6:23 a.m.
— Господи, — сонно бурчит всё еще свернувшийся на кровати Дио, не открывая глаз, — шумно. — Ах, прости, — доносится шёпот Джонатана откуда-то сзади, но шум его шагов из другого конца комнаты не утихает. Дио практически слышит, как тот мысленно проходится по списку своих вещей, чтобы точно ничего не оставить дома. — Не забудь крем для бритья, — хрипло напоминает Дио. Джонатан постоянно забывает его и возвращается домой с неровной щетиной, потому что отельный крем для бритья ужасен, и Дио приходится не только мучить свои глаза этим безобразием, но ещё и касаться его щетины лицом, если блондину захочется поцеловать мужа. — Хорошо, хорошо, — со вздохом отвечает Джонатан, и Дио готов поспорить — тот закатывает глаза, — он и так уже в сумке, зануда. — Прекрасно, — блондин пропускает выпад мимо ушей (он предусмотрительный, а не занудный, ясно?), потому что у него сегодня хорошее настроение, и вообще он великодушный и всепрощающий муж. Вместо этого Дио зевает и готовится вернуться ко сну. — Дио, — зовет его Джонатан непреклонным тоном, когда тот уже почти провалился в сон. — Чего? — недовольно бурчит блондин, задумываясь о том, что благосклонности на сегодня достаточно и стоило бы метнуть в мужа подушкой. — Просто… Ты уверен, что один справишься? — беспокойно спрашивает Джонатан, — Я к тому, что… мне не так уж и важно уезжать на выходные, если… Дио перекатывается на другой бок, поворачиваясь в сторону брюнета, и раздраженно смотрит на него, быстро затыкая: — Я его Падре, — резко напоминает он Джонатану. — К твоему сведению, я, Дио, хорош во всём, за что берусь. Ребёнок в надёжных руках. — Я не сомневаюсь в этом, — нежно заверяет Джонатан (слишком нежно, если спросите Дио), мягко смотря на него. — С тобой всё будет нормально? Он спрашивает, потому что беспокоится. Дио ценит его заботу, и сейчас стоило бы просто согласиться и попросить мужа остаться, но нельзя все время полагаться на Джонатана — блондину давно пора повзрослеть. — Всё будет хорошо, — хмуро заверяет Дио мужа и, заметив, тот не особо убежден, запускает в лицо Джонатана подушкой, — Езжай давай! Наслаждайся своей дурацкой дыхательной йогой или что это там такое. Джонатан не сдерживает смешок и бросает подушку обратно в Дио. — Это называется «Хамон»! Доказано, что у него целебные свойства, — улыбается он. Пф, будто Дио это интересует. — Тебе тоже стоит попробовать, — весело подмигивает Джонатан. — Пожалуй, откажусь, — усмехается блондин, закрывая глаза. Скорее всего, он уже не заснёт, но можно хотя бы попытаться. Джонатан нежно смеётся, наблюдая за мужем. Секунда — и кровать тихо прогибается, когда мужчина наклоняется, чтобы оставить мягкий поцелуй на лбу блондина. — Ты не такой, как он, — тепло шепчет Джонатан, осторожно убирая пряди волос с лица Дио, — ты невероятный отец. Дио притворяется спящим, чтобы не дать Джонатану понять, как много эти слова для него значат. Джонатан и так знает, подозревает он.***
7:02 a.m.
