Этюды старого города

      Старый, древний город. Он стар, но прочен, укреплён событьями и памятью. Как не стараются кипы проводов очернить это место, неизменно растворяются на фоне светлого камня, обильно ущерблённого временем. Тихие арки под невысокими мостами утягивают тебя в тишину истории. Глыбы, усмирённые белёсыми от шрамов пальцами и запястьями человеческих рук, сотворяющие мирные улочки, яркие площади, высокие и низкие домишки. Из запрятанной за ними чёрной земли, сквозь грубые, одновременно таинственные и красивые щели, пронизывая стеблями камень, вьются тёмные розы. Розы на крови, пролитой в эту землю, впитавшие её семенами и вновь распустившие свету алыми бутонами на хвойно-изумрудной зелени, ловко прячущей романтичные шипы.       Вот, под ясным небом, размашистою, быстрою и юркою походкою куда-то спешит еврейский мальчишка, позади идёт мерно умудрённый жизнью старец в белом, смотря спокойным взглядом из-под тяжёлых век сквозь лица людей к их мыслям. Он не расстаётся с потрёпанной книгой, она как вобранные знания и правила уж давно стала его частью.       Все они несут свои размышления и печали по этим землям. Несут сквозь время, когда с мечом, когда с прощальной песнею, когда уж с книгой. Несут к стене, что по ночам содрогается плачами страдавших воинов, вдов и старцев. Она гудит, трещит, мерцает стонами каждого, кто мог здесь побывать. Кто нес их по городу старинному, живому-мёртвому, чья красота в ветвистых полностью иссохших деревцах и тёмных елях молодых.       По этим светлым камням всегда текла она — печаль людей. Когда сквозь воздух тонкой струйкой эмоций незаметных, когда ручьём багряным стекала та из умертвлённых тел.       Все эти стены, мостовые, дома, цветы, колонны, деревца, всё это небо голубое, всё это — святой город из печали, город из крови — Иерусалим.