Неземной мальчик

Юнги сидел на диване, просматривая последние новости, и путал пальцами волосы парня, который лежал у него на коленях. Тот молча наслаждался вниманием старшего, почти урча от его действий. Совсем как котенок. Маленький, беззащитный и безумно притягательный. Хотя Мин сомневался, что последним словом можно охарактеризовать кота. А вот Ким Тэхена можно. Юнги переключился с телефона на созерцание этого милого создания, которое жмуриться от удовольствия и невольно начал улыбаться. Он смотрел на него с улыбкой, наслаждался моментом и с тоской думал о том, что скоро все это закончиться. Скоро у него не будет возможности сидеть с ним вот так, лежать на чужом плече когда захочется и обнимать не ради фансервиса, а по своему желанию. Не сможет так открыто пялиться на идеальный профиль и дарить комплименты. Не сможет быть так близко, столько времени проводить рядом, дарить всего себя этому чуду, потому что все это за него будет делать другой. Когда тот уходит, Мин всегда чувствует себя полностью разбитым. Он уже привык к этому раскладу. Юнги бы очень хотел изменить все, отказать в следующий раз в помощи или же сделать все возможное, чтобы Тэ не ушел от него вновь. Но каждый раз, когда он робко стучится к нему после очередной ссоры с Чонгуком, у старшего разрывается сердце. Он просто не может ему отказать. Да и не хочет на самом деле. Принимает его сторону, даже если тот был откровенно не прав, всегда находится где-то рядом и пресекает любые попытки Чона сделать что-либо в сторону его тонсена. Его тонсена. Его… Хотя бы сейчас, хотя бы в таких обстоятельствах, хотя бы на время, но его. И пока он здесь, с ним, это греет его душу. Когда он впервые увидел его, сразу подумал, что этот парень будто не с этой планеты. В каждом его движении, слове, действии было что-то неземное. Многие его не понимали, не могли привыкнуть к его гиперактивности, чрезмерной тактильности и не угасающему энтузиазму. Он хорошо сходился с младшими, но со старшими часто происходили недомолвки, как бы тот не пытался войти с ними в контакт. Поначалу и сам парень не горел желанием общаться с ним за пределами группы, ведь у них не было ничего общего. Да и странностей в жизни ему и без того хватало. Но он начал замечать, как порой тяжело приходится этому веселому и беззаботному на вид ребенку. Начал замечать, как тот переживает за своих друзей, как старается быть рядом с ними в тяжелые времена, как тот устает после забитого всякими активностями дня, но старается этого не показывать другим. Начал замечать его бесконечную и плохо скрываемую влюбленность в макне. И тогда он начал понимать и принимать многое, начал разговаривать с ним не только о чем-то отвлеченном, пытался поддержать, когда ребенок совсем падал духом, поддерживал его странные на первый взгляд выходки. Он стал замечать, как тот талантлив и многогранен, как много в его голове всего невероятного, как искренне он ведет себя, что на камеры, что в жизни. Он увидел то, насколько Тэхен красив. Он был прекрасен в клипах, на фотосессиях, на различных фансайнах и прочих мероприятиях. Каждый его образ поражал Мина и он мысленно благодарил стилистов за каждый. Но он был настолько же прекрасен и по утрам, заспанный, с слегка заплывшим лицом и легким непонимание происходящего. Он был красив, когда танцевал, когда пел, когда ел или спал. И тогда Юнги понял, что начинает медленно сходить с ума. — Тебе не нужен образ, чтобы завоевывать чужие сердца. Ты и без него можешь покорить кого угодно — сказал парень в один из свободных вечеров, когда они вдвоем сидели в гостиной и ели большую банку мороженного. Тэ был так вымотан вечными перепалками, вызванными его поведением, что просто без сил упал в гостиной и не вставал пару часов. Мин за это время успел на всех наорать за то, что «обидели беззащитного ребенка», и сходить за огромной банкой любимого мороженного, чтобы хоть как-то поднять настроение младшему. Увидев красного от бега хёна с мороженым и двумя ложками в руках, Тэ так засиял, что вызвал