Дио не помнит, когда он успел снова заснуть, но первое, что он слышит после пробуждения, — топот маленьких ножек, направляющихся прямо в нему. — Па! — кричит маленький Джорно, забираясь прямо на кровать и активно тряся полусонного Дио. — Па! Дио вздыхает, садясь прямо. Он и позабыл, какой Джорно энергичный по утрам: обычно, когда он возвращается вечером с работы, и Джорно, и Джонатан уже мирно посапывают перед «Телепузиками». — Папы не будет рядом несколько дней, малыш, — говорит Дио, поглаживая Джорно по голове. — Сегодня только ты и Падре. Джорно поражённо пялится на него широко распахнутыми голубыми глазами, а потом внезапно разражается плачем, заливая слезами всё лицо. — Нет!!! — кричит он в потолок. — Папа! Рациональная часть Дио понимает, что Джорно так сильно привязан к Джонатану, потому что это он обычно следит за ним, но блондин не может не чувствовать обиду. — Хватит уже, Джио, — пытается Дио утешить сына, неловко поглаживая его по голове. Ребенок в ответ изо всех сил обхватывает Дио своими маленькими ручками и зарывается заплаканным лицом в его грудь. Дио неуверенно обнимает его в ответ, стараясь не сжимать слишком сильно. — Папа вернется завтра, хорошо? — утешает блондин и, стараясь звучать воодушевлённо, заявляет: — До тех пор я, Дио, твой Падре, буду следить за тобой! Джорно в ответ ревёт ещё громче. Дио, если честно, самому немного хочется плакать.***
7:42 a.m.
Дио впервые чувствует себя абсолютно потерянным. Джорно никак не прекращает плакать. Дио всячески пытался успокоить его, но даже любимая плюшевая игрушка малыша — Лягушонок — была выброшена на пол. На неё, вдобавок ко всему, ещё и накричали. В конце концов, Дио решает бросить безрезультатные попытки (сдача — ещё один неслыханный поступок для него, Дио!) и просто попытаться покончить с завтраком. Всё оказывается не так-то просто. — Нет! — капризничает Джорно, стуча своими маленькими пухлыми кулачками по столу. Он и пальцем не тронул лежащую перед ним миску с его любимыми хлопьями. Дио уже всё перепробовал, чтобы заставить его есть: продемонстрировать, как это вкусно, поторговаться, поиграть в игру с «едет-едет паровозик», которая, казалось, так нравилась малышу и всё время на нём работала! Он стоит на коленях рядом со стулом Джорно, всерьёз раздумывая о том, чтобы силой заставить его кушать, когда кулак мальчика задевает край миски и разливает её содержимое. Прямо на Дио. Крики Джорно мгновенно стихают до редких, испуганных хныков и всхлипов. Дио подавляет гнев и раздражение, собирающиеся в его груди, и глубоко вздыхает. Он не будет кричать на своего сына. Как бы Джонатан справился с такой ситуацией? — Джорно, — спокойно произносит Дио, смотря сыну в глаза. — Ты сейчас очень плохо ведёшь себя. Это непозволительное поведение. Ты меня понимаешь? Всхлип. Нахмурившийся Джорно смотрит на отца глазами, полными раскаяния и слёз, но не отвечает. — Понимаешь? — ровно повторяет Дио. Требуется какое-то время, чтобы Джорно неуверенно, всего раз, кивнул. Мужчина, кажется, в жизни не испытывал большего облегчения, но они с малышом еще не закончили: — И ты извинишься перед Падре? — осторожно напоминает он. Джорно снова начинает плакать, бешено кивая: — Па! — зовёт он с сожалением, протягивая руки к Дио. Блондин позволяет ему обнять себя за шею, осторожно приобнимая в ответ, и мягко целует в щёку, чтобы малыш знал, что Дио любит его и не злится. — Всё хорошо, — нежно говорит он Джорно, сдерживая порыв крепко сжать сына в объятиях и никогда не отпускать. — Падре прощает тебя. Джорно громко всхлипывает ему в шею.***
10:05 a.m.
