Я отдаю тебе ключи от города, Город не пережил блокады. Город становится облаками, пеплом и порохом. ©️ Немного нервно
Фонг сколько себя помнит, был подвержен этой болезни. Психическая анестезия — когда не хочется ничего, когда даже на смерть плевать. На все плевать — чувства и эмоции будто отрезало: он не мог ни удивляться, ни хоть как-то разозлиться. И все это сопровождается огромным чувством вины. Вина была неотъемлемой частью самого Фонга. Он мог улыбаться спокойной улыбкой познавшего дзен человека, но глаза были пусты, не было блеска в этих благородных серых стеклышках. Он мог ласково гладить свою обезьянку, но не чувствовал к ней ровным счетом ничего. Он знал, что это ненормально — не чувствовать ничего, кроме болезненной вины, сжимающей сердце и душу тисками. Он помнил, как это — чувствовать радость от подарка или злость от обидного высказывания. Проблема была в том, что психологическая анестезия у него с рождения — он не мог помнить, каково это. Но он помнил. Помнил то, что было в его прошлой жизни. И ничего по этому поводу не чувствовал. Он хотел снова чувствовать, как и раньше, но когда это не получалось — погружался в грусть и ощущал душераздирающую вину. Поэтому Фонг, хоть и ничего не испытывал, старался делать хотя бы вид наличия эмоций. Попробовав изобразить веселье и злость, — что у него вышло очень искусственно, словно у робота, — он начал создавать образ, где эмоции показываются по минимуму. Впрочем, безэмоциональным сухарем быть он тоже не желал; так что им была выбрана маска очень спокойного человека. Просто ненормально спокойного человека, сказали бы окружающие его люди, если бы их попросили в двух словах описать Фонга. Ведя себя как познавший дзен монах, — ему казалось, — он и вправду начинал чувствовать спокойствие, забывая на время о вине, терзающей его душу. С годами маска оттачивалась и становилась все более родной: спокойная улыбка выходила на диво естественно, будто Фонг и вправду чувствовал покой, а не бездну вины. В редких случаях в глазах Фонга можно было увидеть легкую грусть — удивление, ему, к сожалению, так и не удалось почувствовать в своей второй жизни, даже когда он в пять лет узнал о альфах, омегах и бетах, доселе бывших только буквами греческого алфавита. Другие на месте Фонга бы либо злились на этот мир и отвергали его, либо радовались. Фонг опять не чувствовал ничего, кроме угрызений своей не атрофированной совести — за то, что не такой, за то, что не может чувствовать, за то, что не из этого мира. Запах Фонга, как говорили другие, был почти незаметным, очень легким, но если прислушаться, то на диво приятным. Какими-то совсем легкими благовониями, будто свечи в буддийском храме. Сам черноволосый китаец чувствовал запахи других людей, но они снова не вызывали никаких реакций. Как всегда. Фонг, в глубине души, смиряться с таким положением дел категорически не хотел.***
На пришедшее письмо о высокооплачиваемой работе Фонг внимания не обратил: он пытался оклематься от неудавшейся попытки самоубийства. Как уже говорилось, на смерть ему тоже было плевать — он думал, что если уж у него была вторая жизнь, то почему бы не быть третьей? А болезнь его, как он понял, была завязана именно на это тело. В прошлой жизни же такого не было, так что это предположение звучало логично.***
На пришедшее во второй раз письмо мастер боевых искусств не обратить внимание не мог. Письмо было оставленно прямо на его столе. Из почтового ящика он ничего не забирал. Он вообще только встал. Как он мог не почувствовать постороннего в своем доме, ему было не ведомо. Впервые стало хоть чуточку интересней. Умелый «почтальон» не оставил своего запаха, никаких следов также им обнаружено не было. Фонг не почувствовал его присутствие, что само по себе уже необычно. И странно. Фонг обладал хорошо развитой сенсорикой, так что легко мог почувствовать всех в доме, а уж на его этаже тем более. Что уж говорить про свою квартиру — он бы проснулся среди ночи от такого. Но он продолжал спать. Так кто же это? От легкой заинтересованности у Фонга застучало сердце, чуть быстрее, чем обычно. Он улыбнулся немного безумной улыбкой. «Возможно, этот человек сможет мне помочь. Я чувствую, что он точно сможет». Интуиции Фонг привык доверять. Боль от раненной руки не чувствовалась. По сути, Фонг вообще не чувствовал боль. И это... огорчало. Поистине огорчало. Ведь Фонг жаждал почувствовать хоть что-то, хоть боль, хоть страсть. Но ни-че-го. Поэтому он все же отправился на встречу, в надежде, что эмоции появятся.***