у Юнги ощущение, будто он вполне может заменить солнце. По крайней мере, в его жизни. Тогда они о многом успели поговорить. И о том, что младший на него никакого внимания не обращает и не уверен, что они вообще смогут в группе построить отношения, о том, как он не уверен в себе и своих силах, о том, как критика разъедает его изнутри и убивает всякое желание стараться. Мин тогда наговорил много слов поддержки, посоветовал кучу книг из тех, о которых Намджун рассказывал ему в подобных случаях, говорил, что тот все сможет и, что сам он проходил через это. Что через это проходят все. Даже макне, на которого Тэ чуть ли не молится. А когда в ответ на все это он услышал: — Хён, ты самый лучший! Ты знаешь об этом? Его сердце просто растаяло. Так странный ребенок начал менять «сурового и серьезного рэпера». Они разговаривали в машине, дурачились вместе на камеру, советовали друг другу интересные вещи. Оказалось, что Тэ хорошо разбирался в искусстве и знал многих современных художников. А еще он играл в баскетбол когда-то, как и Мин. А еще он любил фотографию и в свободное время старался улучшать свои навыки в этом. К слову, получалось у него довольно неплохо. А еще он многое узнал о странных взаимоотношениях между младшими, когда застал их целующимися в коридоре общежития. После этого случая Тэхен слезно умолял никому не рассказывать о том, что он видел. А после того, как успокоился, начал рассказывать, почему так вышло. Он узнал много подробностей из их общения. Юнги слушал с интересом, но с каждым новым словом испытывал странное чувство, похожее на разочарование. Он знал о чувствах Ви к Чонгуку, но не думал, что у них все так…серьезно. Мин еще долго думал над этим один, даже написал пару странных романтических текстов, но это не особо помогло. Да и текста получились отстойные. Со временем он стал внимательнее присматриваться к младшим, каждый раз отмечая, что те на самом деле испытывали друг к другу что-то большее, чем дружбу. Юнги долго еще приходил в себя, пытался как-то смириться с тем, что младший к нему никогда ничего не испытывал и в ближайшем будущем не испытает, но боль все не проходила. Она росла, становилась сильнее и все больше разрушала его. Парень уже не знал, что с ней сделать, ходил выпивать с друзьями в редко выпадавшие выходные, даже с Чимином пил, после чего тот еще неделю ходил довольный, как кот, наевшийся сметаны. Он до ночи пропадал в студии, занимаясь созданием текстов и музыки. Это помогало хоть немного справиться с накопившимся стрессом. Иногда он все же украдкой любовался Тэ, когда не было камер, чаще участвовал в дурачествах младших, чтобы быть рядом, ловил каждое мгновение, проведенное вместе с ним, пусть даже ради фансервиса. А потом Тэхен в слезах пришел к нему в студию. Просто взял и пришел, когда тот строчил очередную тленно-сопливую лирику, ему же посвященную. Он просто упал в объятья хёна, что-то пытаясь сказать, но получалось неразборчиво из-за истерики. Юнги терпеливо гладил его по спине, прижимал к своей груди крепко-крепко, будто стараясь защитить от всего, словно он сейчас возьмет и снова от него уйдет. Но тот не ушел. Даже больше, он хотел побыть рядом с ним. — Я не могу без него, не могу один, понимаешь? Совсем, совсем не смогу! Когда я наедине, меня будто душит этим холодом в груди, — все еще не отойдя до конца от истерики говорил парень — А он, понимаешь, обиделся, и не придет первый извиняться. Он ждет, что я перестану общаться со своими друзьями. Ждет, что я всех брошу ради него одного! Но как он это представляет, скажи? Как? Мы же медийные личности, должны иметь контакты, да и я, элементарно, скучаю в обществе одних и тех же людей. Вот будто он нет! Или ты, например, у тебя же есть знакомые вне группы? — Мин на это только коротко кивает, давая парню закончить свою мысль — Вот, видишь! И зачем тогда мне устраивать сцены ревности? Зачем меня столько дней игнорировать?! Я так устал быть один, всегда один! Вокруг столько людей, а я чувствую себя таким одиноким… Он снова