Дио обрушивается на диван, полностью измотанный. Джорно, казалось, полностью отошёл от катастрофы во время завтрака и радостно показывал Дио игрушку за игрушкой, чтобы услышать его бесценное мнение. После прихода к хрупкому взаимопониманию с сыном Дио испытывал неописуемое облегчение, изредка сменявшееся раздражением, пока он безуспешно пытался оттереть пролитое молоко и убрать хлопья (Джорно с важным видом не позволял прибрать устроенный им бардак вплоть до тех пор, пока они вместе не покушали). Полчаса назад Джорно послушно лёг отсыпать свою дозу дневного сна, несомненно, устав после закаченной истерики. У Дио ещё оставалась работа — стопка документов, что он захватил с работы, — но после такого нервного утра ему и самому не помешало бы вздремнуть. Вместо этого он решает выпить чашку кофе и решить, что приготовить им на обед. В этом-то, Дио уверен, он будет лучше Джонатана — мужчина просто беспомощен на кухне и способен максимум что-то поджарить или сварить. Плебей использует готовые соусы при приготовлении пасты, господи. Не будь Дио так занят работой, он никогда не позволил бы своей семье так питаться. Дио распахивает двери кладовой, встречаясь с пустотой. Небольшое расследование в холодильнике подтверждает то, чего напряжённый Дио опасался после находки — Джонатан посмел кормить его сына замороженными блюдами. Блондин крайне горд своей сдержанной реакцией на такой сюрприз: он делает несколько глубоких вздохов, и, когда это не срабатывает, хватает свой телефон, чтобы оставить Джонатану взбешённое голосовое сообщение (или два, а может, три). Работает исправно — настроение Дио, как доказывает практика, всегда улучшается после криков на Джонатана. — Па? — доносится робкий голос Джорно из-за двери на кухню, когда Дио возмущённо выключает телефон, кипя недовольством. Большие глаза малыша полны непонимания и страха, и Дио чувствует, как в груди что-то колет от разочарования. Чёрт, чёрт, не стоило кричать, пока Джорно был где-то рядом! Конечно, бедный ребёнок испугался бы его! — Прости, милый, — утешающе улыбается Дио, когда Джорно осторожно подбирается ближе. — Падре не злится на тебя, ладно? Джорно кивает, но всё ещё выглядит неуверенно. — Иди сюда, — протягивает ему руку Дио, улыбаясь ещё теплее. — Пошли переодеваться. Мы идём в супермаркет!***
10:58 a.m.
— Джио, ради бога… — отчаянно вздыхает Дио, когда Джорно, расположившийся на детском сиденье тележки, пытается затащить в неё очередной случайно подобранный с магазинных полок продукт. — Нет! — весело заявляет Джорно, качая ножками, и задорно смеётся, будто ситуацию забавнее просто не придумать. Дио снова вздыхает и спокойно возвращает баночку запечённой фасоли, которую Джорно посчитал незаменимой для их рациона, на место. Всё, чего он хочет, — быстрее закончить с покупками и вернуться домой с живым и, желательно, здоровым сыном. По крайней мере, Джорно не плачет посреди супермаркета, как это делает поразительно большое количество детей его возраста. …Ему, наверное, лучше не наговаривать. Джорно относительно хорошо себя ведёт, помалкивая несколько драгоценных минут, а потом начинает требовательно пинаться ножками, нечленоразделительными звуками и движениями показывая, чтобы его отпустили одного погулять. Дио соглашается только с одним строгим правилом — не отходить далеко. Джорно яростно кивает, смотря на отца своими невинными голубыми глазами и надувая милые пухлые щечки. Стоит Дио отвернуться на десять секунд, чтобы выбрать брокколи получше, дьяволёнок тут же удирает в другой отдел, хихикая всю дорогу. — Джорно! — рявкает Дио, сдерживая маты, быстро кидает брокколи в тележку и спешит за сыном. Джорно невозмутимо бежит дальше, разведя руки, и машет ими, вовсю издавая свистящие звуки. Видимо, погоня Дио кажется ему какой-то новой игрой, потому что он радостно похлопывает в ладоши, когда замечает своего падре, несущегося к нему со всех ног, и быстро исчезает за витриной, прячась. Когда