«Вино и друзья должны быть старыми»
Раньше молодой Чуя не понял бы смысл этой фразы, но теперь при каждом глотке любимого вина, эта фраза отдавалась в голове как колокольный звон. «Нет у меня друзей» — подумал про себя Накахара и прикусил губу. Нет. Ему не было обидно, вроде и не нужно было ему большого количества друзей. У Чуи был единственный друг, хотя разве можно назвать его другом, он ведь даже не вспоминает про Чую, а ведь раньше они были так близки. Чуя коснулся пальцами своей шеи, на ней был дорогой ему чокер, парень почти никогда его не снимал, ведь это был подарок. Рука скользнула вниз на ключицу, а потом и вовсе опустилась на ручку кресла. Резкий звук стука о дверь все же порвал тонкую пелену тишины, Чуя поморщился, ему совсем не хотелось вставать. Парень решил просто промолчать, пусть думают, что его нет дома. Да, тем более кто мог прийти к нему в такую рань, может какой-нибудь пьяный алкаш ошибся дверью? Думаю, если бы стоящий за дверью мужчина узнал, что его назвали алкашом, то обиделся бы. Поскольку он не любил ждать, оставалось только выбить дверь, тем более она никогда ему не нравилась, слишком пафосная. Теперь от тишины не осталось ничего, дверь разлетелась на щепки, со вздохом падая на пол. Мужчина, стоявший за дверью, с отвращением прошелся по её остаткам и подошёл к креслу, на котором сидел виновник его прихода. — Даже не поздороваешься, именинник? От этого голоса, такого родного, такого незабываемого и бархатистого по спине пробежали мурашки, а рука дрогнула, чуть не уронив бокал. Знаете эту дрожь? Она такая внезапная, не понятно откуда взявшаяся. Чуя хотел подскочить, но вошедший опередил его и, обойдя кресло, встал перед ним, взгляд, вошедшего в квартиру, заставил паренька вжаться в кресло. — Да....зай Голос дрогнул, он всегда дрожал, когда Чуя называл это имя, он и сам не знал почему. Рядом с ним мафиози становился очень робким и боялся произнести лишнее слово, поэтому часто избегал Дазая. — Зачем ты пришёл? Этот вопрос Чуя хотел задать сам себе, но тот случайно получился вслух. Парень прикусил язык, ведь этот резкий вопрос мог обидеть Осаму. — С днём рождения тебя поздравить, дурень! Мало того, что я встал рано, так ты ещё и не собирался меня пускать! Вот он, вот, его любимый Дазай Осаму, который знает о его дне рождении, который пришёл к нему домой в четыре утра, который сейчас сидит перед ним и смотрит в глаза. Чуя отчетливо помнил, что никому не говорил дату своего дня рождения. — Ты наверное зайдёшься вопросом, откуда же я узнал о твоём дне рождении. «Как всегда о всём догадывается, иногда мне кажется, что он просто умеет читать мысли» - подумал про себя Чуя. — Дело в том, что мы с тобой много работали вместе, и именно в этот день ты никогда не приходил на работу и брал отгулы, это же элементарно Накахара, а ещё ты себя детективом называешь. Ухмыльнулся Осаму и присел перед ним, положив руки а колени. От этого движения Чуя нервно сглотнул и поставил бокал на рядом стоящий стол, на одной ножке. Бедный парень, просто загнанный в угол таким поведением Дазая, дыхание стало каким-то сбивчивым, но он пытался это скрыть, мафиози не должен знать, как он волнуется. — Зачем ты все скрываешь и врешь мне, сладкий мальчик? Осаму сжал его колени в своих руках и пристрельно посмотрел в лазурные глаза несчастного.«Сладкий мальчик»
