Урок хороших манер

Но взгляд его различить было невозможно. И не то, чтобы Альбусу так уж хотелось это сделать. Он предпочел бы сейчас и вовсе не видеть старшего брата. Разъяренного старшего брата. Он застыл на пороге, не решаясь ни уйти, ни остаться. - Ал, подойди, – спокойно. Пауза. Полумрак гриффиндорской спальни. Шум дождя за окном. - Альбус, я жду, – еще спокойнее. Дементор все это побери... - Почему тебя не было на ужине? – Альбус очень старался говорить твердо. - Хм... А почему же тебя там нет сейчас? – мягко переспросил Джеймс. Он сидел на постели младшего брата. Бледный лунный свет едва высвечивал его силуэт. Альбус медленно приблизился. - Ты ничего не хочешь мне сказать? – тихо спросил Джеймс. - Эээ... я... «Только не начать оправдываться!» - Нет! - Уверен? Альбус застыл напротив брата. Тот чуть запрокинул голову, глядя на него снизу вверх. Но рядом с Джимом всегда возникало ощущение, что именно он смотрит свысока. «И дело здесь не в росте и не в годовой разнице», – понял Альбус. И еще он знал – это неизбежно. А он лишь тянет время. И в эту спальню, в любой момент, могут вернуться остальные. Но если Джеймс захочет, он все равно это сделает, что бы ни задумал. Его ничто не остановит. И, кажется, Альбус догадывался о его намерениях. - Подойди ближе, Ал. Младший брат шагнул вперед. И нервно облизнул губы. Ладони стало колоть от напряжения. Они смотрели друг на друга в густом сумраке; и Альбус не мог отвести глаз. Он никогда не мог это сделать. - Еще ближе, – сухо распорядился Джеймс. Альбус сглотнул. - Чего ты хочешь?.. Черт. Голос дрогнул. Только этого не хватало. - Джим, я... - Хочешь оправдаться? Даже в темноте, даже избегая смотреть брату прямо в лицо, Альбус знал, что Джеймс насмешливо изогнул бровь. И в ироничном голосе прибавилось холода. - Нет! - Отлично. – Джеймс поднялся. – Потому что это все равно не поможет. Перейдем сразу к делу. О, да. Альбус знал, чем это кончится. Резкий рывок – и он уже лежит на коленях брата, уткнувшись носом в алое покрывало. - Джим! Но кто-то может войти! - Я научу тебя отвечать за свои поступки. Спокойный голос, безмятежный тон. И сильная рука, крепко удерживающая его запястья. Мантия Альбуса летит вниз. В спальне очень тихо, так тихо, что слышен только голос дождя и шорох листьев. И холод крадется по обнаженной пояснице, когда Джим тянет вверх джемпер брата, а за ним и рубашку. И Ал чувствует то, что он не хотел бы чувствовать никогда. Он не может. Не должен. Только не это. - Тшш, малыш, – нежно говорит брат. Он не двигается, лишь продолжает удерживать его руки, одним движением заставив согнуть их и прижать к спине. – Тшш... Знаешь, Мэнди уже простила тебя за то, что ты сказал о ней утром. Но я пока не собираюсь тебя прощать. Еще рано. - Нужно мне твое прощение... – Альбус ерзает на его коленях, пытаясь вырваться. Но от его упрямства ситуация становится только хуже. «Дементор его поцелуй... Он точно заметит! В прошлый раз этого не было, почему же сейчас?.. Я слишком часто представлял, как это будет...» Слишком много фантазий и мокрых снов. - Ты уверен? – очень мягко говорит брат. И тонкие брюки скользят вниз. А потом Альбус, наконец, чувствует уверенную руку на своей пояснице. Джеймс легко поглаживает ее и стягивает трусы брата. Он медленно тянет их вниз, спускает до самых щиколоток. Альбус лежит поперек его колен, выставив задницу и проклиная все на свете. Широкая ладонь на голых ягодицах такая горячая, хоть и лежит спокойно. Абсолютно точно, что все зло в мире от старших братьев. Особенно, когда