Дио находит его, ребенок взрывается смехом и снова убегает в соседний отдел. Это продолжается добрые десять минут. Дио начинает чувствовать себя беспомощным, а ещё худшим отцом на свете. Он забегает за угол, ожидая увидеть на другом конце отдела Джорно с высунутым языком, но вместо этого обнаруживает интересную картину. Его сын прячется за довольно накаченными ногами, обхватив их ручками, и выглядывает с хитрой улыбочкой. — Джотаро, — отдышавшись, выдает Дио, потому что он знает эти ноги. Должно быть, анормально огромные размеры генетически передаются в семье Джостаров — Джотаро всего четырнадцать лет, но он уже почти одного роста и телосложения с Дио. Прямо как Джонатан в его возрасте, если память не изменяет Дио с теми детскими фотографиями. Джотаро, на удивление, не отвечает. Он просто молча стоит, не двигаясь, и так напряженно смотрит на вишни в фруктовом отделе из-под хмурых бровей, что они, кажется, могут воспламениться в любой момент. Джорно хихикает и обхватывает его ногу, повисая на ней, как коала. Ему всегда нравился Джотаро. — Джотаро, — повторяет Дио громче и более раздражённо. — Джотаро! Последний чуть ли не крик выводит парня из ступора. — Чего ты хочешь? — недовольно отзывается тот, засовывая руки в карманы. Дио вопросительно изгибает бровь. — Моего сына, — сухо отвечает он, кивая на маленькое светловолосое чудо, висящее на ноге подростка. Джотаро переводит на малыша взгляд и непонимающе моргает, словно только сейчас замечая, что тот всё это время цеплялся за него, после чего спокойно поднимает ногу, торжественно преподнося ребенка отцу. Дио моментально напрягается: что, если Джорно случайно отпустит или соскользнет?! Но Джорно кажется самым счастливым ребенком на свете, вися на ноге брюнета и довольно улыбаясь. Последнее, чего хочет Дио, — рушить мимолетное счастье малыша, но безопасность превыше всего, так что он быстро подхватывает ребенка, отцепляя его от Джотаро. Тот молча возвращается к проделыванию дыр в вишнях. — Спасибо, — медленно произносит Дио, но Джотаро уже погружён в свой мир. Что за странный парень, думает Дио, сажая Джорно на детское сиденье тележки. — Нет, — отрезает он строго, когда Джорно начинает вертеться. — Ты больше не сбежишь! Джорно обиженно дуется, но плакать не начинает. Дио довольно усмехается, считает это победой.***
1:22 p.m.
После почти беспроблемного обеда карбонарой (с, позвольте заметить, самостоятельно приготовленным соусом), Дио стелет на пол газету и вручает Джорно краски для рук. Мужчина прикидывает, что этого будет достаточно, чтобы занять малыша на какое-то время и позволить себе спокойно поработать. Получается довольно неплохо: пусть Джорно и прерывает его иногда, подходя к нему, чтобы похвастаться своим новым рисунком, в целом Дио удается закончить большую часть работы, прежде чем его утаскивают за руку, чтобы вместе порисовать. Это оказывается… неожиданно весёлым занятием. Для человека, которому обычно не нравится грязь и беспорядок в любой форме, Дио находит заляпывание пальцев краской на удивление увлекательным. Он работает над (ужасным) портретом Джорно, а потом дорисовывает Джонатана (Дио даже не пытается нарисовать себя — краски для пальцев и посредственный талант не могут передать его безупречную красоту). К счастью, Джорно замечает незаконченный семейный портрет и десять минут спустя серьезно вручает Дио свой новый шедевр. — Па, — просто объясняет он. Результат похож на довольно пугающе улыбающееся лицо с кучей жёлтой лапши на голове, но рисунок вызывает у Дио улыбку, и его сердце наполняется теплом. — Спасибо, — искренне говорит он Джорно. — Получилось очень красиво. Джорно всё так же серьезно кивает. Мальчик толкает руку отца с рисунком до тех пор, пока его подарок не оказывается рядом с Джорно и Джонатаном, нарисованными Дио. Довольный, он тянется вверх и обнимает мужчину. Дио крепко обнимает в ответ, отказываясь понимать, почему в глазах так мокро.***
5:14 p.m.
