Ты мой единственный компас, Я могу потеряться без тебя. (Можешь сказать, куда мне идти?) the neighbourhood — compass
Иконка загорается сообщением о том, что @deer.in.headlights в сети. Брендон смотрит на отсутствие облачка сообщения в бегущих строках чата, выдыхает, думая, что зоопарк — единственное, что удерживает его от того, чтобы разъебать кулаки в кровь о стены. Плечо болит от столкновения с дверью, отец орёт на телек из гостиной, жизнь — горькое пойло, которое заливают в глотку, зажав нос. Брендон тянет руки к клавиатуре, печатает скупое «хэй», глядя, как три буквы его приветствия улетают кому-то с другой стороны экрана. Ему лень скролить и читать о том, как бороться со школьными недругами и какое жизнь дерьмо. Ему вообще всё равно, какой дрянью травятся другие — его образ задиры трещит по швам каждый раз, стоит кому-то попытаться заглянуть ему в душу. @deer.in.headlights: привет @вы: по шкале от 1 до 10 каким был твой день? Ему просто нужно немного отвлечься — нарываться на отца сегодня больше нет желания; травка осталась у Тревора, расслабиться помогают только разговоры ни о чём с кем-то, перед кем не нужно держать оборону. @deer.in.headlights: близится к нулю, иначе бы меня тут не было @вы: добро пожаловать в мир неудачников @deer.in.headlights: на меня сегодня вылили томатный сок, потому что кому-то показалось это смешным, а какое оправдание у тебя? @вы: мой отец @deer.in.headlights: дерьмо @вы: могу дать пару советов, как отвязаться от придурков, которые тебя гнобят Это даже иронично — раздавать советы жертвам, чтобы завтра пойти и втоптать в грязь очередного ботана или лузера, приправив всё сальными улыбками. Двуличие во всей его уродливости. Брендону нравится думать, что он восстанавливает гармонию, закидывая пару баллов в карму. Кто-то с оленьими рогами вместо фото печатает ответ; Дэрроу почти забывает про синяки от кулаков отца. @deer.in.headlights: я привыкла бороться с этим сама, но спасибо за предложение. надеюсь, ты в порядке. Он жалок, но пустая забота в последнем предложении вызывает странное, теплое чувство благодарности. Иллюзия нужности вызывает привыкание, проблемные мальчики подвержены зависимости.***
Девочка сжимается вся, будто желает исчезнуть, и Брендон ощущает, как в груди оседает что-то тяжелое, продавливающее кости и мышцы; что-то, имеющее определение для людей как чувство вины. Девочка распахивает свои большие глаза, в них нет слёз, только смирение, крепче прижимает учебники, и вместо того, чтобы ощущать себя королём Дэрроу почти давится воздухом. — Эй, малявка, ты мне жить мешаешь, — говорит Тревор, ухватываясь за его локоть. Брендон гнёт губы в привычную ухмылку, голос всё так же потерян, девчонка, наконец, делает шаг от них подальше. Молчит, когда ныряет за двери кабинета. Дышать становится не намного легче. Брендон не помнит, когда это началось. В какой сранный момент шутки перестали быть смешными и доставлять удовольствие; когда фасад поехал, оставляя только оболочку. Может, после ухода матери. Может, когда он впервые сам на короткие пару дней оказался по ту сторону насмешек. Он смотрит на свои желтые синяки у запястий и думает, что он заслужил всю ненависть — он ненавидит своего отца так же, как ненавидит его эта девчонка-неудачница в школьном коридоре. Наверное, хочет свернуть ему шею или переехать с огромной скорости. Но пока он вселяет страх, он неуязвим. Хотя бы здесь в ебучей старшей школе, которая втаптывает в грязь. — Ты залип, бро? — спрашивает Шон, когда он продолжает пялиться на пустое место у стены, пытаясь привести в порядок дыхание. — Не выспался, — бросает небрежно, пожимая плечами и глядя на, как Шон внимательным взглядом цепляется за его лицо. — Отец? Дэрроу кивает. Его другу не нужно объяснять.***
