Последнее чудо

Такой невероятный праздник — Рождество. Чем ближе рождественская ночь подходит к порогу дома, тем сильнее охватывает странное чувство. Будто бы вот-вот случится что-то волшебное и неповторимое. Атмосферу праздника придавали яркие уличные огни, будто камни-самоцветы, раскиданные по веткам хвойных деревьев. Взрослые суетились, бегая за непослушными детьми, которые пытались спрятаться за высокими столбами, порой выглядывая и хихикая. Дети сироты, коих было довольно много, исполняли рождественские песни, а местные жители щедро делились монетами, подпевая известные строчки. Но не всем было так весело в этот день. Ночная работа в резиденции всегда давалась сложнее. Глаза слипались, а руки предательски падали при виде очередной стопки документов. К сожалению, статус не позволял выделить хоть немного свободного времени. Кругом работа. И об этом он мечтал? Участником безотложной работы был нынешний Нанадайме Хокаге, чьи силы были совсем на исходе. Шикамару часто подшучивал над другом, что тот почти в одиночку одолел всех врагов на Четвертой Мировой, а сейчас подыхает от какой-то жалкой стопки бумаг. Последнее время Наруто всё чаще чувствовал дежавю, как он сидит с горой документов, ставит печати, в один момент всё это сваливается на пол и уже нет никакого желания продолжать. Узумаки порой чувствовал себя приступником, когда думал о желании побороться в какой-нибудь битве, защищая всех, и плевать, что мир исчезнет в прах. Спокойствие народа канет в бездну, но Хокаге наконец сможет показать свою силу, ощутить дух сражения за дорогих людей. Но сейчас… Ежедневная рутина, что в праздники, что в будни, превратилась в часы ожидания. Чего именно стоило ожидать, Наруто не знал. И это делало жизнь еще более бессмысленной. Был человек, с которым любой день превращался во что-то незабываемое. Одна только мысль о нем давала смысл жить, приводила в чувство. Однако иногда все было совершенно наоборот. Тот человек дарил воспоминания о прошлом и неизменном, принося с собой какую-то боль. Саске не писал уже несколько месяцев. Это вызывало совершенно непонятные смешанные чувства. С одной стороны, это бесило. Саске — шиноби, и обязан давать отчет о миссии. С другой стороны, к чёрту всю официальность! На душе было неутомимое волнение. Сам дьявол знал, что творится с Учихой, но не лучший друг и близкий до непонятия человек. Эти двое точно не знали, в каких они отношениях, да и знать не хотели. Им было хорошо так, без выяснения чего-либо. Они просто понимали друг друга с полуслова, с полудвижения. Но… В один момент, дороги, которые шли по одной сложной извилистой линии, миллиметр в миллиметр, разветвились на две параллельные прямые, которые пытались пересечься, но бесполезно. Две дороги были окружены другими жизнями, которые обычные люди называют семьёй. И эти посторонние души мешали, всячески отодвигали две дороги друг от друга, пытаясь заменить все существующие чувства своей любовью. Любовью односторонней. Эгоистичной. Для двух соулмейтов семья имела иное значение, иную суть, иное понимание. Любовь семьи ограничивала, звала к себе, охватывая цепями домашней спокойной жизни. Но спокойствие ли должно окружать сильнейших шиноби мира, чья сила сравнится с божественной? Никто не понимал, что спокойствие и релакс губят их. И наоборот, постоянные сражения, горящие глаза, бурлящая кровь, битвы ради защиты дорогих людей — вот, что давало их жизни новый смысл. Они не умели проявлять любовь так, как от них ждут их жены и дети, поэтому, когда семейный округ отдалялся друг от друга, это было не чем-то ужасным и противоречащим, а всего лишь давало свободу на самореализацию. Наруто часто вспоминал слова Саске, смысл которых понял лишь спустя много лет, когда наконец смог мыслить и оценивать ситуацию трезво, понимать чувства собеседника глубже. «Наруто, а ты слышал, что если ты и твой противник хорошо знаете друг друга, то, когда в битве ваши кулаки встречаются, вы можете прочитать мысли друг друга. К чему слова? Ты так наивен… Ну что? Ты можешь прочитать мои мысли?! О чем я думаю?!»  — Я знаю. Знаю, о чем ты думаешь. Только хватит повторять это в моей голове. — сам себе твердил Узумаки. — Да чтоб тебя. Дай сосредоточиться уже. Конечно же, ничем толковым это дело не заканчивалось. Наруто просто обхватывал голову руками и пытался переключиться на иную, противоположную тему. Семья. Хината с детьми ждут дома, в уютной обстановке, готовые принять в свои теплые объятия. Недавно они купили камин. Как раз под Рождество, этот элемент уюта был украшен по-праздничному и освещал комнату мягким оранжевым светом. Кто бы не мечтал посидеть возле этого камина после утомительного рабочего дня? Таких сумасшедших не найдется. Не нашлось бы. Хокаге не мог видеть улыбки тех людей, которым не может улыбнуться в ответ. Всё больше он чувствовал цепи и оковы, скрежет металла с запахом ванили и воска догорающей свечи. Блондин давно был скован, а вокруг пугающе смеялись представители любящей семьи, а руки Хинаты медленно ложились на плечи, уводя в глубокий сон. Ни шагу в сторону. — Мне нужно покинуть резиденцию ненадолго. В деревне останется клон. — оповестил Наруто, пытаясь улыбнуться искренне, чтобы не поднять волнение в глазах жены, однако улыбка получилась крайне натянутая, в стиле Сая. Брови принцессы Хьюга сдвинулись к переносице, а глаза стали краснеть от сильной влаги.  — Даже в Рождество ты меняешь нас на него, Наруто. — как можно спокойнее пыталась произнести Хината, но дрожащий тихий голос снова придавил на слух.  — Нет, Хината, я…  — Да сколько же можно! — неожиданно взъелась Хьюга, но заметив негодование мужа, через секунду снова приняла вид нетронутого зверька. — Химавари и Боруто… Они хотят видеть отца. Если тебе все равно на меня, то хотя-бы детей не лишай отцовской любви. Наруто не мог пошевелиться. Руки онемели. Он не мог сказать, что та во всем права, что он собирается к Саске, ведь больше никуда с таким рвением собираться не может. В мыслях пронеслось, мол, надо подойти, обнять, успокоить, но руки, как и всё тело, окоменели. Лишь сердце стучало, как бешеное, зная, что признается он сейчас — жизнь перевернется с ног на голову.  — Н-Наруто — пискнула Хината, — Ты думаешь, я давлю на жалость? Узумаки все-таки нашел силу поднять руки и положить на плечи Хьюга. Та резко подняла голову.  — Вовсе нет. Послушай, мне правда нужно уйти. Передай Химавари, что папа любит её. Сказав это, Наруто в очередной раз почувствовал себя распоследним лицемером, лжецом и эгоистом. Узумаки не раз говорили, что ради Саске он делает слишком многое, слишком долго смотрит на него, слишком много говорит о нём. Тот молчал в ответ каждый раз, но в душе понимал, что рвется к Учихе не спроста. В очередной раз, но будто спустя целую вечность, блондин подходит к Учихе и чувствует тепло его тела, которое веяло лишь холодом во времена их подростковой жизни. Волосы цвета вороньего крыла были мягкими и ухоженными, что удивительно, учитывая постоянное местонахождение в лесу в постоянной влажности. Вообще, Наруто всегда считал Саске привлекательным и, собственно, не скрывал этого. По его мнению, лицо парня не может быть настолько аккуратным, без единого изъяна, и не может так белоснежно светиться при лунном свете. Узумаки бесило, когда Саске сравнивали с Саем. Ведь Саске личность, индивид, он… особенный. Его не нужно с кем-то сравнивать, как внешне, так и по поступкам. Сегодня Рождество. Новый камин и печенье с корицей ждали Нанадайме Хокаге дома, но тот предпочел замёрзший лес. И он был прекрасен. Да, лес заснежен и мрачен, но взглянув вверх, можно было увидеть, как великолепно блестает иней под рассеянным светом звёзд. Хруст снега под ногами вывел Наруто из забвения. И вот глаза ониксового цвета встретились с небесно-голубыми. Знал бы кто, как давно не встречали они этот контраст. Под плотным плащом не было видно, как рука Саске подрагивает то ли от мороза, то ли от желания дотронуться до полос на щеке друга. По мнению Учихи, они всегда делали лицо Узумаки по-детски глуповатым, но при этом особенным. И Саске никогда не признается, как вздрагивало его сердце при виде лучезарной улыбки блондина. Наруто улыбался прямо сейчас и сам не помнил, когда последний раз выражал настолько искренние эмоции. *Бум! * — раздался грохот праздничного салюта. Тут даже Учиха не смог сдержать улыбку, глядя на Седьмого Хокаге, ведущего себя, как самый настоящий ребенок при виде фейерверка. Глаза светились от счастья, но глупее всего выглядели его подпрыгивания на месте. Успокоился блондин только тогда, когда почувствовал, как его руку крепко сжали. Да, пожалуй, именно этих грубых прикосновений ему так не хватало последние дни.