Дио кажется, что он начинает разбираться в искусстве воспитания детей. Джорно был паинькой весь день: убрался после рисования, вовремя лег поспать, послушно поел фрукты и бисквит с чаем, а потом тихо поигрался сам с собой в кубики. Проводить время с малышом было приятно, и Дио сделал мысленную пометку освободить больше времени для сына из своего плотного расписания. К тому же он убедился, что Джонатану нужна помощь по дому — ещё одна пара рук сегодня была бы очень кстати. На улице веет хорошей погодой, поэтому Дио сажает Джорно в его коляску, закрепляет ремешки, и они направляются в парк. Они приходят сюда вместе каждое воскресенье. Соседские дети все время тут играются — это отличный шанс для Джорно, чтобы подружиться с кем-нибудь. Дио, в свою очередь, любит посидеть с мамочками и войти в курс всех сплетен, пропущенных за рабочую неделю. Двойной выигрыш. Сегодня в парке не так много детей. Дио отдалённо припоминает что-то про распродажу сладостей, к которой мамочки готовились — они и его звали, но он был слишком занят работой. Лучший друг Джорно, Миста, сегодня тоже пришёл, и Джорно здоровается с ним, помахивая ему четырьмя пальцами. Странное приветствие доводит Мисту до слёз. Джорно же довольно хихикает. Вот уж действительно сын Дио. Няня Мисты, Буччеллати, предлагает немного посмотреть за Джорно. Дио доверяет ему — Буччеллати хороший малый — и соглашается. — Слушайся Буччеллати, — строго говорит он Джорно, присев, чтобы быть с ним на одном уровне и смотреть прямо в глаза, потому что малыш иногда бывает непослушным. — И не отходи от него, хорошо? Джорно нетерпеливо кивает и, быстро обняв Дио, убегает играться с Мистой. Убедившись в том, что за его сыном хорошо следят, Дио решает сесть на ближайшую лавочку и перевести дыхание. — Тяжелый день? — раздается откуда-то слева знакомый голос, и Дио поворачивается, замечая хорошего друга Джонатана. Спидвагон направляется к нему с дружелюбной улыбкой на лице. Когда-то давно постоянные навязчивые доброта и нежность, исходящие от Спидвагона по отношению ко всем окружающим, вызвали бы у Дио презрение, но годы совместной жизни с Джонатаном сделали его слишком мягким. — Ну, — бурчит Дио, когда Спидвагон присаживается рядом с ним. — Ничего такого, с чем я, Дио, не мог бы справиться. — Рад слышать, — с довольной полуулыбкой говорит Роберт, наблюдая за тем, как Джорно спрыгивает с горки, весело себе болтая на несуществующем языке. — Джонатан, знаешь ли, переживал за тебя. Дио не сдерживает смешка. Джонатан что, всему городу растрепал о его некомпетентности в качестве отца? — На то не было причин, — сопит он недовольно. — Очевидно, что я, Дио, так же хорош в присмотре за детьми, как и во всем остальном. Спидвагон смеется, но беззлобно, нежно. Он смеется вместе с Дио, а не над ним — Дио понабилось довольно много времени, чтобы понять разницу. — Вы с Джонатаном и вправду идеально друг другу подходите, — усмехается он. — Оба такие гордые, так боитесь признать, что чего-то не знаете, или попросить помощи у окружающих. Спорить сейчас — значит подтвердить слова Спидвагона, так что Дио предпочитает промолчать. — На самом деле, — продолжает тот, — никто не знает точно, как правильно растить ребенка. Я скажу тебе то же самое, что сказал и Джонатану. Лучшее, что ты можешь сделать для Джорно, — любить его и постоянно поступать так, чтобы он не забывал об этом. Всё остальное сложится само по себе. Дио поворачивается к нему, действительно пораженный тем, насколько мудро звучал его совет. Ему всегда казалось, что мужчина был слабым звеном в трио Джонатан-Цеппели-Спидвагон, но, возможно, вот почему они его ценили. Дио открывает рот, чтобы что-то сказать. Он точно не знает, что именно хочет выразить- Воздух пронзает оглушающий крик. Внимание Дио переносится к детской площадке. Его сердце на миг останавливается. Там, на краю площадки, большой мужчина