Плохой друг

      Адам аккуратно ведёт затёкшим плечом, чтобы не дай бог не нарушить сон девушки, мирно сопящей и положившей свою лохматую голову на это самое плечо. Вот уже минут десять он не может пошевелиться из-за нежелания нарушить покой подруги, не спавшей всю ночь. Сам Адам не испытывал, что такое тревожность и депрессия, на собственной шкуре, но видел страдания Эшли и чувствовал ужасную вину за свою неспособность поддержать. Ему всё время казалось, что он делает недостаточно. Несмотря на вечную улыбку и внешнюю уверенность, он понимал: его стараний не хватало, чтобы заставить Эш чувствовать себя комфортно. Вот и сейчас Адам, открывая пришедшее от бойфренда сообщение, чувствует иррациональный по идее стыд — не при Эшли надо это делать, пусть она и не видит.       Девушка утыкается носом ключицу друга, обозначая. что проснулась. Риппон проводит рукой по её голове, ерошит и без того непослушные волосы и сам касается своим носом её макушки в ответ. Так нежно, так интимно. Для посторонних глаз не предназначено.       — Добрый вечер, — этой улыбкой можно осветить весь мир, а она, глупая, думает, что ей не идёт улыбаться.       — Добрый, — сам губу прикусывает, не позволяя губам растянуться от уха до уха. — Удалось хоть немного подремать?       Очередная бессмысленная реплика из его уст, как часто бывает в последнее время. Адам чувствует себя никчёмным, ужасным другом. Даже такое близкое солнце под боком не греет — дотянуться не может. Он чувствует себя чёртовым эгоистом, думая, что уж точно не он сейчас должен волноваться о чём-то и переживать, ставя свои проблемы так высоко. Так почему в голове вертятся эти навязчивые мысли о том, что он должен делать больше, говорить иначе, думать о себе меньше? Не может же это быть безосновательно? Адам не знает, уже ничего не знает и знать не хочет. Он просто хочет, чтобы всё стало так, как раньше. как тогда, когда они могли веселиться на совместных ночёвках, устраивать бешеные вечеринки на двоих, кричать о том, что любовь — дерьмо, и склеивать кусочки своих разбитых сердец, зная наверняка, что их раскрошат снова. Только вот у Эшли склеить снова уже не получается, а у Риппона нет ни бинтов, ни пластырей, чтобы хотя бы первую помощь оказать. Не умеет.       Плохой друг.       — Да, удалось. Выспалась лучше, чем ночью, — и снова мягко улыбается. Не заслужил.       Берёт её руку в свою, поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони, словно убеждая (себя или её, сам не понимает): он здесь, он рядом, не бросит.       Она верит, он — нет.