Намджун 23:17 Ааа Думаю, iPhone(#) Уверен, что такой же, как у тебя
Юнги 23:18 Ок, спасибоНамджун 23:19 Не за что
+ И вот он стоит напротив большущей стены, уставленной почти всеми видами чехлов, которые Юнги мог только вообразить, не в состоянии сделать выбор вот уже восемнадцать минут. Хосоку понравится чехол, наполненный блестками? Ему понравится с цветами или с животными? С Гудетамой или с Кумамоном? Здесь слишком много странных вариантов. Он смотрит на них с отвращением, флуоресцентное освещение и яркие чехлы начинают вызывать у Юнги головную боль и начинают болеть глаза. Он снимает очки и трет переносицу – ему нужно сваливать из этого магазина. Со вздохом взъерошив волосы в раздражении, Юнги взял первый попавшийся чехол, решив, что действовать путем исключения – лучший ход. Один был недостаточно яркий, второй слишком громоздкий, третий был настоящей угрозой для здоровья… и вот последний оказался подходящим: одна и та же маленькая лошадь с большим сердцевидным носом в блестках покрывала весь чехол в различных позах, и это выглядело так, будто она танцует. Он мог бы представить Хосока с чем-то в этом роде. Что ж, это было легко. Юнги покинул магазин со своей покупкой (и с чехлом с Кумамоном для себя самого). Взглянув на часы, он понял, что провел в этом ужасном магазине почти сорок минут, но это ничего, он ведь нашел то, за чем пришел, довольно безболезненно. У него еще было около двух часов до того, как поехать в аэропорт – его лучший друг с университетских времен Сокджин возвращается в Сеул на Рождество, у него перерыв в съемках. И идти Сокджину некуда. «Юнги-я, в любом случае мне нет смысла ехать домой, а у тебя есть свободная комната, и я останусь у тебя, когда мне будет нужно, хм-м?», – сказал он ему, даря Юнги самую очаровательную улыбку, которую он только мог состроить, потому что знал, что парень падок на такое дерьмо. Но, если честно, он и не был против, он бы сделал для Сокджина что угодно. Девяносто процентов времени комната пустует, и Юнги любит проводить время в компании лучшего друга, которого видит не очень часто, к тому же Сокджин хорошо готовит – и это своеобразный бонус. Возвращаться домой не было смысла, разве что только посидеть десять минут и снова собираться в путь, поэтому Юнги решает попить кофе. Послеполуденное солнце никак не спасло от дрожи, пробегающей по его позвоночнику, и он закутывается в куртку. Он решает уйти из центра, подальше от этих переполненных улиц, и пройтись до небольшого тихого кафе вниз по переулку, когда натыкается на небольшой уличный рынок с рождественской едой и разными безделушками. Он неторопливо шагает по рынку, не останавливаясь, чтобы рассматривать, и обходя покупателей, и размышляет над тем, какой же кофе ему взять -может, с карамелью и миндальным молоком- когда его взгляд цепляется за одну палатку. Палатку со всеми брендами, которые любит Хосок: Supreme, Obey и Stussy. Конечно, это все подделка, причем очень хорошая, но Юнги продолжает рассматривать одежду и аксессуары, примерять шляпы и изучать маленькие сумочки, единственное назначение которых – радовать глаз. И ему становится интересно, понравилась бы подобная сумочка Хосоку. Забудьте, он прекрасно знает, что Хосоку такое понравилось бы – маленький глупый мешочек, способный вместить в себя телефон и, может, две-три вещицы, если повезет. Юнги кладет сумку-мешочек обратно, размышляя в смятении - ведь он уже купил подарок, и если он купит что-то еще, то выйдет за рамки установленного бюджета. И он отступает, выбирая путь, ведущий к кофе и защищающий его от холода. + Как он и подозревал, в кофейне намного тише, конечно, здесь тоже оживленно, но он может занять место у окна. Но он не может смотреть через него, потому что оно запотело, и конденсат каплями стекает вниз рядом с углами, и внутрь немного просачивается холод. Но Юнги не жалуется, ведь сидеть здесь лучше, чем стоять или выходить на улицу. И чем дольше он сидит там, тем больше он думает о том, что ему следует вернуться и купить тот маленький идиотский мешочек. Мешочек, из-за которого глаза Хосока засияют чуть ярче, который он будет показывать каждому, кто попросит, потому что «он такой круто, да?». И Юнги сделал бы это, он стал бы тем, из-за кого Хосок улыбался бы чуть ярче, из-за кого этот идиотский Тайный Санта стал бы чуть более особенным. К черту все. Боже, он ненавидит себя. Он опускается в кресле немного ниже и начинает рыться в карманах джинсов в поисках телефона, вбивает в строке поиска «официальный сайт суприм», чтобы найти там этот мешочек. Конечно, он мог бы вернуться в ту маленькую палатку и купить там фейк, ведь ему необязательно покупать бренд. И Хосок против не был бы, он бы все еще был безмерно благодарен за подарок. Но Юнги уже сказал себе – если уж собрался что-то делать, то нужно сделать это хорошо. В любом случае, доставка бесплатная. + Двадцать третье декабря подкрадывается слишком быстро, последние несколько дней сливаются воедино, так как большинство людей в компании торопятся закончить оставшиеся дела до