Минуты тишины

      Королевский дворец сохранял гордую отчаянную тишину. На Виндхельм опустилась ночь, и одинокий участок света появился лишь в бывшей спальне мятежного ярла. Единственное место, нетронутое огнём и металлом. Одно, где в древней столице народов севера, сейчас находилась живая душа. В камине мерцал огонь, и Йеррис старалась не думать вообще. О том, сколько за дверью мёртвых тел. О том, что она и только она привела их раньше времени в Совнгард. И о том, сколько ей ещё предстоит убить на служении жестокой, кровавой и такой нужной дова войне.       Резкий порыв ветра ударил в высокие витражные окна, воя и вгрызаясь в цветное стекло. В завихрениях девушке чудились чужие голоса. Певучие, потусторонние, но совсем не злые. Закутавшись в меха на голое тело, Довакин подошла ближе. Снег. Только лёд и серое небо. Глупо было полагать, что с вершины замка будет видно кровь и следы битвы. Снежная пурга замела собой всё, стёрла из виду. Йеррис бы многое отдала, чтобы стихия так же очистила ноющую душу. Древние нордские духи — а она чуяла их самой кожей — стонали и оплакивали её. Девушка не понимала, почему. Разве они не должны ненавидеть ту, кто предала человеческий род? Пошла вслед за Пожирателем мира, подняла драконов, развязала битву. Стала одной из тех, кого должна истреблять. Нет. Нордские призраки милостивы. Им нет дела до осуждения тех, кто следует судьбе. Это удел Богов. И, быть может, некоторых языческих Принцев.       Невидимые гости шептались по углам, а Йеррис становилось легче. Не одна. Глубокие протяжные голоса. Поют, ссорятся, разговаривают, рассказывают сказки. На незнакомых языках, иногда вплетая драконьи слова. Девушке это знакомо. Привычно. В местах, подобных Королевскому дворцу, всегда много призраков.       Она прошла к кровати, легла и прикрыла глаза. Приготовилась слушать.       «Год за годом, цикл за циклом Нирном правят небылицы. Зло из сказок, древних песен за порогом вдруг воскреснет!»       Неожиданно, духи начали говорить понятно, словно нараспев, пробуя новую роль. Детскую песенку. Йеррис поднялась на подушках, села, внимала каждому шороху.       «Он уже близко!»       Девушка резко распахнула глаза. Огонь в камине и канделябрах у постели мешал разглядеть возникший из тьмы силуэт. Но это было и не нужно. Йеррис только удивилась, что не заметила его раньше. Неужели настолько устала, превращая город в руины?       Мужчина хищно улыбнулся, прочитав её мысли, и сделал шаг вперёд. Туда, где неспокойное пламя могло бы осветить черты его лица. Склонил голову набок, как дикий зверь.       — Тебе ещё многому предстоит научиться, Довакин, — произнёс он почти грозно, и из глубины груди послышался рык. Или девушке показалось — всему виной снежная буря за окном и хаос в собственных мыслях.       — Как давно ты здесь? — Йеррис разучилась бояться. По крайней мере, своего повелителя. Она совсем не стала возражать, когда тот, не снимая доспеха, прилёг рядом. Алдуин всё реже принимал обличие человека, разве что в редкие минуты наедине. Для удобства. Йеррис пока только привыкала к обличию драконицы. Управление столь мощной формой забирало и жизненные силы, и магию.       Дрова в камине мелодично потрескивали. Буря не унималась. Было слышно, как скрипят цепи висящих на стене мечей, свистит ветер и коптит свеча в канделябре. Одна из трёх. Погасла. Йеррис не чувствовала сквозняка, и ей не нравилось, что её уютное огненное кольцо потеряло симметрию. Одно движение ладонью, и лучина послушно вспыхнула заново. Ещё ярче прежнего. Довакин победно оскалилась и придвинулась к мужчине ближе. Холод металлических пластин и кольчуги создавал приятный контраст жару её тела. Вдох и выдох. Пожиратель мира пах сталью и дымом. Ледяным горноцветом, кровью на серебре и всем, что значил для девушки Скайрим. Морозное утро, безумие битвы. Он заменил собой всё. Сначала для Йеррис, а скоро трансформация затронет весь мир. Осталось немного. Стоит только подождать.       