Щелчок бегунка зажигалки вытаскивает из оцепенения, ярким огнем прорезая сумерки вечера. Брендон чуть жмурится, глядя, как пламя захватывает кончик сигареты и пускает вверх завесу дыма. Делает долгий затяг, почти до кашля и хрипоты, чтобы после выдохнуть в окно и прислушаться к шуршанию гравия. Динг-донг, опасность. Отец нарочито, — на самом деле, не специально, но Дэрроу любит делать вид, что всё вокруг настроено против него, — медленно плетется по подъездной дорожке к дому. Брендон затягивается ещё раз, ощущая прилив адреналина, когда отец кладет руку на дверную ручку, гремя ключами. Нужно всё просчитать, бегство из собственного дома через окно — искусство в деталях. Окурок летит в форточку, пальцы быстро щелкают замком, распахивая окно. Входная дверь хлопает. Старые ссадины ещё не зажили, чтобы навлечь на себя новые, а настроение паршивое настолько, что пары-тройки оскорблений от отца не выдержать без ответного мата. Брендон вертит телефон в руках, пока идёт по пустой улице, и, повинуясь минутному порыву, щелкает фото дороги, чтобы закинуть его в чат: @вы: [вложение] @deer.in.headlights: не поздно для прогулок? @вы: проветриваю голову, переживаешь? @deer.in.headlights: пф, я тебя даже не знаю Он толком не понимает, что им движет — какая-то тоскливая потребность в друге, который бы его принял. Несмотря на Тревора и Шона, кажется, что остальные его просто ненавидят. Брендону вопреки внешней непробиваемости хочется, чтобы это было не так. Чтобы кто-то убедил его в том, что он не последний моральный урод. Дэрроу делает пару селфи, накладывает чб фильтр и жмёт отправить. Чёрт, он жалок. Такой же лузер, как и те, над которыми он ржёт на переменах. Ответ приходит через пару минут молчания. @deer.in.headlights: [вложение] На фото — скупой свет, смугловатая кожа, тонкая шея, плавная линия челюсти, губы и тёмные кудри. Он ожидал чего угодно — ему было абсолютно всё равно, кто там за ником и парой переписок, но улыбка тянет уголки губ чуть вверх. В лице, его половинке, что видна на фотографии, ничего знакомого, и Дэрроу незаметно для себя выдыхает — хотя бы здесь он не облажался и эта девчонка не из тех, чью жизнь он превращает в ад. Он доходит до площадки и садится на старые качели. @вы: теперь это официальное знакомство? @deer.in.headlights: это вежливость Он фыркает, представляя кого-то на другом конце, додумывая недостающие детали. Теперь, когда его собеседница обрела лицо, всё стало реальнее. @вы: пытаешься исправить мои манеры? @deer.in.headlights: может быть***
Телефон в кармане вибрирует возле пачки сигарет, Брендон выуживает его под любопытный взгляд Тревора. Читает сообщение, хмыкая себе под нос. Прошло две недели с того, как он начал эту переписку словом «хэй», и вдруг, как-то незаметно, но крепко, подобралось чувство, что у него есть кто-то помимо двух друзей с личными драмами. @вы: так ты никогда не скажешь мне своё имя? это что, Мэри? или Бетти? может, Кэндис? @deer.in.headlights: я не стану играть с тобой в угадайку, Брендон @вы: я назвал тебе своё, как же вежливость? — Эй, кому ты так улыбаешься? Голос Тревора возвращает к реальности. Эскилл, сдвинув брови, наблюдает внимательно, с не скрытым вопросом. Они, вроде как, привыкли всё рассказывать друг другу, но Трев в последнее время — сплошной оголенный нерв, пока Брендон пытается найти себя и баланс, чтобы не сорваться. — Я говорил тебе про зоопарк, верно? — Кучка фриков, которые жалуются друг другу на жизнь и прячутся под масками? — подозрительно фыркает Тревор, и Дэрроу убирает мобильный в карман, ведет плечами, потому что по сути так и есть. А после натягивает привычную ухмылку задиры. — Мне нужно как-то развлекаться.***
Избегать отца вечно не выходит, как ни старайся. Он ловит, когда стрелка часов близится к десяти вечера, хватает за руку, рыча что-то про «мелкого ублюдка» и запах алкоголя на секунду забивает нос так, что хочется блевать. Брендон пытается вырвать руку, но чужой кулак вписывается в губу, пуская кровь, и отец что-то снова кричит. Слушать Брендон перестал после первых пяти раз. Потому что ничего нового в его словах нет, только жалость к себе и обвинения в уходе матери. Дэрроу её, честно, понимает, но принять то, что она оставила его, решив не вписывать в новую жизнь, не может, как не пытался. Обида глушит все остальные чувства, отец уходит, пошатываясь и оставляя его в комнате. Он берет плюшевую лягушку с пола, Фиши смотрит понимающими глазами-бусинами, вызывая ироничную усмешку. Дэрроу слизывает соленую кровь, достаёт мобильный, не давая себе шанса передумать. Нажимает кнопку вызова, ожидая услышать тишину на том конце провода. Никто не учит