Рождества. Сегодня последний день, когда большинство сотрудников находятся в здании компании до наступления нового года – они проведут все праздники со своими семьями. Их корпоратив будет проходить не в здании компании, как это было раньше, а в достаточно большом отеле, находящемся ниже по улице, достаточно большом, чтобы вместить всех трейни и музыкантов, с которыми работает компания, а не только штатных сотрудников. И эта вечеринка обещает быть неплохой – Юнги не может вспомнить, чтобы все сотрудники компании собирались в одной комнате. Юнги пришел немного позже, чем все остальные, так как он должен был кое-что закончить в студии перед тем, как съездить домой и переодеться, так что вполне естественно, что к моменту его появления вечеринка была в самом разгаре. Большинство сотрудников общались друг с другом с напитками и небольшими тарелками с едой в руках. Разумеется, был бесплатный бар, любезность от Биг Босса, и еда была неплохая: ничего эффектного и изысканного, и это было к месту. Многие детишки танцевали на импровизированном танцполе, и в центре всего этого Хосок с несколькими ребятами, в которых Юнги узнал Чимина, Тэхена и Чонгука - их смех перекрывал даже громкую музыку. Он направился в другой конец комнаты, где в самом углу стоял стол, на котором можно оставить подарок и с которого можно забрать свой в любой момент, избегая необходимости торжественного вручения каждому человеку. Благодаря этому немного легче незаметно положить подарок, избежав любопытных глаз и сохранив хоть какую-то анонимность. Там его и встретил Намджун, подавая бокал пива. - Здесь классно, да? Хосок все организовал. Конечно, это он организовал, Хосок ведь ангел. Юнги напевает в ответ: - Ага, здесь явно лучше, чем в офисе в прошлом году. - Где Сокджин-хен? Я думал, он придет, - Намджун немного хмурится, искоса оглядывая комнату, пытаясь найти парня. - Йя, Сокджин даже не работает в нашей компании, - смеется Юнги в ответ. - Ну да, но он все равно всегда приглашен. Босс его любит. Его все любят. - Он во время завтрака сказал, что ему в последний момент назначили встречу. Возможно, он придет позже, когда освободится. Он сказал, что напишет. - Ладно. Кстати, ничего, что я приду? Я не хочу мешать или типа того… - Джун, рот закрой, ты придешь на рождественский ужин, и точка. Это же просто я и хен, мешать-то некому. Ты мой лучший друг, и мне понадобится поддержка, когда Сокджин перепьет и достанет караоке, - забавленный, Юнги смеется над этой мыслью почти мучительно, предвидя эту пытку. – К тому же вдвоем мы никогда не справимся с чертовой горой еды, которую он накупил. Богом клянусь, мне придется покупать еще один холодильник. - Ладно-ладно, жду Рождества с нетерпением, - Намджун широко улыбается Юнги, наполняя его теплом. - Ну все, нам лучше поболтать с Боссом и потусоваться немного. И еще мне нужно раздобыть что-то покрепче пива, у меня ощущение, что мне еще сегодня танцевать придется. - Ага, понимаю, у Чимина взгляд хитрый, и ты знаешь, к чему это приводит. Юнги успевает выпить только два бокала виски, когда Чимин подходит и с дерзким блеском в глазах вытягивает его и Намджуна на танцпол к остальным, пока никто из них не начал слабо сопротивляться. Не то, чтобы они не хотели танцевать, они же не унылые старперы, просто они не станут охотно участвовать в чем-то подобном – у них репутация крутых парней, которую нужно поддерживать. Репутация крутых парней тут же отправляется в мусорное ведро, когда они только ступают на танцпол. То, что начиналось как крутое и сексуальное, превратилось в нелепое и смешное под влиянием младших ребят, присоединившихся к ним и подначивающих их, демонстрирующих свои собственные дурацкие танцы, чтобы посмотреть, над кем смеяться будут громче. Весь профессионализм летит в окно, но ведь для того вечеринки и нужны – чтобы освободиться и повеселиться. Юнги решает улизнуть с танцпола без лишней шумихи и объявляет, что ему нужно еще выпить, когда видит Намджуна, прильнувшего к боку Хосока, и они оба смеются, почти застряв в эпицентре дэнс-баттла между Чимином и Чонгуком. С еще одним бокалом виски в руке он выходит на балкон и поджигает сигарету. Ему просто нужно немного тишины, и он отгораживается себя от вечеринки. Приглушенный ритм музыки просачивается сквозь щели слишком ненавязчиво, чтобы составить ему компанию. Он держит сигарету близко к себе в попытке сохранить тепло, дым немного согревает его горло и легкие. Когда балконная дверь открывается, Юнги чуть ли не давится от удивления - не из-за самой двери, но из-за человека, который присоединился к нему. Чон Хосок. Они не говорили весь вечер. Конечно, они делили один и тот же танцпол и танцевали в одной и той же группе друзей, но они по-настоящему не сказали друг другу и слова. Только молчание и полное понимания «привет», когда их глаза встречались. - Юнги-ши, можно у тебя украсть одну? – он выглядит застенчиво, указывая на сигарету во рту Юнги. А в его голове пусто, он пытается понять, что Хосок сказал ему -он хочет сигарету- затем он резко