Уже давно не скорбь

Гостиная этого дома всегда обставлена по последней моде. Здесь никогда не бывало безвкусных вещиц или лишних предметов. Она знавала и лучшие времена, но сегодня особый вечер. Четверо людей, что со стороны походили на представителей от какого-нибудь английского консерваторского клуба, сидели за сервированным столом и вели оживленную беседу. Среди них трое мужчин и только одна женщина. Болтовня была неспешной, словно заседающие знали друг друга очень давно. Говорили они тихо, так как хозяйка дома в самом начале встречи попросила вести себя тише. Она искренне призналась своим гостям, что не хочет нарушать сон одного важного для нее человека. Тоже женщины. Гости удивились, но спорить не стали… — Вы слышали о последней революции среди Смертей? Они снова хотят вернуть налог на души, как в начале времен, — говорил один из гостей, потирая очки. Клялся каждому, что волшебные. Но никто ему не верил. Своих таким удивить трудно. — Как будто вас это смущает, брат мой, — устало хмыкнул другой гость и тут же запил сказанные слова чаем. Может быть, боялся рассмеяться. — Мы давно уже не ведем дел. А все из-за вашего решения, сестра. Что особенного в вашей находке? — Абсолютно ничего. Отложите Ваш допрос, будьте любезны. — Я иногда жалею, что главного не стало. Теперь приходится делиться с вами своим поприщем. Эх… А раньше то как было хорошо! Женил одну династию на другой, жди, когда появится потомство, а дальше… — А дальше вы применяли чудеса конкуренции. Знаете, в той области на Земле, где я сейчас веду дела, конкуренция давно не в ходу. — Зато смотрите, какими мы стали! Были четырьмя бесами, а теперь. Ух! Загляденье! Целые Дьиволы! — Брат мой, говорите тише… В самом деле… — Вы даже просите об этом шепотом. Что вас смущает? — Очень переживаю за то, как бы кого-либо из вас не заинтересовала чистота найденного экземпляра… Делиться не стану, так и знайте. — Как будто мы вас о чем-то просили. — Все начинается с малого. С вами нужно быть очень аккуратной. — Признавайтесь, сестра… Как вам это удалось? Опуститься до порочной связи с какой-то курсисткой… — Ваши предпочтения я не осуждаю. Беседа в подобном ключе навевала на Риманец скуку. Все же действительно, когда-то давно, словно в той самой истории, где один сегун решил выдать замуж своих дочерей за принцев враждующих государств, чтобы в дальнейшем развязать династическую войну на тысячелетия, был всего один Сатана. Теперь, минуя подробности, их всего четверо, а что случилось с тем, первым, никто из них, естественно, не знает. Мысли Лючии всякий раз возвращались к той, кого она соблазняла всеми доступными способами, разрешенными к эксплуатации. И посмеивалась над своими братьями, что уже, наверное, с ног сбились о том, как утвердить себя в мире. Например, Воланд. Тот всеми силами пытался доказать некоему Мастеру, что роман о «Пилате» — единственное, что стоит внимания в его жизни. Или Вандергуд, пытающийся то соблазнить Марию, то стать тем, кем он не являлся на самом деле. Жизнь Лючии тоже была связана с юной писательницей, только вот, наткнувшись на нее, та мыслила иначе. Уже в те минуты, когда появился тот самый жук и желаемый ухажер, та сообразила, что единственное, что ей самой необходимо — это счастливая улыбка ее «подопытной». Салонные речи утомляют каждого, поэтому даже в беседе таких особ наступил момент, когда джентльмены начали играть в карты. Лючия нашла момент, чтобы выскочить пулей в спальню и, с обеспокоенным видом, отыскать то, что она всеми силами прятала от своих гостей. Движения, возможно резкие, возмутили пару мимо пробегающих бесов… Мысль о том, что ей нужно успеть, пока дурачье тасует колоду, не давала ей покоя. Хорошо, что все подозрения, особенно в вечернее время суток, больше преувеличение нежели правда. Даже дверь отворилась тихо. Джеффри почти тут же раскрыла глаза. Слабо, но так, чтобы видеть ту, которая к ней все же пришла. Склонившись, словно заботливая мать, Лючия улыбалась. Мягкий поцелуй в уголок губ возвращал ей тот самый жар в гурди, который теряет всякий мертвец, согласившийся идти прямиком в бездну. Задумчивость с ее лица не сходила долгие десять секунд; Джеффри вовремя поймала ее лицо в ладони, оставаясь при этом все тем же сонным, милым зверенышем. Все люди что-то меняют в нечисти порой. — Быть человеком не так уж и плохо, — мягко проговорила «ведьма», прежде чем нырнуть в объятия своей «жертвы».