Круг Магов

      Орин горела желанием обсудить ее выходку на уроке ну хотя бы раз пять, но Джули заприметила, что Кимберли весь день одинока и печальна, и заговорила с ней, отчего Орин предпочла отказаться, сославшись на дела.       После уроков, встретившись с Агнессой, Джули весело объявила, что теперь снова будет посещать Лисицу, предложила предпринять совместную вылазку за подарком Роланду, удивилась отсутствию в компании Авалона и выяснила, что его сестры понятия не имеют, где он. Решено было сперва сходить в Лисицу и пообедать, а затем устроить тур по всем лавкам и магазинам города, где только можно было найти что-то интересное десятилетнему мальчишке. Джули еще раз посетовала, что Авалона, его ровесника, не было с ними, но девушки предположили, что он подойдет позже, и спокойно отправились в трактир.       Через пару метров их нагнал Даниэль, веселый и бодрый, за несколько минут успевший оскорбить каждую из девочек, но отказавшийся уйти в изгнание из их компании.       — Подарок Роланду? Я бы предложил купить ему мертвого гуся, но вы же вряд ли согласитесь.       — Даже если предположить, что мертвого гуся можно назвать подарком, зачем он Роланду? — недоумевала Джули.       — Затем, что это то, чего у него нет, — пояснил Даниэль, очень радуясь своей шутке, получил по локтю от сестры, сказал ей «спокойно, крокодил» и с еще более приподнятым настроением добрался до Лисицы и расцеловал Алису, занятую делами.       Девушкам его веселость действовала на нервы, но в то же время та заразительная улыбка, что царила на его наглом лице, не могла не вызывать в них желание улыбнуться тоже. Они отобедали супом, перевели дух и снова подняли вопрос о том, почему Авалона до сих пор нет. Даниэль, переменившись в лице, сказал, что он, может быть, и не придет, и снова заулыбался, но Джули прекрасно видела, какой нервной и натянутой была эта улыбка. Ее грудь сжалась от дурного предчувствия, которое не замедлило оправдаться.       Маленький Авалон спустился к друзьям, хлюпая носом и придерживая оторванный рукав куртки. На его левом глазу был огромный фонарь, на щеке ссадины, словно его хорошо поваляли на земле, а здоровый глаз бесконечно лил слезы, и щуплая грудь содрогалась в рыданиях. Джули с первого взгляда на его жалкий видок поняла, что произошло, и вцепилась в шею Даниэля.       — Ты урод, опять малышей обижаешь!       — Да при чем тут я? — возмутился он, отпихивая ее от себя резким тычком в грудь, отчего у нее совсем перехватило дыхание, комната поплыла перед глазами, и если бы Даниэль не подхватил ее на руки, не обошлось бы без падения. — Джулиана!       — Знаю, что это ты, сволочь, — сквозь зубы прошипела она, — по морде твоей вижу! Кимберли, Агнесса, порвите его!       Кимберли была занята тем, что прикладывала кусок льда, завернутый в носовой платок, к глазу брата, а Агнесса тем временем протирала своим платком кровь с его ран; услышав Джули, обе резко повернулись к Даниэлю, и, перепугавшись, он вжался в спинку стула, как запуганный зверек.       — Да не я это сделал!       — Но ты знал, что это случилось!       — Да я просто видел!       — Видел и не вступился за него?!       Кимберли передала лед в горячую руку Агнессы, обошла стол, приближаясь к брату, и резко схватила его за плечо, горящими от гнева глазами заглядывая в его лицо.       — Говори по порядку, — ее голос снова расщепился на два, — или я тебя выпотрошу и сделаю мороженое из твоих кишок.       Даниэль хлопал ртом, пытаясь выдавить какие-нибудь звуки, но вместо него заговорил Авалон, глотая рыдания:       — Это его друзья! Они потребовали отдать им мои деньги на обед. Я не отдал, потому что не ношу денег, я же ем здесь. Сказал, что у меня нет. Они не поверили, пока не прошерстили всю мою сумку. Мои тетрадки промокли!       — А Даниэль? — нервно спросила Джули.       — А Даниэль смотрел! — истерически выкрикнул Авалон, снова заходясь в рыданиях.       