напрягается и начинает шарить по карманам, бормоча «да, конечно, черт, конечно», выуживая пачку и зажигалку. Хосок тихо благодарит, и они погружаются в молчание. И оно немного некомфортное, неловкое – они никогда не оставались наедине надолго, и сейчас Юнги некуда бежать, пока горит его сигарета. Как бы то ни было, он не может вынести это, он не может терпеть эту тишину, не тогда, когда Хосок всегда шумный. Юнги не может терпеть неловкое молчание больше, чем отвратительный смех парня, чем его слишком яркую улыбку. Ему нужно что-то сделать с этим, и Юнги никогда еще за всю жизнь не был более благодарным за ту уверенность, которую ему дарит алкоголь. - Хорошая вечеринка. Джун сказал, ты устроил. Организовал все. Теперь пришло время Хосока выглядеть удивленным – его глаза широко раскрыты, и голова наклонена, когда он смотрит на Юнги, обрабатывая его слова. - Ну да. В прошлом году одна моя студия вся была в чем-то липком, я не хотел, чтобы это повторилось, - он смеется немного робко и неуверенно. - Хм, да, это была хорошая идея. Устроить все здесь, я имею в виду. Хорошо иногда выбираться из офиса. - Ага, некоторые из нас проводят там слишком много времени, - Хосок смеется, дразня. Это он о Юнги сейчас говорил? Возможно, так и есть, но Хосок улыбается так мило и немного обнадеживающе, что Юнги только усмехается в ответ. Затем он замечает то, что было спрятано у Хосока под его пиджаком. - Что это? – спрашивает он, затягиваясь в последний раз и туша сигарету о стену, на автомате роясь в кармане в поисках пачки, чтобы закурить еще одну. - А, это? Это мой подарок от Тайного Санты, круто, правда? – Он сияет, глядя на Юнги, и протягивает ему сумку-мешочек. – Мне так нравится! Хотя это уже слишком. Кто-то так много денег потратил на это. О, и еще у меня теперь есть супер-милый чехол для телефона, мне правда уже нужен был новый, - Хосок говорит с такой любовью, он так искренне счастлив, что Юнги не может сдержать улыбку. – Я очень надеюсь, что этот человек где-нибудь написал свое имя, чтобы я смог поблагодарить его или типа того. Он потратил больше установленного лимита. Может, все дело в алкоголе или в том, что на танцполе он перестарался в проявлении себя, задействуя мышцы, о существовании которых он забыл, но Юнги чувствует небольшое головокружение и необходимость прислониться к стене, чтобы устоять на ногах – и дело не в счастье в глазах Хосока. Может, из-за сигаретного дыма у него пересыхает во рту – а не из-за того, как слабый свет от тлеющего уголька сигареты Хосока оставляет тусклый отсвет на его губах. Что бы это ни было, это немного пугает. - М-м, да, он был бы счастлив узнать, что тебе нравится, я думаю, - говорит он, не зная, что сказать самому себе, когда поджигает еще одну сигарету как повод, чтобы остаться снаружи с Хосоком еще ненадолго, даже если он уже немного дрожит, ведь алкоголь больше не удерживает тепло. Хосок поднимает на него глаза, изучая, что заставляет Юнги чувствовать себя ничтожным. - Подожди секунду, я сейчас вернусь, окей? – и он исчез, проскользнув через дверь обратно на вечеринку. Юнги допивает оставшийся виски, пока ждет, надеясь, что прихватил с собой кофту, но опять же – он и подумать не мог, что будет стоять на холоде так долго. Хосока долго ждать не пришлось, он возвращается с двумя бокалами и с небольшим подарочным пакетом в руках. - Вот, твой бокал был почти пуст. Виски, верно? – говорит он и протягивает бокал твердой рукой. – И это тебе. Счастливого Рождества, Юнги, я твой Тайный Санта, - отдавая подарочный пакет Юнги, нервно хихикая; его рука немного дрожит. На данный момент Юнги не уверен, из-за чего его щеки краснеют: из-за холода или из-за Хосока. - Можешь открыть сейчас, если хочешь, - Хосок хихикает над реакцией Юнги, точнее, над ее отсутствием, так как он стоит немного ошеломленный. Каковы шансы, что они могли выбрать друг друга в Тайном Санте? Может, это был знак от Вселенной для него, что пора уже очнуться и дать Хосоку шанс. - А, черт, да, если ты не против. В пакете четыре предмета, и он вытаскивает два из них, мешочек с молотым кофе и термокружку, когда Хосок начинает объяснять: - Так, вот эти три штуки идут в комплекте, - говорит он, доставая третью, стеклянный кофейник с прессом. – Я знаю, какой кофе ты пьешь, и, если честно, эта растворимая хрень невероятно отвратительная, так что я подумал, что это будет лучшей альтернативой. И это, - указывая на термокружку в руке Юнги, - для случаев, когда ты забываешь про кофе. Я видел, как ты выливал в раковину слишком много полных чашек с холодным кофе. Так что эта штука будет сохранять его горячим дольше, да, - он улыбается, забирая у Юнги пакет и складывая все обратно. – И последнее, - его руки огибают голову Юнги, когда Хосок обматывает самый большой и самый теплый шарф, который Юнги только мог видеть, находясь так близко, что он может почувствовать запах одеколона Хосока. – Я знаю, что ты не любишь холод. Я слышал, как ты жаловался одной нуне, что тебе все время было холодно. И я понял, что у тебя нет