Игра

Когда по всему Ведомству раздались хлопки срочно вызванных сотрудников, Анатолий Совин, младший клерк тайной канцелярии, поднимался по скрипучей лестнице, пронизывающей здание от подвала до крыши. Прислушался, ускорил шаг, по-мальчишечьи перепрыгивая сразу через две ступеньки. Вбежал в холл, куда, конечно, перенеслось большинство, а меньшинство торопливо выскакивало из кабинетов, чтобы принять участие в общем гвалте. Рыдал, рухнув на колени, какой-то господин с эффектным рисунком крыльев на щеках, рядом с ним неловко переминалась с ноги на ногу кудрявая женщина. «Стражи», припомнил Совин, прищурился, оглядываясь. — Где тайный советник? Спросил вроде бы негромко и растерянно, но вопрос тут же подхватили, передали. Многие были уверены — он-то знает, что случилось! Он, вдохновитель, организатор, сможет объяснить! Нашли Чижевского только через полчаса, и не стражи, а парочка юных секретарш, в отчаяньи применивших принцип «искать в запертой кладовке». Когда девушки, рыдая и держась одна за другую, ввалились в холл, ставший спонтанным штабом, Совин в числе прочих слушал сдержанный доклад Алексея Бахрушина, личным приказом Верховного Чародея восстановленного на должности начальника Ведомственных Стражей. — Таким образом Чижевский планировал лишить магии всех, кто… — Он мертв, — истерически выкрикнула девушка, кажется, Татьяна. — Это вы его убили, да?! Вокруг Бахрушина снова, уже не в первый раз за день, образовалось недоверчивое кольцо, только стажерка осталась рядом, крепко вцепившись в начальственный рукав. — Где, — Бахрушин кашлянул, сбившись, договорил громче: — Где было обнаружено тело? — В холодной! Никто бы туда и не заглянул, да?! Вы это специально, да?! Татьяна, расхристанная, в коротеньком жилетике, выглядела очень трогательно. Ее подружка мялась рядом, исподлобья поглядывая на Бахрушина. Кружок вокруг него качнулся, изменяя суть — уже не встревоженные люди, желающие оказаться подальше от обвиняемого, а профессионалы, готовые к задержанию. Жаль, приказ отдать было некому. Совин на миг даже подумал, не сделать ли это самому — послушают ведь, сейчас, когда все перевернулось с ног на голову, даже младшего клерка послушают. Но промолчал, не став привлекать внимание. Зато вышел вперед потрепанный страж с еще не стертой сажей на щеках, глянул на начальство, на девушек. Шмыгнул носом. — Давайте осмотрим тело, — предложил. — Не все, — тут же скорректировал толпу Бахрушин. — Только свидетельницы и те, кто может помочь. Совин подошел в числе остальных, объяснил, смущенно спрятав глаза: — Я у него работал, в отделе, клерком. Опознать Чижевского могла любая птаха, но прогонять его не стали. Холодной девушки вежливо назвали мертвецкую. Труп в самом деле был, лежал посреди стола, словно хирург его собирался препарировать, да сбежал, не начав дела. — Это он, — не то спросил, не то констатировал факт Бахрушин. Потер переносицу. — Ладно, начнем работу. Врач здесь? — Вернулся домой сразу после призыва, как только понял, в чем дело, — отрапортовала его стажерка. Внимательная, как оказалось, девушка. — Вызови его, скажи, нужно вскрытие. Миша, — запнулся, поняв, что верного заместителя рядом нет, перевел взгляд на другого стража, — Игорь, займись опросом всех, кто сейчас в холле. Я видел Чижевского на холме вполне живым, и в Ведомство он переместился еще живым. Вряд ли он сам внезапно умер, но и у убийцы было немного времени. — Нужно будет опросить все Ведомство, — тихо сказала стажерка. — Значит, опросим все. Начнем с вас, — указал на секретарш. — Судя по отсутствию боевого раскраса, на холме вас не было? Идемте, удобней будет разговаривать в нашем отделе. Совин спокойно дождался своей очереди, рассказал как провел вечер: обращение Верховного слышал, но драчуном никогда не был, так что после работы собирался вернуться домой. Задержался из-за бумажной работы, в тайной канцелярии ее много, а людей не хватает — кому понравится и секретность соблюдать, и героем не быть. — Что вы делали в момент перемещения? — Был в канцелярии… А, нет, как раз шел в холл, хотел оставить пару служебных записок и уйти домой. Увидел толпу, вот и задержался. Бахрушин внимательно посмотрел ему в лицо, кивнул, попросил держать в курсе, если что-нибудь вспомнится, и вызвал следующего. Совин думал уже уходить, но в коридоре его догнала стажерка, выскочившая следом из кабинета, начала с места в карьер: — Вы сказали, что шли из канцелярии? Но вас видели на лестнице, ведущей из подвала, а канцелярия на третьем этаже. Совин моргнул, заметил, как она сжимает палочку. Пробормотал: — Да, извините, забыл совсем. Я же говорил про служебные записки? Вот я одну и относил. — В мертвецкую? Она напирала смело, хотя они стояли в пустом коридоре между отделом стражей и приснопамятной канцелярией. Совин сдержанно улыбнулся, ответил в прежнем тоне: — О чем вы, конечно, нет! Врачу… То есть медсестре… То есть не совсем служебную. Уместно было бы покраснеть, но увы. Стажерка смотрела внимательно, за ее спиной хлопнула дверь, показался Бахрушин. Не рассусоливая, вскинул палочку: — Стоять, Чижевский! Младший клерк спокойно поднял руки… Сделал резкий бросок и крепко прижал к себе стажерку, одновременно приставив палочку к ее горлу. Спросил, однако, вежливо: — Что случилось? — Труп слишком холодный, — отозвался Бахрушин. — Ваш еще и остыть бы не успел. — Интересно. Положите, пожалуйста, палочку. Страж замер, явно не в силах следовать инструкции при угрозе девушке, а вот стажерка не испугалась, врезала локтем под ребра, заставив выронить палочку. Отскочила, нацелив свою. — Туше, — он улыбнулся уже не Совинской смущенной улыбкой, а своей, широкой. В яркую птицу они не попали.