Фонг нажал на звонок. Дверь ему открыла молодая беременная девушка с привлекающими внимание глазами: они были ярко синими, как морская глубина. Таких глаз китаец еще не встречал, но ему это было, как всегда, безразлично. Эта девушка уж точно не могла быть им. Отчего он так уверен, что это именно он, а не она, Фонг и сам понять не мог — он просто в который раз доверился своей интуиции. — Здравствуйте, — спокойно сказал он, приветливо улыбаясь уголками губ. Получив улыбку в ответ, в сердце не колыхнулось ничего, лед продолжал сковывать эмоции. — Здравствуйте, проходите, Вы — последний из тех, кто должен прибыть. — Да, — «миролюбиво» начал брюнет, — у меня были дела, пришлось задержаться. Не говорить же, что первое письмо даже не забрал из почтового ящика, приходя в себя от потери крови? А там уже и второй конвертик подоспел. Да и плевать ему было, что о нем подумают, в целом-то. Он мог создать вид, что ему не плевать, но это будет лишь маской. На самом деле он тут только из-за призрачной возможности обрести эмоции, вот и все. — Наконец-то заявился последний, — недовольно произнес зеленоволосый, как по очкам и халату Фонг определил, ученый. — Время — деньги. Если буду оставаться тут дольше положенного, вы должны мне заплатить втрое больше. Черноволосый мужчина со смешными (не для него) бакенбардами усмехнулся. Было видно, что он относится к словам своего «коллеги» со снисхождением. Голубоглазый блондин молчал, серьезно изучая вошедшего. Свободное место оказалось лишь рядом с фиолетововолосым парнем, ровесником Фонга. Он улыбнулся всем разом, снова поздоровавшись, и сел на свое место. Все сидели за круглым столом, а уж их позы говорили о многом. Тип в капюшоне сложил пальцами замок, немного сгорбившись — ему тут не нравится, он хочет поскорее выполнить свою часть уговора и свалить отсюда, забрав деньги. Блондин сидит с прямой спиной, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. И без хмурого выражения лица было ясно, что и этот гость не проникся гостепреимством этого дома. Следующим был зеленоволосый ученый, что что-то чиркал в своем блокноте. Происходящее вокруг его мало волновало — ему лишь бы оплачивали его эксперименты и давали площадь для них. Фиолетововолосый парень, похоже, байкер или рокер, был тут самым... наивным. Он с любопытством разглядывал Фонга; ученого, пытаясь незаметно заглянуть к нему в записи; мужчину с бакенбардами; блондина-военного с винтовкой. Напротив Фонга сидел этот, с позволения сказать, самоуверенный тип. Взгляд черных глаз выражал превосходство и снисхождение ко всем присутствующим, а поза была расслабленной — руки сложены в замок на колене, которое было закинуто на другую ногу. И последней рядом села женщина, что впустила его. Черные волосы, большой живот. Что она вообще тут делает? Фонг продолжал изображать вежливость и учтивость, хотя и хотелось уйти, чтобы больше не притворяться. Наедине можно перестать, стать собой и расслабиться. — Вы не знаете, почему нас всех тут собрали? — спросил он с мягкой улыбкой. Обвел всех взглядом, пока тот не зацепился за глаза байкера. Тот смотрел на него внимательно, потеряв маску восторженного глупца. Внимательно и цепко, но будто неверяще. — Тебе плевать, да? — спрашивает он... надломленно? Фонгу не понять, почему он выглядит так, будто... будто ему жалко его. По прошлой жизни он мог понять примерно, почему так случилось. Но разве не должно ему быть плевать, чувствует Фонг что-то или нет? Чтобы скрыть эмоции Фонг снова нацепляет фирменную улыбочку буддиста: — Совсем нет, мне просто интересны причины, почему вы тут. — А с какой это стати ты интересуешься? Думаешь, мы ответим? — подал голос второй брюнет в их компании. — Сначала назови свою причину, и так уж и быть, я может и скажу свою. — это был ученый, который оторвался от своих записей и посмотрел на него. Спустя секунду он снова опустил голову и продолжил писать. Фонг улыбнулся чуть шире, хоть и не чувствовал позитивного настроя. — Я здесь, чтобы увидеться с заказчиком. — О, и только? — спросил снова наивный и любопытный рокер, — я вот тут для того, чтобы мое имя прогремело на весь свет. Тогда мои шоу будут еще популярнее, — мечтательно протянул он, — ну а если серьезно, то мне нужны деньги. Тип в капюшоне хмыкнул: — Всем нужны деньги. — Верно, кора. — блондин кивнул в подтверждении своим словам. Тут снова влез любопытный байкер, начав спрашивать брюнета и брюнетку о их причинах. Женщина сдалась первой: — Так нужно, это моя судьба. Мужчина же сказал лишь два слова: «Я наемник». И все сразу замолчали, что Фонгу было очень даже по душе. Молчать было приятнее, чем строить хорошего.***