шарфа. Итак, Юнги снова оказался озадаченным. Хосок действительно знал, как заставить его мозг отключиться, как заставить его, того, кто зарабатывает на жизнь писательством, забыть все свои слова. Юнги совсем не знал, чего ожидать, но он точно не ожидал чего-то настолько продуманного, особенно от Хосока. От парня, которого Юнги избегал большую часть времени с момента их знакомства. - Хосок, это… это потрясающе. Спасибо, в смысле, спасибо тебе большое. Хосок приоткрывает рот и выглядит так, будто он не уверен в том, что хочет сказать, его глаза ищут глаза Юнги. - Все в порядке, Юнги-ши, на здоровье. Юнги не уверен, холод ли кусает щеки Хосока, или же он просто немного смущен. Но, что бы то ни было, это делает Хосока красивым. - … ты можешь звать меня хеном. Его улыбка сияет даже сильнее, и она уже не такая застенчивая. - Окей, хен. Давай вернемся, здесь холодно просто пиздец. Они заходят обратно, и Юнги почти уверен, что Хосок вернется на танцпол, в толпу людей, но вместо этого он следует за Юнги к свободному столику, объясняя, как пользоваться кофейником и почему он выбрал именно этот вид молотого кофе –у него шоколадное послевкусие, хен-, и их затягивает в непринужденную беседу. Причем затягивает немного слишком легко, и Юнги не позволит Намджуну узнать об этом. - Ты собираешься поехать домой на Рождество? – спрашивает он, задаваясь вопросом: может, он перешел грань личного между ними, чего делать не стоило? - В мой город? Неа, мои родители уехали в отпуск, а сестра будет с семьей мужа отмечать. А ты поедешь? – и Юнги замечает ту печаль, которую Хосок пытался и не смог скрыть. - Нет, я подумал, что могу поработать в это время в студии, пока в офисе тихо. Нужно много чего доделать. Спокойное Рождество. -Ты о микстейпе? Намджун-а упоминал, что ты над чем-то новым работаешь. - Ну да, по крайней мере, пытаюсь. - Ты справишься. Твой предыдущий микстейп был просто невероятным, знаешь, я даже ходил на твое выступление. А-а, я не хочу тебя напугать или еще что, честно, это было давно и типа случайно. Юнги легко смеется над тем, как взволнован Хосок, и у него появляется идея, о которой он может пожалеть, поэтому он выпаливает, пока не появился шанс передумать. Возможно, он выпил слишком много. - Я не давлю или что-то в этом роде, но ты… хочешь прийти на Рождество ко мне? В смысле Джун и мой друг Сокджин тоже будут, и Сокджин отвечает за готовку, и он явно перестарался. Но я не настаиваю, если у тебя есть другие планы, - говорит он, изо всех сил стараясь контролировать свой голос, чтобы не показать, как он на самом деле волнуется, стараясь показаться отстраненным насколько возможно. Повисло молчание, но Юнги отказывается взглянуть на Хосока - взгляд прилип к танцполу, Юнги пытается остановить жар, поднимающийся по его шее, проклиная себя за то, что сначала не продумал все. Возможно, было слишком прямолинейно предлагать парню, с которым толком и не разговаривал раньше, провести Рождество с ним в его собственном доме. Но разве Рождество не для этого существует? Не для того ли, чтобы быть с кем-то, а не одному? Хосок, скорее всего, остался бы один, и у Юнги был шанс изменить это. - Эм, да, вообще-то. Было бы круто. Я не хотел отмечать один, так что да, если я не сильно побеспокою, то будет круто. - Ты никого не побеспокоишь. Все в порядке. - Круто. Хосок открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но к ним подбегает Чонгук, умоляя пойти танцевать вместе со всеми, когда он почти стаскивает Хосока с его места, не оставляя выбора. - Давай, хен, тебя это тоже касается. - Вы, ребята, идите, а я сначала виски допью. +???>Юнги 19:49 24/12 Юнги, привет, это Хосок Я взял твой номер у Джуни, надеюсь, ты не против Еще раз спасибо, что пригласил на Рождество к себе, жду с нетерпением! Нужно принести что-нибудь?
Юнги 20:01 Хэй, Хосок, все хорошо, я не против. Не нужно чего приносить, кроме себя. Тебе нравится вино? Я думал, что Сокджин двинулся на еде, но я нашел 3 ящика алкоголя.Хосок 20:03 Хаха да, я все пью
Юнги 20:05 Отлично, ты можешь приходить, когда захочешь Джун придет прям с утра, чтобы урвать побольше еды и посмотреть фильмы. Ужинать начнем около 6 вечера, приходи в любое время.Хосок 20:06 Спасибо, хен, увидимся завтра
+ Как Намджун и говорил, он явился ровно в 11:00 с двумя небольшими подарочными пакетами, одетый в ужасный рождественский свитер. - Счастливого Рождества, хен! – выкрикивает он, стило Юнги открыть дверь, вздрагивая от громкости голоса Намджуна. - Ага, давай потише и заходи уже, черт. - Ой, ты такой ворчун. Неужели ты в списке непослушных детей, и Санта оставил тебя без подарка? – подшучивает он, разуваясь, и следует за Юнги, который идет в направлении кухни на звонкий смех Сокджина. - Йя, Джуни, с Рождеством, - приветствует Сокджин. – А Юнги такой ворчливый, потому что все еще не выпил кофе, и его мама позвонила ему рано утром и разбудила. - Вовсе не так я хотел проснуться. - Если бы она не позвонила, то мне пришлось бы тебя будить. И иди, переоденься уже. - Ты прав, было бы хуже, если