Хотя бы раз в жизни

– Чёрт, Дэвид, ты знаешь... Я ведь не педик, совсем нет. То есть я вовсе не против, только сам никогда не был... Дэвид обходит его, как хищник, готовый наброситься на добычу. Улыбается плотоядно. Кладёт руки на плечи, дышит в затылок. Наклоняется к уху. – Я тоже, Майк. Я тоже. Врёт. Конечно же. Все знают о его многочисленных интрижках. Дэвиду всё равно парня трахать или девушку. Дэвид бисексуален до мозга костей и никогда этого не скрывал. Мик жалеет, что с утра заявился к нему домой после вчерашнего. Что поймал на пороге как раз в этот момент уходящую в неизвестном направлении Анджелу Боуи, что сразу же столкнулся с провожающим её до дверей Дэвидом, даже не успев подготовиться. Дэвид сегодня был привычно наглым и уверенным в себе. Никакой трепетной неуверенности, что была между ними вчера в парке. Тогда Мик его поцеловал, поддавшись порыву эмоций, стремясь показать Дэвиду, что чувства испытывать можно. Так же, как испытывает их сам Джаггер. А сегодня уже сам Дэвид резко втащил его в квартиру, захлопнув дверь за женой, и тотчас прижал к стене в коридоре, не дав ему и слова вставить. Целовал Дэвид с напором и как-то умело. Не давая свободы отстраниться. Будто стремясь продемонстрировать свою власть. Будто всё это не имеет значения, а является лишь бездумной страстью. Вчера Мик хотел поцеловать Дэвида. А сегодня Мик хочет исчезнуть отсюда, от этих мягких губ и ненасытного блеска в глазах. – Нет-нет, постой, – шепчет Джаггер, резко разворачиваясь, упираясь рукой в грудь Дэвида, когда тот начинает покрывать поцелуями его шею. – Что такое? – не понимает тот. Мик не хочет разрушить хрупкий хрустальный мост, который до этого был построен между ними. – Нам... Мы не должны. Остановись, пожалуйста. Я хочу поговорить. Дэвид резко отпускает. И без его разгорячённого тела вдруг становится как-то холодно. Он отходит к противоположной стене, опирается на неё и вопросительно смотрит исподлобья. – Я... Я не хочу так! – только и может сказать Мик. – А как ты хочешь? Дэвид снова за стеной. За толстой и ледяной. – Я вообще не этого хочу... В смысле... Мик путается в мыслях. Всё идёт не так! Дэвид снова делает несколько шагов навстречу. Медленно кладёт руки ему на плечи. Смотрит в лицо. – Если ты всего этого не хочешь, что тогда было вчера? – Вчера было другое. Мик осторожно берёт его лицо в свои руки. Приближение неторопливое, чтобы воздух между ними успел максимально наэлектризоваться. Прикосновение губ к губам. Сначала мимолётное, едва ощутимое. Потом чуть сильнее. Джаггер слегка посасывает губу Дэвида, будто пробуя её на вкус. Мучительно нежно. Так обычно по кусочкам съедают вкуснейшее пирожное, смакуя каждый, делая это медленно, растягивая удовольствие. Тёплые дыхания сталкиваются. И ощущается не характерная тяжесть в паху, а что-то тягучее в сердце. Боуи неожиданно резко отскакивает. И на секунду Мик ловит в его взгляде страх. Он боится чувствовать? – Чёрт. Объясни мне толком, что происходит! Теперь теряет контроль и находится в смятении Дэвид. – Я имею об этом представления не больше, чем ты. Но разве не наплевать? Дэвид вздыхает, прикрывает глаза. А потом силится беззаботно улыбнуться. – Пошли хотя бы в гостиную, не в коридоре же стоять. Повисает неловкое молчание в котором оба идут в комнату. Мик опускается на уже знакомый диван. Дэвид некоторое время медлит, а потом присаживается рядом. Оглядевшись по сторонам, Джаггер подмечает, что бардак чудесным образом исчез, теперь всё выглядит вполне прилично: чистота, никаких бутылок, окурков, разбросанной по полу одежды, многочисленные книги и пластинки убраны в стеллажи. Хотя его это совершенно не беспокоит. – О чём поговорим? – задаёт он наиглупейший вопрос, чтобы заполнить тишину. До этого дня между ними не было ни капли неловкости. Что же случилось? Неужели они всё испортили? Мик уже жалеет о своей вчерашней глупости, которая порядком всё усложнила. – А ты разговаривать пришёл? Дэвид опять старается вести себя как обычно со всеми. И Мик