Синяки

      Мертвенно бледный Черный Кот бросает испуганный взгляд на Ледибаг.       – О… Это… Это я, – едва слышно бормочет он. – Я твой парень.       Обхватив голову руками, Черный Кот испускает стон отчаяния.       – Алья меня убьет, – паническим тоном продолжает он. – Уверяю тебя, Маринетт. Алья реально меня убьет. Потом откопает мой труп, найдет способ воскресить и убьет снова.       Он чувствует, как в нем разливается неумолимая волна паники. Под действием смятения адреналин бушует в венах, сжимает легкие, опасно учащает пульс.       – Мне конец, – в отчаянии настаивает он. – Она меня убьет. Ты лучше меня знаешь Алью, ты знаешь, на что она способна. А я был там, когда она говорила о твоем парне и о том, что сделает с ним, когда узнает, кто он. Уверяю тебя, ты НЕ захочешь знать, что она придумала, моя Леди. Серьезно не захочешь, – заключает он с дрожью ужаса.       По-прежнему сидя рядом с ним, Ледибаг протягивает руку, чтобы сочувствующе похлопать по плечу, а потом наклоняется, чтобы поцеловать в щеку.       – Не беспокойся, Котенок, – шепчет она ему на ухо. – Я ей не позволю.       В течение еще нескольких минут Черный Кот вслух представляет тысячу и одну пытку, которым подвергнет его Алья, когда узнает, что он тот, кто встречается с Маринетт. Со множеством деталей и театральными жалобами, он описывает напарнице, как ее лучшая подруга положит конец его короткой жизни и, о, как Париж будет оплакивать эту ужасную потерю.       Ледибаг терпеливо слушает с позабавленным блеском в глазах. Черный Кот – настоящий мастер преувеличений, но театральность его поведения говорит о том, что ситуация куда менее драматична, чем он хочет показать.       Конечно, напарник явно нервничает, и, конечно, случай Альи заслуживает, чтобы они оба обдумали этот вопрос.       Но когда ситуация критическая – на самом деле критическая – Черный Кот умеет проявлять крайнюю серьезность. Поэтому, когда он начинает описывать, как Алья берет напрокат вертолет, чтобы подвесить его над озером бурлящей лавы, или устраивает, чтобы его затоптало стадо бешеных коз, Ледибаг знает, что может совершенно о нем не беспокоиться.       Благодаря паясничанию Черного Кота ее гнев давно угас. Этот парень решительно обладает потрясающим талантом вызывать у нее улыбку, и она просто не может продолжать сердиться.       Ледибаг с нежностью разглядывает напарника, медленно проникаясь мыслью, что за маской того, кого она любит, прячется не кто иной как Адриан. Если бы она раньше знала, кто он, всё было бы совсем по-другому. Ей не понадобилось бы столько времени, чтобы понять, что она чувствует к нему. Она не медлила бы дать ему шанс. Она не страдала бы от разбитого сердца, когда услышала, как Адриан и Нино говорили о…       Улыбка Ледибаг застывает при воспоминании о подслушанном разговоре. Она тихонько икает, и ее щеки покрывает багрянец.       – По-по-дожди, – бормочет она с бешено колотящимся сердцем. – Когда ты… Когда…       Она резко замолкает, не в силах подобрать слов среди бури мыслей, разразившейся в ее голове.       Она так взволнована, что у нее возникает впечатление, будто сердце вот-вот взорвется, и это нисколько не помогает.       – Моя Леди? – с беспокойством спрашивает Черный Кот, наклоняясь к ней, чтобы посмотреть в глаза.       – Я тебя… Я слышала, как ты говорил с Нино… – снова начинает говорить Ледибаг, ее лицо теперь настолько красное, что ей кажется, будто щеки буквально излучают жар. – Несколько месяцев назад. Ты… Ты говорил, что… Что одна девушка… Что ты влюблен в одну девушку… Это… я?       Зрачки напарника слегка расширяются от удивления, и он в свою очередь краснеет под своей маской. Протянув к Ледибаг дрожащую руку, он нежно проводит по ее щеке кончиками пальцев.       – Это ведь никогда не было тайной, – наконец, шепчет Черный Кот с застенчивой улыбкой и с неизменной нежностью продолжает: – Ну, то есть мои чувства к тебе, я имею в виду. Эта история с тайной личности всё усложнила, но неважно. С маской или без, я… Я люблю тебя. Я люблю тебя, Маринетт. И я… Мпфффф…       Нежные теплые губы вдруг завладевают его губами, обрывая слова, которые он собирался произнести. Не обращая внимания на удивленное восклицание, застрявшее в горле Черного Кота, Ледибаг обвивает его шею руками, зарывается пальцами в волосы, и целует его – еще, еще и еще.       Кот инстинктивно обнимает ее одной рукой за талию, а вторую кладет ей на лопатки. Он изо всех сил прижимает ее к сердцу, отдаваясь этому объятию, лишающему его рассудка. Ледибаг крадет его губы, его сердце, его дыхание, и он с радостью позволяет ей.       Его уносит такая волна эйфории, что кружится голова.       Кот никогда прямо не говорил Ледибаг о своих чувствах, и ее реакция превосходит самые безумные его надежды.       Он любит ее, любит ее, любит ее, и одно ее присутствие вызывает у него ощущение, будто он восхитительно плавится изнутри. Закрыв глаза, чтобы лучше насладиться этим мгновением, он с энтузиазмом отвечает на ее поцелуи. Упивается нежностью ее губ, запахом ее кожи, тем, как она безотчетно улыбается, когда целует его.       – Адриан… Кот… – вздыхает Ледибаг, слегка отстраняясь от него; ее глаза сверкают так, словно в зрачках поселилось целое облако звезд. – Я тоже люблю тебя. Ты идиот, но ты самый восхитительный идиот, какой только может быть.       Лицо Черного Кота немедленно освещается улыбкой недоверчивого счастья. Слова напарницы вновь пробуждают потоки адреналина в венах и заставляют петь сердце, погружая его в такое состояние блаженства, какого он до сих пор не испытывал ни разу. Кот чувствует себя таким счастливым, таким легким, что ему кажется, что он вот-вот взлетит.       Не теряя ни мгновения, он наклоняет голову к Ледибаг, чтобы снова поцеловать ее.       – Я люблю тебя, – влюбленно шепчет он между поцелуями. – Я люблю тебя.       На долгое время герои теряются в своем собственном мире. Полностью поглощенные друг другом, они наслаждаются мгновением необычайного счастья, обмениваются нежными поцелуями и словами любви.       Когда они, наконец, отстраняются друг от друга, Черный Кот не знает, сколько прошло времени.       Доля секунды, несколько минут, часов – неважно. Этот чудесный момент, когда он признался своей Леди и услышал ее горячее признание в любви, кажется ему вне реальности. Вне мира, вне времени.       – Так что будем делать? – шепчет он, всё еще немного задыхаясь.       По-прежнему обняв его за шею, Ледибаг поднимает к нему взгляд. Она глубоко вздыхает, а ее губы, покрасневшие от поцелуев, изгибаются в лукавой улыбке.       – Я порву с тобой, – отвечает она.       Черный Кот чувствует невыразимый шок. Побелев, как мел, он пристально смотрит на свою Леди, не в силах вымолвить ни слова.       Невозможно.       Он, должно быть, плохо расслышал.       Конечно, в последние дни Маринетт пережила нелегкое время. Конечно, он участвовал в абсурдном плане Альи, чтобы вразумить ее – и теперь горько об этом жалеет. Но расставание кажется ему слишком уж крайней мерой, особенно после мгновений блаженства, которые они только что пережили.       – П-порвешь? – с трудом хрипит он – в горле пересыхает так, словно он проглотил горсть песка. – Ты хочешь… Расстаться?       – Да, – безапелляционным тоном отвечает Ледибаг, и Черный Кот чувствует, как сердце обрывается в груди.       Это кошмар.       Неправдоподобный, ужасный кошмар, и он, конечно же, сейчас проснется. Должен проснуться. Он не может потерять свою Леди. Не так. Не из-за такой глупости, как…       – Точнее говоря, – продолжает Ледибаг, обрывая нить испуганных мыслей напарника, – Маринетт порвет со своим таинственным парнем. Я сообщу об этом Алье завтра утром. Думаю, самое позднее к обеду вся школа уже будет в курсе.       И Черный Кот вновь начинает дышать.       