бы меня разбудил ты. - Блин, вы двое, прекратите пререкаться, а то складывается ощущение, что я здесь самый старший. Хен, как работа? Я уже давно тебя не видел, на вечеринке тебя не хватало. Юнги оставляет их, чтобы переодеться, плетется в свою комнату и хмурится, глядя на оставленный там Сокджином свитер с северным оленем, признавая поражение. Не надеть это – худший вариант, Сокджин в любом случае позаботится о том, чтобы он его все-таки надел. Он не замечает, как пробивает три часа дня. Юнги обращает только половину своего внимания на фильм, который они смотрели. Они втроем скучковались на одном диване, когда звонят в дверь. И на этот раз Юнги был готов, он подготовил себя к тому, что, как он ожидал, будет похоже на тот всплеск эмоций Намджуна, который застал его врасплох. Хосок был по природе своей человеком шумным и легко возбудимым, и именно поэтому, когда Юнги открыл дверь, он был очень удивлен мягким голосом. - Привет, Юнги-хен, счастливого Рождества, - говорит Хосок и мягко улыбается. - А, ага, тебя тоже с Рождеством, Хосок, - отвечает он, открывая дверь шире и отступая в сторону, чтобы дать ему войти. - Еще раз спасибо за приглашение. Извини, я пришел немного раньше. - Не будь идиотом, я сказал тебе, что ты можешь прийти, когда захочешь. Джун уже здесь, он с Сокджин-хеном смотрит «Один дома». Хочешь что-нибудь? Кофе, чай, пиво? - А не рановато ли начинать пить? - Никогда не рано! – кричит из комнаты Сокджин. Хосок смеется, и Юнги улыбается. - Проходи, чувствуй себя, как дома. Я принесу тебе бокал вина. + Не то, чтобы Юнги не нравится Рождество, не то, чтобы ему не нравится Хосок, но, видя танцующего Хосока подпевающим с Сокджином этим рождественским песням, он задается вопросом об отношении к этим двум вещам. И задается он этим вопросом еще неистовее, когда Сокджин начинает травить шутки, и Юнги не уверен, они такие плохие только в честь Рождества или же по своей сути, но Хосок смеется так искренне над каждой шуткой. И не то, чтобы это раздражало или расстраивало Юнги, просто он смеется и улыбается, глядя на все это. Конечно, в комнате немного шумно, но Юнги шумит вместе со всеми: одетые в их ужасные свитеры, ужасающе танцуют и поют песни, пока готовят ужин. Шумно из-за смеха и радости. И Юнги не может не улыбаться из-за этой легкости, из-за того, каким естественным кажется то, что Хосок легко вписался в его жизнь, нарезая морковь с Сокджином и предостерегая Намджуна, чтобы тот не отрезал себе палец. Это выглядело так по-домашнему, даже немного слишком, но Юнги это нравилось. Ему нравилось то, что Хосок и Намджун вели себя, как братья, что Хосок и Сокджин поладили друг с другом, будто новые неофициальные лучшие друзья. (- Омагад, хен, он типа реально знаменитость. - Хосок, ты ведь все время работаешь со знаменитостями. - Ну да, но он же знаменитый актер, с которым я общаюсь не по работе, хен, это так круто.) Он уже может слышать в своей в голове гундеж Намджуна: «А я говорил». Намджуну не обязательно открывать рот, он просто смотрит на Юнги во время ужина. И он выстреливает в ответ безмолвное: «Заканчивай, Джун, и передай жареный картофель». + В итоге они все напились, намешав алкоголь и шоты с чем-то слишком сладким и фруктовых –Сокджину надарили за участие в шоу- и сейчас играют в настольную игру на полу. Распластавшиеся на полу и объевшиеся во время ужина, они все равно заполняют оставшееся место шоколадом и закусками, запивая все алкоголем. Около полуночи Юнги берет перерыв, чтобы покурить, оставляя троих парней валяться на полу и рассказывать смущающие истории из прошлого о Рождестве с семьей, а в последнем он участвовать не хотел. Он уходит на кухню, освобождает место на кухонной тумбе, чтобы опереться на нее и дотянуться до окна, чтобы широко открыть его, позволяя ночной прохладе просочиться внутрь в последние минуты Рождества. После он опускается обратно и облокачивается на тумбу, стараясь выпускать дым сразу в окно, но при этом оставаться в тепле кухни. На улице так тихо, так спокойно. Рядом нет дороги, и единственные звуки, которые он может услышать, исходят от празднующих Рождество соседей, которые уже начинают закругляться. Черт, да если Юнги прищурится, то он, возможно, увидит Санту собственной персоной, рассекающего по звездному небу. Это было отличное Рождество. Одно из лучших, возможно. Может, он попросит Сокджина и Намджуна прийти и в следующем году, и если Хосок не поедет в родной город, то, Юнги надеется, он тоже придет. И он будет более чем рад. Наверно, это то, как счастье ощущается на самом деле. - Хен, можно у тебя стрельнуть еще одну сигарету? – Хосок заходит, шаркая ногами, и его поступь танцора немного тяжелая из-за выпитого алкоголя. Но он дарит Юнги такую невинную улыбку, на которую он только способен, и он все еще в праздничном колпаке в честь Рождества. Юнги выгибает бровь и смотрит на него меньше секунды, затем протягивает ему сигарету. Кончики их пальцев соприкасаются, когда он тянется к пепельнице между ними. - Я не занимаюсь благотворительностью… но, я