Так его ещё никто не называл, и навряд ли назовёт. — Я не вру тебе Дазай. Этот ответ заставил мучителя громко рассмеяться. — Не врешь?! Тогда ответь мне, почему? Почему стал избегать меня, дрожать, когда я говорю с тобой, отводить глаза и всегда уходить от разговора? Что с тобой, Чуя? Что стало с тем дерзким, острым на свой язык парнем?! — Тебе просто мерещиться, старый пёс - это должно было прозвучать грубо и грозно, но до грубости было очень далеко. Осаму это уже все надоело, он хотел, чтобы Чуя сам признался, но он был тертым калачом, чтобы сказать. Дазай вспомнил ситуацию четыре года назад. Тайная организация, которую они потом, в конечном счете полностью уничтожили, всадила в Накахару 27 пуль не убив его, даже тогда он не проронил не слова. Так что пытать Чую было бы бесполезной тратой времени. — Ты считаешь меня полным идиотом? Почему ты скрываешь свою любовь? Какой в этом смысл? «Так он давно все знает» — ужасная догадка догнала Накахару, как пуля догнала убегающую лань. На щеках появился лёгкий румянец, а глаза невольно стали смотреть в сторону. — А ты думал, я не знаю? Думал, я не слышу вечное и тихое твоё бормотание, не вижу нежность в твоих глазах, когда ты смотришь на меня? Не замечаю, что ты стал от меня скрываться и избегать контактов, особенно телесных? А, Чуя? Хозяин квартиры опустил голову, чтобы спрятать глаза и розоватые щеки. Несколько прядей рыжих волос упали ему на глаза, скрывая их, а часть просто слегка наклонилась вниз. — Почему же ты молчишь, сладкий мальчик? Губы Дазая растянулись в зловещей хитрой улыбке, только этот бинтованный ублюдок мог так улыбаться. — Да...зай, я... прости.. Даз... - Чуя не знал, что говорить. В один момент он просто забыл все слова, вот прям все, кроме драгоценного имени возлюбленного.«И на костях вырезаешь своё прекрасное имя»
— Закрой рот, просто заткни свою пасть. Дазай уже был зол, но ему совсем не хотелось кричать на и без того запуганного парня. Холодные пальцы детектива взяли подбородок волчонка и их глаза встретились. — Да, я не гей и никогда им не был, хотя кто знает, может у меня есть такие наклонности. И тебя вроде всегда тянуло на девушек, а тут ты влюбляешься меня и из-за этого сильно страдаешь. Я не хочу, чтобы ты страдал и был один, по крайней мере, в свой день рождения. Мой подарок тебе, это я сам. Не смотри на меня такими большими глазами. Ты можешь сделать со мной все, что захочешь. На этот день и ночь я полностью твой, полностью, даже моя кровь, теперь твоя. Все твои желания связанные со мной, если таковые есть, сегодня они могут исполниться. Только не смей робеть. Чуя не мог и произнести и слова. Парень был очень сильно шокирован, он так об этом мечтал, а теперь ему просто страшно. «Подумать только, Дазай Осаму подарил мне себя» — в сотый раз проносилось в голове у Накахары. Пелена тишины начала зашивать рану, которую недавно нанёс ей Дазай, выбивая дверь, она снова пыталась завладеть ими. Чуя наконец встал на ноги и поднял за руку своего друга, напарника, с которым они через столькое прошли. Любимое тело, любимая душа. Чуя аккуратно коснулся дрожащими пальцами своих ели живых губ, а потом протянул пальцы к губам принадлежащим искусителю, таких холодных и ужасно манящих. — Можно? Дазай улыбнулся его робости, ему было приятно чувствовать ледяные пальцы на своих губах. — Тебе не стоит спрашивать — бархатным голосом ответил мужчина, так умел говорить только Дазай Осаму, такого голоса больше нет, и не будет на всём белом свете. Чуя привстал на носочки, все же он был на 21 сантиметр ниже детектива,и дотянулся губами до столь желанных губ. Дазай притянул его к себе за тонкую талию и слегка наклонил голову, чтобы тот не сильно напрягался. Чуя целовал его с закрытыми глазами, а Осаму нет, тот любил смотреть на реакцию тех, кого он целует. Целовал он не многих, таких людей можно было пересчитать по пальцам. Губы «сладкого мальчика» были такими же вкусными и сладкими, как и он сам. Дазай как будто кусал сочную