Кимберли с остервенением толкнула стул, на котором Даниэль сидел, отчего тот упал спиной и больно ударился головой об пол, а вниз уже сбежала Алиса, с бинтом и лечебной мазью в руках.       — Я уже решила, что буду хранить их всегда под рукой, — грустно улыбаясь, пояснила она. — Сейчас станет получше, милый.       — А потом придет Адриана, и станет совсем хорошо! — воскликнула Джули, хотя и знала, что роковые пятнадцать минут уже в любом случае прошли. — И Даниэля мы сейчас так отпинаем!       — Вы, бабы, дуры, — возмутился Даниэль, вставая на ноги и поднимая свой стул, — делаете ему только хуже! Я в десять лет уже один собак гонял, и по меньшей мере пять носов разбить успел.       — Да потому что ты лось здоровый! — парировала Агнесса. — А у Лони рахит, малокровие и эпилепсия! Его нужно защищать!       Даниэль фыркнул:       — И как долго вы будете держать его под юбкой, дамы? Мужчина он или нет?       Агнесса выкрикнула несколько очень грязных ругательств, на которые Даниэль громко расхохотался; но слова, сказанные им, уже принесли свои плоды: Авалон немедленно отвел от себя руку Алисы с бинтом.       — Что такое? — удивилась та. — Ты чего, Лони?       — Мне не надо, — надув губы, заявил он, отводя от себя и Агнессу с компрессом. — Я в порядке. Я мужчина.       — Ты же ранен, — Джули подошла к нему, присела на корточки и опустила руку на его колено. — Тебе нужна помощь.       — Мне уже помогли, — упрямо сказал Авалон. — Больше не надо, спасибо большое. Я в порядке.       — «Спасибо большое», — передразнил его Даниэль, сморщившись, — пока ты будешь таким вежливым мямлей, тебя все будут обижать.       Авалон всхлипнул, отвернулся и попросил есть.       Друзья нарочно собрались вокруг него, у одной половины стола, отселив Даниэля на другую, но тому было словно бы и так отлично. Скоро пришла Дая, узнала о случившемся и попыталась прочитать Даниэлю возмущенную лекцию, но услышала «заткнись, корова», обиделась и убежала к подругам.       Кимберли, собрав небольшой ланч в прямоугольную коробку, ушла в больницу к братьям Артцен. Джули вслух вспомнила о том, что они собирались искать подарок Роланду, и хотела попросить Лони помочь ей с этим, но тот, наплакавшись, свернулся клубочком на стуле, подложил под голову ладонь и спал. Агнесса и Дая пытались починить его куртку, Адриана задерживалась; поэтому, поняв, что осталась одна, Джули собралась заняться поисками в одиночку.       Даниэль попытался навязаться ей, но услышал «пошел вон, козел вонючий», обиделся и остался.       Помотав по укутанному сумерками городу около часа, Джули закончила свои путешествия в книжном магазине на улице Паари, где надолго зависла у стенда с приключенческой литературой; и о том, что это за магазин, вспомнила только тогда, когда кто-то коснулся ее плеча.       — А! — воскликнула она, перепугавшись. — Ричард! Ты как здесь?       — Я здесь работаю, — с улыбкой пояснил он. — А ты здесь должна одну книгу.       Джули призадумалась, и все упомянутое им всплыло в ее памяти.       — Я помню! И про книгу, и про работу. Я ее принесу.       — Хорошо, а пока ты здесь зачем? Ищешь, чем пополнить список «знаешь, я читала»?       — Я ищу подарок для Роланда.       — Роланд не умеет читать.       — Не правда, Лони его учил! Тем более, пока он тухнет в больнице, ему все равно должно быть скучно. Вот и полюбит чтение.       Ричард сомневался.       — Мне нравится идея, но я не уверен, что Роланд ее оценит.       — Оценит, оценит, — уверенно сказала Джули, беря с прилавка одну из книг. — Это должно быть что-то яркое, приключенческое, и очень хорошо иллюстрированное.       — Такая книга дорого стоит.       — Я все еще беру у мамы деньги на обед.       — А ты хитра! Что ж, я оставлю выбор на тебя, да? Мне тут еще надо кое-что закончить и возвращаться в больницу.       — Я, кстати, не думала, что после «схождения» с Кимберли ты будешь и дальше работать.       — Я бы мог прекратить, но мне как-то неловко, — вздохнул Ричард. — Я больше не живу в квартале Горностаев, но мне неприятно, что я даже кофе оплатить своей девушке не могу.       