Считая дыхание, девушка погрузилась в сладкую дрёму с мечтой о новом мире. Но Алдуин навестил её не просто так. Когтистая чернённая перчатка прошлась по светлым волосам, расчесывая и путаясь в локонах. Йеррис послушно открыла глаза.       — У меня для тебя подарок, — тихо сказал мужчина, и девушка увидела в его огненных глазах явное довольство собой. — Встань.       Зеркало в полный рост в покоях Виндхельма могло похвастаться древностью с любым фамильным клинком. Не одно поколение ярлов и их жён отражала идеально ровная гладь. Йеррис встала перед ним босиком, как была, засмотрелась на свою копию. Что стало с той юной нордкой, заброшенной в жерло пророчества? Девушка давно перестала себя узнавать. Но это очевидно, что пережив столь многое, нельзя остаться прежней. Йеррис улыбнулась, и отражение ответило взаимностью. Что ни произойдёт, а она есть у себя самой. Ради этого стоит жить.       Алдуин появился из портала так же неожиданно, как и в первый раз. Он принёс с собой холод метели, и Йеррис поёжилась. Мужчина в несколько шагов преодолел расстояние до зеркала и замер, всматриваясь. Дова не часто доводилось видеть себя со стороны. Да и вид на обнажённую избранницу открывался отличный. Затем он приказал стоять смирно и не смотреть. Девушка зажмурилась даже сильнее, чем нужно. Вокруг было тихо. Слишком — присутствие Пожирателя мира пугало заблудшие души. Вдруг, на голову опустилось что-то тяжёлое и холодное. Дотронулось до лба, коснулось шеи.       Йеррис шумно втянула в себя воздух от неожиданности и открыла глаза до позволения. Из зеркала на неё смотрело нечто удивительное. Изящная золотая корона, всю поверхность которой занимали сверкающие при свете камина изумруды. Всё в ней кричало о власти дракона. Изумрудная чешуя, острые концы, идеальная сдержанность при немыслимой роскоши. Ей нравилось. Не было нужды говорить об этом. Йеррис была в восторге. На миг она позабыла про боль и потери, про сожжённые деревни и опустевшие города. Но лишь на мгновение. Воспоминания опустились на плечи огромной ношей, тяжелее золота. Йеррис не шелохнулась. Она по-прежнему ровно держала спину, как подобает королеве, но на глазах выступили слёзы.       Прошлое проносилось перед глазами, цепляя сердце, раня душу, причиняя физическую боль. Лица. Глаза, устремлённые к небу. Страх, трепет. Взрослые, дети — неважно, все смешались в разноцветной кутерьме образов. И она смотрит сверху вниз. Кружится, нагоняет ветер, пахнущий дымом. «Дракон!» — кричат стражники. Готовят луки. Но им не успеть. Что стрела для чешуи — тростинка. Никому не уйти. Она знает. Она медлит. А затем всё поглощает огонь, и крики затихают в безумном треске...       Алдуин не торопит девушку. Водит когтями по её обнажённым плечам, оставляя царапины на белой коже. Стирает дорожки слёз, пока транс окутывает сознание. Пробует на вкус. Касается губами. Довакин сильнее, чем кажется. Она выдержит. Корона древних драконьих правителей признает в ней хозяйку. Магия заложена в ней — недостойный потеряет рассудок, утонув в собственных грехах, но только не Йеррис. Вот она уже повернулась к первенцу Акатоша, требовательно целуя. Договорилась с совестью и судьбой. Позволила себе быть. Прокусывает до крови нижнюю губу и грациозно отступает, увлекая на постель, где ещё недавно спал убитый её Криком ярл. Металлический запах распространяется кругом, пьянит лучше вина. Дракон идёт за ней.       Завтра будет война. Виндхельм пал, людские генералы отступили в Солитьюд, готовятся дать бой. Наивные. Им не устоять. Но не этой ночью. Сегодня мир подождёт.