заливается в истерике. Юнги усаживает его к себе на колени, притягивает ближе. Он так понимает Гука. Если бы мог, он бы вообще выбросил на помойку эту вечно вибрирующую от огромного количества оповещений штуку. Зачем ему эти чаты? Как будто у него вообще время остается кому-то писать, у нас же график бешеный, да и Чон постоянно рядом крутится, что ему еще надо? Но он снова и снова утыкается в телефон с этой глупой улыбочкой, и непонятно, смешно ему там или он умиляется с чего-то сообщения. Иногда он просто хочет взломать его телефон и удалить все эти приложения к чертовой матери, потому что бесят неимоверно. Техён только его, и Чонгука, ну это пока что, потом он забудет и про него, это точно! Он будет лучше, все, что угодно для своего мальчика сделает: купит все коллекции гучи, все сережки и кольца с камушками странными, которые он так любит, да хоть звезду с неба ему притащит, только бы рядом был, только бы всегда у него на коленях сидел и ни к какому Чонгуку не хотел. — Ты извини меня, что я так сорвался, — говорит младший, более-менее успокоившись — Я понимаю, слушать гейские сопли никому не хочется, да и я, похоже, от работы тебя отвлек. Я просто не знал, к кому идти, кроме тебя. — Боже, да что ты такое говоришь! Не смей извиняться! А если бы ты с собой что-нибудь сделал? Лучше уж я буду в курсе всего, что происходит в твоей голове, чем буду винить себя за то, что не выслушал, — он осторожно притянул за подбородок его лицо к своему и большим пальцем начал вытирать стекающие по щекам слезы. Парень на пару секунд завис, а потом, видимо осознав, что происходит, уткнулся в плече старшего, пытаясь скрыть смущение. — Я такой ужасный сейчас, не нужно, — робко протараторил Тэ. — Ты прекрасен. Ты прекрасен в любое время, что бы ты не делал. Не нужно стесняться себя, да и как ты можешь с такой внешностью вообще… — Спасибо, хён, — прервал его речь Ви, дико смущаясь. А потом, выждав несколько мгновений, продолжил — Ты самый лучший. Правда. С тобой так уютно и спокойно. И не так холодно. И почти не так одиноко. Опять эта фраза. Юнги растекся лужицей, и, несмотря на совершенно неподходящую ситуацию, глупо улыбался, глядя на свое маленькое сокровище. Он для него самый лучший. А что ему еще нужно? Сейчас, кажется, ничего. Поэтому следующие пару недель они буквально друг от друга не отлипали. Постоянно держались за руки, и все делали вместе: ехали в машине на соседних сидениях, устраивали фансервис друг с другом, пытались готовить, хотя готовил по большей части Юнги, ходили по магазинам, играли в приставку, хотя Мин был далек от всего этого, но очень старался не выглядеть совсем уж неудачником. Тэ пропадал в студии у Юнги, приносил ему поесть, когда тот задерживался, и долго сидел на диване, уткнувшись в телефон, ведь теперь ему никто не запрещал переписываться, с кем он хочет и когда он хочет, а иногда и просто листал новости, зачитывая самые интересные Мину, чтобы тот был в курсе всего. Они смотрели по вечерам фильмы, а иногда и аниме, когда Тэ потратит все силы на то, чтобы уговорить хёна на это. В такие дни Тэхен часто не досматривал и засыпал на плече или ногах Юнги, пока тот наблюдал за ним, гладил по волосам, плечам и просто упивался их близостью. Потом укладывал, накрывал одеялом, а сам шел спать на диван. Юнги покупал ему сладости, готовил какао, дарил всякие безделушки, разрешал таскать свои футболки и куртки, хотя искренне не понимал, почему парню с гардеробом из брендовых вещей вообще нужна его одежда. Так или иначе, его все устраивало. Все эти дни он будто светился, график казался ему не таким уж и забитым, а жизнь в целом стала более чем устраивать. Музыка писалась хорошо, идей столько, что Мин еле поспевал их записывать, а потом реализовывать. Ребята только удивлялись, а Чон уже прожигал в нем дыру своим взглядом. Но ему не было дела. Дело было только до Тэхена. А ведь они не встречались, да и дальше держаний за ручку у них не доходило, но Юнги был рад и этому. Тэ часто тосковал по своему «Гуки», посвящал