правилам этикета для участников анонимных клубов. — Брендон? — У тебя приятный голос, — он делает долгий вдох, сглатывая и продолжая сжимать свободной рукой Фиши. — Скажешь мне своё имя? Она, наверное, слышат сбитые полюса в его голосе и надрыв тона, потому что произносит: — Ты в порядке? Брендон думает соврать или отшутиться, или перевести тему, но вместо этого чуть сильнее сжимает пальцами мобильный. — Нет. Боль в губе не вызывает радости, только зуд и раздражение, он ведёт тыльной стороной ладони, не выпуская Фиши и почти пачкая его кровью. С друзьями, блядь, так не поступают, а он чертовски херовый друг. — Где ты? Он называет адрес старых крыш, где иногда проводит время в исступленном желании понять самого себя и оказаться вне глаз других людей. Он смотрит на время и думает, что он эгоист, но безымянная девчонка только говорит, что будет, и кладёт трубку.***
На улицах он чувствует себя потерянным, пока минует квартал за кварталом с четким осознанием того, что выглядит паршиво, а в рюкзаке валяется плюшевая лягушка и полупустая фляга, которую он держит для Тревора и его внезапных приступов меланхолии. Брендон не думает о том, что сказать до того момента, пока не оказывается на крыше, где уже кто-то есть. Кто-то, кто поднимает на него взгляд и едва ощутимо улыбается, будто не знает, что с собой делать. Это он понимает, так как ощущает ровно то же самое. — Привет, — у неё голос хриплый и тихий, а на плечах кожаная куртка, под которой прячется белая рубашка. Она выглядит, как хорошая девочка с мягкостью во взгляде и тоне. Ей, вероятно, не стоит ошиваться ночью на крышах. — Привет. Он садится рядом, почему-то вдруг думая, что нужно было придумать заранее, как начать разговор. Но он импульсивен — и последствия его действий всегда выходят боком. — Сильно болит? Качает головой, прижимая руку к губе, и посылает слабую улыбку. — Не особо. Так ты назовёшь мне своё имя? — Роуэн. Это причина, чтобы взглянуть на неё ещё раз, — на взгляд светлых глаз, устремленный куда-то вперед и острую линию ключиц, проглядывающую сквозь тонкую ткань рубашки. Её пальцы играют с небольшим кулоном, нервозность сквозит в одном только этом жесте. — Зачем тебе зоопарк? — Не знаю… — бормочет, задумавшись над вопросом. Брендон немного зависает на том, как сдвигаются её брови, пока рот не открывается в ответе: — Я раньше столько осуждала, знаешь? Думала, что моё мнение единственно верное, — ведёт плечами. — А потом лучшая подруга отвернулась от меня, и это открыло мне глаза. Я читаю все эти истории, чтобы не забыть, наверное. — А я просто козёл, — хмыкает Дэрроу, вызывая у неё улыбку. Ей идёт. — Да ладно? Он уводит взгляд куда-то вперед, вытягивая перед собой ноги. С ней говорить легче, потому что нет причин казаться другим — она не знает крутого Брендона, только того, кто звонит ей среди ночи с просьбой встретиться. — Я не могу иначе. Слабое оправдание, которое жжется на языке мудачеством, вроде «принимай меня таким, какой я есть». — Хочешь, чтобы я тебя контролировала? Идея смешная в своей жалкой пародии на группы анонимных алкоголиков, где тебе постоянно нужен кто-то, кто держал бы поводок. Брендон думает, что один явно не справится; Роуэн смотрит на него со всей серьёзностью и желанием помочь. Внутри поднимается дикая потребность делать что-то верное. Он решает для себя — попробовать стоит. Вслух говорит: — А тебе такое нравится? Роуэн пихает его вбок. — Да или нет?***
Он держится на одних только сообщениях девять дней за вычетом выходных. Девять будних дней в школе, где Тревор пихает в бок, а Шон посылает тревожные взгляды каждый раз, стоит Дэрроу обойти стороной их привычных жертв насмешек и не спугнуть ту девчонку со шрамами на руках, которой доставалось чаще всех. Роуэн говорит, что он справляется — произносит нелепые слова поддержки в трубку, когда он звонит ей ночами; встретиться больше не предлагает, хочет кому-то доказать, что может справиться сам. Брехня. Он срывается после очередной пьянки отца с упреками и долбёжкой в стену кулаками, Брендон в школе отпускает жесткий комментарий про суицид, думая, что снова опустился на дно. Бухнулся с обрыва, и падать больнее, если уже начал двигаться вперёд. Он смотрит на