клубнику присыпанную сахарком. Осаму не заметил, как сам углубляет поцелуй и закрывает глаза от удовольствия. Сердце Накахару отбивало бешеный ритм, такой же, как в песнях Rammstein. Бинтованный разорвал поцелуй, взглянув в глаза испуганного Чуи. Тот явно не понимал, что он мог сделать не так. Может он плохо целуется? Или же Дазаю просто противно его целовать. — Помнишь, два года назад, ты спросил, что я прячу под бинтами? Тогда я сильно разозлился на тебя и даже ударил. Сейчас, если ты хочешь, то можешь даже снять их с меня... Признаться, Осаму никому и никогда не разрешал трогать места, которые были в бинтах. «Живая мумия», как называли его многие, сам всегда менял своим бинты, старался каждые три дня, а если забывал, то сердился на себя из-за этого. Это было что-то нереально, у Чуи слегка подкашивались ноги. Паренёк ели стоял на месте и держался, чтобы не упасть. Дазай улыбнулся, он знал, какой шок был у Чуи. Схватив его за руку и достаточно резко дёрнув, Осаму потащил его к кровати, развернувшись в пол оборота, толкнул виновника на кровать. Сам же он навис над несчастным мальчиком и притянул его за талию, что тот даже выгнулся. Осаму быстро начал расстегивать буковки на его рубашке, так обычно делают люди охваченные страстью. — Да...да..зай. Мужчина расхохотался и упал на кровать рядом с быстро дышащим Чуей. Смеялся он очень долго, Накахаре стола стыдно, за мысли, которые появились у него в голове в этот момент. Он так и остался лежать на кровати с расстёгнутой рубашкой и руками, которые Дазай прижимал к кровати за его головой. — Что подумал, что я вот так вот просто трахну тебя? Какой же ты пошляк Чуя. — Сам ты пошляк, раз такое подумал, бинтованный ублюдок. Чуя сел сверху на Дазая и взял небольшой ножик из тумбочки у кровати. — Не думал, что твоя мечта убить меня в своей кровати — ухмыльнулся Дазай — Ну же давай, я жду. «Козлина неотесанная» — кричал внутренний голос Накахары. Парень полоснул ножом по бинтам на руках и шее искусителя, не задевая бархатную кожу. Дазай явно этого не ожидал и выдохнул после действий мафиози. Замороженными пальцами Чуя расстегнул белоснежную рубашку Осаму и стянул ее с лежащего на кровати детектива. Весь торс, грудь были покрыты многочисленными шрамами, шея, ключица и руки были в разрезанных им бинтах. Чуя своей рукой провёл по груди и торсу Дазая. Тот вздрогнул и из его рта вырвался сдавленный рык. Он был словно необузданный зверь, к которому никогда не прикасался руками человек. Чуя резко отдёрнул руку, он подумал, что что-то сделал не так, наверное, нельзя было так резко касаться тела мафиози. — Прости меня Дазай.. — попытался извиниться паренёк, но обладатель шрамов его прервал. — Я же сказал, все хорошо, не смей извиниться, ты можешь делать все, что угодно. Осаму взял руку парня в свою, они были настолько холодными, что могло показаться, что он давно не жив. Глаза были такими же, холодными и спокойными, как лесное озеро глубокими. Мертвые глаза у живого человека, редкость, в такие тяжело не влюбится. Направляя руку Чуи своей, Дазай положил ее на свою исполосованную шрамами и ожогами грудь. — Почему их так много? — Не думал, что ты задашь столь глупый вопрос, Чуя. — Но ты ведь носил их до мафии, я знаю сколько, что большинство ты получил там, но тут есть и очень старые — попытался оправдаться Чуя. — Я вырос в довольно жестоком мире, никто не был ко мне добр из людей, поэтому я так беспощадно убивал их, пребывая в мафии. Ну, а дальше ты знаешь, многих же мы прикончили с тобой Накахара. От этих воспоминаний он поморщился, при одной операции он чуть не умер, Дазай буквально достал его с того света, вытащив из под обломков