороны. Создавалось ощущение, что это и правда змеи шевелят своими хвостами… В свете свечей ее лицо казалось еще более жутким, каждая морщина особенно выделялась, зрачки были сужены, и светлые глаза внушали животный страх. Женщина поглаживала себя по ноге, задевая длинные сапоги с подкрученными носиками. Страшное зрелище.        Чонгук попытался выйти из комнаты, но дверь за ним захлопнулась сама по себе. Он не понимал, что происходит.        — Где Тэхен? — дрожащим голосом спросил Чон, на что ведьма только ухмыльнулась.        — Какая разница? Не волнуйся, он нам не помешает, — сказала женщина, садясь на кровать. В ее руки появился кожаный ремень.        Чонгук попятился назад и ударился спиной о дверь. Женщина стремительно подошла к нему и накинула ему ремень на шею.        — Если будешь хорошим мальчиком, завтра сможешь вернуться домой, — прошипела она, вплотную приближаясь к напуганному Чону.        Парень не знал, что делать, но отдаваться старухе он точно не собирался. Он оттолкнул ее и отбежал к противоположной стене, задевая свечи и потушив несколько из них. В комнате стало еще темнее. Чонгук схватил первый предмет, попавшийся ему под руку — это оказался подсвечник, напоминающий трезубец. Он выставил его перед собой, показывая ведьме, что настроен решительно.        — Не подходи! — прокричал он. — Где Тэхен? Отвечай!        Ведьма засмеялась и через секунду оказалась рядом с Чоном. От нее пахло затхлостью, страхом, смертью… Она потянулась длинными пальцами к лицу мальчика, а второй рукой замахнулась ремнем, но Чонгук вовремя среагировал и отклонился, подставив подсвечник под ремень.        Женщина схватила Чона за руку, подтащила к себе и попыталась поцеловать, но вместо поцелуя получила удар в колено, а потом и по лицу кулаком. От боли она зашипела и согнулась, но быстро встала. Чонгук за это время отполз к кровати и переводил дух.        — Ты решил играть со мной? У тебя ничего не выйдет, ты никогда не будешь с моим сыном, — ведьма медленно приближалась к парню. — Либо ты будешь со мной, милый мальчик, либо ни с кем!        Чонгук схватил свечу и поджег волосы подлетевшей к нему старухе. Она завопила от злости и ударила мальчика ногой по лицу, рассекая ему бровь острым носиком. Чонгук схватился за кровоточащую рану и быстро осмотрелся. В комнате не было ничего, чем можно защититься. За считанные секунды он ударил старуху по голове подсвечником и подлетел к заколоченному окну. Между досками были небольшие промежутки, и Чонгук, схватившись за одну и оперевшись ногой о стену, резко потянул на себя. Ведьма приближалась, и Чон дернул еще несколько раз, пока у него не получилось вырвать это доску вместе с гвоздями. В комнату попало немного дневного света, и женщина завопила от боли.        — Ах ты паршивец! — Чонгуку показалось, что ее глаза стали красными. Пока она замешкалась и что-то искала в комнате, Чон ударил ее по спине, втыкая в нее гвозди.        Ведьма завопила от боли, но не упала. Она подняла с пола какую-то металлическую палку и замахнулась на Чонгука, но не ударила. Из острого конца палки начали вылетать искры и с жуткими звуками стремительно лететь на Чона. Он уворачивался, как мог, но несколько искр все равно попали в него, причиняя жгучую боль.        Наплевав на искры, на ведьму, которая уже подожгла кровать и готова была убить их обоих, Чонгук пытался оторвать доски от окна. Когда там наконец было такое отверстие, чтобы в него пролез человек, мальчика потянула назад старуха и повалила на пол.        — Ты никуда отсюда не уйдешь, — демоническим голосом пропищала ведьма, и глаза ее стали полностью белыми. Она села Чону на грудь и замахнулась своим острым копьем, целясь в голову, но парень дернулся и палка воткнулась рядом в трухлявый пол. Еще бы чуть-чуть…        Чонгук резко дернулся и скинул с себя старуху. Он пнул ее и побежал к окну, но она схватила его за ногу и поднялась, прижав Чона к стене. Она целилась в него копьем, но парню чудом удавалось избегать ударов, и, в один момент схватив старую ведьму за волосы, ему удалось вытолкнуть ее в окно, но она схватилась за руку Чона и они вдвоем рухнули на землю.        На улице неожиданно собрались тучи и стало очень темно.        