Джули мгновение размышляла.       — А ты смог бы провести мне экскурсию по Горностаям?       — Нет, я совершенно не хочу туда возвращаться, прости.       — Даже если я куплю твоему брату самый лучший подарок на свете?       — Вот ты купи — а потом поговорим, может, я и соглашусь.       Джули засмеялась и взяла следующую книгу. На обложке красивым, витиеватым шрифтом было напечатано «День, когда цветут рамеи».       — Вот, например, — сказала она, не давая Ричарду уйти, — «День, когда цветут рамеи», это любимая книга Авалона! Потому что он родился в день, когда эти сами рамеи цветут.       — А-а, я читал, — кивнул Ричард, — интересная книга, но Роланду вряд ли понравится. Кстати, разве эти самые рамеи не в ренесселе цветут?       — Да, Авалон родился в самом начале весны.       — По-моему, в первой декаде, да?       — Традиционно считается, что тринадцатого числа. Об этом же и книга — это была пятница, и…       — Да погоди, не отвлекайся, Джули, — замахал руками Ричард. — Тринадцатое ренесселя! Это день рождения Роланда.       — Ну, я помню.       — Джули, ты очень устала, — вздохнул Ричард. — Сама только что сказала, что в этот день родился Авалон, а не понимаешь.       Джули вскрикнула и разжала пальцы.       — Дура! — выругался Ричард, бросаясь осматривать выпавшую книгу. — У тебя что, грабли из задницы растут?       Джули засмеялась, а он покраснел и закусил губу.       — Люблю, когда ты такой искренний, — сказала она, но затем от ее веселости не осталось и следа. — Как же я могла забыть? Тринадцатое ренесселя, день рождения Авалона! Получается, они с Роландом родились в один день.       — И даже в один год, — кивнул Ричард — Стопроцентные ровесники! Представляешь, как было бы жестоко, если бы мы поздравили одного, и забыли о втором?       — Особенно с моей стороны, я же его несколько лет знаю…       — Главное, что мы вспомнили, — Ричард похлопал ее по плечу, взглядом прося прощения за свою недавнюю горячность. — И теперь я тоже подготовлю ему хороший подарок. Поздравим Лони с торжеством как следует!       Но тут его окликнул хозяин, и Джули смогла в одиночестве подобрать Роланду подарок.       На следующий день она максимально вскользь напомнила Кимберли о празднике Лони, и выяснила, что та тоже обо всем забыла. Агнесса, поняв, что чуть не пропустила день рождения брата, расплакалась, и пришлось довольно долго ее успокаивать.       В Лисицу в тот день пришли только Даниэль и Дая, причем последняя, узнав, что ей придется быть с ним вдвоем, смотала удочки. В ту же субботу было тринадцатое ренесселя.       По договоренности с Ричардом и Кимберли визит к Роланду был назначен на послеобеденное время. Лони также был приглашен исключительно как гость (Джули хотела сделать ему сюрприз), и по исключительно хорошо продуманному ею плану в больнице должна была состояться маленькая и тихая вечеринка в узком «Круговом» кругу.       План пошел наперекосяк уже тогда, когда у ворот больницы ей встретился Даниэль.       — Тебя че, звали? — прямо спросила она, нахмурив брови.       — Вы тут моего брата день рождения отмечать собираетесь, — припомнил он, — я имею право быть приглашенным.       — Ты имеешь право засунуть язык в задницу и свалить, — огрызнулась Джули, но Адриана, шедшая с нею, вступилась за Даниэля, уповая на то, что он все-таки Лони родственник. Джули воскликнула, что с такими родственниками врагов не надо, переиначивая известную фразу, но покорилась.       Бледный и усталый Роланд лежал в своей постели и грустно смотрел в потолок. Он чувствовал себя уже намного лучше, но все еще был худ и слаб, и в ночи у него часто повышалась температура. Ричард обеспокоенно разговаривал с сестрой в дверях палаты, активно жестикулируя, но при появлении друзей улыбнулся им, пропустил девочек и перегородил дорогу Даниэлю. Под звуки мужской ссоры из коридора Джули вошла в палату и присела на корточки возле кровати друга.       — Привет, именинник!       Роланд открыл глаза, казавшиеся особенно большими из-за опавших щек, и бодро улыбнулся Джули:       — Пр-ривет!       Джули присвистнула.       — С тобой что, логопед занимается?       — Точно. Это чтобы я совсем от скуки не умер-р.       — Ну, сегодня тебе скучать не придется, — она подмигнула Роланду и взяла его смуглую ручку в свои ладони. — Мы тебе сегодня такой праздник устроим!       В палату с очень довольным видом вошел Даниэль, упирая руки в бока.       — А у какого картавого чмо сегодня день рождения?       — У Р-роланда, — равнодушно ответил Роланд. — Так что тепер-рь в этой больнице осталось только одноглазое чмо.       Засмеялась даже Адриана.       Сестры де Роз задерживались; не желая слишком затягивать торжество, Джули достала из сумки свой подарок и вручила Роланду первая, с саркастической усмешкой наблюдая шок на его лице.       — Джули, спасибо, — потянул Роланд растерянно, рассматривая книгу, — но я плохо читаю…       — Люди либо умеют, либо не умеют читать, никакого «плохо» быть не может, — самоуверенно сказала Джули. — Ты все равно тут скучаешь лежишь, а с книгой ты сможешь перенестись на другую половину Анэзии!       Роланд прижал палец к обложке и медленно, запинаясь на каждом слове прочел название: «Путешествие на другую половину Анэзии».       — А Ричард говорил, что никто не знает, что на другой половине, — поделился он.       — Ричард был прав, но автор этой книги немного пофантазировал и придумал, что бы там могло быть.       — И что именно он придумал?       — Прочтешь и узнаешь! А, и, Ричард, тебе под страхом выщипывания бровей запрещено читать ему!       Роланд открыл книгу, взглянул на красочную иллюстрацию, описывавшую предположенный автором быт жителей другой половины планеты, и был так удивлен, что засыпал старших вопросами, что же на этой картинке происходит, но услышал в ответ только советы прочитать и узнать.       Следом Адриана преподнесла ему удивительный торт, который сама же и испекла, Ричард — игрушечную лодку, которую сам изготовил из дерева, а Даниэль неожиданно достал из кармана спичечный коробок.       — «Спички детям не игрушка, но тебе, Роланд, можно»? — предвосхитил его шутку Ричард.       — Нет, — фыркнул Даниэль, закатив глаза. — Мелочь, открой, только не резко.       Было видно, что Ричард серьезно напрягся, но Роланд был еще достаточно наивен, чтобы осторожно приоткрыть коробок и воскликнуть:       — Светлячок!       Следующие несколько минут ребята передавали коробок из рук в руки, заглядывали внутрь и с удивлением рассматривали маленькое насекомое, слабо светившееся розовым светом.       Джули взяла его в руки последняя, заглянула внутрь и сказала:       — Даниэль, вот от кого я вообще не ожидала…       Даниэль со счастливым видом пожал плечами.       — Да ладно, я же не конченный урод.       — Но откуда ты взял светляка зимой?       — Пришлось связаться со Средним Мораном, — честно признался Даниэль. — Там всегда довольно тепло, а сезоны разлучаются по тому, какие цветы цветут.       — Я чит… — начала Джули, но сама же засмеялась, отдала светлячка владельцу и благосклонно взглянула на Даниэля. — Ты очень хорошо поступил, Даня. Это гораздо лучше, чем мертвый гусь!       Даниэль пожал плечами и изо всех сил делал вид, что ему все равно.       Роланд принялся рассказывать о своем нехитром существовании в больнице, Ричард подкреплял рассказ какими-то своими замечаниями, ругался с Даниэлем, смеялся; через полчаса пришли Дая с Агнессой, и первая преподнесла Роланду вручную сшитого бегемота (больше похожего на гигантского хомяка), вторая — небольшой перочинный ножик, высоко оцененный даже старшими. Обложенный подарками, Роланд выглядел заново родившимся, растягивал бледные щеки в улыбке, ворковал и хихикал, и даже просто смотреть на него без умиления было невозможно. Кимберли, пришедшую с большим опозданием, он встретил восторженным и громким «привет!», а затем простодушно поинтересовался, что сестренка ему принесла.       