они такие самоуверенные, как достался ему. И еще эти их вертлявые девицы. И чертов дождь за окном, насмешливый и равнодушный. Дурацкая ветка бьет в стекло. И ему никуда не деться и никуда не уйти, пока все это не кончится. Пока Джеймс не разрешит подняться. О, нет. Очень больно не будет, это он уже знает по опыту. Намного хуже. Это будет приятно. - Тихо, не дергайся! Альбус замирает, ведь упорствовать сейчас – себе дороже. «Сразу станет заметно, что у меня...» – он холодеет внутри. Жаль, но некоторые части тела с ним решительно не согласны в оценке ситуации как самой ужасной и отвратительной. «Так и знал, что Джеймс снова мне житья не даст. Новый год в школе едва начался, а он уже обзавелся подружкой. И кто виноват, что она так похожа на лошадь?» - Я вовсе не хотел обидеть твою Мэнди. Я просто сказал, что у тебя плохой вкус, – Ал с ужасом слышит собственный нахальный голос. – Она же в этом не виновата, бедняжка. - Закрой рот, – холодно велит Джеймс. И голый зад обжигает первый удар. По телу разливается тепло и внутри так щекотно-щекотно. Новый удар уже жестче. Но Альбус не собирается стонать. Он даже не дышит. - Терпишь? Умница, Ал. Нужно уметь отвечать за свои поступки. Сильные шлепки смачно хлопают о разогретые ягодицы. Это невыносимо. Альбус хватает зубами свою ладонь и слегка трется бедрами. - Думаешь, это все? – Джеймс сильнее прижимает его к своим коленям. – Не дергайся. Он кладет ладонь на шею брата, заставив низко опустить голову. И новый хлопок, от которого горят ягодицы. Его рука без устали опускается то на одну, то на другую гладкую половинку. Шорох за дверями спальни. Альбус мечтает стать невидимым: «О, Мерлин, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!!» Кто-то стоит на пороге. О, нет... - Ты... – опять удар по круглым упругим полушариям. – Никогда... – удар чуть выше – Никогда! – новый удар поверх других, так что ягодицы уже пылают. – Никогда не будешь вмешиваться в мою личную жизнь! Понял? Ты понял, Ал? Этот шлепок ложится ниже других, задевает его яйца. Но Альбус только стонет, вжимаясь лицом в живот брата. Никто – никто – не должен услышать, не должен узнать... ... как ему это нравится. *** Они стоят одни на Астрономической башне. Хогвартс спит. Осенняя ночь холодна; ветер ревниво треплет их волосы – одинаково черные и вечно лохматые. И взгляд у Джеймса уже совсем другой – шальной и нежный. Он ласково поднимает его подбородок. - Ну, что ты, Ал? Ты обиделся? Но ты же знаешь, что не должен был говорить те слова, да еще и при всех. Альбус молчит. Он смотрит поверх плеча брата, на далекие безразличные звезды. Как жаль, что звездопада сейчас нет, и нельзя загадать главное желание... - Ал! Посмотри на меня! Под шерстяной мантией все еще горят ягодицы. Грубая ткань царапает кожу. И он все такой же твердый и напряженный. - Никто бы ничего не увидел, даже если бы вошла целая толпа, – тихо говорит брат. – Неужели ты думаешь, что я бы им позволил? Там было столько заклятий – и от лишних глаз, и от чужих ушей. Ты же только на это злишься? Он медленно ведет рукой по щеке Альбуса. От виска и до самых губ. - Ты же только на это сердишься. Я прав? – Джеймс заглядывает ему в глаза. – Потому что все остальное... тебе нравится. Еще как! И ты захочешь повторить. «Ненавижу его! И его самодовольство, и эту вечную уверенность...» - Поцелуй меня, Джим, – быстро говорит Альбус. И сам пугается своей смелости. Сырой ветер треплет их мантии. И внутри вдруг все холодеет. Но теплые губы легко касаются губ. И ночь еще долгая...