Отвратительный ужас, который парализовал его мгновение назад, уступает место надежде настолько чудесной, настолько сияющей, что он не может сдержать облегченный смех. Со сверкающим радостью взглядом он машинально кивает.       Он понимает.       Он, наконец, понимает.       – А ты, со своей стороны, можешь говорить каждому, кто захочет слушать, что эта история открыла тебе глаза, и ты осознал чувства, которые испытываешь ко мне, – продолжает Ледибаг с сияющими смехом глазами. – И через две недели, – заключает она, потрясая перед напарником двумя пальцами, – я рассчитываю, что ты предложишь мне встречаться.       По мере того, как Ледибаг развивает объяснения, на губах Черного Кота расцветает коварная улыбка. К тому моменту, когда она замолкает, у парижского героя крайне довольный вид кошки, упавшей в горшок со сметаной.       – Вот план, который мне совершенно подходит, – одобряет он с радостным смехом, прежде чем наклониться к Ледибаг и снова поцеловать ее.       Сидя рядом с Маринетт, Алья с растущим чувством расстройства стучит пальцами по парте.       В этот час она должна бы повторять материал для предстоящей контрольной по истории. Но вопреки усилиям, ей тяжело сосредоточиться на уроках. Ее взгляд словно магнитом притягивают руки подруги. А точнее – отвратительный фиолетовый синяк, расплывшийся прямо над локтем.       Загадочная рана, снова.       Алья хмурится, не отрывая глаз от синяка, который будто насмехается над ней. Ее охватывает волна чувств – одно неприятнее другого, – и она ничего не может с этим поделать. Беспокойство. Боль. Стыд. И особенно глухое чувство вины, которое сжимает грудь и оставляет во рту горькое послевкусие.       Алье не надо раздумывать, чтобы понять, что ее так мучит. На прошлой неделе Маринетт объявила ей, что порвала с тем парнем, о котором отказывалась рассказывать, однако новые синяки не перестают появляться на ее коже.       Снова, и снова.       После перепалок, которые едва не разрушили их дружбу, Алья отныне отказывается подвергать сомнению слова подруги. Маринетт сказала, что рассталась со своим парнем, и Алья верит ей безоговорочно.       И эта гематома перед ее глазами жестоко напоминает, что она должна была верить Маринетт и в других вещах.       Алья чувствует, как при воспоминании о том, как она обращалась с подругой, теплеют щеки от нового порыва стыда. Маринетт – ее лучшая подруга, однако Алья отказывалась верить ей, когда она утверждала, что всё хорошо. Она первая должна была верить и поддерживать ее, а она сделала ровно противоположное.       Хуже того, из-за ее необдуманных действий Маринетт почувствовала себя преданной. Доведенной до черты. Униженной.       Алья всегда гордилась своими дедуктивными способностями, но теперь она знает, что они далеко не непогрешимы. Эта история стала для нее жестоким уроком, которая едва не стоила ей дружбы с Маринетт.       Неприятная дрожь пробегает по позвоночнику, когда Алья вспоминает день, когда подруга позволила своему гневу выплеснуться перед всем классом. Этот эпизод оставляет жгучий след в памяти, и страх, который она испытала при мысли, что Маринетт больше никогда не захочет говорить с ней, выгравирован в сознании, точно красное клеймо.       Мгновение Алья думала, что потеряла ее.       Но к счастью для нее, Маринетт – необыкновенный человек. Безгранично великодушная, всегда готовая подарить ближнему второй шанс. Было немало моментов неловкости, едких слов, долгих и болезненных объяснений, но к величайшему облегчению Альи, их дружба оказалась сильнее. После пары дней неловкости и робких разговоров, их отношения быстро вернулись к нормальному состоянию.       И это гораздо больше того, на что Алья могла надеяться.       Вероятно, почувствовав взгляд подруги, Маринетт вдруг поворачивает голову. Она слегка приподнимает руку, предоставляя Алье лучший вид на синяк, красующийся на ее коже.       – Я тебе говорила, – невинно бросает она. – Я неуклюжая.       