В руках у Кимберли был букет роз, сделанный изо льда.       — Это не подарок, — сказала она, расстилая на прикроватной тумбочке Роланда полотенце и в режиме реального времени создавая на ней ледяную вазу, — потому что оно скоро растает. Но это мой способ творческого самовыражения…       — С тобой что, тоже логопед занимался? — сильно удивилась Джули. — Говоришь так складно и много…       Испуганный взор Кимберли, устремленный на Ричарда, ответил ей, что не в логопеде тут было дело.       Подарком Кимберли оказался небольшой стеклянный куб со съемной крышкой. Прежде, чем отдать его имениннику, куб осмотрели все старшие, вслух высказывая самые безумные предположения о том, что это и зачем.       Ричард внес ясность, взяв предмет в руки, побледнев и сглотнув, и даже голос его немного дрожал:       — Э-это, друзья мои, террариум.       — Такой маленький! — воскликнула Джули. — Зачем он такой нужен? Тараканов разводить?       — Почти, — кивнул Роланд, — это для Коэльо. Это мой паук. Он живет у меня под кроватью, а теперь будет жить в террариуме.       — А я переезжаю под кровать, — выдохнул Ричард, отдавая подарок получателю, — этот твой Коэльо ужасно меня пугает.       — Но почему? Он милый и пушистый, и любит стихи…       Джули вздрогнула, вспомнив, что Роланд говорит с животными, и невольно рассмеялась, хотя причина ее смеха и не была никому ясна.       Роланд сказал:       — Коэльо!       И из-под его кровати показалось крупное, с половину ладони взрослого человека размером, восьминогое существо, покрытое молочно-белыми ворсинками, и поползло по ножке кровати к Роланду. Джули услышала за собой тихий мышиный писк и почувствовала, как чьи-то сильные руки до искр из глаз сжали ее плечи.       — А-а, какого черта! — возмутилась она, оборачиваясь, и увидела над собой бледное и перекошенное страхом лицо Даниэля. Стало смешно, но смеяться было как-то неловко — она и так уже наверняка казалась друзьям дурой из-за беспричинного смеха.       Паук неспешно пополз по подставленной ему руке Роланда, сам спрыгнул в террариум и принялся там ползать, осматриваясь, пока его хозяин рассказывал, что еще ему нужно для комфортной жизни Коэльо.       Даниэль пропищал почти фальцетом:       — Под моей кроватью тоже может такое завестись?!       — Нет, это хищный паук, ему под твоей кроватью нечего делать, — успокоила его Джули, похлопывая по руке, до белизны впивавшейся в ее несчастное плечо. — Они обычно в лесу живут, домашних насекомых им мало для пропитания.       — Ты уверена? Ты точно уверена? — допытывался он. — Джулиана, да если я такое в своем доме увижу, я окочурюсь!       — Даниэль, в чем твоя проблема?       — О-однажды я превратился в стрекозу, — зашептал Даниэль, — летал-летал, а потом угодил в паутину… И вот эта дрянь, о боже мой, ты даже не представляешь, как эта дрянь выглядит, когда больше тебя, и когда ты связана по крыльям и лапам и не можешь пошевелиться! Я бы умер, если бы не кончилась трансформация и я не стал собой…       — И с тех пор непобедимый Даниэль де Роз боится пауков? — расхохоталась Джули. — Вот это новость!       Даниэль посмотрел на нее угрюмо и отпустил ее плечи. Потирая их, Джули подумала о том, что у нее наверняка останется десяток небольших синяков.       — Коэльо — птицеед, так что лучше тебе больше не превращаться в воробья! — уверенно сказал Роланд, пальцем поглаживая своего питомца. Дая ахнула и прижалась к Даниэлю, видя в нем брата по арахнофобии, но тот брезгливо отстранил ее от себя и назвал дурой.       Было предложено разрезать торт, но Джули возразила, что нужно дождаться Авалона, который обещал быть.       Завели разговор о каких-то отвлеченных вещах; в середине его Агнесса, стоявшая у окна палаты, громко объявила, что видит карету Авалона (с зеленым шиповником), а после несколько уязвленно добавила, что он с сестрой.       