так понимаю, в этом суть Рождества, да? – дразнит он, и Хосок тихо хихикает, поджигая сигарету и глубоко затягиваясь. Глаза Хосока блестят, на его щеках румянец, розовый от алкоголя, смеха и улыбок. И от этой мысли Юнги наполняет тепло, которого он не чувствовал раньше. Возможно, настал его час, и сердце ворчуна Гринча вырастает в два раза, потому что сегодня Хосок улыбается из-за него, Хосок смеется из-за него. Поворотный момент, когда он понимает, что Хосок ему нравится, но, опять же, он никогда ему и не не нравился. - Желание загадываешь? Ты так усердно в окно пялишься, - спрашивает Хосок и вглядывается в окно, немного дрожа от холода, пытаясь разглядеть то, на что смотрит Юнги. - Да, я загадал, чтобы пошел снег, - отвечает он, заставляя Хосока легко засмеяться, их плечи почти соприкасаются. – Готов поспорить, что ты обожал сказки про Санту, когда был маленьким. - Я? Неа, хен, мысль о старике, проникающем в мой дом, пока я спал, пугала меня до усрачки, и однажды я даже спал в кровати своей сестры. Настолько я был напуган, - Юнги смеется немного слишком громко для их тихого маленького мирка только для двоих. И, возможно, Хосок улыбается слишком восторженно из-за реакции Юнги. Они находят глаза друг друга, и кажется, что проходит целая вечность. Широкая улыбка Хосока и смех Юнги превращаются в робкие полуулыбки, когда они отводят взгляды. - Я скоро поеду домой, - говорит Хосок между затяжками, зевает и лениво улыбается Юнги уголком губ. – Я отлично провел время сегодня со всеми вами, хен. Спасибо, что пригласил меня. - Хватит благодарить меня, я тоже отлично провел время. Правда. - Я рад, - тихо говорит он, и Юнги бы не услышал это, если бы не был так сконцентрирован на Хосоке. На том, как Хосок коротко зевает, наевшийся до отвалу, как его глаза сияют радостью перед тем, как он отводит взгляд. Снова становится тихо, но эта тишина не та неловка, что была раньше. Это скорее умиротворение в их маленьком мирке, когда они одну за другой выкуривают оставшиеся сигареты Юнги. И Юнги давно не чувствовал такую легкость. Особенно рядом с Чон Хосоком. Он изучает его краем глаза, наблюдает, как волшебные мерцающие огоньки гирлянды, развешанной Сокджином по всему дому, танцуют на лице Хосока, как тусклое оранжевое свечение отпечатывается на его губах оранжевой дымкой, принося Юнги то же головокружение, которое он уже успел испытать на себе не так давно. - Тебе лучше остаться на ночь, достать откуда-нибудь из шкафа надувной матрац. Убер сегодня слишком дорогой. Хосок склоняет голову на бок, он проигрывает слова в своей голове и пытается осознать, что Юнги только что сказал. - Нет, все нормально, меня не затруднит заплатить… - Ага, не сомневаюсь. Просто останься. Ты должен пообниматься с Джуном, и, возможно, в матраце есть где-нибудь дырка… но, да, останься на ночь. Мы с хеном одолжим тебе одежду. - Окей, хен, - он сонно улыбается, и за этим было что-то, что Юнги не мог точно определить и о чем он не стал спрашивать. + Следующим утром Юнги просыпается из-за запаха бекона и приглушенного смеха. Его голова трещит из-за выпитого алкоголя, ощущаясь сдавленной и тяжелой. Он стонет, отдирая себя от уютной кровати, чтобы отправиться на поиски кофе и бекона. На кухне его встретили трое парней, обнимающиеся с кружками с кофе. - Утречка, Юнглз, твой кофе уже в кружке, - хрипло говорит Сокджин, ища обезболивающее и упаковывая контейнеры с едой для Намджуна и Хосока, чтобы парни забрали их с собой. Оставшиеся двое бубнят свои «доброе утро» - волосы взъерошены, лица опухшие. Юнги гудит в ответ, когда садится за стол, и трет виски, чтобы ослабить пульсацию, делая пробные глотки кофе, надеясь, что чувство тошноты у него от голода, а не от необходимости проблеваться. - Хен, мы с Хосоком скоро собираться будем. Час назад или около того снег пошел, так что мы пойдем, пока он не разошелся и ты не застрял тут с нами, - Намджун объясняет слишком громко, Сокджин даже вздрагивает, его (Намджуна) глаза красные из-за похмелья. Хосок сонно кивает, присутствуя здесь телом, но не разумом. Кажется, они все мучаются. Юнги кивает в ответ, это было разумное решение. Но даже если бы они остались, то ничего страшного не случилось бы – еды у них предостаточно в любом случае. Юнги встает и идет к окну, опирается на тумбу и смотрит в окно, не открывая его. Юнги не любит холод, он его презирает, но он любит снег. Просто что-то есть в мягко падающих хлопьях снега, как они трепетно порхают над землей, тая и исчезая или же укрывая собой все вокруг. И каждая снежинка индивидуальна, имеет свою форму. Нет двух одинаковых. Юнги мог бы писать мелодии под песни, вдохновленные снегом. - Видимо, твое рождественское желание сбылось, хен, - говорит Хосок, мягко улыбаясь, плетясь мимо Юнги в ванную, чтобы освежиться и надеть вчерашний ужасный свитер, прежде чем отправиться домой. Потом он смеется немного громче: - Может быть, я смогу нормально поспать дома, никто не будет постоянно бить меня… - Я ударил тебя, потому что ты все время пытался обнять меня! - Я