Признание

Сейчас эта раздолбанная узенькая лавочка в городском парке кажется спасительной соломинкой, не позволяющей мне окончательно упасть на землю к ногам этого урода с едкой ухмылкой на губах, нависающего над моим тщедушным тельцем. Сердце колотится так, что кажется все звуки мира притупились под напором его стука. Колени подгибаются от страха, вибрируя мелкой дрожью. Мне реально страшно. Какого хрена я попёрся через этот парк поздним осенним вечером. Дорогу решил сократить дебил недоделанный. А теперь вот трясусь от страха перед грозой района и по совместительству своим одноклассником Олегом по кличке Зверь. Да-да, это как раз тот случай, когда кличка полностью отражает как внешний, так и внутренний облик человека. Не то что бы он был страшен, нет он, можно даже сказать красив животной красотой с хищным оскалом и кошачьим разрезом глаз. Настоящее животное заключалось внутри этого до одурения сильного и тренированного тела. Зверь, как будто чувствуя страх жертвы, усмехался всё плотояднее, занося правую руку для удара. Зажмуриваюсь с ужасом ожидая боли. К своему стыду, я уже неоднократно был знаком с его ударом, от которого мозг отключает, а тело скручивает сильнейшим болевым шоком. Почему-то в школе мне всегда доставалось от него больше всех. Его ненависть ко мне просто зашкаливает. Я молюсь только об одном: хоть бы не по лицу бил. Как потом родителям на глаза показываться, одна мамина истерика чего будет стоить. Как же так, её сыночка, такого хрупкого и безобидного, избили какие-то хулиганы. Как у них рука поднялась на такое эфемерное существо. Впрочем про эфемерность — чистейшая правда. Я до жути тощий блондин с почти женской фигурой, на такого ни одна девчонка не позарится. Чего-то Зверь затягивает с мордобоем. Потихонечку приоткрываю один глаз. Он с недобрым прищуром рассматривает меня. Кажется даже бить передумал, что в общем-то тоже неплохо. Только вот взгляд у него какой-то нехороший, как будто задумал что. — Ну что, сучёнок, добегался по ночным свиданкам. — Тянет он недобро прищуриваясь. Я молчу, боясь разозлить. Он тянет руку вверх, срывая кисть ярко красной калины с низкорослого деревца, коих разбросанно по всему парку огромное множество. Одной рукой держит меня за горло, а большим пальцем второй нажимает на губы, заставляя открыть рот. Я зажимаю губы в тонкую упрямую линию, не пропуская, за что тут же получаю довольно-таки болезненную пощёчину и от неожиданности охаю, впуская палец в рот. — Только попробуй варежку захлопнуть! — злобно шипит он. А потом начинает засовывать гроздь в мой раззявленный рот всей ладонью, давя зрелые красные ягодки и размазывая сок по моему лицу. Мне очень страшно, от того, что я не знаю ТАКОГО Зверя. Сейчас он кажется мне маньяком, наслаждающимся мучениями жертвы, прежде чем её убить. Слёзы непроизвольно текут из уголков глаз, смешиваясь с ягодным соком, стекают по подбородку и капают кровавыми капельками на светлую толстовку. Я кожей чувствую путь, проделанный каждой слезинкой. — Какая же ты развратная красивая сука... — С ненавистью выдыхает он, отпуская моё горло. Я с трудом отплёвываюсь от раздавленных ягодок и мелких веточек, согнувшись в три погибели. И как только разгибаюсь, он снова хватает меня за горло, притягивает к себе и властно накрывает мой рот, раздвигая языком губы, проникает в глубину с таким остервенением, что я начинаю задыхаться. Целуется он грубо, больно с каким-то нездоровым исступлением, кусает до крови мои губы. На меня накатывает возбуждение, которое не поддается контролю сознания. Боже, куда я качусь, меня чуть ли не убивает озверевший одноклассник, а я тупо завожусь от его действий. Он прерывает поцелуй так же резко. — На колени, сучёнок! С характерным звуком расстёгивает ширинку. — Соси! И только попробуй укусить, я тебя здесь живьём закопаю, ушлёпок. Послушно беру в рот немалых размеров орган и начинаю неумело делать минет. Руки трясутся до такой степени, что не могу держать его член. Он злится. — Руки за спину! — Зло командует он, хватает меня за голову и сам начинает яростно трахать мой рот. Кончает он с протяжным стоном, не вынимая члена из моего рта до тех пор, пока мною всё не проглочено. Он рывком поднимает меня на ноги, достаёт из кармана платок, смачивает его минералкой из моего валяющегося неподалёку пакета и бережно (чёрт, у меня, наверное, глюки) вытирает моё лицо. Затем, всё также молча, собирает раскатившие продукты в пакет, берёт меня за руку: — Пошли. Плетусь за ним как сломанная кукла без единой мысли в голове. Он мне очень нравился, я тайком передёргивал по ночам, думая именно о нём и так со мной поступить. Как с последней подзаборной шлюхой. Не замечаю, как оказываемся около моего подъезда. Он отпускает мою руку, разворачивается, чтобы уйти. Останавливается и глухо произносит, стоя ко мне спиной: — Если узнаю, что ты с кем-нибудь кроме меня, убью. Затем всё же поворачиваешься ко мне лицом. — Теперь ты со мной встречаешься. — Произносит эту непреложную истину, и снова быстро отворачивается. Но я успеваю заметить в его глазах СМУЩЕНИЕ и толику НЕУВЕРЕННОСТИ. А ещё замечаю почти невидимый в темноте румянец на его щеках. Вот те раз, приплыли, называется. -ЭЭЭЭЭ… — Только и успеваю произнести я, прежде чем он скрывается в темноте. Да, такого предложения встречаться мне точно никто ещё не делал. Если он думает, что я как последний трус откажусь, спрячусь ото всего мира, замкнусь в себе. Да хрен ему, как бы не так. Встречаться, значит? Да легко, он же мне всё-таки очень нравится, просто пока ещё об этом не знает.