Даниэль прошипел, что это худший день в его жизни, и Джули, единственная услышавшая эту фразу, удивленно на него взглянула.       Авалон появился в сопровождении Лилит, неся в руках огромную коробку, упакованную в яркую красно-оранжевую декоративную бумагу.       — Привет, а я совсем ненадолго, — воскликнул он весело. — Роланд, это тебе! С днем рождения!       Джули удивленно смотрела на него, спрашивая себя, почему Авалон не расстроен тем, что его друзья вроде как забыли о его дне рождения. О том, что он может просто не показывать свою боль, чтобы не вызывать жалость, она не задумывалась в силу природной нечувствительности к таким переживаниям.       Некоторое время Роланд возился с подарком, разрывая красивую упаковку и вскрывая спрятанную под ней коробку, а затем удивленно рассматривал спрятанную в ней вещь. Старшие также не могли понять, что это, и только Авалон победоносно улыбался.       Выглядело оно как маленькая, ярко расписанная трубка с отверстием в одном из концов, как у подзорной трубы, и с частями, которые можно было крутить в разные стороны вокруг оси. Ступор продолжался до тех пор, пока Роланд не додумался заглянуть в отверстие и не воскликнул восторженно.       — Это магическая штука!       Джули немедленно отобрала у него предмет, заглянула тоже, покрутила подвижные детали, чувствуя, как в душе поднимается удивление, и, изо всех сил стараясь говорить спокойно, заявила:       — Это калейдоскоп.       Калейдоскоп немедленно пошел по рукам.       Когда вещица вернулась к Роланду, Авалон, крайне довольный реакцией, произведенной его подарком, собрался уходить вместе с сестрой (она бесшумно стояла в дверях, так, что ее никто не замечал), но Джули остановила его, с наигранным удивлением потянув:       — Что, а свои подарки ты получить не хочешь, именинник?       И неожиданно довела его этим до слез.       Из неразборчивого бормотания Авалона стало ясно, что он совершенно не хочет, чтобы друзья тратили свое время и ресурсы на него, что он не заслуживает этого и вообще был рад, что никто не помнит, и очень надеялся, что так все и останется; но по его слезам и странному румянцу на бледных щеках Джули поняла, что он невероятно счастлив, и в той же манере, подыгрывая ему, начала убеждать, что они бы ни за что не забыли о таком важном событии, ведь для всех них Авалон невероятно дорогой человек… демоненок.       К этому разговору присоединились остальные, и скоро счастливый Лони успокоился и заулыбался, с любопытством ожидая вручения даров.       Лилит де Роз стояла в дверях и хитро усмехалась своими прекрасными кроваво-красными губами.       Подарки Авалону были под стать: Джули преподнесла кожаный блокнот с красивой авторучкой, Ричард — какую-то книгу (причем сильно удивился, что не все выбрали то же самое), Кимберли — красивую банку с дорогим чаем, Дая — собственноручно связанный свитер, Агнесса — железную коробку леденцов (в том же стиле, что и чай от Кимберли), а Адриана, как-то по-особенному улыбнувшись, носовой платок с вышитыми инициалами АдР и зеленым цветком шиповника.       Всех друзей Лони искренне благодарил, целовал и улыбался, за исключением Даниэля, который внезапно протянул ему небольшой кастет.       — Что это? — угрюмо спросил Авалон.       — А то ты не видишь, — фыркнул Даниэль, — или ты и в самом деле дурак? Знал бы ты еще, как сложно было найти человека, согласного выковать его под твою мелкую ручку, клоп.       Авалон держал кастет на ладони и разглядывал напряженным взором.       — Даниэль, мне это не нужно.       — Не нужно? Ты что же, так и хочешь остаться сопляком, которого все шпыняют?       — Даниэль, я не опущусь до кровопролития, и эта вещь мне не нужна!       Джули понимала неуместность подарка (тем более, что в руках Авалона кастет скорее всего не принес бы никакого толку), но в то же время и понимала, что со стороны Даниэля это было проявление заботы, и хотела как-то разрешить ситуацию, но никак не могла придумать, как.       Скоро стало поздно.       — Мне не нужно! — эмоционально пискнул Авалон, бросив оружие к ногам брата. — В задницу иди, Даниэль!       И покраснел почти до слез оттого, что вслух сказал такое постыдное слово, как «задница».       Даниэль разозлился, схватил его за ворот чистой белой рубашки и приподнял над землей.       — Дареному коню в зубы не смотрят, пискля!       Он занес руку, чтобы ударить отчаянно барахтавшегося мальчика, но Ричард перехватил эту руку, а Джули попыталась отбить у него Авалона. Завязалась потасовка, в которой Джули быстро получила локтем в грудь, прямо по месту недавнего удара того же автора, и уступила свое место Кимберли, которая на пару с Ричардом пыталась предотвратить избиение невинного. Дая и Агнесса боялись вмешаться, Роланд глядел на это сражение с неожиданным равнодушием.       Пытаясь оттолкнуть Кимберли от себя, Даниэль сделал выпад, дернул ногой и случайно пнул кастет в сторону двери. Лилит де Роз шагнула вперед и подобрала его с самым естественным видом.       Даниэль увидел это краем глаза, и на его голове буквально зашевелились волосы.       Джули, едва сумев разогнуться от боли, взглянула на дверь, не понимая такой реакции, и растерянно смотрела на то, как медленно и с каким нечеловеческим наслаждением Лилит надевала оружие на свои пальцы и ощупывала шипы на нем.       Даниэль явно намеревался спасаться бегством, но Ричард, не связавший это решение оппонента с действиями Лилит, помешал ему, зафиксировав на месте и разгневанно крича что-то в его лицо. Лилит сорвалась с места.       Джули казалось, что все произошедшее заняло минуты, хотя на деле прошла всего пара мгновений. Словно при замедленном воспроизведении она смотрела на то, как Лилит бежала к Даниэлю, как подрагивали бежевые ленты, вплетенные в ее черные волосы, и розовые банты на платье цвета кофе с молоком. Лилит де Роз, как и всегда, была очаровательна во всех своих оборках, бантиках на зимних сапожках, маленьких розовых сережках в ушах, и даже тогда, когда она с размаху вонзала шипы кастета в спину Даниэля де Роз, она все равно была похожа на маленькую принцессу, пившую чай в саду после обеда.       Даниэль взвыл, Ричард отпустил его, и следующий удар кастета пришелся Даниэлю в плечо.       — Отвали от меня, поехавшая! — закричал он, одновременно пытаясь уклониться от следующего удара и подняться на ноги, чтобы убежать. — Ты больная!       Лилит смотрела на него с алчным восторгом и наносила удар за ударом.       Довольно быстро оценив ситуацию, Ричард перехватил ее руку и заломил за спину. Лилит зашипела, забрыкалась и ударила его коленом в пах, высвобождаясь, но ее тут же перехватила Кимберли. Лилит схватила ее за волосы и со всей силы дернула, но та даже не поморщилась. И тогда прозвучал чистый, красивый, певческий голос Лилит де Роз:       — Отпусти меня, ты, грязная потаску…       Джули поклялась себе, что больше никогда в жизни не станет судить людей по внешности.       Лилит билась, как зверь, рвала на Кимберли волосы, до крови кусала ей руки, пиналась, пихалась, рычала, но Кимберли не ослабляла хватки, и скоро бешенство принцессы прошло, и она спокойно повисла на руках сестры, обиженно и шумно дыша. Кимберли отобрала у нее кастет.       — Вот так, стой спокойно, — пробормотала она, отпуская Лилит и отходя в сторону, чтобы немедленно разрыдаться от боли. Адриана, едва успевшая вылечить раны Даниэля, бросилась к ней.       — Я в шоке, — честно призналась Джули, приближаясь к Лилит с некоторой опаской, но без колебаний, — я всегда думала, что ты хорошая и милая девочка, а ты на самом деле такая злая…       — Я не злая, мне просто нравится, когда другим больно, — спокойно сказала Лилит, глядя на Джули снизу вверх невероятными изумрудными глазами, — а некоторые этого еще и заслуживают.       Джули пожала плечами и взглянула на Авалона. Тот сидел в сторонке, уткнувшись носом в колени, и дрожал.       Сама не поняв, что делает, Джули схватила Лилит де Роз за плечо, наклонилась к ее лицу и прошептала:       — Если ты тронешь Лони, я тебе зад так надеру, что на уроках стоя заниматься будешь.       — Успокойся, я его не трогаю, — возразила Лилит. — Он сам кого хочешь тронет!       Джули вздохнула и закатила глаза, про себя решив, что непременно выведает у Лони, обижает ли его старшая сестра или нет.       Ричард, переведя дух, хотел наброситься на Лилит с лекцией о том, что в это место бить нельзя, но Даниэль жестом остановил его и одним взором сказал, что все бесполезно. Джули поинтересовалась:       — А ты в министерство несовершеннолетних поэтому ходишь?       — В министерство несовершеннолетних я хожу потому, что препарирую котят и лягушек. Почему-то всякие там взрослые считают, что это ненормально.       — Это и правда не очень нормально.       — Да? А если мне нравится?       — Тогда тебе и правда нужно зависать в министерстве. Что ж у вас за семейка-то такая примечательная?       Лилит пожала плечами и с самым спокойным видом пошла к младшему брату. Джули думала, что Кимберли или Агнесса преградят ей путь, но ни одна, ни вторая не стали этого делать.       — Лони, пойдем в кафе, — Лилит нашла руку брата, потянула и заставила его встать. — Мы же собирались.       Авалон пробормотал что-то совершенно неразборчивое и собрался уходить. Роланд, до этого момента остававшийся безучастным, вдруг спохватился и воскликнул:       — Но у меня тоже есть подарок для Лони! Мне только нужно подобраться к окну, помогите.       Ричард протянул брату руку, чтобы помочь добраться до окна, а Лилит проводила их недовольным взором, полном возмущения. Приоткрыв окно, Роланд начал звать «Нед! Дженнифер!», и всеобщее внимание оказалось приковано к нему, ведь всем было интересно, кого можно звать в окне.       Джули заметила, что Лилит прошла мимо нее, но не обратила на это внимания. Ричард увидел, что Лилит приблизилась к окну, но не подумал, что от нее стоит ждать совершенно беспричинной агрессии. И даже Роланд, когда эта странная девочка взяла его за руку, не подумал, что в следующую секунду она решит сделать ему больно.       Один только Даниэль знал, чего от нее ожидать, и поэтому, едва увидев, что Лилит собирается прикоснуться к больному, шагнул к окну, но не успел.       Взяв худую ручку Роланда в свои белоснежные ладони, Лилит обхватила двумя пальцами его средний палец в районе ногтя и резким движением скрутила так, что ноготь стал смотреть почти вниз, и воскликнула:       — Я сказала, мы уходим!       А затем Джули снова стала свидетельницей чего-то невероятного, осознавая, впрочем, что все невероятное становилось для нее обыденным.       Роланд перестал звать Неда и Дженнифер, но не вскрикнул и не заплакал от боли. Его рука со сломанным пальцем медленно вырвалась из хватки Лилит, а затем в долю секунды оказалась на ее горле, крепко его сжимая. Лилит возмущенно вскрикнула и с остервенением принялась драть эту руку ногтями, а Роланд, двигаясь непривычно медленно и сдержанно, повернул к ней свое лицо.       Джули со смятением увидела, как Ричард пятится, а затем с еще большим смятением поняла, что глаза Роланда белы и совершенно лишены зрачков.       Все оказались прикованы к своим местам.       Открыв рот, Роланд заговорил чужим голосом, принадлежавшим скорее мужчине, чем мальчику:       — А, кто у нас тут? Маленькая пташка, возомнившая себя орлом?       Джули чувствовала, что знает, как это называется, но никак не могла вспомнить. Изможденное болезнью тело Роланда вдруг обрело невероятную силу, и без особых трудов оторвало Лилит от земли, несмотря на то, что она даже была повыше него. Лилит задергала ногами и захрипела, пытаясь разжать пальцы, державшие ее горло, а затем все с той же легкостью и непринужденностью Роланд отправил ее в полет к дверям палаты. Даниэль невольно уклонился, чтобы она не влетела в него. Джули сказала себе, что не каждый взрослый мужчина сможет так швырнуть девочку.       Роланд повернулся спиной к окну, и все увидели его абсолютно белые глаза и хищную улыбку на лице.