ему целые пьяные тирады, иногда подолгу смотрел на его фото с новых фотосессий, что не укрывалось от Мина. Он мог просто сидеть с Юнги, долго молчать, задумавшись, и вдруг внезапно сказать, что скучает по младшему. Так что, когда Ви, задыхаясь от быстрого бега, широкой улыбкой и счастливыми глазами заявился к нему и сообщил, что они с Чонгуком снова сошлись, он не был удивлен. Он осознавал, что это когда-нибудь случится. Но не был готов к этому. Не сейчас. Он хотел еще немного побыть с Тэхеном, питая свои иллюзии. Надеялся, что они отпустят друг друга, хоть разум твердил, что без Гука Тэ был словно живой труп, из которого, как в аниме, которое они с Тэ смотрели как-то вечером, вылетала душа. Как бы парень не старался, как бы ни пытался развеселить, взбодрить, порадовать младшего, он не мог в полной мере заменить ему полного жизни макне. Но смириться с этим было очень тяжело. И он снова с головой ушел в музыку. А через время ситуация повторилась. Тэ устроил такой скандал, от которого в общежитии чуть ли стены не тряслись. «Хорошо, — думал Юнги, — что в общежитии нет Намджуна, а то бы пришлось ребятам проводить воспитательные беседы», а в их ситуации это было бы более чем странно. Они с Чимином еле оттащили их друг от друга, и, пока Чим пытался вразумить друга, Мин быстро утащил того к себе в комнату и потребовал объяснений. И снова, оказавшись в теплых, манящих столь долгое время объятиях, он просто не смог сказать ему идти мириться. Потому что и здесь Тэхен явно перегнул палку. Парню было искренне жаль макне. Но Тэ такой трогательный, раскрасневшийся после криков и отчаянно прижимающий к себе хёна, ища в нем поддержки и понимания, просто не смог заставить его мозг работать как нужно. Он снова поддался соблазну быть рядом со столь обожаемым человеком. И тогда он решил, что будет отстаивать его сторону, какой бы абсурдной она не была. Просто, потому что это Тэхен. Остальное его не волновало. И все началось заново. Не волновали косые взгляды одногруппников, когда парни демонстративно висли друг на друге, не волновали разговоры о том, что «Юнмины популярнее, нужно как можно больше фансервиса с этим пейрингом», а Мин просто посылал их как можно дальше и вновь залипал на свое, пока что, чудо. Они снова проводили все время вместе, держались за руки, много разговаривали и дурачились. Парень буквально не отпускал его ни на шаг от себя, ловя каждый момент, проведенный с дорогим человеком. Тэ вроде и не был против, ему льстило, что за него так яростно заступаются, так много уделяют внимание, но грусть из-за отдалившегося макне снова брала вверх, и он снова уходил, оставляя Юнги один на один со своими чувствами. Когда ситуация повторилась в третий раз, Мин начал откровенно смеяться над собой. Ну, сколько можно? Он же вроде не игрушка, чтобы так откровенно им пользоваться. Хотя Тэ, собственно, никогда ничего не просил от него. Юнги обычно сам старался поддержать поникшего и опустошенного младшего. Тем не менее, чувство, что с ним играют, не покидало его еще долгое время. Но когда Тэ притащил в его комнату дорогущие и давно желанные Мином наушники «в подарок за все, что ты делаешь для меня, хён», когда Тэ приносил завтрак досыпающему лишние десять минут старшему, потому что «Сегодня будет сложный день, а ты опять не поешь и будешь голодный», когда тот, между делом, говорил, как его вдохновляет музыка Шуги, какие у него крутые текста и читка, он просто сходил с ума. Парень определенно умел завоевывать чужие сердца. Иногда Мину казалось, что он и, правда, не с этой планеты. Так, подобное стало повторяться с некоторой периодичностью. Иногда ссоры были короткие, всего на пару дней, а иногда доходили до нескольких месяцев игнорирования. Мин искренне удивлялся, как так вышло, что никто, кроме него и Чимина не знает об их отношениях, они же вели себя точно женатая парочка. Они с Паком даже как-то разговаривали об этом, на что тот пожимал плечами и сказал очень странную вещь: — Просто у нас с тобой свои мотивы. Они оба мои близкие