Старуха, не отпуская своего копья, расставила руки и в ладонях ее появились маленькие огненные шарики. Она в одно мгновение подожгла все вокруг, не давая Чону и шанса на спасение, и пока парень замешкался, она ударила его камнем по голове так сильно, что он тут же закрыл глаза и опустился на землю без признаков жизни.        Вокруг горел огонь, сверкали молнии, а ведьма смеялась. Она получила свое.        Чонгук очнулся в месте, где никогда не был. Тут было темно и сыро, а каменные стены напоминали подвал. Он попытался пошевелиться, но не смог сдвинуться с места: его руки были прикованы к стене. Чон застонал от боли в голове. Он вспомнил, что старуха била его камнем, и теперь боялся, что не выберется и не спасет Тэхена, которого она наверняка заперла где-то…        Послышался стук каблуков, и Чон морально приготовился к тому, что сейчас может произойти. Старуха вошла, неся в руке свечу. Чонгук посмотрел на нее, и к горлу подступил ком. Ведьма разделась, и теперь на ней был только черно-зеленый корсет. Она стала перед Чонгуком, который всеми силами старался не смотреть на нее.        — Я давно мечтала об этом, — начала она свой жуткий рассказ, прикасаясь трухлявыми пальцами к Чону. — Ты понравился мне еще тогда, когда был семилетним мальчиком…        Чонгук испытывал отвращение. Ведьма предварительно раздела его, и теперь скользила по его телу своими потрескавшимися руками.        — Я приглашала тебя на чай не потому, что Тэхен хотел этого, — Старуха уже буквально дышала в шею Чонгуку, а ее пальцы вцепились в его бедра. — Я хотела видеть тебя… А запретила я вам общаться только потому, что ты бы не бросил моего сына ради меня.        Старуха поглаживала задницу Чона, и ему было очень противно от этого. Неожиданно она решила, что причиняет ему недостаточно боли. Ведьма щелкнула пальцами, и через секунду уже держала маленькие язычки пламени. Она начала водить ими по коже Чонгука, поднося совсем близко и изредка отдаляясь, заставляя мальчика беспомощно барахтаться и стонать от боли. Он не понимал, чем заслужил такие страдания.        Затем старуха начала издеваться более изощренным способом. Она подняла с пола свечу и поднесла ее к животу Чонгука. Огонь обжигал тело парня, он кричал и извивался, стараясь вжаться в стену, но старуха не убирала его. Она наклонила свечу так, что горячий воск стекал вниз, и начала водить ей по груди Чона. Больно. Пронзительный крик оглушил ведьму, но она не успокаивалась.        Чонгук замолчал, не в силах больше кричать. Звенящая тишина давила на его уши, но боль не давала ему отключиться. Он хрипел, по его щеке скатилась одинокая слеза. Зловещий подвальный воздух не давал дышать.        — Мальчики не плачут, — прошипела ведьма, давая пощечину Чонгуку. Он лишь закусил губу до крови, и тогда старуха начала бить его по лицу вновь и вновь. Щеки горели, во рту металлический привкус.        Разозлившись и прохрипев что-то неразборчивое, сумасшедшая женщина провела длинными ногтями по торсу парня, надавливая на кожу. На длинных красных полосах проступали капельки крови. Женщина повторила эти манипуляции еще несколько раз, сдирая нежную молодую кожу. Ей доставляли удовольствие крики парня, его тяжелые стоны были музыкой для ее ушей. Она так изощренно издевалась над человеком, которого любит тринадцать лет. Она так говорила.        Женщина наклонилась над животом Чонгука, слизав несколько кровавых капель. Ее холодный язык касался горячей кожи, отчего замученный мальчик весь сжался изнутри.        Чон повис на стене без сил. Он не знал, что старуха может придумать. Он молился, чтобы кто-нибудь пришел и спас его. Ждал, что сейчас тут появится Тэхен и освободит его…        Но этого не произошло. Старуха начала капать воском на свежие раны, причиняя Чону огромную боль. Он хрипел и извивался несколько секунд, но потом смирился с болью, поняв, что крики только раззадоривают ведьму.        Покончив со свечей, она начала бить его взявшейся из ниоткуда плетью. Бедра и живот быстро окрасились в сине-багровый цвет, синяки быстро появлялись и перекрывались новыми. Все тело безумно горело.        — Настало время для самого важного, — злобно прошипела ведьма. Ее глаза заискрились, и Чонгук задрожал от этого зрелища. — Ты такой молодой и красивый… Я хочу от тебя ребенка. Хочу, чтоб он был похож на тебя.        