обнимал тебя только потому, что ты постоянно одеяло себе забирал, великий одеяльный вор! + - Постой-ка, а это разве не тот парень, которого ты ненавидишь? Какого хрена ты его вообще ненавидишь, он же лучший! - Я никогда не говорил, что ненавижу его. Не ненавидел я его никогда. - Хм-м, ну, я рад, что вы сейчас друзья или типа того, он такой прикольный, и ему понравились мои шутки. Он претендует на звание моего нового лучшего друга… - Эй. - … он невероятный. Я рад, что ты пригласил его, это так мило с твоей стороны, и это было круто. А сейчас, мой милый Юнглз, ты закончишь мыть посуду. Я готовил. + Двадцать седьмое декабря – странный день, в который никто не знает, чего же ожидать: пост-рождественского ажиотажа или обычно протекающего дня. Большинство заведений снова открываются, так как рождественский восторг исчерпал себя, а начинать отмечать новогодние праздники еще рано. Но не то, чтобы Юнги видел хоть какую-то разницу – он собирался работать несмотря ни на что. Почти вся компания все еще на выходных, и лучше бы все так и оставалось, ему нужно набраться терпения, пока его рабочее расписание не загрузилось по полной. Так что было настоящим сюрпризом услышать стук в дверь его студии поздним вечером. Конечно, на парковке было, может, две машины, и кое-где в здании горел свет, когда он пришел в компанию утром, но эти люди уже давно должны были разойтись по домам. Он ставит на паузу трек, над которым работал, чтобы открыть дверь, думая о том, что это, должно быть, охрана, проверяющая всех и вся. Однако Юнги видит не то, что ожидал –ему пора усвоить этот урок- открывая дверь Хосоку. Свет холла обволакивает его эфирным желтым сиянием, как ангела, он держит пакет из пекарни, находящейся ниже по улице, так, чтобы Юнги видел. - Они дали мне дополнительные бейглы, когда закрывались. Не хотели их выбрасывать или еще что. Во всем здании свет горел только у тебя, и… хочешь бейгл? – спрашивает он немного взволнованно. Возможно, Хосок и есть ангел. - М-м, да, да, было бы замечательно, я не ел часов шесть или около того… Хосок смеется с придыханием: - Что ж, рад, что могу тебе помочь. Мне положили только с ветчиной и сыром, так что бери оба, - он протягивает бейглы с теплой улыбкой, и внутри Юнги что-то происходит. – Окей, я оставлю тебя, еще увидимся, Юнги-хен. - А-а, стой, Хосок, хочешь… хочешь кофе? У меня не было перерыва часа… часов шесть или около того, - он останавливает Хосока, когда тот разворачивается, чтобы уйти. - У тебя был перерыв, когда ты в последний раз ел? - …да? - Да, перерыв – хорошая идея. Кофе с тобой – хорошая идея. + - Не думаю, что видел тебя когда-нибудь настолько энергичным, - начинает Хосок, имея в виду корпоратив и Рождество. - Ну, мы не так хорошо знаем друг друга. Думаю, все дело в первом поверхностном впечатлении. Мы же нечасто встречаемся вне офиса. - Я хотел бы узнать тебя получше. Знаешь, мы отлично потусили, и я хотел бы продолжать в том же духе? – он глубоко вздыхает и делает глоток кофе. – Я знаю, что бываю раздражающим и шумным, знаю, что тебе это не нравится, но я сбавлю обороты. Я просто хочу продолжать общаться с тобой… Именно в этот момент Юнги понимает, что в те немногочисленные моменты, когда он и Хосок оставались наедине, Хосок был смягченной версией его самого, действуя осторожно рядом с Юнги. Но он не хочет, чтобы Хосок сбавлял обороты, почему он должен быть хоть немного не таким, какой он есть на самом деле? Юнги вовсе не особенный, Хосок не должен меняться для кого-то, особенно для него. - На самом деле я хотел поговорить с тобой, и дважды мне это почти удалось. В первый раз я струсил, а во второй – не хотел делать это пьяным. И ты только посмотри на это, на наше общение! – он смеется. – Я просто надеялся, что мы, возможно, могли бы стать чуть больше, чем просто знакомыми. – Юнги видит его скрытую боль. – Мне жаль, что я такой, хах, что я раздражающий. Просто я так хотел стать твоим другом, хен, ты наикрутейший человек, которого я только знаю. После меня, конечно, - он смеется с придыханием, стараясь сохранить легкую атмосферу. - Я… Я знаю, что те подарки Тайного Санты были от тебя, и я хотел расспросить тебя об этом. Спросить, почему ты сделал что-то подобное для меня. Поэтому на вечеринке я пошел за тобой, и я вышел на балкон и понял, что не хочу отталкивать тебя еще дальше, чем уже успел оттолкнуть, не хотел портить вечер. Но Хосок не отталкивал Юнги – Юнги сделал это своими руками. - Затем ты заговорил и разрушил ту тишину. Тогда был действительно замечательный вечер, и я и подумать не мог, что он может стать еще лучше. И тогда ты просто взял и, черт возьми, пригласил меня на Рождество к себе. И сначала я подумал, что ты сделал это из жалости, но я был в полном восторге от этой идеи. Я боялся остаться один в Рождество, но оно стало лучшим, черт возьми. Я не знаю, как отблагодарить тебя, хен. Пожалуйста, скажи что-нибудь, ты меня немного пугаешь. - Я… эм, я не знаю, что сказать, если честно. Ты никогда не не нравился мне, я просто не знал, как общаться с