Тот самый вкус

Умом Скотт, конечно, понимал, что Ветра сложена вполне пропорционально для турианки, но все равно не мог не смотреть на ее телосложение (папа сказал бы «теловычитание») со смесью умиления и тревоги. «Моя тоненькая девочка», думал он про нее, наполовину втайне от самого себя, и если бы случайно выдал кому-нибудь свои мысли, то точно умер бы от смущения. Хотелось взять ее за тонкое запястье и поднести его к губам. Хотелось прижать ее к сердцу. Хотелось ее накормить. Еда была напряженной темой в Андромеде, даже если не принимать во внимание вопросы обеспечения жителей Нексуса питательной пастой согласно хиральности их белков — об этом пусть болит голова у Андерсон. Скотт свое дело делал, но от открытия аванпоста до получения первого урожая на планете проходит немало времени. Так членам Инициативы и болтаться в межзвездном пространстве — Родину покинули, а на новое место прибыли как бы еще не совсем. Но в настоящий момент им, по крайней мере, не грозила смерть от истощения. Совсем другое дело — пищевые привычки, оставшиеся от старого мира. Контрабандные попкорн и граксен, найденные на Кадаре, синтезированное мясо варрена, привычка Суви тянуть в рот всякую гадость, личные запасы чая, кофе, шоколада, мисо-супа, мармайта, лакрицы и овсяных крекеров — каждый справлялся с этой проблемой по-своему. Рано или поздно запасы должны были подойти к концу, и тем ценнее было каждое приглашение совместно отведать чего-нибудь редкого, почти забытого — знак высшего доверия и приязни. Скотту очень не хватало этого в отношениях с Ветрой. Он был почти уверен, что ей доводилось голодать. Не то чтобы Скотт стыдился перед ней своего благополучного детства и юности — это было бы глупо, да и сама Ветра бы не оценила. Но его временами просто отчаяние брало от мысли, что ему никогда не понять ее опыта, что пропасть между ними оказалась еще на шаг шире, чем ему казалось. Что Ветра никогда не оттает, не начнет ему доверять.

***

— Райдер, ты такой хороший! — сказала однажды Ветра, казалось бы, без всякого повода, скорее наоборот. Скотт только что застал ее за явно неприятным разговором по комму. Голос Ветры звучал одновременно раздраженно и просительно, когда она договаривалась с кем-то об отсрочке платежа. Скотт, признаться, не ожидал, что у нее могут быть настолько серьезные проблемы, и когда она наконец договорила, сердито стукнув омни-тулом о край стола, то не нашел ничего лучше, как спросить: — У тебя все нормально? Если нужна моя помощь, только скажи какая — а то без твоего сигнала я не знаю, что делать. Это и вызвало у Ветры ту самую странную реакцию. Скотт вообще-то считал, что хороший парень уже решил бы все Ветрины проблемы, не блея нерешительно: «С тобой всё в порядке?» Но стоило ему заикнуться об этом, как та глумливо расхохоталась. Она смеялась и смеялась, раскинув мандибулы, а когда наконец успокоилась, то заявила: — Балда ты, Райдер, но хоть сердце у тебя на правильном месте. — И продолжала: — Был у меня когда-то один такой… решальщик. Хорошо хоть Сид была слишком мелкая, чтобы что-то понимать. Я тогда еще работала на стройке. Меня как раз перевели с объекта в контору, и я была страшно горда собой: и работа чистая, и к жалованью прибавка. Одна беда: инженер оказался мерзким мужичонкой. Работяг-то на объекте он не различал: роба да каска, поди разбери, кто там под ними кто, все общение через прораба — а в конторе проходу не давал своими приставаниями. В конце концов мой тогдашний парень заметил, что я хожу мрачная, и спросил, что стряслось. Я ему все и выложила. Ну и что ты думаешь — он в тот же вечер заявился к нам на стройку и почистил инженеру перышки. Вот, говорит, пусть кто-нибудь только посмеет на тебя нескромно взглянуть. Вот только меня в тот же день выставили со службы. И денег за отработанное не заплатили. Так я и подалась в контрабандисты: счета-то чем-то оплачивать было надо. И тогда же завязала иметь дело с парнями дольше, чем на одну ночь. Да ты не переживай так за меня, Райдер, — добавила она, глядя на пригорюнившегося Скотта, — разберусь я с ними. Это и не проблема вовсе, так, Сид в очередной раз играет в благотворительность.

***

— Можешь открыть глаза. Скотт не уставал дивиться, что красивая, умная, благородная Ветра хотела быть с ним, держать его за руку, целоваться с ним, устраивать ему мелкие сюрпризы. Повезло, ему просто незаслуженно повезло. Скотт открыл глаза и осмотрелся. Его каюта, панорамное окно по-прежнему выходит на межзвездное пространство Элея — тут никаких сюрпризов. Стол накрыт довольно изящно, разве что салфетки были немного кричащими — но это, подозревал Скотт, ему кажется из-за разницы в восприятии цвета турианцами и людьми. Вид был самый романтический. Ветра выжидательно уставилась на него. Скотт уставился на обугленный стейк. Так нелепо, что не было сил даже обратить все в шутку. С ощущением неотвратимости рока Скотт смотрел, как торжество Ветры превращается в смущение, а потом — в отчаяние. В итоге они во всем разобрались, конечно. — У нас все будет хорошо, я знаю, — заверил Скотт Ветру. И объяснил со знанием дела: — Это потому, что я тоже тебя люблю. И ни словом, ни полсловом не упомянул деликатесные гливы, которые уже второй день, согласно рецепту, вымачивались в едком маринаде. Скотт был догадливым парнем, поэтому об их печальной судьбе узнал только корабельный утилизатор.