друзья и я много времени с ними провожу, поэтому знаю чуть больше. Плюс Чон почти мертвый ходит, когда они с Тэ в ссоре. А мне жалко макне. Он же такой живой, в нем столько энтузиазма и энергии, а отсутствие «любимого хёна» его морально изводит. Он же на нем просто помешался! Весь телефон в его фотках, каждый шаг его отслеживает, а когда они ссорятся так и подавно! Тэ, хоть и мой друг, но все же очень жестоко с ним поступает, по-моему. А у тебя… Ну… Ты же… — Юнги почти сразу понимает, что хочет сказать парень и решает не скрывать. Тем более что все и так понятно. — Так заметно? — слегка наигранно смеется Мин. — Ага. Сочувствую. С Тэ, на самом деле, бывает не просто — Чимин сочувственно приобнимает своего хёна, в душе надеясь, что тот не сильно привязался. Потому что Пак понимает, что Тэхен и Чонгук — это аксиома, они просто так не разойдутся. А может, вообще не разойдутся. Да и сам Мин это понимает. У них там такая химия, что всей таблицы Менделеева не хватило бы. Пусть ссорятся, дерутся, скандалят вечно, но любят, любят до безумия, с первого взгляда и до последнего вздоха, и все это так сладко и романтично, в лучших традициях дешевых драм, что даже человеку с псевдонимом Шуга, кажется все это приторным. Он думает, что любить Тэ больше, чем он сам невозможно, но Гук каждый раз доказывает ему обратное, каждый раз идет мириться первый и всегда прощает его, каждый раз находит чем удивить, порадовать, вдохновить непробиваемого Ви, преданно смотрит за каждым движением, каждый раз ищет глазами, где бы и с кем бы он ни был, и каждый раз заставляет Техёна чувствовать тоже самое в ответ. А Юнги так не может. И тогда, осознав это, он понял, что надеяться не на что. Ведь с ним Тэ просто завянет, перестанет цвести, развиваться и творить так, как он делает это, находятся с макне. Он сколько угодно может быть «Самым лучшим хёном», но никогда не будет самым нужным человеком, самым любимым человеком. Поэтому, когда Ви заваливается к нему после очередной ссоры, не в слезах, но явно раздраженный, он сначала ждет, пока тот успокоиться, а потом спрашивает его, не отрываясь от работы. — Что на этот раз? — Достал меня он. — Ясно. Где-то через минут пять, которые тот просидел, уткнувшись в телефон, он продолжил. — Он вечно тусуется с Чимином, хотя он в первую очередь мой друг. И вообще, почему он мне запрещает с кем-либо тусоваться, а ему можно все? — Поверь мне, Чим взглядов на макне не имеет никаких, он за ваши отношения болеет больше, чет от температуры. — Да я сам знаю, но ты же понимаешь, что дело не в этом, а в том, что он… — Слушай, по-моему, ты на пустом месте разводишь драму — резко обрывает его Юнги. Тэ задумывается на несколько секунд. — Думаешь? — Я уверен. И я думаю, что хоть раз ты должен извиниться первый. Тем более, как ты уже сказал, Чимин твой друг, и ему были бы неприятны твои подозрения. Ложные обвинения вообще не очень приятная штука, знаешь ли. — Ладно, как скажешь, хён. И, это, спасибо, я думаю, что ты прав, я погорячился. Только знаешь — видно было, что тот хочет оттянуть момент — Можно я еще немного у тебя посижу? Хочу немного прийти в себя, а потом идти мириться. Мин решил действовать напролом. Он выдыхает, берет себя в руки и говорит: — Хочешь, покажу кое-что? — Давай. — с заинтересованным видом подошел к нему парень. Юнги в это время чувствует, как дыхание резко начало учащаться, а сердце начало биться быстрее. Идея показалась ему не такой уже и хорошей, да и как можно о чем-либо думать, когда над ухом слышится его мерное дыхание и чувствуется аромат дорогого, как и его обладатель, парфюма. Но все же парень говорит себе, что это для его же блага, и открывает нужную папку. В ней, огромное количество документов, вместо названий которых указаны просто номера «1», «2»… Юнги был уверен, что это будет хорошей конспирацией. Но некоторые, самые лучшие, подписаны как-то расплывчато, вроде «Под дождем», «Какао». Он открывает один из таких, по его мнению, самый лучший из всех. — Я написал тут текст, хочу узнать