ник Роуэн, скрытый аватаркой с оленем, и всё же жмёт кнопку, вопреки желанию казаться хорошим. Сильным быть труднее, потому что приходится признавать ошибки и уповать на прощение. Дэрроу даже не понимает, почему пресловутое прощение ему так уперлось. @вы: я сорвался Ему вдруг невъебически легче признать себя мудаком, сопротивления — ноль, все вокруг смотрят с привычным отвращением и страхом. В книгах не пишут, что плохие мальчики чувствуют себя так; к популярности в комплект идёт вина и чувство собственной ущербности. Девчонки на такое не купятся, Роуэн отвечает в духе «не нужно опускать руки». Брендон ударяет ладонью по стене, вспоминая испуганный взгляд девчонки в коридоре и собственного отца. Когда он видит Роуэн на улице, — странно, всегда жили в соседних кварталах, но никогда не пересекались, — в компании школьной лузерши, он не удивляется. В конце концов, её программа реабилитации может не ограничиваться его сообщениями и часовыми разговорами по телефону. Она улыбается широко и весело, не чета горько-ироничным усмешкам, которые он видел на крыше, и Дэрроу думает, что, непременно, хочет быть тем, кто эти улыбки вызывает. Печатает ей предложение встретиться и идёт на крышу с пледом и термосом с чаем: мать оставила кучу ненужного барахла, когда уходила. Сидит, глядя, как под небу расползаются лучи заходящего солнца, и жмурится, пытаясь словить дзен. Он запутавшийся мальчишка, которому никак не выйти из лабиринта, и сайт зоопарка маячит идеей того, что он в мире не один. Роуэн взбирается на крышу и располагается рядом. — Как успехи? — Я видел тебя сегодня в кафе с девчонкой... Она с удивлением смотрит на него, едва заметно вздёрнув бровь от того, что не понимает, к чему он ведёт. — С Элисией? Замечательно, он даже имени не знал. — Я… — слова застревают и не хотят быть произнесенными, Брендон кидает взгляд на профиль Роуэн. — Я издевался над ней в школе. Она шумно выдыхает, а после долго смотрит на него без тени улыбки. Он не может читать значение её реакции — только надеяться, что она не пошлёт его. — Ты же больше не хочешь этого делать? — спрашивает осторожно. Дэрроу как-то в мгновение осознает, что от его ответа зависит, если не всё, то точно их дальнейшее общение. Трясет головой, желая, чтобы она поняла — ему нужна помощь, он хочет меняться. Не знает как и откуда взять силы, но хочет. — Хорошо, — тянет она, и её ладонь накрывает его ладонь одним восхитительно естественным движением. Брендон решает, что ему нужна была она с самого начала — написать ей было одной из лучших его идей.***
Быть паинькой сложно, но у Брендона начинает получаться. Его немного отпускает и даёт сил, когда он ловит в коридоре девчонку, — Элисию, — и заставляет себя произнести: — Извини. Она молчит, словно ждёт прикола, очередной пакости. Прячет руки в рукава длинного свитера, и Брендон глубоко вздыхает, тянет руку в собственные волосы и повторяет: — Извини. Это выглядит, как ебанутый розыгрыш, но я прошу прощения за все приколы. — Это не смешно, — она начинает злиться и уходить, и он, правда, понимает, как это нелепо. — Я знаком с Роуэн, — она оборачивается и хмурится. — Она помогает мне… ну, перестать быть таким козлиной. Ты простишь меня? Элисия смиряет его долгим взглядом, склоняет голову вбок, перехватывая рюкзак поудобнее, и произносит: — Не знаю. Пока что это только слова.***
Он встречается с Роуэн парой часов позже, рассказывает всё, как было, и почти глохнет при виде её улыбки. Она ещё что-то говорит, но у нет сил слушать — потому что внутри настойчивое желание поцеловать её прямо сейчас. Это не благодарность, скорее давно сформировавшаяся потребность, на поводу которой ему не хватало смелости пойти. Сейчас он чувствует себя храбрым — первые шаги внушают уверенность. — Я сейчас тебя поцелую, — предупреждает он за мгновение до того, как обхватить ладонями её лицо и осуществить задуманное. Он когда-то понял, что разрушает себя и других заодно, тянется ко дну, купается в чужой ненависти и задыхается. Сейчас он начинает дышать полной грудью. Роуэн постепенно целует его в ответ. У него впереди — неясное, тревожное будущее, но она рядом — девочка с крыши и с оленем на аватарке. В них он верит безоговорочно.