Чонгуку показалось, что старуха сошла с ума. Он понимал, что никогда на такое не пойдет, и лучше лишится жизни, чем переспит с ней. Но у нее были другие планы.        — У тебя есть выбор, — старая рухлядь отошла на середину подвала, а Чонгук насторожился. — Либо ты делаешь это добровольно, и в конце концов я отпущу Тэхена, и он не будет страдать… Либо я сама все сделаю, но тогда ему будет очень, — старуха прервалась на смех, — очень больно.        — Ты просто… — Чонгук не мог нормально говорить, он весь сжался от злости. — Старая, сумасшедшая сука! Ты не получишь ни меня… Ни Тэхена… И поплатишься за все!        Ведьма рассмеялась так сильно, что стены подвала затряслись, и камни начали крошиться. Видимо, Чон очень сильно разозлил ее, потому что в подвале вдруг подул холодный ветер. Грязный воздух попадал в открытые раны, обдувал ожоги, и Чонгук закричал так громко, как только мог. Он надеялся, что этот истошный крик услышит Тэхен, спасет его…        — Ты сам сделал выбор, — старуха затряслась, и все вокруг загорелось ярким пламенем.        Огонь приближался к Чонгуку, обжигая его ноги. Это конец.        Неожиданно подвальная дверь раскрылась. Чонгук был рад, что его пришли спасти… Было очень больно, душно, жарко. Нет сил терпеть.        Чонгук слышал, как кричала старуха, как мужской голос что-то ей говорил. Он слышал удар о пол, будто упало тело… У него не оставалось надежды, глаза застилала пелена.        Больно.        Пламя обжигало тело, но вдруг неожиданно все прекратилось. Повисла зловещая тишина.        Чонгук чувствовал, как падает, как его руки опустились вниз, а сам он оказался на холодном полу. Он жадно дышал влажным подвальным воздухом, водил руками по земле, пытаясь встать.        — Я помогу, — нежный голос, и Чон почувствовал, как заботливо его подхватили и держали в вертикальном положении.        — Тэхен… — прошептал парень, понимая, кто его спас. Он медленно приходил в сознание.        Тэ протянул ему одежду, подняв ее с пола. Чонгук медленно оделся, пересилив боль. Он хотел скорее покинуть подвал, но сначала он должен был убедиться, что старуха мертва.        — Чонгук, идем, — Тэхен потянул парня на выход, но тот не мог уйти просто так. Он освободился от объятий любимого и подошел к телу старухи.        — Я не хочу, чтоб еще кто-нибудь пострадал из-за нее, — Чонгук присел, проверяя пульс. Она еще была жива.        Тэхен никак не пытался остановить его.        Чонгук осмотрелся и увидел копье, из которого старуха пускала искры. Он схватил его и, прицелившись, ударил ведьму прямо в сердце.        От такого удара она обязана была умереть, и Чонгук с Тэхеном направились к выходу…        В подвале разбушевался настоящий ураган. Они обернулись и их глазам открылась ужасная картина. Ведьма поднялась с раскаленным копьем в груди, ее глаза были абсолютно красными, по телу стекала кровь, оставляя на полу огромную бордовую лужу.        Она открыла рот, но оттуда вырвались лишь хрипы, и, улыбнувшись, она застыла, теперь уже навсегда. Старуха медленно начала рассыпаться, превращаясь в горстку пепла. Ветер выносил его из подвала, разгоняя по окрестностям, и вскоре от нее ничего не осталось.        Тэхен с Чонгуком встречали рассвет на берегу реки, вдали от города. Они бежали из проклятого дома так быстро, как только могли. Он рассыпался позади них, доски обваливались, крошились камни, окна бились сами по себе. Подвал засыпало песком, и теперь единственное, что напоминало о пережитом ужасе, были раны не теле Чонгука.        — Я люблю тебя, — прошептал Тэхен, сжимая ладонь Чона. Он чувствовал себя виноватым в том, что случилось.        — И я тебя, — Чонгук прижал его к себе и не хотел отпускать. — Ты спас меня… Спасибо.        — Если бы не я, ничего бы этого не было.        — Прекрати. Ты не виноват, что жил с чокнутой ведьмой.        Техен улыбнулся и прижался к любимому. Они молча смотрели на восходящее солнце, понимая, что это начало их новой жизни. Они смогут быть вместе…        Холодный утренний ветер подул в спину, заставляя тело покрыться мурашками. Здесь было так тихо, ни единой души вокруг, лишь они вдвоем во всем мире.        Чонгук был спокоен, но немного насторожился, услышав в порыве ветра отчетливые слова:        «Я еще вернусь».