в ковбойской шляпе крепко держит Джорно в руках, зажав ему рот. Джорно извивается и дергается, пытаясь освободиться, но ничего не выходит. Мужчина уже убегает из парка с Джорно в руках! Ярость, страх и волнение мгновенно переполняют Дио, но прежде, чем он успевает пронестись по площадке за ковбоем и избить его до смерти, Джорно со всей силы кусает его за руку, зажимающую рот. — Сука! — вскрикивает ковбой, от неожиданности роняя Джорно. Малыш приземляется на ноги, но спотыкается и падает на колени. На задворках сознания Дио подмечает, что Миста начал громко плакать, но всё, на чём сконцентрировано его внимание, всё, что он видит, — это ковбой, тянущийся к Джорно с грозным рыком. — Маленький сучоныш, — выплевывает он гневно, приближаясь к сыну Дио, — как ты посмел укусить Хол Хор- — WRYYYYY!!! — вопит Джорно, заставляя ковбоя — Хол Хора? — отступить назад, зажав уши руками. — Мой Падре убёт тебя!!* Это первые слова Джорно. И тем более первое его настоящее, грамматически построенное предложение, но Дио слишком занят перепрыгиванием через качели, чтобы придать этому особое значение. — Чего ты, блять, говоришь?! — Хол Хор тянет руку к чему-то подозрительно похожему на кобуру пистолета на его бедре, но появившийся сзади Дио хватает его рукой за шею прежде, чем тот успевает достать оружие. — Что, — низко рычит Дио, с силой сжимая и грубо поворачивая голову мужчины к себе, чтобы видеть его лицо, — ты только что сказал перед моим сыном? Лицо Хол Хора бледнеет. Дио разносит ему нос одним мощным нацеленным ударом, и в ту же секунду безвольное тело недопохитителя падает на землю, корчась от боли и сжимая окровавленный сломанный нос. — Следи за языком, — убийственным тоном выплевывает Дио. Мужчина в ответ может только простонать. — Спидвагон, вызови полицию и проследи за тем, чтобы он не сбежал до их прибытия. — Уже в пути, — сообщает Спидвагон, и голос его холоднее, чем Дио когда-либо доводилось слышать. Роберт засовывает телефон в карман и с нажимом садится на ковбоя своим накачанным телом, полностью его обездвиживая. Разобравшись с этим, Дио обращает свое внимание на самого важного человека на этой площадке — его сына: — Ты в порядке? — спрашивает он бережно и беспокойно, падая на колени и сжимая Джорно в объятиях, наконец-то облегченно выдыхая. Джорно легко поддаётся, сжимая волосы Дио в руках и, разрыдавшись, надрывно всхлипывает в шею отца. — Падре, — плачет он, давясь слезами. Его маленькая грудь вздымается, и Дио больно видеть это. — Прости! — Тише, всё хорошо, — шепчет Дио, — за что тебя простить? — Т-ты сказал н-не отходить далеко от Бучи, но я- я- я бежал за баб-бочкой и- — Тише, не волнуйся об этом, милый, — успокаивает его Дио, целуя в макушку. — Важно только то, что ты цел и в безопасности, я так люблю тебя. — Тоже люблю Падре, — всхлипывает Джорно, все ещё содрогаясь в руках отца. Всё, что Дио может, — это успокаивающе поглаживать сына по его маленькой спине, крепко обнимать его и шептать что-то успокаивающее на ухо. Его сердце разрывается, когда он видит своего малыша таким расстроенным и напуганным, и он знает только одно — не нуждайся Джорно сейчас в его объятиях, этот чёртов Хол Хор был бы давно уже мёртв. Они так и остаются в этом положении, цепляясь друг за друга, не отпуская, пока полиция не приезжает десятью минутами позже и не берёт у них показания. Хол Хору зачитывают его права, после чего сковывают руки наручниками и запихивают на заднее сиденье полицейской машины. Он просит, молит прощения, пытается выторговать более легкую статью, но Дио лишь провожает его ледяным взглядом, следя за тем, чтобы лицо Джорно было скрыто в его шее, чтобы ребёнку не пришлось еще хоть раз увидеть этого отвратительного мужчину. Только когда полицейская машина теряется далеко за горизонтом, забрав с собой Хол Хора, Дио шепчет сыну: — Пойдём домой. Джорно кивает.***
7:16 p.m.