разрушенного взрывом здания. Только тогда Чуя видел его слабость, слезы на его глазах. Помнил он только это, больше ничего, наверное, разве, что только больницу и ее белые стены. Слезы и больница. Парень убрал бинты и просто лёг рядом, прижавшись всем телом к телу желанного мужчины. — Я.. я люблю тебя Дазай - ели выговорил мальчик и повернулся к детективу спиной, боялся видеть его реакцию. — Вот наконец-то ты сам это сказал, что мешало тебе сделать это раньше? — Наверное... только сомнение и страх быть отвергнутым — чуть слышно произнёс парень, и ему стало безумно стыдно. — Ну ты чего, давай ещё и заплачь тут — закатил глаза Дазай и хотел коснутся его плеча, но слова Чуи его остановили. — Да ты хоть знаешь, сколько раз я плакал из-за тебя суицидник хренов! Каждый раз, каждый чертов раз, когда ты хочешь покончить с собой, я боюсь! Боюсь, что у тебя получится. И я больше никогда не увижу сумасшедшего блеска в твоих глазах, никогда не услышу твоих дебильных шуток! Да ты хоть вообще понимаешь, что своими попытками суицида причиняешь боль тем, кто тебя любит! Бинтованный ублюдок! Рыжий никогда не хотел показывать свою слабость, а уж тем более плакать перед Осаму.«Никому и никогда не показывай слабости свои»
Это были именно его слова, сейчас он пытался остановить слезы. Чуя прикусил губу до крови, но это не помогло, он просто уже не мог терпеть. В первый раз умнейший детектив, бывшая права рука Огая Мори не знал, что делать. Он никогда не видел слез Чуи, тот ведь всегда только огрызался на него и чтобы выбить из него слезу, нужно было очень постараться. Рука Дазая мягко легла на плечи парнишки, послышался сдавленный всхлип и из озерных глаз градом подкатились слезы. Осаму не стал перечить и что-то говорить Накахаре, он знал, что ему сейчас нужно было только, чтобы он, бинтованный ублюдок, был рядом, вот просто рядом,«Улыбайся для меня вечно»
Осаму притянул его поближе, почти уронив на себя Чую. Их губы были в миллиметре друг от друга. Ресницы закрытых глаз Чуи слегка подрагивали от волнения. Дазай прикусил и оттянул нижнюю губу Чуи, а потом резко впился в его клубочные губы. Так мог сделать только Давай Осаму, резко, но при этом непереносимо нежно и в туже минуту страстно. Накахара запустил свои длинные пальцы в волосы Дазая и слегка постанывал ему в губы. Вскоре детектив разорвал поцелуй и строго посмотрел в глаза Чуи. — Тогда и ты мне пообещай. Обещай мне никогда не плакать. Обещаешь? — Обещаю... На лице Дазая расцвела настоящая, нежная улыбка. Большими пальцами обоих рук, он вытер глаза только что плачущего мафиози и, притянув к себе упал в кровать. Все же он встал сегодня в три утра и, ему хотелось выспаться. Одной рукой детектив приобнял Чую за талую, а другой, проводя по его шее. — Ты носишь этот чокер? Признаться Дазай был удивлён, ведь когда он подарил это Накахаре, прикололся: Осаму сказал, что это ошейничек для послушной шлюшки, чем сильно разозлил мафиози, тот тогда даже швырнул коробочку с подарком в стену. — Я..я не мог просто вот так его выкинуть.. он всегда был со мной, а ты заметил это только сейчас — Чуя был слегка раздосадован. — Лучше поздно, чем никогда — произнёс Дазай вздыхая, это были последние слова сказанные в этой комнате. Дазай притянул ближе Мистера модную шляпку, уткнувшись своим носом в шею голубоглазого. Сегодня Дазай обрел смысл жить дальше, обрел белые крылья, чтобы вырваться из суицидального омута, который давно затянул его, а Чуя наконец сломал свое одиночество. От горячего дыхания детектива, в животе паренька запорхали тысячи легкокрылых бабочек. Сон быстро одолел обоих, уводя их в сонное царство Морфея.«My broken loneliness»