Несмотря на стыд, который она всё еще испытывает, Алья не может не улыбнуться.       – Так парень, с которым ты встречалась… – робко начинает она.       – Никогда меня не бил, – завершает Маринетт. – Он в самом деле очень хороший. Милый, предупредительный… Ну, у него были свои недостатки, – лукаво продолжает она. – Например, понимаешь, он принадлежит к тому типу парней, которые вечно считают себя такими забавными.       – Представляю себе, – фыркает Алья, ласково положив ладонь на плечо подруги.       Хотя ее внимание сосредоточенно на Маринетт, Алья замечает короткий взгляд, который Адриан бросает на ее подругу. В его глазах вспыхивает радостный свет, быстро сменяющийся абсолютно невозмутимым выражением, когда Адриан снова погружается в свои записи, делая вид, будто ничего не произошло.       Улыбка Альи становится шире. Она всегда крайне гордилась своей наблюдательностью, и эта последняя не обманывает ее, она уверена. Маринетт, вероятно, ничего не заметила, но ревность и беспокойство произвели в Адриане чудесные перемены. Эти быстрые взгляды, которые он слишком часто бросает на Маринетт, нежные улыбки, которые освещают его лицо, когда он смотрит на нее и думает, что никто не видит, то, как он говорит о ней с Нино…       Да, на этот раз Алья права. Какой бы болезненной ни была вся эта история, она явно открыла Адриану глаза.       – Кажется, я задолжала тебе извинения… – возобновляет Алья разговор, вновь обращая внимание к Маринетт. – То есть, вам задолжала – тебе и твоему бывшему. Тебе – за то, что не поверила, а ему – за то, что несправедливо обвинила. Мне жаль, Маринетт. И я никогда еще не была так рада ошибиться!       – Всё в порядке, – с улыбкой заверяет ее Маринетт. – Я не обижаюсь на тебя.       – Спасибо, – с искренней благодарностью отвечает Алья.       А потом, не теряя ни мгновения, наклоняется к подруге и шепчет заговорщицким тоном, бросив взгляд на Адриана:       – Полагаю, тебе было грустно расставаться с ним, но уверена, ты быстро найдешь кое-кого получше.       И щеки Маринетт тут же розовеют.       Алья выпрямляется с удовлетворенной улыбкой.       Не всё потеряно.       Всего неделю спустя Маринетт спокойно разговаривает с Розой, Альей и Джулекой, когда на лицах подруг появляется выражение крайнего удивления. Она поворачивается посмотреть, что их так удивило.       И тут же чувствует, как краснеют щеки, а волнение посылает по венам потоки адреналина.       Посреди двора стоит Адриан с букетом красных роз в руке.       – Маринетт! – радостно окликает он ее. – Могу я поговорить с тобой?       Пытаясь игнорировать удивленные шепотки других учеников и то, как радостно колотится о ребра сердце, Маринетт отходит от подруг, чтобы присоединиться к Адриану.       – Розы, Котенок? – шепчет она, нежно улыбаясь ему. – Серьезно? Тебе не кажется, что это немного слишком?       – Ничто не может быть слишком прекрасно для тебя, моя Леди, – отвечает он с театральным поклоном и, озорно подмигнув, уточняет: – По крайней мере, так ни у кого не возникнет никаких сомнений в том, что происходит.       Он прерывается на мгновение, чтобы демонстративно прочистить горло и провести свободной рукой по волосам. Маринетт наблюдает за ним с позабавленным чувством.       Может, ее напарник и демонстрирует привычную браваду, но она замечает, как слегка порозовели его щеки.       – И поэтому я хотел бы знать… – продолжает Адриан с широчайшей улыбкой, протягивая ей букет. – Согласна ли ты встречаться? Снова?       – Ты ведь знаешь, что тебе не было нужды спрашивать? – отвечает Маринетт, беря цветы, и слегка наклоняет к ним голову, чтобы вдохнуть нежный запах.       – Ты ведь знаешь, что я был бы счастлив услышать ответ? – со смешком отвечает Адриан.       С сияющей улыбкой на губах Маринетт протягивает к нему свободную руку и кладет ладонь ему на затылок, чтобы притянуть к себе. А потом, встав на цыпочки, нежно целует его.       – Да, Адриан, – выдыхает она. – Тысячу раз да.