твое мнение. — Почему мое? Я же не очень хорош в этом, да и в целом… — Слушай, я сказал, что нужно твое мнение. Читай. — Хорошо. И он читает. Читает долго, вдумчиво, оценивая по какой-то своей внутренней шкале, которую никто толком не смог за столько лет понять. Парень следит за тем, как эмоции, одна за другой окрашивает его лицо, и ему кажется, что ради этого стоило написать все эти почти сто документов. Потом его будто бьет током, он странно улыбается, поворачивается к нему и спрашивает. — Хён, ты че, влюбился? — Мина начинает трясти. — Типа того. — Я этого человека знаю? — Мне кажется, его никто не знает, даже он сам. — Интересно… — Я это тебе показал не для того, чтобы тебе о своем возлюбленном трепать. — резко берет себя в руки парень — А для того, чтобы сказать кое-что. Я влюбился, да. Влюбился так, как никогда прежде, это чувство возвышает меня и разрушает одновременно, оно делает меня сильнее и уязвимее, оно делает меня счастливым и вместе с тем, сильно пугает и заставляет страдать. Но знаешь что? Я никогда не смогу испытать к этому человеку столько, сколько испытывает к тебе Гук. Я никогда не захочу, да попросту не смогу дать ему столько, сколько тебе дает макне. И знаешь, я много думал над этим, и решил его отпустить. Совсем. Я просто понял, что ему будет лучше не со мной. И я хочу, чтобы ты для себя понял, сможешь ли ты дать Чону столько, чтобы сделать его счастливым, потому что если нет, то ты не любишь его по-настоящему. Он выдохнул. Его речь была долгой. Он понимал, что мог задеть этими словами тонсена, что он мог догадаться, о ком шла речь в песне, что потеряет его навсегда, но также он понимал, что это было необходимо ему. Он слишком заигрался. Он просто должен понять нужно ли ему все это, нужно отрезвить его ум, и дать возможность все обдумать. Он уже не ребенок и несет ответственность за любимого человека и их отношения в той же мере, что и Чон, и если тот этого не поймет сейчас, то поймет еще не очень скоро. Парень поднимает глаза и видит, что он… Плачет? Сейчас? Он так сильно его задел? Боже… Тэ просто кидается ему на шею, как в самый первый раз, по его щекам текут слезы, его рука хватает парня за футболку и сжимается сильнее. Немного успокоившись, он поднимает глаза и говорит: — Люблю. Я его люблю. Ты прав, я слишком многое себе позволяю в последнее время. Просто я, правда, не знаю, я чего-то жду, а чего — сам не знаю. В твоей песне столько боли, что я даже представить не могу, что Гуки из-за меня так может, ну, убиваться, это же Гуки, он всегда веселый и живой. Со мной или без меня. А он, оказывается, так страдает и не показывает, боже… И…Прости, пожалуйста. Я тоже тебя люблю. На самом деле. Ты многое для меня сделал, но просто Гуки… — Да я понимаю, не оправдывайся — он все-таки понял. И вроде нормально отреагировал. И Мина, хоть и немного, но отпустило. — Прости, прости, прости, прости — он все повторял и повторял это в кожу Юнги, каждое слово чередуя поцелуем куда-то в ключицы, но, не поднимаясь выше. На несколько мгновений парень забылся и просто отдался ощущениям чужих губ на своем теле, но затем опомнился. — Так ладно, перестань, тебе еще перед макне идти извиняться, так что вставай, давай — он аккуратно оттолкнул от себя парня. Ви, слегка раскрасневшись, несколько виновато улыбнулся и, еще раз приложившись губами к футболке парня, поспешно встал и протараторил. — Хорошо, хорошо, ухожу. А после этого побежал в сторону комнаты младшего. За стенкой слышались жаркие извинения, а затем, такие же жаркие стоны. Мин довольно улыбнулся. Он, наконец, почувствовал себя удовлетворенным своими действиями. Он был искренне рад за младших. Снова сев за работу, парень поймал себя на мысли, что все-таки соврал тогда парню. Он сказал, что не может сделать все, чтобы тот бы счастлив. Но сейчас, проанализировав всю ситуацию, он понял, что только что сделал то единственное, что можно было сделать для счастья его маленького неземного парнишки. И он очень надеется, что его жертва была сделана не зря.