морщится от этого. Однако Боуи не замечает или же пытается не замечать. Он приближается к сидящему рядом, цепляет пальцами его подбородок. Рассматривает лицо, как скульптор, который сейчас будет ваять. Черты у фронтмена Rolling Stones, неправильные. Но что-то в них притягивает. Дэвид снова целует его. Потому что чертовски хочет терзать пухлые губы и ни о чём не думать. Мик сдавленно охает, чужие руки стискивают его талию, тянут на себя. Дэвид выписывает языком замысловатые узоры, прикусывает, зализывает. Он сам превращается в пылающий огонь, в чистую страсть, извивается, льнёт к его телу. Руки с тонкими изящными пальцами пробираются под футболку Мика, касаются прохладной гладкой кожи. Тот стонет ему в губы. От этого стона у Дэвида сносит крышу. На секунду он разрывает поцелуй, чтобы стащить с Джаггера совершенно лишний предмет одежды, а затем стянуть и свою рубашку. Затем он вновь накрывает его истерзанные губы своими, скользит руками по обнажённой груди, чувствуя сильное мужское тело. Опускает Мика на диван, усаживаясь сверху, продолжая неистово целовать. Губы его скользят вниз. Касаются откинутой шеи, наверняка оставляя засосы на белой коже, доходят до груди. – Какой же ты... Чёрт, не могу терпеть! – равно шепчет Боуи, чувствуя, как внутри всё бурлит, взрывается, поднимается наверх, стремится к тем проклятым прекрасным звёздам. Мик ничего не говорит. Только стонет, ахает и закусывает губы. И выглядит это слишком возбуждающе. Дэвид опускается поцелуями по втянувшемуся животу и, наконец, ударяется зубами о железную пряжку. Проворные пальцы уже тянутся к ней, чувствуя напряжение и желание партнёра. Только Мик вдруг резко вскрикивает: – Чёрт! Остановись, Дэвид, умоляю! Боуи резко поднимает голову. В его затуманенном взгляде появляется непонимание. – Что не так? – Боже... Я не могу! Мик растрёпан, взбудоражен, с покрасневшим лицом и прилипшими ко лбу прядями. А во взгляде его отчаяние. Это Дэвид, которого он ещё не знает. Это Дэвид, к которому он не готов. Он резко подаётся вперёд, хватает за плечи Боуи, тянет на себя. Так, чтобы его лицо было совсем близко. Так, чтобы снова их дыхания согревали друг друга. – Пойми, я так не могу, – уже шепчет он. – Это совсем не то! Это будет для нас неправильно! Дэвид упирается двумя руками по обе стороны от его головы. Мик видит перед собой его идеальные черты, его манящие податливые губы, чертовски гибкое молодое худое тело с бархатной белоснежной кожей. Но не касается. Потому что Дэвид – не только всё это. Потому что между ними всё должно быть не так. – Но что неправильного? – искренне недоумевает он. – Ты никогда не был с мужчиной? Что ж, я понимаю, но не стоит переживать. Здесь нет ничего такого. И если мы оба этого хотим, зачем себя ограничивать? Как у него всё просто. Да если бы так! Дело совсем не в том, что он говорит. Если бы это был другой, абстрактный мужчина, Мик бы не парился, а получал удовольствие. Но это Дэвид. Совсем другое. Куда более глубокое и сложное. – Нет, не в этом проблема. Просто... Я не хочу, чтобы ты трахнул меня, как всех! – Окей. Тогда ты трахни меня, – произносит он с совершенно непроницаемым выражением. Это такая ирония? – Нет! Ты не понимаешь! Он действительно ничего не понимает? Или это очередная проклятая маска? – Чего ты боишься? – Я? Это ты боишься и останавливаешь меня! Мик смотрит на него несколько секунд. Ждёт, что Дэвид всё же откроется. Что вновь появится настоящий Дэвид! Но стену не разбить. Ничего не выходит. Джаггер резко снимает его с себя, оставляя ничего не понимающего на диване. Поспешно натягивает свою футболку и спешит к выходу. – Куда ты, мать твою?! – летит ему вслед. – Не дури, Мик, вернись! Но он ни за что не вернётся. Видимо, он во всём ошибся. Видимо, ему напрасно казалось, что между ними что-то особенное. И Дэвид, конечно же, всего этого не понимает. Мик вылетает из квартиры, хлопая дверью. Ему хочется заорать на весь подъезд. Дэвид вёл себя так, будто для него это ничего не значит. Чёрт возьми, слишком больно!