тобой. Ты такой обаятельный и популярный, а я как бы нет, я что-то вроде противоположности, - Юнги делает паузу, чтобы обдумать свои слова, уставившись на кружку с кофе перед ним, спрашивая себя, как много стоит рассказать. Лучше в первую очередь пройти по поверхности или сразу броситься в омут с головой, разрушая плотину, позволяя затопить все? Хосок смотрит на него добрыми глазами, их руки так близко, что Юнги мог бы обхватить мизинец Хосока своим, если бы действительно захотел. И он хочет. Твою мать. - Слушай, я собираюсь рассказать все по порядку. Да, ты раздражающий, - Хосок выглядит уязвленным, в его глазах отчетливо видна боль, и Юнги резко отводит взгляд и продолжает. Он еще не закончил. – Ты такой шумный со своим глупым красивым смехом и с этими миленькими звуковыми эффектами, и это меня просто перемалывает, знаешь, это несправедливо по отношению ко мне. И твое лицо, - он вскидывает руки, - не заставляй меня говорить о твоем дурацком лице и об этих милых ямочках, которые появляются, когда ты улыбаешься совсем немного, заставляя мое сердце таять, я ненавижу эту. Я ненавижу, что ты такой тактильный, потому что это заставляет меня немного ревновать, потому что я тоже хочу. Я ненавижу, что ты влюблен в то, что ты делаешь, ненавижу, что ты во все вкладываешься всегда на сто десять процентов, и из-за этого я тоже хочу работать усерднее. Еще больше ненавижу то, что ты во всем так хорош – в танцах, в репе – и что ты выглядишь так потрясающе, занимаясь всем этим. Но больше всего я ненавижу тот факт, что нет ничего, что я бы в тебе действительно ненавидел. Мне только не нравится, как ты заставляешь меня себя чувствовать, это немного пугает. Будто ты пробудил во мне что-то, что было там с тех пор, как ты начал работать в компании, что-то, что я не понимал, пока ты не выпал мне в гребанном Тайном Санте. Я не хотел, чтобы ты грустил в Рождество, я не хотел быть тем, кто подарит тебе дерьмовый подарок. Я не хотел, чтобы ты грустил, чтобы ты в Рождество остался один. Я хотел, чтобы ты улыбался, смеялся и веселился. Я не ожидал чего-то подобного в ответ для себя. И, что хуже всего, я все еще хочу делать все эти вещи для тебя. Просто… просто каждый день. Наступает тишина. Он даже не уверен, что они оба дышат. Юнги встает, чтобы уйти, униженный самим собой. Эффект «бей или беги». - Эй, эй, постой. Не хочешь позволить мне ответить? – останавливает Хосок и хватает Юнги за руки, немного тянет его назад, скорее предлагая сесть обратно. Юнги мог бы сбежать, если бы хотел. Он садится – это будет справедливо. - Я… - начинает Хосок и тут же останавливается, смотря вниз на их все еще соединенные руки, и затем снова на Юнги. Он смотрит со смятением, ища ответы. – Я… - снова начинает он до того, как Юнги слышит мягкое «да пошло оно» - и рука Хосока на его щеке, его губы на губах Юнги. Это длится всего миллисекунду, они только коснулись губами, когда Хосок отстраняется – в его глазах страх, будто он зашел слишком далеко. Но затем накрывает надежда, когда он замирает близко, так близко, что они, возможно, могли бы почувствовать дыхание друг друга, если бы осмелились дышать, ожидая, когда что-нибудь, хоть что-нибудь случится. Тогда Хосок двигается назад лишь немного, и Юнги следует за ним, уничтожая крохотное пространство между ними, и они целуются. Рука, что была на щеке Юнги, двигается к задней части его шеи, и Юнги наклоняет голову, углубляя поцелуй. Поначалу он немного отчаянный – Юнги все еще наполнен адреналином, и он не хочет, чтобы Хосок отстранялся – поэтому этот поцелуй немного неаккуратный. Но Хосок отвечает с той же остротой перед тем, как мягко направить Юнги в более комфортном темпе, пока поцелуй не стал слишком ревностным. И Юнги оказывается на его коленях. Они отстраняются, дышат немного измученно. Поцелуй был прекрасным, действительно чертовски прекрасным. Когда Юнги открывает глаза, его встречает самая яркая улыбка, способная затмить солнце, и он не может не улыбаться так широко, как он только может. Хосок убирает руку Юнги со своей шеи и переплетает их пальцы, и только тогда, как только он спускается с небес на землю, Юнги осознает, что только что произошло. Он немного смущен, но ему не стыдно, он не жалеет об этом. Он просто немного смущен, и Хосок, кажется, это заметил. - Йя, поверить не могу, что люди боятся тебя, когда на самом деле ты такой милашка. - Эй, я тяжело работал, чтобы завоевать эту устрашающую репутацию и довести это безразличное лицо до совершенства, - дуется он, вызывая громкий и чудесный смех Хосока – его голова запрокинута назад. - Я не уверен, что мне нужно это говорить, хен, но ты мне нравишься… очень. - Да, ты мне тоже нравишься. Прости, моей ворчливой заднице понадобилось два года, чтобы понять это. - Ага, и ты можешь начинать заглаживать свою вину, позволив пригласить тебя на ужин, знаешь, чтобы отблагодарить за подарок Тайного Санты. Не будем торопиться, пусть все идет своим чередом, да? - М-м, да, да, звучит неплохо, даже прекрасно, вообще-то. - Круто, тогда свидание, хен.