Джорно перестаёт плакать к тому моменту, как они возвращаются домой, но он всё ещё потрясен. Дио пытается отвлечь его играми во время купания: ванной, полной разноцветных пузырьков; созданием из волос Джорно причудливых причёсок разных форм; пусканием маленьких игрушек для ванной в форме лягушек, которые Джорно очень любит, но мальчик не реагирует ни на что из этого. В итоге Дио сдаётся и останавливается на бесконечных объятиях и утешениях в надежде на то, что сегодняшний день сотрётся из памяти Джорно и через пару лет останется для ребёнка лишь далёким размытым воспоминанием. — Дио! — восклицает Джонатан в трубку, когда Дио наконец-то звонит ему, пока Джорно один ужинает на кухне (мысль о том, что он почти потерял сына, лишила Дио аппетита). — Я слышал от Спидвагона, что случилось. Вы двое в порядке?! — Да, всё хорошо, — отвечает Дио на автомате, вздыхая. Чуть подумав, он исправляет: — Мы справимся. Ты возвращаешься завтра, да? — Нет, я возвращаюсь прямо сейчас, — отвечает Джонатан тоном, не терпящим возражений. — Кто-то пытался похитить нашего сына, Дио! Конечно я возвращаюсь домой! — Говорю тебе, всё уже нормально, можешь продолжать наслаждаться своими дыхательными- — Я не собираюсь ничем наслаждаться, я переживаю за вас, — отрезает Джонатан. Очевидно, что брюнет не потерпит отказа. — Всего лишь несколько часов езды на машине, дождитесь меня! — Но- Прежде, чем Дио удаётся закончить предложение, он слышит гудки отбоя. Блондин вздыхает. Его муж упрямый. Он, безусловно, любит в нём это качество, но моментами оно может… причинять неудобства. — Хорошие новости, малыш, — стараясь звучать воодушевлённо сообщает Дио, присаживаясь рядом с Джорно за стол. — Папа возвращается сегодня ночью. Дио ожидает реакцию, полную радости и облегчения, но сталкивается лишь с наклоном головы. — Ладно, — просто отвечает Джорно. — У нас с Падре всё будет хорошо, даже если он не приедет сегодня. Сердце Дио наполняется теплом, и он не может не улыбаться весь оставшийся вечер.***
10:05 p.m.
Дио не помнит, когда он уснул. Они с Джорно сели пересматривать «Телепузиков», пока дожидались возвращения Джонатана. Еще секунду назад Джорно сидел у него на коленке, а сейчас, приоткрыв глаза, блондин понимает, что его на руках несёт муж, а Джорно свернулся калачиком у него на животе. Одновременно нести взрослого мужчину и маленького сына сверху, никого не поубивав? Доверьте это Джонатану Джостару, он отлично со всем справится. — Привет, — хрипло произносит полусонный Дио. — Добро пожаловать. — Привет, — мягко отвечает Джонатан, нежно улыбаясь. — Нет ничего лучше, чем при возвращении застать своих мальчиков обнимающимися. Дио хочется из принципа поспорить, что они не обнимались, но он слишком устал, а Джонатан несёт их всех в кровать. Всё, чего он хочет, — это обнять свою семью и уснуть. — Люблю тебя, — шепчет он, прижимаясь щекой к груди Джонатана и возвращаясь ко сну. Его глаза закрыты, но он всё равно чувствует улыбку брюнета. — Я тоже тебя люблю, — тепло отвечает Джонатан, аккуратно укладывая мужа на кровать, чтобы не разбудить Джорно. — Засыпай. Дио одобрительно урчит в ответ, окружённый теплом и уютом, и именно так и поступает, погружаясь в сон.***
Позже, когда Джонатан узнаёт, что первыми словами Джорно были «Wryyy» и «мой Падре убьёт тебя», он не уверен, чего ему хочется больше: смеяться или плакать.