— Приветствую! В комнате неожиданно материализовался мужчина в маске с шахматными полями. Фонг внутренним ощущением почувствовал, что это он. Тот, кого он искал. Тот, кто ему поможет. Фонг понимал, что просто так ему помогать он не будет, помощь нужно отработать. Так что он согласился на контракт, перед этим сказав лишь пару слов: — Ты знаешь? — Конечно, я знаю о вас абсолютно все. — если бы мог, Фонг бы усмехнулся. Абсолютно все он знать не мог, так как для этого нужно забраться ему в душу, а не просто собрать информацию. — Значит, знаешь как помочь и сделаешь это? Такой реакции он не ждал. Шахматноголовый резко сократил расстояние между ними. На какой-то момент Фонг даже подумал, что его сердце екнуло, но потом одумался и пришел в себя — оно билось в нормальном, спокойном, ритме. Седой мужчина обхватил Фонга за щеки и потянул их в стороны. Пару раз, для профилактики. Рястягивал, как желе. Остальные не вмешивались, но их внимательные взгляды Фонг ощущал спиной, будто имел третий глаз на затылке. — Да, точно пойдет, будет мило. — сказал словно для себя мужчина. Он получил согласие от всех присутствующих. А потом вдруг испарился. Фонг остался стоять, все еще ощущая фантомные прикосновения к своим щекам. Он потрогал их, проверяя на повреждения или растянутость (боль он не чувствовал, но вот физически рану рукой бы ощутил — тактильные ощущения у него не атрофированы). Не то, чтобы Фонг часто трогал свои щеки, но они были в обычном своем состоянии. Все начали расходиться. Следующие пол года им придется много взаимодействовать, так что еще успеют познакомиться. Сейчас же каждому хотелось насладиться последними моментами своеобразного одиночества.***
Фонг был счастлив. Впервые в этой жизни, ему было плевать на слезы и отчаяние его «коллег» по несчастью — не потому, что у него болезнь и он не может чувствовать, а потому, что ему просто было не до этого. Он снова чувствовал уже подзабытые эмоции — искреннее восхищение природой, благодарность Шахматноголовому, немного раздражения от громких завываний Скалла. Шаматноголовый завис в воздухе, пару метров над землей: со своим теперешним ростом они бы никак не достали его. Фонг поднял на него взгляд и ярко улыбнулся, смаргивая слезы: — Спасибо. Тот хмыкнул, но сказал положенное «Всегда пожалуйста». — Мне же лучше, что не все аркобалено меня проклинают. За это проклятье меня еще никогда не благодарили. Фонг осмотрел своих товарищей, поднимаясь на ноги. — Как я понимаю, — начал он, рассматривая впавшего в состояние шока Реборна, который с пустым взглядом рассматривал свои детские ладони, — заданий больше не будет и мы вольны делать что хотим? Получил подтверждающий ответ и довольно громко сказал всем: — Еще увидимся. Скалл вскочил на ноги. — Эй, куда это ты? — возмущению его не было предела, — ты оставишь нас теперь, после всего, что мы вместе пережили? — Пусть идет, — осадил его хмурый Верде, — Маммон уже съебался, так и этот пусть проваливает. Я тоже, как соберу свои вещи, уеду. — Раз такое дело, то я планирую заняться репетиторством. Дон Каваллоне как раз предложил мне натренировать его наследника... — за время, проведенное вместе, Реборн проникся некой симпатией к аркобалено, тем не менее, не переставая быть заносчивой задницей. Колонелло задумался и приложил пальцы к подбородку. — Неплохая идея, может тоже этим заняться? Только муштровать военных... У бедного Скалла потекли слезы из глаз и он закричал: — А мне то что делать?!? — Войди в какую-то семью, стань важным человеком. С твоим пламенем у тебя большое будущее, — посоветовал тепло Фонг. Все же товарищ, надо бы и помочь. Он медленно развернулся и пошел прочь с горы. В душе было спокойствие и теплая, согревающая, радость.Все теперь будет хорошо и он наконец сможет насладиться своей второй жизнью. Будет путешествовать, посетит кучу стран и исследует дикую природу в заповедниках. Познакомится с многими людьми и хорошенько повеселится. Но перед этим еще надо съездить в Триаду и передать все свои дела наследнику.
Фонг смело шагал вниз с горы, смотря на яркие звезды. Он будет твердо смотреть в будущее, ведь ему теперь не все равно.